них  так было принято, эти старомодные записки, -
мол, отбыл  в  Люксембург на денек и просит провести еще одни переговоры  до
отъезда. А так можно было улетать прямо сегодня.
     Надо будет позвонить, может, ничего срочного... Не хотелось напрягаться
в  последние дни, но, возможно, встреча грозит новой прибылью. Егор вел себя
молодцом... Только вот с Сашей... Что-то опять у них там... Хотя  сейчас уже
вроде  все на  мази... Ладно, это  хорошо,  что отменили  сегодняшний отлет,
пусть погуляют. Может, и внучат повезет скоро понянчить...
     Неожиданно зажурчал коммуникатор.
     Спокойно поднявшись с квадратной кровати, Королев прислушался,  отыскал
на полу свой кучкообразный пиджак, поднял  его, расправляя, вынул из кармана
маленький  визжащий  параллелепипед, похожий  на  черный  обмылок, привычным
жестом расслоил его надвое, как песочное пирожное, и поднес к уху.
     - Алло. Тимоти? Хау ду ю ду, дорогой!..
     Слушая партнера, Королев поймал себя на мысли,  что можно было включить
камеру на  комме  и  поговорить с Тимоти лицом  к лицу.  Вообще  он не любил
ви-фонов  и пользовался коммом  как простым  телефоном,  но сегодня Королеву
было  бы  приятно  видеть  старого  товарища,  у  олигарха  было  прекрасное
настроение.
     Некоторое время  Королев слушал, и  блаженное  выражение  лица  его  не
менялось.
     - Почему это в Москве? Я еще в Лондоне. Нет, собирался, но...
     Еще несколько секунд тишины. Постепенная смена лица.
     - Я на островах?  Что за бред? Ты на островах?  Где? На каких островах?
Но утром ты  сообщил, что  едешь в Люксембург  на один день,  а завтра у нас
совещание... Как это нет?.. Ты же прислал мне записку в отель, и я... Что?..
Не было никакой записки?..
     Королев застыл, как восковая фигура из музея Тюссо.
     -  То  есть ты  не просил меня остаться на повторные переговоры? Все. Я
перезвоню.
     Оторвав  комм  от  уха,  Королев  торопливо   назвал  в  микрофон   имя
телохранителя.
     - Где Саша?
     Он недолго слушал возбужденный голос, невнятно кричащий из аппаратика.
     - Ты уволен. После того как  найдешь мою дочь. И  молись, чтобы  с  ней
ничего не случилось.
     Кретин.  Королев понял все сразу и  окончательно. Это была ловушка.  Он
слишком постарел  и  расслабился.  Раньше  он не допустил  бы, чтобы его так
легко взяли  за  вымя. Неужели Егор в этом замешан? Или Кот?.. Он всегда  не
доверял этому желтоглазому негодяю... Они разделались с Карабаном. Почему он
решил,  что  избежит  его  участи?  Королев   проклинал  свою   беспечность.
Раскудахтался, как старая  грязная  сваха. Лондон! Лондон! Как можно было не
проверить  все  досконально?!.. Долбаная записка!.. Стоило  только  проявить
настойчивость, дозвониться до партнера и уточнить...
     Королев вдруг увидел свое  отражение в  зеркале:  голый пожилой человек
огромного роста с крошечным коммуникатором у левого уха.
     Будь Королев слабой женщиной, он обязательно лишился бы чувств.

        "Глава двадцать четвертая. ПОХИЩЕНИЕ"

     Убежав от  телохранителя, Егор и Принцесса не стали мудрить и поступили
по  примеру знаменитого похитителя  писем  -  положили себя на самом  видном
месте,  рассудив без ошибки, что в ближайшие часы в  таком очевидном  месте,
как отель, а особенно в номере Егора, их никто не побеспокоит - все уверены,
что  они где-то  в городе.  В отель им удалось пробраться  совсем незаметно,
через заднюю дверь ресторана.
     Валяясь в зашторенном номере на кровати под тяжелым балдахином алькова,
они пили  вино и смеялись.  Потом, когда вино кончилось, целовались  и опять
что-то  шептали  друг  другу,  как  будто   кто-нибудь  мог  их  подслушать,
какой-нибудь бесстрастный здравомыслящий человек, притаившийся под кроватью.
     Говорят,  смех не  способствует  любви.  Это ложь. Настоящему ничего не
мешает. Им было весело,  и с каждым прикосновением они хотели друг друга все
больше.
     Перед  тем  как  потерять  сознание от  количества незаметно  выпитого,
Принцесса шепнула Егору прямо в ухо  горячими влажными губами: "Как же долго
я тебя ждала...  Почему ты  не  приезжал?.. Люблю...  Делай  что  хочешь. Ты
хочешь...  Делай все.  Я  тоже  хочу. И буду хотеть.  Даже  если  усну... Ты
отключил  свой комм?.. Если отец позвонит... У него комм с ориентатором... У
тебя тоже... Он нас найдет..." И она мгновенно уснула, положив голову ему на
колени.
     Егор  осторожно,  но быстро раздел  Принцессу,  уложил  ее мальчишескую
голову  на  подушки  и долго  любовался  тонким  доверчивым  телом,  которое
возбуждало его до дрожи.
     Потом  он гладил ее непослушной ладонью. А Принцесса улыбалась во сне и
тело ее отзывалось на каждое прикосновение, даже самое легкое.
     На   секунду  Егору  показалось,  что  Принцесса  вовсе   не   спит,  а
притворяется, играет  с  ним.  Он  откатился  немного  в сторону,  на другую
половину  кровати и долго  наблюдал  за спящей  красавицей. Кажется,  она  и
правда спала, не притворялась, не лукавила, только улыбка исчезла.
     Он  провел кончиками пальцев по ее груди.  На  лицо Принцессы вернулась
улыбка. Мгновенно стали твердыми темные  изюминки сосков.  Он поздоровался с
каждым из  них долгим  поцелуем и опустился ниже. Принцесса не обманула. Она
хотела  его  даже  во  сне, она  была возбуждена.  Это  были первые  дни  ее
настоящей любви. Первая неделя романа... А может, прав  был Кот? Может, надо
было согласиться?.. Чтобы это длилось всегда...
     Он разделся сам и лег рядом. По-прежнему не просыпаясь, она повернулась
на бок, лицом к нему.  Он  подвинулся ближе, стараясь прижаться к ней каждой
клеточкой кожи. Наконец-то...
     Сердце билось где-то в горле, и Егор боялся, что Принцесса проснется от
этого кошмарного грохота.
     Проснулись ее  руки,  стали  слепо и осторожно исследовать тело  Егора.
Проснулись  ее ноги, одна обвила его сверху, а другая гибкой  змеей проникла
между ним и  простыней... В этот момент  Принцесса  была похожа  на бабочку,
которая сама  себя нанизала на иглу энтомолога... Егор вошел в  Сашу  легко,
естественно и осторожно скользя, без блужданий,  как будто  соединились  две
наконец-то  подобранные  друг  к   другу   детали  сложной  головоломки.  Он
погрузился в  нее целиком, почти теряя сознание  от  наслаждения,  с  трудом
сдерживая рвущиеся наружу ликование и восторг,  то  ли еще больше пьянея, то
ли  трезвея  в  объятиях  горячего  и одновременно  освежающего  океана,  он
почувствовал, что хочет вывернуть ее наизнанку, коснуться губами самого дна.
     Ее тело просыпалось волнами. Она раскрыла ему  навстречу губы  и обвила
его ласковыми водорослями рук. Она готова была проснуться...
     И  тут появился Кот.  Егор испугался  этого  неожиданного и  нахального
появления и  почти  отпустил Принцессу.  Он отстранился и  посмотрел  на нее
немного со стороны.
     Кот быстро занял свободное место.
     Егор с ужасом понял, что Кот жадно целует Сашу во влажные полураскрытые
губы, уверенной рукой ласкает ее грудь, скользит беглыми пальцами к животу и
ниже...
     Егор видел,  как Кот уже делает в точности то же, что несколько  секунд
назад делал он сам. Егор хотел вмешаться, отшвырнуть прочь этого похотливого
равнодушного  монстра, но  его словно  парализовало. Он  почти не чувствовал
тела, единственное, что он  мог, - гладить кончиками пальцев откинутую вверх
и чуть в сторону Сашину руку, запястье. Да и то - он уже почти не чувствовал
Принцессу,  с каждой секундой она удалялась от  него  в недосягаемую темноту
наслаждения. Это было противно.
     Кот почувствовал импульс Егора и весело оскалился.
     -  Я тебя  просил.  Не  надо было тогда возвращаться  так рано. Я  ведь
ничего не успел. Я же просил тебя... А теперь лучше не мешай, лучше мотай на
ус. Тебе еще пригодятся эти уроки любви.
     Кот  и  Принцесса  медленно  и  ритмично  двигали телами.  Она тихонько
постанывала, но не просыпалась.
     В  какой-то момент Кот отстранился и мягко перевернул ее  на  живот. Он
немного раздвинул ей ноги, словно  разрезал пополам  ладонями, чуть задержал
пальцы в тени, а потом пристроился сверху.
     Принцесса испуганно  вскрикнула  и мгновенно проснулась.  Кот испарился
молниеносно,  а   Егор,  которого  вдруг  отпустил  мышечный  ступор,  снова
почувствовал Сашу.
     Она села на  кровати и  дышала совсем как  ребенок, напуганный страшным
сновидением, которое прервалось в самой активной фазе.
     Егор бережно уложил Сашу  на бок и лег  рядом с  ней, позади, чувствуя,
как тысячи игл  вонзаются в расслабленные руки и ноги. Принцесса повернулась
к нему и  в его объятиях успокоилась и уснула.  Они больше ничего не делали,
просто спали, переплетясь руками и ногами, слившись  настолько, что казались
одним существом. И этот сон был лучшим, что с ними когда-нибудь происходило.
     Но сон был недолгим. Ему помешали события, речь о которых - впереди.

     Нельзя сказать, чтобы Соловей  был злым человеком. Эгоистичным, нервным
и равнодушным он был, это правда. Эгоистичным, нервным и равнодушным.
     То есть,  несмотря на нервы, душе его было  уже  все равно. И  это  все
равно  было главным и единственным в мире. В порыве гневливости он мог легко
заколоть человека,  а  когда  выяснялось, что это  был единственный выход на
серьезные  деньги или  контакты,  Соловей столь  же  вспыльчиво и  безмозгло
убивал  помощника,   который  его  от   нелепого   убийства  не  удержал,  и
преспокойно, что-то  напевая, садился отведать  десерт.  Поэтому помощники у
него  менялись  часто. При всем при том в  глубине  нутра Соловей  оставался
безмятежен, как крыло самолета.
     Но,  будь Соловей  совсем равнодушным человеком, он напоминал  бы мумию
египетского фараона,  и никогда у него не могли бы родиться не то что  дети,
но даже фразы.
     Ни по внешнему шарообразному виду, ни по  наличию обширной второй семьи
(которую  он завел после поголовного  истребления  первой кем-то враждебным)
нельзя было заподозрить Соловья  в  полном и окончательном равнодушии.  Но с
тех пор как этот жир стал одним из крупнейших авторитетов страны, в чувствах
он нуждался  все меньше и меньше. И тем  не менее  чувства  эти -  изредка и
касательно  вещей  избранных - в  нашем  остывающем  колобке-разбойнике  еще
просыпались.
     Были у него две стойкие страсти: внучка Сонечка и любимая фраза.
     О   Сонечке  говорить  пока   нечего.  Это  просто  маленькая,  пухлая,
избалованная девочка, которая писает в памперсы, увлеченно ковыряет в носу и
не делится ни с кем шоколадом, - поэтому пусть растет себе кроха.
     А  вот  фразочку  Соловей любил  интересную.  Произносил ее тихо, но  с
большой внутренней  силой,  и,  как правило,  человек,  которому фраза  была
адресована,   умирал  в   течение   ближайших   нескольких   дней   довольно
насильственной смертью. Фраза  была такова:  "Ты  еще пешком под стол  ссал,
когда  Соловей  уже  лабал  джаз". Ему  вообще нравилось говорить  о себе  в
третьем  лице.  Говорил  Соловей  свою фразу и начинал насвистывать какой-то
неопределенный древнерусский мотивчик в джазовой аранжировке.
     Где  и  когда Соловей лабал джаз, неизвестно. Очевидцев не сохранилось.
Кто-то,  правда,  рассказывал, что однажды в  одном  ресторане,  где Соловей
любил отдыхать, этот толстый, чуть прихрамывающий человек с тонкой тростью в
руке легко  запрыгнул  на  эстраду,  плюхнулся за  рояль  и  принялся  такое
выделывать на клавишах и голосом, что все  оторопели  от восхищения, а когда
музыкальное цунами иссякло, зал разразился  овациями. Двумя выстрелам  в пол
Соловей  унял  восторги почтеннейшей публики и  спокойно вернулся  на место.
Говорят,  такое было всего один раз, да и  то не все в это верят, потому что
пересказывают не очевидцы.
     Соловей  не  был глупым человеком.  Но  лживым он был. В  этом  он имел
сходство  с Карабаном.  Вот и  теперь,  устроившись  в  пригороде Лондона  в
малозаметном доме, Соловей не говорил себе правды, а искал  оправдания тому,
что хотел совершить. То ли ему было стыдно - вляпался как мальчишка, - то ли
что-то еще... Но он врал. Вернемся немного назад.
     Назначая Мельникова генеральным "МарКома", Соловей всерьез полагал, что
увеличит свои доходы.
     Одно время (когда  Егор еще работал в  "МарКоме" программистом) Соловей
присматривался  к парню (были на  то и особые причины), наводил справки,  но
потом  поговорил с  Карабаном и потерял к Мельникову-младшему интерес. Затем
была эта  глупая история с порноснимками Марка. Соловей поручил  разобраться
своему  лучшему  бригадиру  Арсению  Бороде.  Таких  мастеров  компьютерного
взлома, как эти отмороженные  шантажисты,  надо  или убивать, или  брать  на
работу.
     Когда Борода  позвонил  со  "стрелки" и сказал,  что  на Марка  наехали
Мельников-младший с Котом, Соловей велел срочно их брать и ехать к нему.
     С Бородой и его  пацанами приехал Кот. Вел себя нагло, но говорил дело.
Оказалось,  для Мельникова не составляет  труда взломать  любую компьютерную
систему  защиты.  Доказательства  - фотоархив  борделя  и  некая  распечатка
интерполовских файлов. В хакерстве Соловей понимал.
     Кот выступил с предложением. Он  дал гарантию, что  Карабан добровольно
уйдет в отставку,  а Егор на  его  месте принесет Соловью значительно больше
пользы. Соловей взвесил и согласился - ему было  выгодно убрать грязноватого
Карабана без крови и чужими руками. Так все и закрутилось.
     Кот  выполнил  обещание,  Соловей  -  тоже,  и  Егор  стал  генеральным
"МарКома".
     А  потом  началась  лажа.  Нет,  конечно, Егор  Соловью  нравился  (как
художник  художнику), раздражал  только этот клоун, братец-близнец,  Соловей
ему не доверял, но симпатии и антипатии - одно, а бизнес - другое. Тем более
если нужно кормить такую  отару людей. Поэтому когда резко возросшие прибыли
вдруг вышли на плато, Соловей этого недопонял и стал наблюдать.
     Оказалось, Егор  много времени  посвящает делам с Королевым, а  Соловей
почему-то не в доле. Официально  этих "делов" у  Мельника-младшего  не было,
"МарКом"  тут  был  ни  при   чем,  компания  получала   только  копейки  за
"информационно-статистические" услуги.
     Соловей убежденно считал Егора  своим человеком и взревновал: как это -
мой делает красивые деньги кому-то, но не делает мне? Соловей  занервничал и
пожелал  разобраться. Как  человек бывалый,  Соловей понимал, что к Королеву
просто так не  подъедешь, нужен особый  подход  - слишком уж высоко забрался
этот  геолог-разведчик. А  предъявлять  претензии  Егору  -  значило  вскоре
разбираться с самим Королевым. Ситуация была щекотливая.
     Думал Соловей, думал и наконец-то надумал. Идея казалась ему блестящей.
Тем более что позволяла одновременно убить и другого, самого жирного зайца -
для Соловья, возможно, теперь уже более важного, чем даже деньги.
     Но  об  этом, о мужском и  детском  одновременно,  Соловей старался  не
думать, не  отдавая  себе отчета  в  главном:  вся  эта  возня  с  деньгами,
Королевым  и Мельниковым действительно только повод для того, чтобы добиться
другого.

     -  Зачем тебе коммуникатор, если  ты его не включаешь, урод?! - Королев
ворвался в ванную  и брезгливо выволок Егора из душа. Оставляя  пятна мокрой
воды  на  мягком  полу  и  пытаясь  прикрыться  тонкой  рубашкой  Принцессы,
Мельников растерянно озирался и старался не смотреть на измятую постель.
     - Ее здесь нет, можешь не искать!
     - А где она? Что случилось? - Егор начал приходить в себя.
     -  Сперва я тебя  хотел  об  этом  спросить,  но теперь понимаю, что ты
пешка... Тебя наверняка не предупредили... "Где она..." Боже мой! И я думал,
что это ничтожество... Сопляк... Ее  похитили, пока  ты мыл  свои похотливые
яйца!  Ты   сосунок!   Пойми  это!  Со-су-нок!  Зачем  ты   уволок   ее   от
телохранителя?! Разве  ты  знаешь,  как я  прятал ее  в  деревне, когда меня
собирались грохнуть и все  у меня отобрать? Разве  ты  сидел у  ее  постели,
когда я думал, что похороню свою дочь? Кто ты такой, чтобы принимать решение
в отношении этого  человека? Она моя дочь! Что я сказал тебе делать? Гулять!
Не трахать мою девочку, а потом полчаса мыться под душем одному,  а гулять!!
Понимаешь?!  Гу-лять, общаться! Ты  чувствуешь разницу?! Или не чувствуешь?!
Теперь неизвестно, что  они с  ней сделают. И  за  это  ответишь именно  ты.
Именно ты.
     -  Да что  случилось? Трудно сказать? Вместо того чтобы нести весь этот
пафосный бред сумасшедшего...
     - Что?! Что ты сказал?! Да я тебя!..
     Королев бросился на  Егора, но  тот  увернулся,  и  магнат со всей дури
влетел в телевизор,  уронил его на пол, сам перевалился через плоский ящик и
так и остался лежать -  голова внизу, упершаяся в угол  комнаты,  а ноги  на
перевернутом аппарате.
     В этот  момент  дверь распахнулась без  стука,  в  номер  ввалились оба
Твидла с одинаковыми  синяками под одинаковыми глазами и принялись наперебой
причитать. Егор уловил что-то  про  Феликса, а трогательные суетливые братья
уже грохотали каблучками, сбегая по  лестнице. Мельников, продолжая  на ходу
одеваться, бросился следом. Королев,  смущенно и опасливо озираясь, поднялся
и, поправив пиджак, тоже вышел из номера.

     Феликс лежал на мягком полу в небольшом холле между рестораном и баром,
в устье коридора, ведущего к черному ходу,  и зажимал правой рукой  кровавую
рану в  боку. В  левой он держал  раритетную шпагу с широким клинком. Феликс
был бледен.
     Пока ждали  "скорую", он  рассказал, что минут десять назад двое мужчин
вынесли из номера полуодетую  Сашу, завернутую в гостиничное покрывало. Судя
по запаху, ее усыпили  эфиром.  Когда Россель  попытался  защитить  девочку,
появился третий,  главный.  И  уж  этого Феликс никак не ожидал. Мельников и
Королев мало что понимали.
     -  Вот видишь, - через силу  улыбнулся  Россель Егору, - я учу наносить
удары,  не  получая  ударов  в ответ,  а  в  жизни только  и  делаю, что  их
пропускаю.  Кто  бы  подумал,   что  он  теперь...  Не  удивляйся.  Это  его
естественная судьба. Возьми шпагу, она  мне  теперь ни к чему, я не смог бы,
даже  если бы...  Видишь, купил для себя,  для коллекции,  теперь дарю тебе.
Семнадцатый  век.  Используй  по  назначению.   Она   тяжеловата,  и  лезвие
широкое... почти сабля... но думаю, ты справишься... Однажды я уже хотел его
убить. Но не убил. А лишил глаза, как выяснилось... как и он  меня потом. Из
мести. Он сам мне  сказал... Перед тем как... Так что я теперь не смогу, мне
он не по  зубам оказался. А у тебя выйдет, ты это сделаешь.  Он твою невесту
украл...  Он  Дракон,  а по сути  - грязный пасюк. И не верь ему,  дело не в
деньгах.  Он  всегда  всем завидовал  и  хотел только то,  что  принадлежало
другим. К  тому  же  она очень похожа на Машу, на одну... с нотной папкой...
девочку... в детстве... Убей его, Егор. Избавь  мир от этой паскуды. Не будь
щепетилен и  ничего не  бойся.  Не  смотри  на авторитет. На  самом деле нет
никакого  авторитета.  Он - крыса над  крысами.  Крысиный  король... Вернее,
гадина... И, кстати, фехтует погано. Только нахрапом берет, массой, никакого
изящества,  никакого искусства.  И зря ты тогда  переживал,  когда он тебя в
маску  ткнул...  Если б  я тогда  знал, кто  он  такой...  Как время  меняет
людей... внешне... Да, будь осторожен... В  той любимой трости у него шпага.
Он меня ею слегка покалечил.
     И Феликс лишился сознания.
     Твидлы  рассказали  не  много.  Когда  один  из  них  преградил  дорогу
здоровенному  русскому толстяку,  тот ударил  управляющего кулаком в  лицо и
коротышка  упал.  Тотчас на его  место пришел  другой  братец Твидл.  Злодей
искренне  удивился, что-то пробормотал насчет клона и ударил  второго  точно
так  же, как  первого.  Второй тоже упал.  Когда братья  пришли  в себя,  то
увидели раненого Феликса, вызвали "скорую помощь" и тотчас побежали наверх.
     Все  произошедшее отдавало крепким  идиотизмом, но при этом  Феликс был
явно на гра