Вот за тем "опельком" давай, - сказал он молодому парню за рулем, -
да не рядом, а то заметит.
   Водитель   вытянул   шею,    высматривая    Лолу,    потом    перевел
пренебрежительный взгляд на простую одежду Маркиза. К свитеру,  пока  он
скрывался в кустах, прилип опавший листок.
   - Бросил  бы  ты  это  дело,  -  доброжелательно  посоветовал  парень
Маркизу, - сразу скажу, что с такой бабой тебе  ничего  не  светит.  Она
себе покруче найдет, уже нашла!
   - Брошу, - покладисто согласился Маркиз. -  Вот  выслежу  хахаля  ее,
морду обоим набью - и брошу.
   - Ну, как знаешь! Мое дело - отвезти, куда скажешь...
   Лола вышла из  машины  на  Петроградской  и  скрылась  в  неприметной
подворотне.
   Водитель "девятки" тут же приткнулся к обочине,  и  Маркиз  выскочил,
волнуясь, что он упустит девчонку. Войдет в подъезд, а там ищи ее!
   Но он напрасно волновался. Пройдя проходным двором, он увидел впереди
знакомый силуэт. Женщина так  торопилась,  что  почти  бежала.  Вот  она
попыталась открыть дубовую дверь подъезда в самом углу двора и, когда та
оказалась закрытой, стукнула в окошко рядом. За стеклом появилось  лицо,
которое нахмурилось и скрылось из виду.
   Через минуту дверь подъезда  открылась,  Лола  быстренько  проскочила
внутрь и исчезла, а открывшая дверь тетка самого  простого  вида  зорким
глазом заметила Маркиза, поглядела на него  строго  и  захлопнула  дверь
перед носом. На стук в окно  она  выглянула  и,  сделав  сердитое  лицо,
махнула рукой куда-то вбок.
   Ясно было только одно: Лола пришла вовсе не к хахалю. Ее торопливость
и озабоченный вид говорили о том, что пришла она в этот дом по делу.
   "Что же это за место? - полюбопытствовал Маркиз. - Бордель, что ли?"
   Он обошел дом снаружи, для этого  понадобилось  вернуться  на  ту  же
улицу, где его высадили из машины,  потом  пройти  по  ней  направо  два
квартала,  потом  свернуть  налево  по  маленькому  переулочку,  который
упирался в проспект, и снова повернуть налево.
   Маркиз вычислил нужный дом и все понял. Парадный  подъезд  под  аркой
был красиво освещен разноцветными фонариками.
   "Театр Трубадур"", - было написано на вывеске. Стало быть,  Лола  так
спешила не в бордель, а в театр. Ну один черт!
   Значит, она прошла в театр со служебного входа. Спектакль  начинается
в  девятнадцать  тридцать.  А  сейчас,  Маркиз  взглянул   на   часы   -
девятнадцать пятнадцать. Маловероятно, чтобы Лола так торопилась в театр
просто поглядеть пьесу. Нет, эта дрянь играет в театре, она, видите  ли,
актриса! И как он раньше не догадался, наблюдая за ее  перевоплощениями?
У девчонки определенно способности. Непонятно  только,  зачем  смешивать
жанры. Либо уж ты актриса, либо - мошенница.  Каждый  должен  заниматься
только своим делом. А иначе получается дилетантство.
   Он поглядел на афишу - сегодня  шла  пьеса  Гольдони.  И  фотография,
изображающая,  надо  полагать,  сцену  из  спектакля:  Лола  в  объятиях
какого-то длинноволосого хмыря.
   И подпись: Ольга Чижова, Юрий Заплатан.
   Ольга, значит, Чижова. И вовсе не  Лолита  Писаренко.  Имена  на  все
случаи жизни. Дико разозлившись на весь свет и на себя в первую очередь,
Маркиз купил билет и пошел смотреть пьесу.
   Театрик был маленький, но все  там  было  по-настоящему:  и  фойе,  и
буфет, и зал с бархатным занавесом.
   Зрители, как ни странно, в зале  были,  и  даже  свободные  места  не
зияли, как дыры в заборе.
   Текст пьесы был остроумен, актеры молодые и подвижные, пели  по  ходу
дела приятными голосами и танцевали умело, а самое главное -  Лола  была
потрясающе хорошенькой в напудренном паричке и с тонко затянутой талией.
В другое время Маркиз получил бы большое удовольствие от пьесы.
   Но только не сегодня. Сегодня он скрипел зубами и поносил  Лолу  чуть
не вслух, а также проклинал тот день, когда вообще решил  зайти  в  кафе
"Синий попугай" и встретил там Лолу. Казалось бы, чего  проще,  взять  и
уйти  прямо  сейчас.  У  него  огромные  неприятности,  и  если  он   не
поторопится, то может быть поздно Ладно, дадим девчонке последний  шанс.
В антракте Маркиз незаметно шагнул за  сцену,  а  там  схватил  какую-то
деталь декорации и пошел по узкому коридору с  деловым  видом.  Какой-то
толстый потный мужик  вышел  из  маленькой  дверцы,  продолжая  говорить
что-то, и Маркизу показалось, что он слышит голос Лолы.
   Толстяк  удалился,  шумно  дыша  и  отфыркиваясь,  как  морж.  Маркиз
тихонько приоткрыл дверцу. Так и есть, эта идиотка сидела перед зеркалом
и накладывала грим. Напудренного паричка на  ней  уже  не  было,  темные
волосы затянуты гладко, чтобы не мешали.
   Маркиз одним прыжком подобрался к ней сзади и схватил за плечи.
   - Ax! - вскрикнула Лола, то есть теперь это была не Лола, а Ольга.
   Она глядела на него в испуге, грудь, едва прикрытая шелковым  кимоно,
бурно  вздымалась.  Такая  эффектная  женщина,  многообещающая   молодая
актриса...
   - Как ты меня напугал! - Ольга взмахнула ресницами и прижала  руку  к
сердцу.
   - Еще в обморок упади! -  фыркнул  Маркиз.  -  Тоже  мне  -  артистка
погорелого театра!
   - Я думала, ты уже в бегах, - спокойно сказала Ольга и отвернулась.
   - Ты соображаешь, что делаешь?  -  прошипел  Маркиз,  оглянувшись  на
дверь. - Тебя ищут, а ты.., выставляешься на всеобщее обозрение!
   - Не преувеличивай, - усмехнулась Ольга, - театр маленький,  зрителей
человек пятьдесят всего. Я же сказала, что не могу с тобой поехать.
   - По-моему, ты так и не поняла, чем рискуешь, -  взяв  себя  в  руки,
начал Леонид, - девочка, это уже не шутки, это очень серьезно.
   - Я все понимаю, - перебила его Ольга, - но уехать не могу.  Уйти  из
театра в начале сезона! И это теперь, когда наконец у меня появились две
главные роли!
   - Да зачем тебе все это надо? - Маркиз махнул  рукой.  -  Театр  этот
задрипанный...
   - А затем, что, в отличие от  тебя,  я  занималась  мошенничеством  и
воровством вовсе не из любви к искусству, - вспыхнула  Ольга.  -  Просто
деньги  очень  нужны.  Ты  представляешь,  сколько  мы  тут,  в  театре,
зарабатываем? Мне пришлось бы покупать одежду на барахолке да еще  спать
с этим жирным козлом-режиссером. А так все думают, что  у  меня  богатый
спонсор, я чувствую себя независимой, режиссер заискивает - денег просит
у мифического спонсора, а поскольку моего любовника никто не видел, то и
отбить никто не пытается... Очень удобно.
   - А я, по-твоему, взял колье  у  Зарудного  из  чистого  интереса?  -
разозлился  Маркиз.  -  Приключений  мне,  видите  ли,  мало   было   на
собственную голову... Нет, милая, интерес тут ни при чем, это работа!
   - А моя работа - здесь! - отрезала Ольга и отвернулась к зеркалу.
   - Ты, как выражался мой дедушка, хочешь и на елку влезть,  и  задницу
не уколоть! - рассердился Маркиз. - Так не бывает.
   - Послушай, - снова повернулась к нему Ольга, - это  не  обсуждается.
Расстанемся по-хорошему, мне скоро на выход. Да и ты зря тратишь время.
   - Разумеется, - буркнул  Маркиз,  -  ты  не  маленькая,  знаешь,  что
делаешь.
   - Оленька, - донеслось из коридора, - на выход!
   Маркиз встал и вышел, не обернувшись.
   Часом раньше в квартире старого скупщика раздался  звонок  мобильного
телефона.
   Кузьмич,  услышав,  отчего-то   заторопился,   пробежал   коридор   и
чертыхнулся, наступив в темноте на какого-то кота. Кот зашипел,  блеснул
зелеными глазами и пропал в дебрях квартиры.
   У себя в кабинете Кузьмич долго искал  затерявшийся  в  грудах  вещей
мобильник, но тот звонил и звонил. Кузьмин наконец отыскал  телефон  под
персидским ковриком семнадцатого века, который принес ему недавно вор по
кличке Сверчок, ограбивший квартиру вдовы профессора-востоковеда.
   - Хм, - раздалось на том конце линии, и Кузьмич сразу же понял, кто с
ним сейчас будет разговаривать.
   Ноги его подкосились, в горле отчего-то пересохло, он присел на  стул
и приготовился к неприятному разговору. Звонил, несомненно, Зарудный.
   -  Я  недоволен,  -  начал  он  без   всякого   предисловия,   -   вы
гарантировали, что с вашим человеком все пройдет как по маслу, что с ним
не может быть никаких накладок.
   - Я был уверен, - пробормотал  Кузьмич,  -  он  просто  вынужден  был
согласиться на мое..,  на  ваше  предложение..,  ему  ничего  больше  не
оставалось.
   - И тем не менее он отказался,  -  констатировал  Зарудный.  -  Таким
образом вы допустили утечку информации.
   - И ваши люди тоже, - буркнул Кузьмич, который сообразил, что Маркизу
удалось уйти живым от посланной погони.
   - Да, он оказался весьма проворным.
   И голова у него отлично соображает, а главное - быстро.
   - Я же говорил, - осмелился вставить Кузьмич.
   - Конечно, его устранение - это вопрос времени, - продолжал  Зарудный
спокойно, - но дело  в  том,  что,  во-первых,  времени  очень  мало,  а
во-вторых, может просочиться информация об этом деле, а это недопустимо.
Так что ты, Кузьмич, очень меня подвел.
   В голосе Зарудного появились человеческие нотки, и от  этого  Кузьмич
еще больше испугался.
   - Отчего вообще ты остановил свой выбор на этом... Маркизе? - спросил
Зарудный.
   - Вы сказали, что нужен ловкий, сообразительный человек, мыслящий  не
совсем традиционно, -  вздохнул  Кузьмич.  -  Сами  знаете,  что  сейчас
происходит в городе. Все  бандитские  группировки  заняты  друг  другом.
Потому что эти.., златолицые, как их называют,  в  масках  и  с  мечами,
рубят ихнюю братию на капусту почем зря.
   - Слышал, - усмехнулся Зарудный. - Дело доходит  до  абсурда.  Братки
сидят по домам и шепотом пересказывают друг другу леденящие подробности.
Мистики в этом деле наворочено - жуткое дело! В церковь стали бегать...
   - А отрубленных голов так и не нашли, -  подхватил  Кузьмич.  -  Сами
посудите, можно ли к ним сейчас обратиться для серьезного дела? А Маркиз
- сам по себе человек, всегда один  работает..,  ну,  берет  напарников,
когда нужно. И тут как раз такое  совпадение  случилось,  что  колье  он
взял...
   Кузьмич просто физически ощутил, как  на  том  конце  линии  Зарудный
озверел.
   - Мне не нравятся совпадения, - прорычал он.
   - Что делать, - по-стариковски вздохнул Кузьмич, - уж не  обессудьте,
но больше никого предложить не могу.
   - Значит, все-таки Маркиз... - протянул Зарудный. - Ну ладно, найдем,
чем заставить... К вечеру человека за колье пришлю.

***

   Надежда Николаевна проводила тетю Васю до отдела  искусства  Древнего
Востока и оставила там. Она решила, что заслужила  немного  времени  для
спокойной прогулки по Эрмитажу. Все было на месте, все такое  привычное,
с детства знакомые экспонаты.
   Надежда в который раз возблагодарила Бога, что ей повезло родиться  в
большом городе, да не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге, где  есть  такой
замечательный музей, как Эрмитаж. Она зашла в зал, где стояли знаменитые
часы-павлин, и полюбовалась из окна на очаровательный  висячий  сад.  На
уровне второго этажа была насыпана  земля  и  росли  цветы  и  настоящие
деревья. Из других окон  была  видна  Нева,  обычно  свинцово-серая,  но
сегодня в ней отражалось синее осеннее небо.
   Надежда постояла немного у окна, вздыхая и скучая по мужу. Отчего они
никогда не ходят вместе в Эрмитаж?  Ему  вечно  некогда,  он  все  время
работает. Конечно, сейчас жизнь такая, что без работы не  проживешь,  но
вот она, Надежда, вроде бы и работает не так  много,  а  времени  у  нее
вечно не хватает. Так что  надо  еще  спасибо  тете  Васе  сказать,  что
вытащила ее, Надежду, в Эрмитаж.
   Надежда вспомнила про тетю Васю,  охнула  и  заторопилась  на  третий
этаж, где в зале с ассирийскими экспонатами они договорились встретиться
с теткой.
   - Надя! - окликнула ее тетя Вася в зале испанского искусства.
   Надежда с ходу пролетела ползала, притормозила у двух  апостолов  Эль
Греко, которые укоризненно глядели на нее со стены, и обернулась.
   Тетя Вася сидела на бархатном  диванчике  и  выглядела  не  то  чтобы
присмиревшей, но какой-то тихой. Не было  грозного  огня  в  ее  глазах,
пенсне не сидело на носу, а тихо висело на шнурочке,  и  она  совсем  не
была похожа на Станиславского. Надежда поняла, что тетка  очень  устала.
Утомленная, очень старая женщина...
   - Тетя Вася, вы как здесь? Решили свои проблемы?
   - А нет никаких проблем пока, - улыбнулась тетка. - Выставка  приедет
через два дня, хотела я походить по Эрмитажу, вспомнить, да  вот  что-то
утомилась...
   - Может, вам плохо? - забеспокоилась Надежда.
   - Пойдем-ка мы на воздух, - сказала тетя Вася,  -  только  хорошо  бы
где-нибудь чайку выпить.
   Они устроились тут же, в кафе на первом  этаже.  Тетя  Вася  медленно
прихлебывала чай и невидяще смотрела перед собой, потом тихо заговорила:
   - Я жила на Васильевском острове, преподавала в университете,  писала
книгу об ассирийской космогонии классического  периода,  казалось  бы  -
какое отношение ассирийская космогония имеет к политике?
   Но один бездарный доцент, от чьей теории я не оставила камня на камне
в своей работе, написал на меня донос. Якобы  я  в  своих  исследованиях
сошла с рельсов классового подхода, отклонилась от марксистских  научных
методов.., короче, я еще очень легко отделалась,  мне  дали  всего  пять
лет. Видимо, сказалось то, что Ассирия вряд  ли  засылала  к  нам  своих
шпионов.
   Там, на Севере, - это была такая нецелесообразная работа! Мы,  четыре
женщины с высшим образованием и научными степенями,  заготавливали  лес.
Нас охранял боец, очень симпатичный молодой человек, явно деревенский. Я
понимаю, это необходимо, а вдруг мы действительно враги народа? Но этому
бойцу было холодно, он грелся около костра и в этом  костре  сжигал  все
то, что мы за смену успевали заготовить. Это так глупо!
   Вполне  можно  было  использовать  нас  на  каких-то  более  полезных
работах. Например, Востроградская, доктор технических наук, умела  очень
хорошо готовить. Но я отвлеклась.
   Тетя Вася  неодобрительно  поглядела  на  шумящих  китайцев,  которые
обосновались за соседними двумя столиками.
   - После освобождения  я  отправилась  на  место  проживания,  которое
назначили мне по суду...
   - В ссылку? - уточнила Надежда.
   - На место проживания, - твердо возразила тетя Вася, - в Нукус.  Надо
сказать,  там  собрались  совершенно  замечательные   люди   -   ученые,
искусствоведы. Такого Художественного музея, как в Нукусе, нет во многих
крупнейших  городах.  А  сколько   там   замечательных   археологических
древностей!
   - И ассирийских? - осторожно поинтересовалась Надежда.
   - И ассирийских, -  не  моргнув  глазом,  подтвердила  тетя  Вася.  -
Конечно, жизнь там довольно трудная, - продолжила она, - особенно тяжело
было в первые годы...  Но  интеллигентного  человека  не  должны  пугать
мелкие бытовые неудобства вроде скорпионов в сортире...
   - Вроде чего?! - в ужасе переспросила Надежда.
   - Ничего особенного, - презрительно фыркнула тетя Вася, - скорпионы в
сортире - совершенно обычная вещь. Сортир у меня во дворе...
   - Что, и сейчас?
   Тетя Вася не удостоила племянницу ответом и продолжила:
   - А  скорпионы  -  вполне  обычный  элемент  тамошней  фауны.  Как  и
сколопендры, фаланги, тарантулы... Вот кара-курт - это похуже, его  укус
смертелен, а скорпион - такая мелочь.
   Надежда вздрогнула, представив себе  скорпиона  в  своем  чистеньком,
облицованном голубым кафелем туалете.
   Словно прочтя ее мысли, тетя  Вася  поправила  пенсне,  взглянула  на
Надежду   так,   как   Станиславский,   должно    быть,    смотрел    на
Немировича-Данченко, когда они  ссорились  по  вопросу  о  том,  с  чего
начинается театр - с вешалки или с буфета, и провозгласила:
   - Вы все здесь невероятно избалованы!
   Теплый ватерклозет развращает! Привыкнув к нему, человек  скатывается
в болото мелкобуржуазной изнеженности! - Выпив чашку  крепкого  горячего
чаю, она оживилась и принялась за старое.
   Надежда, оставшись в этом вопросе при своем  мнении,  решила  сменить
тему:
   - Тетя Вася, но вас же должны были вскоре реабилитировать... Или  это
называется как-то по-другому... Ну, после смерти Сталина?
   - Вскоре?! - с пафосом повторила тетка. - Конечно, если  пять  лет  -
это вскоре!
   Я приехала в Нукус в пятьдесят втором году, а мое  дело  Пересмотрели
только в пятьдесят седьмом. Видимо, это дело было очень  незначительное.
До него долго не доходили руки.
   - В пятьдесят седьмом? - переспросила Надежда.  -  Но  почему  же  вы
тогда не вернулись?
   - Ха! - Тетка гордо закинула голову, и пенсне свалилось,  закачавшись
на шелковой ленточке. - Я связалась с университетом  и  поинтересовалась
судьбой того доцента, чей донос послужил причиной моего ареста.  Он  был
уже  профессором  и  заведующим  кафедрой.  Как  ты  считаешь,  могла  я
вернуться?
   Я предпочла остаться в Нукусе. Тем более что уже привыкла к  тамошней
жизни, а главное - наткнулась на интереснейшую научную тему.  В  местном
краеведческом музее хранились глиняные таблички, найденные при раскопках
в начале века русским археологом Аргуновым. Фонд Аргунова пятьдесят  лет
стоял неразобранный - сам он умер от лихорадки в 1910 году. А  никто  из
серьезных специалистов в Нукусе не был и не видел его находок.  Бытовало
мнение, что Аргунов раскапывал в  Каракалпакии  захоронения  скифов  или
сарматов. Но я увидела эти таблички и не поверила своим глазам.
   Этот стиль ни с чем невозможно  спутать  -  крылатые  быки,  драконы,
рогатые рыбы - настоящий ассирийский стиль! И я совершенно не удивилась,
когда нашла на некоторых табличках ассирийские клинописные надписи.  Это
огромное открытие! Значит, влияние ассирийцев распространялось  даже  до
степей Каракалпакии! Я написала  об  этом  статью  в  "Вестник  Академии
наук".
   Публикация произвела  фурор,  хотя  Зайценогов  -  тот  профессор,  о
котором я уже говорила - пытался злопыхать и  ставил  под  сомнение  мою
научную квалификацию. Тем не менее меня приглашали в Москву и Ленинград,
но я отказалась.
   - Почему? - перебила Надежда тетку.
   -  Один  раз  мне  уже  пришлось  полностью  изменить   свою   жизнь.
Васильевский остров я поменяла на Нукус не по своей воле, но  опять  все
менять - не хочу! Буду жить в Нукусе до конца своих  дней  и  продолжать
исследование коллекции Аргунова.
   - Но сейчас-то вы все-таки  приехали!  -  не  удержалась  Надежда  от
шпильки.
   - Я же тебе говорила, - начала тетя Вася  с  легким  раздражением,  -
меня пригласили руководители Эрмитажа, а главное - мне просто необходимо
сравнить таблички из коллекции барона  Гагенау  с  аргуновскими.  -  Она
ткнула пальцем в картинку на буклете.
   - Тетя Вася, - ужаснулась Надежда, - неужели вы  привезли  из  Нукуса
всю его коллекцию?
   - Что ты, это очень маленькая ее часть!
   Я, конечно, хотела бы взять гораздо больше, но тогда  нужно  было  бы
заказывать железнодорожный контейнер, а у меня не хватило средств на его
оплату.

***

   Спектакль шел отлично.  Зрители  смеялись  в  нужных  местах  и  даже
хлопали по ходу пьесы, а не только в конце.
   В последнем действии на Ольге  был  надет  мужской  костюм  -  черный
бархатный камзол,  кюлоты,  а  под  камзолом  -  белоснежная  батистовая
рубашка с кружевами.
   Парика не было - свои волосы были как  раз  нужной  длины.  По  пьесе
полагалось героине переодеться в юношу, и Ольга с  удовольствием  играла
мальчишку - она имитировала походку, чуть сутулилась и загребала ногами,
делала это чуть нарочито,  потому  что  зрители  знали,  что  она  -  не
мальчик, а ее возлюбленный по пьесе - якобы нет. Когда  она  в  качестве
кавалера танцевала с очень богатой и глупой дамой,  кто-то  из  зрителей
даже крикнул: "Браво!".
   Все кончилось хорошо, как во всех комедиях Гольдони.
   Зрители хлопали, актеры вышли кланяться. Ольге полагалось за короткое
время  быстренько  переодеться  в  шикарное  длинное  белое   платье   с
серебристым отливом и принимать  аплодисменты  зрителей