Зоя  созналась,  что  с  ливерными  пирожками
получился перебой.
   После такого признания покупатель проявил запоздавшую покладистость.
   - На нет и суда нет, с мясом так с мясом!
   Инцидент  с  покупателем  улажен,  но  Николай  Иванович,  прекрасно  все
понявший, хмуро покачал головой.
   - Однако, этак никуда не годится! - сердито сказал он и ушел, оставив Зою
расстроенной и смущенной.
   Не так уж страшны Зоины прегрешения, по что получится, если все киоскерши
пойдут по скользкому пути сокращения ассортимента? Зоя понимает, что Николай
Иванович прав, но... большого раскаяния не чувствует. не лежит у нее душа  к
торговле, не хочет она боль ше сидеть за стеклом в духоте  и  неподвижности!
Если раньше работать в киоске  было  тяжело,  то  теперь,  после  поездки  в
мостоотряд, совсем невыносимо стало...
   Недели через полторы выгадала Зоя свободный день и решила снова  съездить
в мостоотряд, на этот раз одна, без приглашения. Возможно, потому, что  день
был будничный, дух Кокетства  не  протестовал,  когда  она  надевала  старое
платьишко и повязывалась скромным
   темным шарфиком.
   С бьющимся сердцем переправилась Зоя по мосту,  а  попав  на  ту  сторону
реки, растерялась от шума и грохота начавшихся  земляных  работ:  десятки  и
сотни огромных машин делали непонятное, но, несомненно, очень  важное  дело.
Одни из них вгрызались в жесткую земл ю огромными ковшами, другие ее рыхлили
и передвигали, третьи  давили  и  утрамбовывали  насыпь  катками  непомерной
тяжести. Рабочие части скреперов,  бульдозеров,  копателей,  экскаваторов  и
катков от соприкосновения с  землей  сверкали  холодным  блеском  начищенной
стали и походили от этого на исполинские хирургические инструменты.
   И в поселке не было тишины. Здесь тоже отовсюду несся рокот моторов, звон
и скрежет металла. На все голоса завывали  электрические  пилы,  с  грохотом
опрокидывались тяжелые кузова самосвалов, исполинскими трещотками колотились
одна о другую слетавшие с маши н длинные и толстые доски.  Рядом  с  высоким
остовом железобетонного завода уже поднялась ажурная громада стальной башни.
Далеко вверху сверкали голубые огни электросварки. В грохоте и лязге работал
над монтажом крана Александр Некачайголова.
   Попав в поселок, Зоя разобралась не сразу: ее спутал выросший за  полторы
недели строй новых домов. Издали они казались совсем законченными, но внутри
них шли отделочные работы. Там, стоя на козлах, муравьями суетились одетые в
забрызганные раствором комб инезоны проворные девушки. Зоя с  трудом  узнала
некоторых: так мало походили они на веселых и нарядных хохотушек,  прыгавших
по волейбольной площадке.
   Зоя, конечно, не раз видела, как работают штукатуры. Она и раньше  знала,
что труд этот непрост и нелегок, но сейчас, присмотревшись к работе девушек,
она увидела то, что ей очень  понравилось.  Их  руками  как  бы  завершалось
строительство, результат их труда сразу бросался в глаза.  Зоя  затруднилась
бы определить это, но ей нравился и самый размах дела, его монументальность.
   Бесспорно,  оштукатурить  целую  большую  стену   было   делом   тяжелым,
требовавшим во много раз больше силы, нежели торговля конфетами, но, если бы
Зое предложили на выбор оштукатурить стену или  распродать  по  одной  штуке
килограмм конфет (что почти вовсе не тре бовало затраты сил), Зоя несомненно
выбрала бы первое. Такое решение предопределялось молодостью,  здоровьем,  а
главное,  характером  Зои.  Вопроса  о  том,  справится  ли  она  с  работой
штукатура, для нее не возникало: если справлялись другие, могла справиться и
она. Эти Зоины размышления решили многое.
   Часа полтора понаблюдав издали (любоваться чужим трудом, ничего не делая,
Зое всегда было стыдно), она прошла к общежитию девушек.  В  нем  теперь  ни
души не было, но, заглянув в окна, она убедилась, что перемен не  произошло.
Чистота, цветы и котята  были  на  местах.  Во  всю  длину  третьей  комнаты
по-прежнему лежала красивая китайская дорожка, а в шестой  пустовала  койка.
На взгляд Зои,  все  было  в  порядке.  Оставалось  только  убить  время  до
обеденного перерыва.
   Зоя сумела с пользой  провести  остающийся  час:  она  вышла  на  будущую
пристанционную площадь, разыскала щиты  со  свежим  выпуском  "Крокодила"  и
объявлениями и узнала свежие новости.
   "Водитель  Дмитрий  Сазонов,  напившись  пьяным,  устроил  аварию",  -  с
предельной  краткостью  извещала  газета.  Под  заметкой  рисунок:  мчащийся
грузовик на полном ходу налетает на бутылку  величиной  с  добрый  элеватор.
Подпись поясняет:
   Получилася авария, Потому что был в угаре  я.  Собирался  я  жениться,  А
теперь лежу в больнице.
   Герой происшествия представляется Зое в облике матерого стаканного  вора,
и упоминание о больнице ее ничуть не трогает.
   "Порядки в  нашей  палатке",  -  гласит  следующая  надпись.  На  рисунке
лохматый парень, лежащий в спецовке па кровати. В  зубах  у  него  папироса,
похожая  на  трубу  старинного  парохода,  дымит  черным   смоляным   дымом.
Затейливые завитки дыма постепенно превращаются
   в  очертания  букв,  из  которых  складывается  полезное  изречение:   "С
папиросою в зубах, на кровати в сапогах - так бывает у нерях".
   Следующий рисунок заставляет Зоино сердце усиленно забиться. Здесь в роли
действующего лица фигурирует Саша Некачайголова со своим краном. Он  пробует
поднять с постели лодыря, но ничего не выходит. Подпись-диалог гласит:
   - Саша, хоть бы ты попробовал воздействовать на Метелкина!
   - Пробовал. Его и техника не берет". Саша ничуть на себя не похож, но Зоя
долго рассматривает рисунок.
   Объявления все те же. Два новых для Зои интереса  не  представляют.  Одно
сообщает о собрании охотников, другое гласит:

   У кого хороший бас, пусть зайдет к руководителю  хорового  ансамбля  тов.
Дыркину (палата ј 2).

   В самом центре поселка высится большая  лохматая  сосна.  В  ее  тени  на
разостланной мешковине сидит по-турецки  старичок  и,  не  обращая  никакого
внимания на великий  гул  строительства,  мастерит  рыболовную  снасть.  Зоя
смотрит на него, он - на Зою. Первым загова ривает он.
   - Давно к нам?
   - Сегодня. Я посмотреть приехала.
   - Смотреть сейчас у нас, пожалуй, нечего, а работать есть чего...
   Старичок  словоохотливый  и  весь  какой-то  очень   чистый:   и   побрит
чисто-начисто, и парусиновый  костюм  на  нем  чистый,  и  глаза  чистые,  и
морщинки под глазами тщательно промыты. - Вы кем здесь, дедушка, работаете?
   - Восемнадцать лет плотником работал, теперь пенсионер...  Однако  же  не
утерпел и сторожем определился.
   - Где же вы восемнадцать лет работали?
   - На одном месте, в мостоотряде. Зоя искренне недоумевает:
   - Как же на одном месте, если мостоотряд все время ездит?..
   - Это точно... Место работы одно, а  география  вокруг  разная.  Поездить
много пришлось.
   - Где же вы бывали, дедушка?
   - У тебя  на  руках  сколько  пальцев?..  Десять?..  Так  тебе  никак  не
сосчитать, где наш отряд побывал. Организовался он в самую войну  в  Москве,
оттуда мы и путь начали: поехали строить мосты в Бессарабию, из Бессарабии в
Финляндию... Из Финляндии опять на юг  -  в  Румынию,  потом  в  Ростов,  из
Ростова в Астрахань, из Астрахани в Гурьев, из  Гурьева  опять  в  Ростов...
Есть  еще  пальцы  свободные?..  Отсчитывай:  Ростов,   Краснодар,   Майкоп,
Днепропетровск, Черкасск, Керчь,  Таганрог,  Вознесенск,  Китай,  Караганда,
Стрый,
   Буг... Везде мосты строили... Потом подались мы на целину,  в  Казахстан.
Во скольких местах  здесь  побывали,  сколько  мостов  построили,  запомнить
невозможно, но только оттуда мы снова в Китай поехали, на Дорогу  Дружбы,  а
сейчас вот здесь... По плану до 1961 года будем строить.
   - Потом снова поедете?
   - Это уж само собой. Нашему делу конца не предвидится.  Уж  кому-кому,  а
мостостроителям в самый расцвет коммунизма работа найдется.
   - И вы дальше поедете?
   - От внуков не отстану. У меня два сына здесь работают: старший, Иван,  -
электрик, на работнице здешней бухгалтерии женат; младший, Михаил, - токарь,
недавно на лаборантке женился... У  обоих,  понятно,  дети  -  считай,  тоже
будущие мостостроители... Есть, п онятно,  такие,  что  над  нами  с  бабкой
посмеиваются, непоседами зовут. Так оно, конечно, и есть, только  я  считаю,
что в непоседливости дурного нет: иной всю жизнь на одном месте сидит,  небо
коптит, а настоящего дела не делает...
   Зое такая жизнь кажется удивительной.
   - Как же вы живете? - спрашивает она.
   -  Неплохо  живем,  квартира  у  нас  хорошая.  Когда  дома  отстраивают,
жилплощадь мне в первую очередь предоставляют.
   - И не жалко вам бывает со старым местом расставаться?
   - Когда и жалко, да мечта дальше зовет, не дозволяет заживаться.
   - Мечта? - удивилась Зоя.
   - Может, и что иное, да я назвать не умею и мечтой зову... Шестьдесят три
года мне, и все кажется, что самое главное где-то впереди ждет...  Приезжаем
мы допустим, сюда или на другое место. Понятно, лишения терпим,  потому  что
ничто как есть не устроено. В от мы  и  начинаем  мечтать,  как  бы  получше
устроиться и зажить Несбыточного в этом ничего нет, и через некоторое  время
заживаем лучше прежнего... Ну,  думаешь,  пора  к  берегу  пристать,  никуда
больше отсюда не двинусь годы на то у меня законные!.. Сколько раз  я  таким
образом зарекался, и все без толку! Начинает работа к концу  идти  -  и  уже
слушок идет: скоро дальше ехать Вот тут и начинаешь тосковать! Сам  не  свой
ходишь иной раз месяц или два сомневаешься, что делать, ну и, конечно, мечта
пересилит: мне, как
   плотнику, обычно всегда в первом эшелоне ехать приходилось... Да и  не  я
один такой непоседливый, все  строители  этак,  а  мостостроители  особенно,
потому что дело у них очень красивое и гордое.
   На взгляд Зои, всякое строительство выглядит  красивым  и  гордым  делом.
Старичок с этим соглашается, но не полностью:
   - Понятно, красивое, но все ж таки не такое. Не видела ты моста, когда он
украшенный стоит и по нему первый  поезд  проходит,  сообщение  открывает!..
Сколько людей  вокруг  ни  соберется,  все  волнуются,  все  переживают,  от
начальства до поварихи, и у всех на гл азах слезы... Говорят еще,  высотники
своим строительством очень возносятся, но только до нас им далеко!.. Большой
мост - это, девушка, не простое сооружение,  а  преодоление  препятствия  на
пути человечества. В нем сразу  мощь  видится:  вся  конструкция  снаруж  и.
Красота и только!
   Понятие    конструктивной    красоты,    хорошо    осознаваемое     всеми
мостостроителями, в  Зоину  голову  сразу  улечься  не  может,  но  их  труд
предстает в новом, романтическом свете. Он выглядит если не лучше, то  и  не
хуже труда геологов. Заставь геолога мост построить - небось, задумается  и,
чего доброго, не справится... А кому больше ездить приходится, еще вопрос...
Из всех виденных Зоей непосед старичок-плотник выглядел самым  непоседливым.
В то же время из его  рассказов  вытекало,  что  мостостроители  могли  жить
прочным  семейным  бытом.  На  взгляд  Зои,  в  этом  было  их  несравненное
преимущество перед бездомовниками-геологами.
   Возможно, старожил отряда рассказал бы еще что-нибудь  очень  интересное,
но   сирена   возвестила   обеденный   перерыв,   и    Зоя    поспешила    к
девушкам-штукатурам.

   2.
   Внимательный  читатель,  сумевший  понять  характер   героини,   конечно,
догадался, что поездка в мостоотряд была предпринята ею  не  ради  прогулки.
Впрочем, здесь, в мостоотряде, она и  не  думала  делать  секрета  из  своих
намерений.
   Она  сумела  определить  их  очень  просто,  в  немногих  словах,  сказав
окружившим ее девушкам:
   - Вот я и приехала!.. Возьмите, девчата, меня в бригаду!
   Разумеется, Зоя могла пройти в отдел кадров и  там  для  нее  обязательно
нашлась бы какая-нибудь работа, но она предпочла обратиться  к  полюбившимся
ей девушкам через голову начальства. Принять ее на работу они не  могли,  но
какое начальство могло устоять пер ед напором двадцати девчат?
   Только одна предупредила:
   - Зоя, ведь мы все разрядницы, специальное училище кончили...
   - А я у вас выучусь и тоже разряд получу!  Стану  работать  вместо  этой,
которая от вас сбежала... Честное комсомольское, выучусь и  ни  от  кого  не
отстану! Вот увидите, что выучусь!
   Сама Зоя, может быть, недопонимала этого, но  в  таком  виде  ее  просьба
переставала быть се личным  делом,  делом  одного  найма.  Приняв  и  обучив
специальности девушку, добровольно идущую на трудный участок  строительства,
бригада восстанавливала не только числе нность, но и комсомольскую честь.
   -  Ты  понимаешь,  что  говоришь,  Зоя?..  Это  не  волейбол!..  Если  ты
сдрейфишь...
   - Никогда в жизни не дрейфила! Зоя даже покраснела от обиды.
   - Девчата, предлагаю дать обязательство, что мы обучим  ее  специальности
штукатура!.. И ты дашь нам обязательство, что ею овладеешь.
   - Я же сказала!
   - Идем!..
   Через пять минут было поднято на ноги бюро комсомольской организации.  На
великий шум вышел из расположенного  по  соседству  кабинета  сам  начальник
отряда Георгий Федорович.
   - Чи здесь контора, чи ярмарка невест, чи що? Начали объяснять начальнику
все вместе и такой трам-тарарам подняли, что  он  за  уши  схватился.  Тогда
вперед выступил секретарь комсомольской организации и все объяснил.
   Начальник посмотрел на Зою и решил:
   - Отдать невесту приказом, а шуметь на свадьбе будем!
   Сказал так и ошибся. Много шуму было до свадьбы...
   После такого решения начальника Зоя заторопилась в Буран. Ее торопливость
имела свою причину - как это ни странно, но ей  не  хотелось  встречаться  с
крановщиком Александром Некачайголова... Пусть не забивает  себе  в  голову,
что это ради него она в мостоотря д поступает!
   Таит в себе Зоя девичью обиду: оказалось на поверку, что на  берегу  реки
целовал ее парень не по-настоящему, а как пятилетнюю девчонку,  из  жалости,
утешал, чтобы не плакала...
   -  И  без  него  проживу!  -  твердит  себе  Зоя.  -  Задается  тем,  что
специальностей  у  него  много.  Сама,  слава  богу,  не   безрукая   и   не
безголовая... Я ему докажу, какая я жалкая!..
   Утешает  себя  таким  образом  Зоя,  а  сама  все  грустнее  и   грустнее
становится, не верит себе, что сможет без Сашки прожить... Может,  и  впрямь
нехорошо сделала, что хоть издали одним глазком на него не глянула?

   3.
   Впереди  еще  серьезное  дело:  не  миновать  долгого  и  можно   думать,
неприятного разговора с директоров ресторана  Николаем  Ивановичем.  Хоть  и
ворчит он на Зою и без конца "однакает", но она  понимает,  что  человек  он
неплохой и ничего, кроме добра, для нее не с делал.
   Можно разговор на день-два  оттянуть,  но  что  в  том  проку?  Набралась
смелости и, выждав, когда Николай Иванович  остался  один,  проскользнула  в
маленькую каморку с огромной надписью над дверью: "Кабинет директора".
   - Гуляла нынче? - приветливо  спросил  Николай  Иванович,  не  имевший  в
последние дни никакого повода ворчать на Зою.
   - Я сегодня в мостоотряд ездила, Николай Иванович...
   Хитрый сибиряк сделал вид, что ничуть не удивлен далекой прогулкой.
   - Сибирь посмотреть решила? Хорошее дело... Говорит так Николай Иванович,
а сам прекрасно соображает, в чем дело: не привязать ему Зою к  скучной  для
нее торговой работе. Добрая работница,  но  разве  такую  запрешь  в  киоск?
Кипяток, а не девка!..
   - Я, Николай Иванович...
   Начала и осеклась. Глянув на директора, поняла, что он ее насквозь видит.
Он сам помог ей, подсказав:
   - Однако ты от нас уйти задумала...
   Зоя только головой кивнула. Николай Иванович пристально посмотрел на нее,
как будто первый раз видел.
   - В столовую или на строительство?
   -  На  строительство,  Николай  Иванович...  Там  целая  бригада   девчат
штукатурами работает. Я к ним, мне с ними весело будет.
   Не случайно бросил Николай Иванович вопрос:
   "В столовую или на строительство?" Если Зоя собралась в столовую перейти,
с ней еще поспорить можно, ну, а  если  строительство  потянуло,  ничего  не
скажешь, ничего не поделаешь: не с первым таким случаем  встречается  старый
директор ресторана.
   Молчит Николай Иванович, и Зоя не знает, что оказать.
   - Я, Николай Иванович, понимаю, что нехорошо с вами поступаю... Пришла  я
к вам первый раз ворсе несчастная... Совсем одна осталась, без помощи, а  вы
меня поддержали, сразу две сотни пирожков и спецовку доверили...  Только  не
могу я больше за стеклом... Сч итаю конфеты, а душу воротит...
   До слез жаль Зое Бурана, Николая Ивановича,  даже  противного  киоска,  и
того жаль, но что поделаешь, если впереди новое и  -  Зоя  чувствует  это  -
настоящее счастье замаячило?
   И это понятно Николаю Ивановичу. Он говорит:
   - Да ты успокойся! Пришла ты  ко  мне  по-хорошему,  и  я  хочу  с  тобой
по-хорошему потолковать... Толковать я могу с  тобой  двояко.  Как  директор
ресторана обязан я уговаривать тебя на работе остаться, потому что от  этого
для моего дела польза. Однако я не толь ко директор, но еще и коммунист.  И,
как коммунист, совсем Другое сказать должен... Ты зачем в Сибирь ехала?
   - На геологическую /точку. Нас на металлургический комбинат послали...  Я
вам рассказывала, как в Буран попала.
   - Значит,  ехала  ты  на  строительство  комбината,  на  большую  работу.
Правительство везло тебя сюда не пирожками торговать, но дело делать. Однако
и получается сейчас, что, уходя в мостоотряд, ты свою  линию  выправляешь...
Как директор ресторана я могу молчат ь, а как коммунист должен тебе сказать,
что твое решение правильное.
   Вот тебе и Николай Иванович! Попробуй влезь в сибирскую душу, ну и хитрый
народ! У Зои точно груз С плеч свалился, даже весело стало.
   Николай Иванович слегка нахмурился.
   - Улыбаться, однако, погоди, я еще не все сказал... Приехала ты в Сибирь,
а Сибирь - не простая страна. Она и любит и сердится по-настоящему. Для кого
роднее матери становится, для кого  страшнее  врага...  Всякие  виды  Сибирь
видывала и не словам верит, а д елам. Ты к ней  присматриваешься,  она  -  к
тебе... Зорко к тебе присматривается, потому что ей  хорошие  люди  вот  как
нужны! Золото, железо, уголь, дорогие меха, леса - всего у  нее  вволю.  Про
нее давно говорили - "страна будущего", а теперь, когда коммунизм
   виден,  ее  значение  вполне  определилось:   быть   ей   главной   базой
коммунистического  строительства!  Не  руда,  не  уголь  закопаны,   счастье
человеческое здесь лежит, своего хозяина ждет...
   Вот уж чего никогда не ждала Зоя:  смахнул  директор  ресторана  с  глаза
слезинку. Лицо и слова спокойные, а глаза мокрые.
   Николай Иванович сам своих слез не замечает, продолжает:
   - Не стал бы я с тобой этак  говорить,  да,  однако,  из  тебя,  девушка,
добрая сибирячка получиться может: горячая  ты  и  работящая.  Горячая  даже
через меру. Отчего иной раз не погорячиться, но обижать никого не следует...
   Вот куда повернул Николай Иванович! У Зои оправдание известное:
   - Если меня не обижают, то и я...
   - А чем тебя покупатель обидел, что ты ему вместо ливера  мясо  сунула?..
Ты что думаешь, при коммунизме люди с неполным ассортиментом мириться будут?
Был в Буране образцовый ресторан и при коммунизме будет!
   - И пирожки будут? - заинтересовалась Зоя.
   - Будут! - уверенно ответил Николай  Иванович.  -  Для  всех  проезжающих
бесплатно полный ассортимент.  И  все  самого  высшего  качества.  И  полная
вежливость обслуживания.
   - И сейчас у нас неплохо, Николай Иванович. Разве  в  пирожки  тогда  еще
больше фаршу класть придется.
   Совсем вплотную подошли к коммунизму Николай Иванович и Зоя,  но  вовремя
опомнились, что раньше мост, железную дорогу и комбинат  выстроить  надо,  В
самом  конце  разговора  Николай  Иванович  снова  как  директор   ресторана
заговорил:
   -  Однако,  если  тебе  в  отряде