десь  довольно
высокий. Но не для спецназовца ГРУ с  отличной  парашютной  подготовкой.
Ноги еще крепкие. Приземление, в случае чего, выдержат.  Вот  Доктору  с
его весом прыгать с такой высоты труднее. Лодыжка - кость  слабая.  Чуть
не правильно ногу поставил, и - перелом.
   - Поставь кофе, - попросил Сохатый хозяина.
   - Не выспался?
   - Перебрал вчера. Голова трещит...
   Это сразу -  намек,  чтобы  вызвать  в  мыслях  старшего  следователя
некоторую растерянность. Поверит - не поверит, а пусть посомневается.
   Оленин включил кофеварку.
   В дверь коротко и громко постучали. И капитан  Овчинников  вошел  без
ответного приглашения. Поздоровался с Доктором  и  с  Сохатым  за  руку,
протянул Николаю Сергеевичу стандартный темно-коричневый пакет.
   Овчинников вошел один. Сохатый стоял к двери вполоборота. И не видел,
кто там остался в коридоре.
   Но сработала интуиция, напряженные нервы стали, как всегда  бывает  в
такие  минуты,  работать,  словно  отлаженный  механизм.  И  он   просто
физически почувствовал, что за дверью стоят несколько  человек,  готовых
ворваться сюда, в кабинет,  с  поднятыми  стволами.  И  потому,  невинно
потянувшись, занял стул в углу, за дверью. Если  дверь  откроется,  если
менты ворвутся, он окажется у них за спиной. И сделал это так  спокойно,
так  неназойливо,  что  ни  у  кого  не  вызвало  сомнения  его  желание
отодвинуться от стола подальше. Тем более что место  против  следователя
занял Доктор Смерть, а на стул сбоку сел Овчинников.
   Оленин достал из пакета несколько фотографий.
   Протянул Доктору.
   - Посмотри. Это не твой Алферов?
   А сам достал еще одну бумагу и стал быстро читать.
   Сохатый даже издали заметил, что текст  рукописный,  почерк  крупный.
Следовательно, капитан что-то сообщает следаку. Вводит в курс дела.
   - Нет, это не он, - Доктор бросил стопку  фотографий  на  стол  перед
следаком. - Алферов твоего возраста. А этот старик...
   - Командир, посмотри... - Оленин не успел дочитать  все  до  конца  и
потому оттягивал время.
   - Я должен его знать? - лениво спросил Сохатый.
   - Вообще-то нет... На всякий случай...
   - Тогда не знаю.
   Не хотелось покидать выгодную  позицию  за  дверью.  Овчинников  взял
фотографии и принес Дым  Дымычу.  Тот  посмотрел  равнодушно,  никак  не
показав, что видел этого человека с выбитым глазом. Стрелку ему  еще  не
предъявили. И отпечатки пальцев не снимали. Предъявят  обвинение,  будет
разговор. А пока - только явная лень страдающего с похмелья человека.
   Оленин его состояние оценил. Прочитав бумагу и снова оттягивая  время
для принятия решения, самолично принес командиру чашку кофе. После этого
сел за стол, убрал в выдвижной ящик пакет и фотографии и  положил  перед
собой руки ладонями вниз.
   На языке  жестов  это,  должно  быть,  означает  окончание  какого-то
важного этапа и начало следующего.
   - Ну что, ребята... Будем разговаривать серьезно.
   Доктор забросил ногу на ногу. Умелый человек с такого положения легко
отправит в глубокий нокаут уютно сидящего напротив капитана Овчинникова.
Башмаки у Доктора тяжелые. Сохатый незаметно передвинул кобуру  ближе  к
руке.
   - Предмет разговора?
   - Вчера кто-то устроил  бойню  в  доме  на  улице  Российской.  Очень
жестоко обошлись с людьми, приехавшими в наш город торговать на базар.
   - Слышал уже... - сказал Гагарин.
   - Есть два свидетеля, которые видели людей, устроивших это дело.
   - И что?
   - Доктор, только что, при входе  в  прокуратуру,  тебя  опознали  как
участника нападения. Я думаю, что вы были там  оба.  Но  Дым  Дымыча  не
узнали. А тебя узнали. Слишком ты человек заметный.
   - И  потому  же  меня  легко  спутать  с  другим  таким  же  заметным
человеком. Элементарный закон логики. Когда видят  на  улице  дворняжку,
говорят просто - собака. Если  видят  породистую  собаку  с  характерной
внешностью, то называют породу. Вот и все.
   Оленин не  торопился.  Он  обрел  спокойствие  и  даже  имел  желание
улыбаться. Заметно было, как он себя сдерживает.
   - Тогда скажи  мне,  где  ты  находился  вчера  с  десяти  вечера  до
двенадцати ночи.
   Доктор откровенно хохотнул.
   - Бога ради... В  это  время  я  проводил  оперативное  совещание  на
конспиративной квартире ФСБ со своими  людьми.  Их  я  тебе  не  назову,
потому  что  тебе  их  знать  не  положено,  даже  если  учитывать  твою
должность.  Кстати,  совещание  проходило  в   присутствии   заместителя
начальника областного управления ФСБ полковника Мартынова. Для  тебя,  я
думаю, хватит только одного этого свидетеля.
   У Оленина раскрылся рот. Он не сразу смог отойти  от  окрыливших  его
надежд - Николай Сергеевич уже почти видел  себя  сотрудником  Интерпола
взамен попавшего под суд Гагарина - и спуститься на землю.
   А потом просто упал на нее.
   - И Мартынов подтвердит это?
   - Позвони ему.
   Оленин достал из стола служебный телефонный справочник, нашел  нужную
страницу и, придерживая  пальцем  строчку,  чтобы  не  потерять,  набрал
номер.
   -  Здравия  желаю,  товарищ  полковник.   Вас   беспокоит   областная
прокуратура. Старший следователь по особо важным делам Оленин. Извините,
у меня к вам есть небольшой вопрос.  Вы  вчера  встречались  с  Виктором
Юрьевичем Гагариным? В какое время? Нет-нет... Я не пытаюсь  вмешиваться
в ваши оперативные разработки. У нас тут дело  об  убийстве...  Один  из
участников нападения на таджиков был похож на Гагарина.  И  свидетели  -
два таджика - опознали его. Издали видели... Да, он здесь. Минутку.
   Оленин выглядел почти испуганным,  когда  протягивал  трубку  Доктору
Смерть.
   - Добрый день, Алексей Алексеевич.  Да.  Я  вынужден  был  сказать  и
назвать вас. Никого больше. Это не его ума дело.
   Это было уже откровенным оскорблением и  унижением  следака.  Сохатый
молча посмеивался.
   Оленин снова взял трубку.
   - Да, товарищ полковник. Да. Я понял. Спасибо.
   Положив трубку, он  минуту  не  мог  поднять  глаза  на  собеседника.
Наконец сумел взять себя в руки.
   - Извини, Доктор.
   - Мы можем идти?
   - Ты - можешь. А с Дым Дымычем я хочу еще поговорить. У нас есть тема
для разговора.
   - Он работает у меня телохранителем. Так что, если ты не  возражаешь,
я поприсутствую и подожду его.
   Овчинников хотел что-то возразить, но Николай Сергеевич посмотрел  на
Сохатого и торопливо сказал:
   - Хорошо. Это не большой секрет.
   - Слушаю, - Дым Дымыч  протянул  пустую  чашку  в  сторону  капитана.
Овчинников вынужденно, как человек вежливый, хотя и не официант, встал и
взял чашку. - Налей-ка мне еще...
   - Дым Дымыч, чем ты занимался вчера с десяти до одиннадцати? Я  знаю,
что ты вчера, мягко говоря, пьянствовал. Не сообщишь ли, с кем?
   Сохатый молчал долго.
   - У тебя есть основания спрашивать меня? Я - подозреваемый?
   - Не так, чтобы очень... Но прошу тебя по-дружески мне ответить.
   - У меня были гости.
   - Феня?
   - Нет. Она вчера напилась и весь вечер меня доставала. Пару раз  я  с
ней поговорил, а потом просто перестал брать трубку.
   - То есть ты не отвечал вчера вечером на звонки?
   - Я не отвечал только на ее звонки. : !
   - Как ты определял...
   - Я еще вчера утром поставил себе  аппарат  с  определителем  номера.
Вовремя.
   - А кто был у тебя? Эти люди могут подтвердить?
   Сохатый опять выдержал паузу.
   - Один - может. Набирай номер...
   И он продиктовал цифру за цифрой.
   - Кого спросить? - быстрым шепотом сказал Оленин, потому что  трубку,
похоже, взяли сразу.
   - Хавьера.
   У Оленина опять округлились глаза.
   - Алло. Мне Хавьер нужен... - все же перед уголовными авторитетами он
не робел, как перед заместителем начальника областного управления ФСБ  и
голос звучал хоть и вежливо, но твердо  и  властно.  -  Из  прокуратуры.
Старший следователь по особо важным делам  Оленин.  Да...  Здравствуйте.
Нет-нет... У меня к вам только один вопрос. Где вы  вчера  находились  в
период с десяти вечера до двенадцати ночи? Я знаю, что  в  гостях.  Этот
человек сейчас сидит у меня. А кто еще с вами был? Вот как? А вы знаете,
что он в розыске? Да... Я понимаю... Спасибо. До свидания.
   Теперь долгий взгляд на Сохатого.
   - Так ты  с  Саидом  общаешься?  А  по  какому  поводу  такая  теплая
встреча?
   - Сайд меня хотел в телохранители нанять. Его азеры достают.
   - А ты?
   - А меня несколькими часами раньше нанял Доктор.
   - Ты знаешь, что Сайд в розыске?
   - А почему я должен знать, кто в розыске, кто в зоне... С Хавьером мы
старые приятели. Он мне помог когда-то... Вот и привел Сайда ко мне. Там
еще его "бык" хотел компанию составить. Так я  его  оставил  в  подъезде
отдыхать...  Сайду  моя  демонстрация   понравилась.   Он   меня   очень
уговаривал...
   - А Сайд может подтвердить  твои  слова?  -  спросил  Овчинников  так
невинно, словно с дурачком общался - выложь да положъ ему адресок...
   Дым Дымыч даже не ответил на идиотский вопрос.
   - У меня к вам официальная просьба Интерпола.
   Если есть необходимость, я могу изложить все в  письменном  виде.  До
определенного времени - еще около недели -  я  попрошу  вас  не  трогать
Сайда, даже если он сам к вам придет.
   - Мы бы тронули, только где его найти, - усмехнулся Овчинников.
   - Вопрос исчерпан? Мы можем идти? - снова спросил Доктор.
   - Не совсем... - теперь Оленин посмотрел на Сохатого совсем  грустно.
- Есть у меня к Дым Дымычу еще претензии. Тебя опознал эстонец, один  из
тех, кого ты вчера в кафе избил.
   - Избил, - согласился Дым Дымыч. - Ну и что?
   - Мне не хотелось бы тебя, командир, по двести шестой привлекать,  но
майор Асафьев привез в машине этого парня. Как-то надо выкручиваться.
   Мысли есть?
   - Естественно. Иначе - для чего у меня голова.
   Я защищал свое человеческое достоинство. Меня провоцировали на драку.
Оскорбляли мои национальные чувства и страну, за которую я воевал.
   - Ты превысил необходимые меры самозащиты.
   - Ничуть. Одного я ударил рукой в печень...
   - И сотворил ему внутреннее кровоизлияние.
   Парню сделали операцию, и он приехать посмотреть на тебя не  смог.  А
второго на всю жизнь отметил...
   - Второму я стукнул чашкой из-под кофе в лицо.
   - Ты его изуродовал.
   - Я вынужден  был  выводить  его  из  строя,  потому  что  он  был  с
пистолетом.
   - С пистолетом?
   Оленин достал из стола папку с документами.
   - Пневматический пистолет... - прочитал он.
   - А откуда мне было знать, что у него не боевое оружие? Но -  заметь!
- я даже оружие у него не отобрал. Только ударил и пошел гулять в парк.
   - Ты не отобрал оружие потому, что понял  -  это  пневматика.  Ты,  с
твоим-то опытом...
   - Докажи...
   Оленин только покачал головой с легкой улыбкой.
   Цель засадить Сохатого он перед собой не ставил.
   - И как прикажешь вести это дело?
   - Я бы на твоем месте возбудил дело против эстонцев за хулиганство, -
сказал в разумье Доктор Смерть. - А то, что  они  пострадали,  -  просто
напросились...
   - Наверное, я так и сделаю... - Оленин встал, показывая, что разговор
окончен. - Володя, проводи гостей. А то...
   - А то их не выпустят отсюда... - закончил за него Доктор Смерть.

2

   Мрачный и расстроенный, Оленин поехал  обедать,  как  всегда,  домой.
Татьяна уже ждала его. Накануне вечером разговор у супругов не  клеился.
Всему виной тот ночной звонок Дым Дымыча, когда  в  командира  стреляли.
Татьяна заочно недолюбливала Сохатого и обещала, что у мужа  могут  быть
из-за того большие неприятности по службе. А она знала  толк  в  разного
рода интригах. И могла предположить любые варианты.
   Сегодня, в ожидании триумфа, Оленин знал, как примириться с супругой.
Он даже представлял себе, как с красочными подробностями, вроде бы и  не
хвастаясь, но удачно определяя свою выгодную роль, расскажет  жене,  как
арестовал Доктора Смерть и Дым Дымыча. Откуда-то была в нем уверенность,
что свидетели опознают обоих. Дым Дымыча было, честно говоря, жалко. Что
же  касается  Доктора,  то  тут  вопрос  гораздо  сложнее.  Раньше,   по
предыдущим встречам, он нравился Оленину. Но откровения майора  Асафьева
заставили Николая Сергеевича увидеть  в  Гагарине  скрытого  противника.
Может быть, Гагарин даже знал о том,  что  Николай  Сергеевич  обращался
дважды в службу Интерпола с предложением о сотрудничестве. Не исключен и
такой  вариант,  что  именно  Гагарина  попросили  собрать  сведения  об
Оленине.
   И эти сведения решали вопрос - нужен ли международной  полиции  такой
сотрудник?  Гагарин,  должно  быть,  почувствовал  в  нем  соперника,  и
сведения  собрал  соответствующие.  Попросту  подтасовал   и   по-своему
интерпретировал  факты.  Потому  в   первый   раз   обращение   старшего
следователя вообще не  заметили,  а  во  второй  раз  ответили  вежливым
отказом. Причем откровенно обманули. Это же  можно  квалифицировать  как
оскорбление, как недоверие.  Конечно!  А  как  сегодня  он  вел  себя  в
кабинете? Просто вызывающе...
   Хотел рассказать жене одно,  а  рассказывать  придется  другое?  Хотя
такое не рассказывают любимой женщине, такое молча глотают.
   Обида терзала Николая Сергеевича.  Он  нервничал  и  потому  чуть  не
угодил в аварию. Подрезал идущий справа джип "Лендровер".  Джип  тут  же
резко, нарушая все правила, обогнал его и загородил проезд.
   Старший следователь еле успел среагировать и затормозить. Ладно хоть,
резина на машине шипованная.
   Тормозной путь короткий. Два парня, что выскочили из  "Лендровера"  и
направились к "Волге" решительным шагом, не обещали вежливого разговора.
И Николай Сергеевич вынужден  был  быстро  выйти  из  машины,  чтобы  не
получить удар в лицо в невыгодном сидячем положении. Что удар  последует
- он не сомневался. В нынешние времена разборки начинаются  именно  так.
Хотел еще успеть снять  пиджак,  чтобы  показать  подмышечную  кобуру  с
пистолетом - надел специально для предполагаемого ареста Доктора  Смерть
и Сохатого - и этим чуть  притормозить  пыл  парней,  но  на  раздевание
времени не хватило. Его  попытались  ударить  с  ходу,  без  разговоров.
Реакция бывшего спецназовца и бывшего хорошего дзюдоиста сработала и  на
этот раз. Сгодились уроки Дым Дымыча. Он перехватил руку, резко вывернул
и сделал оборот корпусом с одновременным ударом локтем. Раздался хруст и
болезненный вскрик. А потом долгие  матюки  присевшего  от  боли  парня.
Второй чуть опаздывал. Он доставал из-под сиденья  джипа  монтировку.  И
Оленин успел выхватить пистолет.
   - Еще шаг - стреляю...
   Парень застыл на месте.
   - Возьми своего друга, и валите отсюда оба,  пока  я  не  рассердился
всерьез... - сказал он  и  вдруг  испытал  страшное  желание  выстрелить
по-настоящему.  Даже   лицо,   показалось,   исказила   гримаса,   таким
неудержимым было это желание.
   И это он - старший следователь прокуратуры. Он - только полтора  года
провоевавший в Афгане и не успевший еще принять  в  кровь  сильную  дозу
страсти к убийству.  Смертельную  дозу,  которую  принял  его  командир.
Оленин смог удержаться. Не потому, что у него  нервная  система  крепче,
чем у Дым Дымыча. Вовсе нет. Но потому,  что  он  просчитал  последствия
такого действия.
   А как же трудно бывает удержаться Сохатому?..
   И его не сдерживают последствия.  Он  не  делает  себе  карьеру.  Ему
нечего и некого в этой жизни терять, кроме женщины из слоновой кости,  и
нет цели, к которой бы он всей душой стремился.
   Парень с монтировкой  подошел  осторожно,  взял  под  руку  товарища,
приподнял и потащил к машине.
   Оленин сел в свою и  объехал  "Лендровер"  по  встречной  полосе.  На
всякий случай он запомнил номер джипа.  Надо  будет  навести  справки  и
попросить ментов вызвать  владельца  -  побеседовать  для  профилактики.
Хорошо,  когда  есть   такая   возможность.   Нынешние   крутые   парни,
разъезжающие на джипах, не слишком стесняются в средствах,  когда  хотят
чего-то.
   Эти сегодняшние вполне могут  подкараулить  его,  жену  или  сына.  И
отомстить. Чтобы не случилось такого, надо принимать  свои,  опережающие
меры.
   А у Сохатого? Случись  такое  с  ним,  была  бы  у  него  возможность
профилактики? Нет. Они нашли бы адрес Дым Дымыча,  приехали  бы  к  нему
большой толпой. И он вынужден был бы, чтобы  самому  остаться  в  живых,
убить их. Он и толпу способен смести, если разозлится. И он бы убил.  Он
не смог бы остановиться, как сегодня остановился Николай  Сергеевич,  не
смог бы побороть вжившийся в сознание инстинкт.
   Его слишком долго этому обучали...
   А кто же теперь имеет право с него спрашивать?
   Уж, по крайней мере,  не  бывший  его  подчиненный,  а  ныне  старший
следователь по особо важным делам...

3

   В дороге они не обсуждали случившееся  в  прокуратуре.  В  офисе  Дым
Дымыч занял место в приемной, готовый последовать  за  шефом,  если  тот
решит куда-то съездить. Пока  его  обязанности  телохранителя  сводились
только к этому и к ощупыванию взглядом  каждого  посетителя  на  предмет
присутствия оружия.
   Доктор Смерть работал в кабинете. К  нему  приходили  люди,  уходили.
Сохатый ждал.
   Только в конце рабочего дня Виктор Юрьевич выглянул из двери и кивнул
Дым Дымычу:
   - Заходи.
   Сохатый сел в мягкое глубокое  кресло.  Он  думал  о  том,  что  надо
форсировать события. И момент очень удобный. Только что  Оленин  пытался
Доктора прижать. Доктор  имеет  полное  право  разозлиться  на  старшего
следователя  и  принять   ответные   меры.   Очень   удобная   ситуация.
Следовательно, надо уговорить шефа провести сегодня индивидуальный сеанс
гипноза.
   - Если бы они попытались нас арестовать, - спросил Доктор  Смерть,  -
как бы ты себя повел?
   - Там за дверью уже приготовилась группа захвата.
   Я специально сел так, чтобы оказаться у них за спиной.
   - Я это заметил.
   - Ну а все остальное - дело техники. Хрен бы они нас взяли.
   - А последствия?
   - С  последствиями  пришлось  бы  разбираться  потом.  Но  ты  хорошо
придумал с алиби. Все заранее высчитал. Если бы не успели подготовиться,
пришлось бы туго.
   Доктор на комплимент не отреагировал.
   - Как у тебя состояние?
   Вот-вот... Он держит обещания.
   - Хвалиться нечем. Ночь опять совсем не спал.
   Одним кофе себя поддерживаю. Даже пальцы дрожать начинают. То  ли  от
психопатии, то ли от кофе.
   - Сеанс проводить будем? , - Я готов.
   - Тогда подожди несколько минут.
   Доктор вышел. Должно быть, захотел предупредить Людмилу, чтобы их  не
беспокоили и по возможности соблюдали тишину. Сеанс гипноза.  Это  очень
хорошо, что он предупреждает о сеансе гипноза. Значит,  будут  свидетели
того, что Сохатый был в это время в невменяемом состоянии. Жаль  только,
не успел проконсультироваться у  адвоката.  Да  и  черт  с  ним.  Дольше
адвокат проживет.
   Вернулся Гагарин через пару минут. Сосредоточенный, даже  напряженный
и хмурый. Закрыл окно от уличного раздражающего  шума,  задернул  шторы,
чтобы свет не мешал расслабиться.
   - Еще чуть-чуть подожди, мне надо  настроиться,  -  и  Доктор  Смерть
отвернулся к стене, склонил свою громадную голову так, что львиная грива
полностью закрыла лицо и не давала рассмотреть выражение.
   Но Сохатый и не рассматривал,  он  сам  настраивался.  Несколько  раз
глубоко вздохнул, расслабляясь, как только вчера учил Доктор Смерть..  И
напрягся мысленно, собрал  в  кулак  всю  свою  волю.  Он  готов  был  к
титаническому усилию, отличному от обычных и привычных  усилий  за  счет
своей длительности.
   И даже отстегнул уже клапан на кобуре, чтобы в нужный момент  достать
пистолет одним неуловимым - движением.
   Доктор Смерть повернулся и подошел ближе. Он посмотрел прямо в глаза.
Сохатый взгляда не отводил.
   И ему нелегко было показать, что он расслаблен.
   Взгляд мог выдать внутреннюю собранность. И  потому  для  начала  Дым
Дымыч чуть-чуть "отпустил вожжи". Не надо сразу  настораживать  Доктора.
Пусть войдет в раж, потому что любой гипноз