ошибка эта не
поддавалась сейчас анализу.
   Должно быть, именно от этого ощущения он впервые  за  последние  годы
почувствовал  психическую  усталость.  Где-то  и  когда-то   он   слышал
строительный термин - понятие  усталости  металла.  И  знал,  что  после
усталости металл не  имеет  способности  восстанавливаться.  И  сам  он,
казалось, уже не  способен  к  восстановлению  в  прежних  своих  боевых
кондициях.
   Тем более что всегда считал себя железным.
   "Не способен? Ерунда... - сказал он себе. - Сколько  раз  было  тогда
еще, в войну... Казалось,  сдохнуть  хочешь...  А  идешь  через  силу...
Придешь... Упадешь...
   И все... И думаешь, что  мир  вокруг  кончился...  И  никогда  ничего
больше не будет... А потом снова..."
   Выспаться надо... Выспаться - и все само собой" образуется. И  голова
станет   легче   соображать.   Все   разложится   по    полочкам,    все
систематизируется. Тем более что половину  ночи  просидел  на  диване  в
раздумьях, а встал очень рано, раньше самых бессонных собачников.
   Днем стало уже жарко. Только самое начало лета -  первые  числа  -  а
такое пекло. Что же потом будет?
   Открытая  балконная  дверь  приносила  с  улицы  раскаленный  солнцем
воздух, крики играющих детей  и  запах  битума  от  недалекого  котла  -
строители ремонтировали в соседнем доме кровлю. Если дверь закрыть, то в
квартире встанет влажная и потная духота.
   Это еще хуже.
   Дым Дымыч лег  отдохнуть.  Но  пришла  лишь  полудрема.  Беспокойная,
похожая на похмельную. Когда засыпаешь лишь на какие-то  секунды.  И  за
эти секунды успеваешь увидеть сны, которые  только  расшатывают  нервную
систему. К тому же стала донимать жара - он даже под простыней вспотел.
   Зазвонил телефон.
   - Слушаю, - быстро произнес Сохатый, схватив трубку.
   - Это я... - раздался в трубке голос Фени. Очень неуверенно  сказала.
Так, словно ожидала, что Дым Дымыч разговаривать не пожелает. -  Я  тебе
не мешаю? Не отрываю ни от чего?
   - А... Как дела? - Он и в самом деле не знал,  о  чем  с  ней  сейчас
говорить. О своем состоянии он не мог ей рассказать. Не та это  женщина.
Все можно было рассказать лишь танцовщице из слоновой кости.  Она  молча
все поймет. Но  перед  ней  Дым  Дымыч  хотел  выглядеть  совсем  другим
человеком. И никогда не делился со статуэткой своими горестями.
   - Завтра моего хоронят...
   - Соболезную.
   - Ты на похороны не придешь?
   - Извини. Но я же его не знал. Это неудобно.
   - Приходи, как мой друг.
   - А это неудобно вдвойне.
   Феня, вздохнув, помолчала.
   - Да плевать мне на всех! Приезжай. Прошу тебя...
   - Нет. Это исключено.
   - Как хочешь. Я потом тебе позвоню. После похорон. Не возражаешь?
   - Днем я занят буду. Звони вечером...
   Она положила трубку.
   Дым Дымыч, честно говоря, не хотел вовсе этой встречи. И  не  потому,
что  Коля  Оленин  может  что-то  заподозрить.   Наверное,   сказывалась
психическая усталость... Но, если честно, он  не  понимает,  что  с  ним
происходит. Просто не хочет, чтобы она еще и завтра звонила, и все. А то
заявится после похорон к нему.
   Есть такое поверье - если человек после похорон идет в чужой дом,  он
приносит туда смерть. Она - Феня - принесет ему смерть?  Как  привет  от
убиенного мужа. Чепуха  какая.  До  чего  додуматься  можно  в  скверном
настроении. Так недолго и в мистику удариться. И вообще - нужна ему  эта
женщина? Иногда кажется, что нужна. Но надоедает быстро. Дела,  которыми
он занимается, не позволяют ему иметь в  доме  женщину.  Кроме  одной...
Кроме женщины из слоновой кости.
   Дым Дымыч подошел к полке и взял фигурку  в  руки.  Он  взял  ее  так
бережно, как не мог прикоснуться ни к одной женщине на  свете.  И  долго
смотрел на нее...
   Женщина из слоновой кости тогда осталась там, в Афгане, среди  других
вещей. И ее привез и отдал матери старший сержант Коля Оленин. С большим
трудом отстоял фигурку на таможне. Таможенники - самый алчный  народ  на
свете. Они только и смотрят, на что  можно  лапы  наложить.  Коля  сумел
отстоять эту фигурку. Много  чего  наврал  таможенникам.  Сыграл  на  их
чувствах. И все-таки привез. Спасибо ему за это.
   А теперь старший сержант Коля Оленин.., то есть  старший  следователь
по особо важным делам Николай Сергеевич Оленин  желает  засадить  своего
бывшего командира за решетку? Может такое быть? Может.
   Хотя верить в это не хочется.
   Сохатый поставил фигурку на полку.
   Феня. Завтра она позвонит. Потом приедет.  На  серебристом  "Лексусе"
мужа. Скорее всего и не в траурной одежде. И это будет  для  Дым  Дымыча
новым испытанием. Нет, он вовсе не чувствовал вины или  раскаяния  после
выполнения заказа. Но лишний раз трепать нервную систему ни к чему.  При
его профессии здоровье нужно иметь железное. И железные нервы, чтобы  не
срываться, как сорвался сегодня утром  в  кафе.  Пусть  бы  болтали  эти
парни-прибалты, что душонке их  мелкой  угодно.  Конечно,  он  правильно
поставил их на место. Но было  бы  лучше,  если  бы  сделал  это  кто-то
другой. А если уж он, то аккуратнее, без свидетелей.
   Феня  позвонит.  Приедет.  И  он  опять  сорвется,  как  с  горы   на
собственном заду съедет. Не с прибалтами, так с азерами, с  чеченами,  с
таджиками или еще с кем-нибудь. Так  не  годится.  Он  просто  не  будет
завтра подходить к телефону.
   Стоп, так тоже нельзя. А если позвонят по делу?
   Хавьер или еще кто-нибудь?
   Давно   хотел   поставить   телефон   с   определителем   номера,   с
антиопределителем и с определителем прослушивания. Как у  Хавьера.  Пора
уже. Где-то видел такое объявление. Надо вспомнить. Сохатый быстро нашел
одну из многих бесплатных рекламных газет,  которыми  набивают  почтовые
ящики. Перелистал, вот и нужное объявление. Запомнил телефон.  Позвонил.
Поинтересовался. Пригласил людей к себе. И стал ждать.
   Приехали через сорок минут. Два  парня.  Привезли  телефон  "Русь"  и
моток  телефонного  провода.  Телефонную  розетку  переставили  ближе  к
электрической.
   Подсоединили. Работы всего на десять минут. Потом сорок минут аппарат
настраивали и обучали Сохатого, как им пользоваться.
   Парни ушли, и Дым Дымыч позвонил Хавьеру. Прослушивания, которого  он
опасался, не было, и это показалось даже странным. Хотя  почему  же  это
должно казаться странным... Коля Оленин не дал делу оборот.
   Значит,  Коля  Оленин  помнит  армейские  годы.   Так   этот   ларчик
открывается.
   - Слушаю, - Хавьер опять сам взял трубку.
   - Привет, гражданин начальник.
   - Здравствуй. Я тебе дважды сегодня звонил. Как у тебя дела?
   - Хорошо. А зачем звонил?
   - Приезжай. Ты откуда сейчас?
   - Из дома.
   - Из дома? - даже по телефону стало заметно, как насторожился  старый
и подозрительный воровской авторитет.
   - Аппарат поставил, как у тебя.
   - Понял. Приезжай.
   - Есть новости?
   - Много. Кстати, ты Беломора не встречал?
   - Нет.
   - Если встретишь, он твой клиент. Но лучше привези его  ко  мне.  Ему
так больше понравится...
   - Значит, это он?..
   - Да.
   - Ты его упустил?!
   - Кто-то еще здесь сидит. Предупредили. Спрятался.
   - Жди неприятностей.
   - Не посмеет.  Ему  все  равно  когда-никогда  на  зону  возвращаться
придется. Он это отлично знает.
   И не посмеет. Попробует сейчас отлежаться в какой-нибудь норе. Шакалы
норы любят. Приезжай.
   Дым Дымыч положил трубку даже с сожалением.
   Так ему понравился новый аппарат.
   Машина отдыхала на стоянке недалеко от дома.
   Дым Дымыч выехал. Немного покуролесил по окрестным улицам, поглядывая
в зеркало заднего вида.
   После визита Оленина он  стал  осторожнее.  "Хвоста"  не  заметил.  И
только тогда поехал к Хавьеру.
   Ворота распахнулись. "Быки" во дворе смотрели хмуро  и  настороженно.
Непривычно настороженно. Не  так  смотрели  раньше.  Им,  видимо,  стала
известна история с Беломором. Чувствуется  напряжение.  Или  еще  что-то
произошло. Дым Дымыч тоже насторожился.
   Он без оружия. А здесь пара человек посторонних.
   Внешне - тоже "быки", только явного азиатского происхождения. Один из
них - кореец. Второй - таджик  или  узбек.  Ребята  чересчур  крепкие...
Таким лучше  кувалдой  в  кузнице  махать,  а  не  кулаками  в  драке  -
проверено. Посторонняя машина во дворе.
   Должно быть, кого-то привезли.
   Сохатый не стал проходить в дом. Открыл дверцу и только высунул ноги.
   - Санек, - позвал одного из "быков" и  показал  оттопыренным  большим
пальцем на заднее сиденье.
   Тот сначала оглядел двор, своих парней,  словно  спрашивая  согласия,
потом открыл дверцу и сел в машину к Сохатому.
   - Кто в гостях?
   - Сайд.
   - Давно пожаловал?
   - Минут пятнадцать.
   - Хавьер ничего про меня не говорил?
   - Нет.
   - Ладно. Я здесь подожду. Сходи в дом, шепни на ухо, что  я  приехал.
Но с Саидом мне встречаться ни к чему. Дождусь, когда беседу закончат.
   Санек кивнул, но из машины не вышел.
   - Что?.. - спросил Дым Дымыч.
   - С Седым ты разобрался?
   - А кто это такой?
   "Бык" довольно и понимающе хмыкнул.
   - Осторожнее с баксами.
   - С какими баксами?
   - Хавьер объяснит.
   Однако очень быстро доходит информация до авторитета.  Словно  кто-то
следил за Сохатым. Или менты стукнули. С ментами Хавьер повязан.  Многим
жалованье платит. Да и родня у него там какая-то в чинах.
   Тоже постукивает.
   Санек зашел в дом. Через пару минут снова появился в  дверях.  Кивнул
Сохатому, но спускаться не стал, остался наверху.
   Через две минуты вышел и Сайд. Спокойно  осмотрел  двор.  Аккуратный,
подтянутый, деловой. В строгом темном костюме, в белой  рубашке  с  туго
затянутым галстуком. Не по погоде явно одет.  Но  ему  местная  жара  не
страшна. Он теплоустойчивый. Таджикский вор в законе внешне  походил  на
типичного современного бизнесмена, ориентированного строго на запад - ив
целях, и в манере поведения, и в манере одеваться.
   Сел в машину со своими "быками". Сам за рулем.
   По слухам - любит быстро поездить. Местные ребята распахнули  ворота.
Хорошо смазанные петли даже не скрипнули.
   Сохатый поднялся на крыльцо. Хавьер вышел встретить его на порог.
   - Прибыл. Хорошо, что сообразил  подождать.  Мне  неудобно  было  при
Сайде предупреждать парней. Заходи, не стесняйся.
   Хавьер Сайда уважает. Говорит,  что  тот  -  культурный  вор.  Только
невезучий. Но умеет держать удары.
   Они прошли  в  дальнюю  маленькую  и  полутемную  комнату  -  кабинет
хозяина. Сели в кресла друг против друга.
   - Сайд по поводу заказа приезжал?
   - Да. Привез деньги.
   - На скольких сошлись?
   - Твоих восемь штук. Аванс брать будешь?
   - Обязательно. Только я уже навел справки.  Очень  серьезный  клиент.
Его Лымарь достать не смог.
   - Он Лымарю платит за "крышу".
   - Я знаю. Сейчас платит. А пару лет назад был у них конфликт. Гагарин
тогда нескольких парней у Лымаря на инвалидность отправил.  Это  в  цену
тоже надо включить. И страховку.
   - Слышал я что-то про это дело. Значит, тот самый Гагарин.  Ладно.  Я
позвоню Сайду, договорюсь о новой цене.  Еще  пару  штук,  думаю,  можно
будет добавить.
   Дым Дымыч кивнул, соглашаясь.
   - Он меня не знает?
   - Обижаешь...
   - Сейчас всего ждать можно. Что с Беломором?
   - Прочухал ситуацию. Слинял.
   - Ищут?
   - Конечно. А что с Седым?
   - Уже не поседеет.
   Хавьер довольно покачал головой.
   - Быстро ты. И красиво. Мне уже рассказали.
   Сколько баксов там было?
   - Я их не считал. За мальчика меня держишь?
   Сохатый  за  нарочитой   небрежностью   вопроса   уловил   внутреннее
напряжение Хавьера. И понял, что с этими баксами не все так просто.
   - То есть?
   - Я их не взял. Мужичишко какой-то подобрал и в  арку  дома  улизнул.
Это я уже с перекрестка увидел.
   Когда отъехал.
   Хозяин откинулся в кресле и посмотрел на Сохатого с недоверием.
   - Что-то я тебя не совсем понимаю.
   - Что ты не понимаешь?
   - Почему ты не взял эти баксы?
   - Не захотел. Хотел красиво сработать. И только.
   - Но ты же именно за деньги работаешь?
   - Когда дают заказ.  А  здесь  мне  никто  заказ  не  давал.  Понятно
объясняю? Если я их пожелал бы взять, то меня уже искать  начала  бы  не
только одна ментовка. Мне в моем положении это нужно?
   Хавьер задумался.
   - Наверное, ты прав. Теперь будут искать того мужичка. Найдут  и  все
на него повесят.
   - Если найдут.
   - Найдут... В "дипломате" было двести тысяч. Соображаешь?
   - Соображаю. Я на глазок примерно так и прикинул. Это деньги  не  для
пункта обмена. Слишком много. Потому мне они и не нужны. Так?
   - Не так. Деньги-то как раз для пункта обмена.
   Только  настоящих  там  было  десять  тысяч  Остальные  нарисованы  в
Таджикистане.  Их  очень  удобно  разбавлять  именно  в  пункте  обмена.
Соображаешь?
   - Сайд?
   - Да.
   - Ты его предупредил, что Седой постукивает?
   - Конечно. Только ему такой вариант еще больше понравился. Говорит  -
у Седого ментовская "крыша". Больше надежды было, что не накроют  -  Еще
его предупреди, что если со мной такими же баксами рассчитываться будет,
то следующий клиент - он. Я таких шуток не понимаю - Об  этом  я  и  сам
сказать догадался. Он тогда очень интересовался, что ты  за  человек.  Я
сказал, что если ты захочешь убрать президента США, то сделаешь  это  на
следующий же день.
   - Сделаю, - согласился Дым Дымыч. - Только до  Штатов  лететь  долго.
Могу к следующему дню не успеть.  А  насчет  Гагарина  -  он  тоже  срок
ставит?
   - Жестко - нет. Просит побыстрее.
   - Ладно. Давай аванс. Я уже приступил к работе.
   - Хорошо. Как сделаешь, сразу ко мне. Я уже  кое-что  надумал  насчет
тебя. Национальность тебе сменим, усы отпустим, как у хохла, и  отправим
отдыхать.
   Не возражаешь против смены национальности?
   - Не вижу смысла. Я пока еще и так не в розыске.
   С чужой ксивой легче засветиться. И ты уж того... - Сохатый посмотрел
из-под бровей достаточно мрачно и красноречиво. - Сильно не старайся,  я
сам сумею о себе позаботиться. Есть куда съездить на отдых.
   - А если понадобишься?
   - Я сообщу координаты.
   - Ну-ну...

2

   Дым Дымыч вернулся домой, когда  дневная  жара  начала  уже  спадать.
После разговора с Хавьером беспокойство не прошло.  И  даже  пять  тысяч
долларов, что  лежали  во  внутреннем  кармане  пиджака,  туго  стянутые
резинкой, не грели душу. К деньгам Дым Дымыч относился почти равнодушно,
признавая их только как  инструмент  к  некоторым  жизненным  удобствам.
Точно так же хозяйка кухни относится к кухонному комбайну.
   Окончание разговора с Хавьером  слегка  насторожило.  Не  слишком  ли
авторитет старается помочь ему исчезнуть из поля  зрения  прокуратуры  и
ментов? Хавьер, несмотря на многолетнее  взаимовыгодное  сотрудничество,
не постесняется отправить самого киллера вслед  за  жертвой.  И  платить
тогда не надо будет.
   Но это дело не такое простое, как авторитету кажется.
   Нюх у Дым Дымыча на опасность сохранился военный. И постоять за  себя
он сумеет.
   Такие мысли только подлили масла в огонь внутреннего беспокойства.  А
тут еще пропажа Беломора.
   Если это в самом деле Беломор  сдавал  Сохатого  Седому,  то  сейчас,
чтобы замести следы, этот тоже постарается  приложить  руку  к  отправке
бывшего спецназовца туда, откуда не возвращаются.  Нет,  в  ментовку  он
скорее  всего  не  пойдет.  При   всей   подлости,   Шурик   Беломор   -
уголовник-рецидивист и ментов всей  душой  презирает.  Он  может  и  сам
попытаться что-то предпринять. Исподтишка. По-гнилому. Так, как сам  Дым
Дымыч никогда не работает.
   Жара ушла. Из-за этой жары Сохатый сегодня не обедал, и сейчас у него
засосало в  желудке.  Он  прошел  на  кухню.  В  холодильнике  стоял  со
вчерашнего дня большой запас водки  -  ему,  малопьющему,  этого  хватит
надолго. Много мясных продуктов на закуску.
   Но нет ни кусочка хлеба. Без хлеба - что  за  еда.  Придется  идти  в
магазин.
   Хлопнул дверной замок. До гастронома, где есть хлебный отдел, пятьсот
метров. В два раза дальше до троллейбусной остановки. Там  стоит  киоск,
торгующий  свежим  хлебом.  Именно  к  киоску  Сохатый  и  пошел,  чтобы
развеяться на ходу, отойти от не слишком приятных мыслей. Последние дни,
не считая часов работы,  он  сидел  в  окружении  кирпичных  стен  своей
квартиры, как волк в логове, и носа лишний раз на воздух  не  высовывал.
Нельзя так замыкаться в себе, нельзя. Это не доводит до добра.
   Сначала воздух улицы принес некоторую легкость.
   Сохатый улыбнулся двум встречным девушкам. Они улыбнулись в ответ. Он
обернулся через  десять  шагов,  они  обернулись  тоже.  Это  показалось
приятным, хотя разница в возрасте была почти в двадцать лет. Пройдя  еще
два дома. Сохатый почувствовал беспокойство.
   Чей-то  взгляд...  Он  явственно  ощутил  на  себе  этот  взгляд.  Но
останавливаться и показывать, что  "хвост"  обнаружен,  не  стал.  Более
того, беспечно помахивая пластиковым  пакетом,  который  приготовил  для
хлеба,  пошел  к  остановке   в   обход,   чтобы   увеличить   путь   и,
соответственно, дать себе время присмотреться к филеру, сориентироваться
в обстановке и сделать вывод. Кто его ведет? Дали себя знать  подозрения
Коли Оленина? Или Дым Дымыч наследил при расстреле Седого с охранниками?
   Здесь, среди жилых домов,  внутри  квартала,  вычислить  это  трудно.
Трудно даже понять, чей взгляд его преследует. Он попытался восстановить
в памяти тот эпизод с девушками, когда он обернулся. Был  ли  кто-то  за
спиной? Да. Какой-то мужчина в пятнадцати шагах  за  девушками.  Что  за
мужчина? Немолодой.
   Неказистый.   Лицо?   Нет,   лицо   памяти   не    поддавалось,    не
реставрировалось. Это ничего. Сейчас выйдет на более многолюдную  улицу,
где есть возможность обоснованно поглазеть по сторонам, там  разберется.
Он и по фигуре вычислит следящего.
   Взгляд... Он преследует... Он тупо упирается в  затылок.  Он  злит  и
выводит из себя.
   Улица. Остановка. Газетный киоск, другие киоски, много народа. Именно
у газетного киоска Дым Дымыч и остановился. Вплотную к  толстому  стеклу
выставлены яркие обложки журналов. Лучшего зеркала в  уличной  суете  не
придумаешь.
   Здесь много людей. Ждут троллейбус. Толкаются у киосков. Возле одного
из них пьют из горлышка пиво. Это  хорошо,  когда  народу  много.  Филер
побоится потерять объект и вынужден будет держаться вплотную.
   Вот он.
   Отражение в стекле не высшего фотографического качества. Но главное -
человека засечь. После этого можно и рассмотреть, зная  точно,  где  тот
стоит, - коротким и цепким взглядом профессионального разведчика. Засечь
и оценить.
   Сохатый  оглянулся.  Лицо  спокойное.  Взгляд   рассеянный.   Сначала
посмотрел на дорогу - нет ли троллейбуса. Теперь на преследователя.  Фу!
Лучше человека подобрать не могли? Хотя на такого меньше всего  внимания
обратишь - испитое лицо, не слишком умные глаза в окружении морщин... Но
в этом лице так мало интеллекта... Неужели Коля Оленин не уважает своего
командира, что посылает по следу такого типа? Хотя откуда  ментам  взять
умного филера?
   Менты получают едва-едва на чай с сахаром. А парни из наружки  вообще
работают за мелочь. Нормальный мужик туда и не пойдет...
   Подошедший троллейбус Дым Дымычу был не нужен. Он вернулся на десяток
шагов, купил в хлебном киоске ржаной хлеб и так  же  спокойно  пошел  по
направлению к дому. Не оборачиваясь  больше.  И  только  из  подъездного
окна, сквозь покрытое вековой пылью стекло  посмотрел  на  улицу.  Филер
зашел в кусты напротив его балкона. Непрофессионально работает.
   Да и хрен с ним...
   Перекусив, Сохатый включил телевизор и сел в кресло, вытянув ноги. Он
почти  успокоился.   Неприятное   нервное   возбуждение   прошло   после
простейшего анализа. Когда все началось? Когда домой  вернулся.  Значит,
тот тип уже ждал его здесь. Раньше он заметил бы его. Особенно утром, на
пустынных улицах. Пусть этот козел под балконом  хоть  всю  ночь  стои