рного стволы настороженные посматривают. Но не
все. Два автоматчика на мушке неизвестных в камуфляже держат.
   Мужики за УАЗиком совсем присели, автоматы на землю положили.
   - Мы свои! У нас раненый!
   Винни, как только ребята с машины слетели, по газам  -  и под прикрытие
дома частного. Притер УРАЛ под стенку, стоит, команды ждет.
   "Комод"14 Чавыча, он же снайпер по  боевому расчету, редкого
хладнокровия человек, уже в прицел своей винтовки впаялся.
   - Дистанция триста, командир.
   Студент,  хоть и  молодой  боец, первую  командировку работает, тоже не
зевнул:
   - На пятиэтажке, сзади!
   Точно, согнутая черная фигурка по краю  крыши мелькнула, за бордюрчиком
укрылась.
   Молодец, братишка!
   -  Промышленное  здание,  триста метров,  крыша.  Подствольники, огонь!
Пятый этаж, третье окно  слева  -  автоматчик.  Чавыча,  щелкни  его. Сзади,
правая пятиэтажка, крыша - Бабадя, отработай.
   Первая серия подствольников по-разному пришлась.  У кого-то недолет. Но
пара  разрывов  точно легла. Как  при  залповом  огне каждый свое  попадание
определяет, никто  объяснить  не может.  Да  только вторая серия  всю  крышу
черными шапками нахлобучила.
   Пару раз  снайперка  чавычина  хлестанула.  Бабадин  пулемет  ей  вслед
пророкотал.  И  -  тишина.  Сидят  бойцы  за  укрытиями.  Холодными  глазами
профессионалов все  впереди себя щупают. Прошли те дни, когда с перепугу, да
в азарте на одиночный выстрел лупили в белый свет, пока патроны не кончатся.
Боевики  тоже  молчат. Видно поняли, с кем дело имеют. Может ушли.  А может,
ждут, пока расслабимся и к машине в кучу соберемся...
   Пока пауза, надо в отряд сообщить, что в переделку попали.
   - База, Змею.
   - На связи.
   - Попали под обстрел в районе авторынка, на улице...
   А хрен его  знает, что за улица. Впереди - частный сектор, за деревьями
табличек не видать. Пятиэтажки - разбитые, закопченные.
   -  Не могу сориентироваться. Приблизительно километр от  вас, в сторону
бывшего двадцатого блока. Будете на подходе, обозначимся ракетами.
   - Держитесь, братишки! Сейчас будем!
   Так, а теперь нашими добровольными пленниками займемся.
   У этих двоих удостоверения в порядке. Но здесь бумагам веры нет. Другое
важней.  УАЗик  по левому борту пробоинами попятнан. В  машине еще  двое.  У
одного  грудь в бинтах,  пятно  багровое  подплывает на глазах.  Второй  его
придерживает, новый  пакет перевязочный зубами рвет.  Не  маскарад. Да и так
видно  - свои. Когда  все вокруг  по-русски свободно  говорят, учишься  друг
друга нюхом  распознавать.  На  то  тысячи  нюансов есть и  не все объяснить
можно. А от этих еще и новичками за версту тянет.
   Судя по результатам, у боевиков  тоже  обоняние  в  порядке. Еще  легко
ребятки отделались. Надо выводить их срочно.
   - Промедол ввели? В шок не уйдет?
   - Все сделали. Скорей в госпиталь надо!
   - Прыгай за руль, прикроем.
   - Пух, Змею!
   - На связи.
   - Сдай назад, прикрой УАЗик бортом.
   - Чавыча! Смотрите в оба, Винни сейчас, как мишень будет.
   В  тишине   напряженной  взревел  УРАЛ.  Одним   рывком  из-за  укрытия
выпрыгнул,  точно  слева от УАЗа по тормозам  врезал. Ну, что вы  телитесь?!
Подпел УАЗик, рванулись парой вперед. Идет Винни, собой братишек прикрывает.
Именно собой. Он ведь слева сидит. Бок броником на дверке защищен. А  голову
куда денешь,  под  торпеду? Так ведь  на  дорогу  смотреть надо.  Глаза-то к
голове  привинчены.  Не  на  стебельках,  перископом не  выставишь.  Шлем на
голове? Но это - от  мелочи, от осколков и рикошетов. Если сейчас снайпер на
спуск жмет, то через долю секунды шлем слетит, как  котелок дырявый. С кашей
желто-красной. У духов и гранатометы есть. И стреляют они из  них мастерски.
Не дай Бог увидеть, как летит навстречу Винни звезда хвостатая...
   Все, проскочили. Теперь они домами прикрыты.
   УАЗик, скорость не сбрасывая, дальше помчал. Удачи тебе, брат! Живи!

   А Винни сейчас назад пойдет, своих ребят выводить.
   - Внимание, выходим под УРАЛом.
   Снова громадина железная задним ходом, как в автошоу,  шпарит. В правом
зеркале на  миг пуховы глаза высверкивают. Не  влево смотрит, где смерть его
пасет, а на ребят: как бы не сбить кого, если поторопится к машине рвануть.
   Вот  они,  материализовались. Каждый левой  рукой за борт  зацепился, в
правой - оружие, как учили. И пошел УРАЛ, боком своим людей прикрывая. Чешут
бойцы, еле земли касаются. Скорость машина  задает, твое дело - ноги вовремя
переставлять, не сбиться, под товарища не рухнуть.
   Выскочили из тира. Теперь в машину - и ходу.
   Винни шлем с головы сбросил, пот - ручьями по лицу. Вспотеешь тут!
   Поднимаюсь на подножку, последний взгляд в кузов - все? Домой!
   Да только сзади - крик умоляющий.
   Что  такое? Нанялись  тут  все руками  махать? Двое  стоят на  коленях,
жестами к себе зовут. А сами - в центре пятачка. Если вся площадка - тир, то
это место - десятка на центральной мишени. Ага, щас! Если мы так  вам нужны,
гребите сюда сами.
   - Помогите, тут раненый!
   Точно, за ними третий лежит. Мне его поза еще в начале суеты всей  этой
не понравилась. Теперь вижу, почему. Одна нога в голени пополам переломана и
под  немыслимым углом  торчит, так,  что пятка  почти коленки касается. Лужа
черная из-под ноги  ползет.  Здорово его  жахнуло.  Если  не  помочь мужику,
кончится через пять минут, от шока болевого и потери крови. А как помочь?
   - Несите сюда!
   - Нельзя нести, нога оторвется!
   Вот,  блин, история.  Ну  его на хрен, башку  из-за  него  подставлять!
Только высунься,  пулю  схлопочешь.  Если боевики не ушли,  точно  сейчас на
живца пасут. А бросить как? Человек ведь. Живой. Пока.
   Эх, мамочка! Ангелы - хранители мои! Вывозите, родимые!
   - Прикройте!
   Вздохнул, и как в воду ледяную...
   Теперь я знаю,  что видит и  что  чувствует хирург во время рискованной
операции.   У  меня  процесс  несложный,  но  обстановочка...  Одни  чеченцы
подползли, помогают. А  другие -  очередь  над  головой  свистанули. Слишком
высоко. Своих отгоняют?
   В ответ наша СВД ударила, и  калашников  короткую очередь отсек.  Это -
Мак-Дак сработал: у него автомат с оптикой.
   Раненый шепчет:
   - Не надо, уезжай!
   - Молчи, дыши ровно!
   Один чеченец  возле  меня не выдержал,  вскочил, кулаком машет,  кричит
что-то по-своему. Голос звонкий, воздух тихий, далеко слышно, наверное.
   Все,  не отвлекаюсь.  Весь мир в узкий пятачок сжался, как ночью в луче
прожектора. Перед глазами - ноги бедолаги этого. Та,  что в голени перебита,
на скрученных  рваных мышцах  и  коже растянутой  держится. Розовая кость из
мяса  сантиметров на  пять  торчит.  Костный  мозг  сгустком  свисает.  Надо
расправить, соединить. Боль ведь адская...
   Первым  делом -  жгут,  под колено. Кровь  хлещет,  как  из спринцовки.
Хорошо, рукава закатаны, а то стирать замучишься.
   Теперь - промедол. Колпачок шприц-тюбика довернуть, мембрану пробить. В
мышцу,  прямо  через брючину. Черт! Неудачно как!  Бедро  в судороге, словно
каменное. Полтюбика ввел и игла сломалась.
   - Промедол мне!
   Сбоку рука появляется. Белый тюбик в ней. Второй укол.
   Перед глазами второй жгут выныривает. Его - выше колена.
   - Так, терпи!
   Ногу  развернуть, кость  в  мясо  уложить,  концы свести.  Нет, простой
повязкой не закрепишь.
   - Шину бы!
   Треск  рядом. Под руку дощечки от пивного ящика  подныривают.  Отлично!
Теперь, на сквозную рваную рану - с двух сторон - бинты стерильные. На них -
"шины", сверху - еще бинты. Есть.
   На второй ноге  - пятка  вдребезги.  Сухожилия  торчат, кость розовеет.
Делаем  все по новой.  Только без промедола.  Наркотик  уже действует. Обмяк
мужик.
   Но силен!  Лет сорок - сорок пять,  крепкий, как дуб. Другой бы на  его
месте либо отключился, либо на крик изошел. А этот только зубами скрипит, да
тяжко так выговаривает:
   - За что они меня искалечили? Я не воюю. Я приехал карбюратор купить, а
они - из автомата.
   Один из помощников моих рассказывает по ходу:
   -  По УАЗику  с дома  стрелять  стали. А  они  не  поняли. Выскочили  -
"Ложись" -  кричат. Все попадали, а Умар замешкался. Они  ему - по ногам.  А
он-то ни при чем. С крыши стреляли!
   Да,  картина знакомая.  И винить ребят нельзя. Не  один  день надо  под
пулями  полазить,  чтобы научиться не молотить на каждый выстрел  дуриком, а
работать  по  цели  конкретной.  Но  и  самые  опытные  профессионалы  порой
срываются. Нервы  на  взводе. Хочешь жить  - стреляй первым. Результат потом
увидишь. И всякое  бывает.  Порой в  неразберихе  и по  своим пуляют.  Почти
каждый через  это прошел. Ведь здесь из-за каждого угла бьют. Из  "зеленки",
из  домов,  из руин. И  из  толпы на рынках не одного федерала  расстреляли.
Здесь ведь тоже кто-то засаде сигнал  подал, на УАЗик нацелил... А правители
наши, да  чистюли  -  законодатели,  войну полномасштабную  развернув,  даже
чрезвычайное положение  не ввели.  Им начхать. Они деньги делают. А мы здесь
нервы рвем,  да  кровь льем. Свою и чужую. Так что не вини ты, дружище, тех,
кто стрелял. Кляни тех, кто эту бойню развязал.
   Все, вторую ногу  спеленал. Можно  дух  перевести, глаза поднять. Давно
чувствую, что прикрыли  меня слева, с той стороны, откуда пули пели. Да  все
глянуть было некогда.
   Щемануло сердце. Теплом умылось.
   Братишки мои!
   Нет, не услышите вы от своего Змея  ядовитого, вечно всем недовольного,
слов любви и благодарности. Не принято у омоновцев лирику  разводить. Но  на
всю  жизнь запомню  я  ваши лица обреченно-сосредоточенные.  Живым забором в
брониках, стволами  ощетинившись,  уселись на  площадке  пыльной, загородили
командира и чеченца раненого. Что ж вам пережить за эти минуты пришлось?
   И Винни  снова здесь.  УРАЛом  своим нам  спину от  пятиэтажек прикрыв,
сидит под колесом, мой броник наготове держит.
   Но теперь - точно все.
   Подъехали   милиционеры  местные.   Народ  вокруг  осмелел,   поднялся,
окружили,   лопочут  и   по-русски  и   по-своему.  Раненого  -  в  "Жигули"
милицейские. Молодой чеченец, глаза пряча, руку жмет.
   - Спасибо.
   -  Не  стоит. Не забудь  врачам сказать, что полтора  тюбика  промедола
вкололи. И время, когда  жгут  наложили.  Это очень важно!  Полтора тюбика и
жгут!
   - Не забуду, я понимаю...
   Умар тоже голову поднял.
   - Спасибо.
   - Не стоит. Удачи тебе. Живи. И прости, если сможешь...

   Навстречу, от комендатуры колонна летит, стволами  ощетинилась. Впереди
БТР.  Это -  боновцы. Молодец  сосед. Ментов  не  любить  - одно, а своим не
помочь - совсем другое. Из УРАЛов затормозивших наши посыпались, а за ними -
братья-сибиряки да  уральцы.  По спинам  хлопают, теребят.  Душман,  громила
бородатый, ворчит:
   - Ну ты даешь! Подмогу запросил, а адрес - на деревню дедушке!
   Не ворчи, братишка. Вижу  я тебя насквозь. Вижу радость твою, что все у
друзей  обошлось, вижу  гордость, что все орлы твои,  как  один,  на выручку
братьям помчались.
   И снова на сердце тепло.
   Слышите, люди: есть еще настоящие мужики в России! Не всех еще за баксы
скупили. Не всем еще души загадили.
   Слышишь Россия: еще есть кому тебя защищать!


x x x

   Вот ухлестался кровищей.  Обе  руки - по локоть.  Коркой  багровой кожу
стянуло, чешется под ней все. А в умывальниках - Сахара.
   Ох, и дам я сейчас дневальному прочухаться!
   Вон он стоит, на дыню загляделся, слюнки пускает.
   - Командир, когда очередь занимать?
   - Когда я руки вымою, а  весь ваш наряд вторые сутки  отбарабанит. Дыню
так сразу усекли, а что умывальники пустые, хрен заметите!
   -  Да только что выплескали, Змей! Патрули на обед подходили. И в бочке
уже нет.
   -  Ну, нашел оправдание,  красавец!  Неси ведро от  соседей  и  передай
старшине, что будете  на  пару  с  ведрами  бегать, пока  на  весь отряд  не
завезете. Мухой давай!
   Помчался  дневальный, а  навстречу  комендант вприпрыжку  чешет. К  нам
никак?
   - Змей,  у соседей  на блоке проблемы.  Якобы  гражданских расстреляли.
Комендант  города приказал  человек  двадцать  взять и на месте разобраться,
пока туда местная прокуратура и милиция не понаехали.
   - А что:  соседи  сами  выехать  не могут? Это  их  блок, пусть  сами и
разбираются.
   - Приказано милицию направить. Для  объективности. И  обеспечить охрану
места происшествия до прибытия работников прокуратуры.
   - Ой, как неохота в это говно лезть... А никого другого послать нельзя?
У меня людей на базе раз-два и обчелся.
   - Техника и  люди есть. Бери БТР. Сосед еще один подгонит. Ты со своими
старшим пойдешь. Прокурорские разборки - дело второе. Ребят на блоке сначала
спасти надо. Там толпа какая-то непонятно откуда взялась. Давай, лети.
   Ну, елы-палы! Все-таки накрылось удовольствие.
   - Мамочка! Дыню  в офицерский кубрик неси. Только, если кто раньше меня
вернется, предупреди: сожрут - самих вместо нее на куски порежу.
   Ага, напугал я их. Понятное дело, командиру кусок оставят. А  Винни, да
остальные, что сегодня вместе кувыркались? Обидно будет мужикам.
   У Пионера - второго взводного тоже сомнение в глазах.
   - Змей, давай прикончим ее, пока группа грузится.
   И в самом деле: черт его знает, чем этот вызов обернется. Может, вообще
больше  в жизни полакомиться  не  придется. А  дынька  -  вот  она,  янтарем
отсвечивает, запахом прохладным слюну нагоняет.
   - Налетай братва! - и нож ей в бок.
   Верхнюю половину - наверх - уже сидящим.
   Нижнюю - только успевай кромсать.
   Бойцы  резервной  группы  из дверей  выскакивают, каждый свой кусок  на
ходу, как  автомат по тревоге, подхватывает  - и на БТР. Сами-то автоматы  у
них давно в руках. Со своими калашниковыми они и спят в обнимку.
   - Классная дынька, Змей!
   - Ты скорее чавкай, на дорогу выскочим - будешь пыль глотать!
   И  в самом деле  хороша. Нежная, ароматная. Сладкий сок по рукам течет,
кровавую  корку розовыми дорожками размывает. О, блин! Бросило на колдобине,
мазнул  куском по другой  руке, забагровел  край куска  по-арбузному. Но  не
пропадать же добру, надеюсь, крестник мой СПИДом не болеет.
   Привкус солоноватый...
   * * *
   А ты помнишь, Змей тот случай?
   Да, тогда, во дворе. Сколько тебе было, тринадцать или четырнадцать?
   Помнишь, как долговязый придурок по кличке Фашист ни с того,  ни с сего
шибанул камнем пробегавшую кошку  и,  ухватив  ее  за  задние  лапы, треснул
головой о дерево. Как омерзительно липкая капля кошачьей крови прыгнула тебе
на  щеку и  растеклась  кипящей полоской.  И как, содрав всю  кожу на щеке в
тщетных  попытках  смыть тошнотворное клеймо,  ты несколько  дней блевал при
одном воспоминании о случившемся...
   Ах, война, война!

   Интересно: что же там все-таки, на девятке?

x x x
   Пока  Змей  с резервом  на БТРе  на чужой блок-пост добирался,  Винни с
Танкистом  на освободившемся  "Урале"  - на  свой помчались.  Из-за утренних
мероприятий, да заварушки на авторынке пересменка на полдня затянулась.
   Не успел  Винни возле блока тормознуть, как на него народ с расспросами
накинулся.  Извелись ведь, когда услышали, что братишки под  обстрел попали.
Как на иголках сидели. Хоть пост бросай! Уже всерьез собирались на приданный
БТР  половину  наряда  кинуть  и  к  своим  на  подмогу  лететь. Что  соседи
подоспели,  что отбой  тревоге дали -  поняли  из переговоров по рации. Но о
потерях  обычно никто по  связи  открытой не сообщает.  Только  когда своими
ушами от  Винни услыхали, что наши все целы, успокоились.  Но тут уже просто
любопытство  поперло: где, да  что,  да как?  Кто стрелял, куда попал? Винни
вообще не любитель языком трепать, а тут так достали, что забился в кабину и
ручку изнутри защелкнул.
   Танкист  тоже  особо распространяться  не  стал,  он  по делу  приехал,
проверить,  как  дела со  строительством  нового блока  подвигаются.  Раньше
только название  было  - блок-пост. А на  самом деле - классический  опорный
пункт  взвода. На  высотке, нависшей над перекрестком дорог, метрах в ста от
полотна  дорожного, окопы  вырыты,  ходы  сообщения,  блиндажи.  Вода, грязь
глинистая по колено. Матушка-пехота постаралась, когда бои настоящие, тяжкие
шли. И не было у нее, родимой, ничего, кроме лопат саперных, да рук от грязи
и крови заскорузлых. По тому времени обустроились они не  только надежно, но
и комфортно. Нары в блиндажах сделали, две  буржуйки раздобыли. Над головой,
правда, кроме слоя жидких бревнышек, жестью накрытых и землей присыпанных  -
ничего. От подствольника, может быть, и спасет, а  вот от мины,  даже  самой
легонькой, вряд ли.
   После трудяг  этих, чернорабочих всех войн, здесь уже кто только службу
не нес. И внутренние войска, и омоновцы, и сводные отряды милиции. И ни одна
зараза, похоже, даже лишний  мешок с землей  над  головой не уложила. Только
крайние окопы  на левом  фланге  банками из  под  тушенки  и  перловой  каши
завалили.  А на  правом  -  тем  продуктом,  в  который  эти  консервы после
прохождения через организмы доблестных защитников блока превращаются.
   Айболит отрядный, когда эту картину увидел,  дар речи потерял. Пришлось
сначала субботник организовать,  привести все в  божеский вид, замаскировать
по  новой. Док,  несмотря на  вопли  бойцов и рычание взводных,  все  "очаги
инфекции"  беспощадно  хлоркой засыпал  так,  что за километр ее благоухание
разносилось.  От безысходности пришлось братьям-омоновцам  старые  "могилки"
вместе с хлоркой  айболитовой закопать. А новые окопы и безопасный, врытый в
землю  по   крышу  сортир,  -  выкопать.  Только  в  отличие  от  солдатиков
безответных, свои  ручки,  знающие только благородные мозоли от гантелей  да
оружия, напрягать они не стали.
   Проезжал как-то через блок трактор-"Беларусь", с ножом бульдозерным, да
ковшиком  экскаваторным.  Невелика техника, но для ремонта окопного в  самый
раз.  Попросили тракториста: заверни, мужик,  тут на тридцать минут  работы.
Уперся,  не  могу  мол,  некогда.  Времена  беспредела  военного  вроде  как
закончились,  осмелел  народ. Взводный  лично  подошел,  тоже  уговорить  не
удалось. Пришлось выяснять  причину  такого отношения. Оказывается, был этот
тракторист злостным боевиком и диверсантом. Во всяком случае, при досмотре у
него под сиденьем две гранаты обнаружились. И хоть очень натурально у мужика
глаза на лоб от такой находки вылезли, но кто ему, чеченцу, поверит. Остался
бедолаге один путь - на фильтропункт. Нехорошее место. С недоброй славой.
   Правда был и другой вариант...
   Когда уезжал тракторист с высотки, счастью своему не верил. Велик Аллах
и   велики   дела   его.  Поверили  ребята,   что  гранаты   он  не  прятал.
Посочувствовали  даже,  что  какая-то  сволочь  мирного  работягу подставить
пыталась.  И даже в бак опустевший  канистру  своей  соляры залили.  Надо же
человеку на чем-то  домой добраться. А  то он  за полдня  ударной  работы на
блоке все топливо спалил...
   И все-таки самый хороший окоп - это всего лишь окоп.
   Приехал как-то с очередной проверкой Змей. Фыркнул ядовито:
   - Долго  собираетесь  в  этом лягушатнике сапогами чвакать? Октябрь  на
дворе.  Скоро  похолодает  -  мигом   сопли  пораспустите,  да   "розочками"
разукраситесь.
   Собрались   отцы-командиры   на   военный   совет.   Провели   разведку
окрестностей.  Потянулись  к  посту  добровольные  и  не  очень добровольные
помощники. Кто блоки бетонные везет, кто - плиты перекрытия. Краны подъемные
скоро  стали этот  перекресток  хитрыми  тропами  объезжать,  да  не  тут-то
было...Жаловаться пытались. Глава администрации районной  приезжал. Змей ему
коротко ответил:
   - Если для  безопасности моих ребят нужно будет, весь город сюда сгоню.
И плиты бетонные с  твоей  администрации сниму.  -  Но  смягчил  слова  свои
улыбкой веселой. Шутка.
   Надо сказать, глава  администрации не  сильно-то и  напирал. Нормальным
парнем оказался. Племянник Гантамирова, а значит, как и дядька его - кровник
дудаевский.
   В  общем,  неде