фессор  со  своим  РПГ  за  кирпичной стеной  примостился. Тяжко
ухнула  "шайтан-труба".  Небо  над общагой  раскололось. Двойной удар  землю
потряс.
   - Профессор, ты что, ядерную боеголовку пристроил?
   - Сдетонировало что-то у них. Да не по мелочи сдетонировало!
   Вяло огрызается "зеленка". Замолкла общага.
   Да пора уже. Четвертый час. Утро скоро. Духам  еще работы полно: убитых
спрятать, раненых по пунктам Красного Креста разбросать, следы замести.
   Сползаемся в комендатуру. Спина под  броником мокрая. Липкие струйки по
позвоночнику ползут.
   - Ну что, Николаич, все?
   - Все. Пошли в столовую, там шашлыки дожарили.
   - Спасибо, я со своими.
   - Это вам спасибо. Золотые у тебя парни.

x x x
   - Бугор - Змею.
   - Слушаю.
   - Ужин готов?
   - И завтрак тоже... Командир, тут ребята случайно в  рюкзаке два пузыря
нашли. Может,  сегодня можно? В порядке исключения. Тут граммов по пятьдесят
на брата, и то не выйдет.
   - Ну раз нашли, не выбрасывать же. В порядке исключения...
   Не знаешь ты, Николаич, этих золотых парней... Жулье одно, ухорезы.
   Братишки мои.



ПРОСТО КОМАНДИРОВКА

   Змей
   Ну, здравствуй, Грозный!
   Стремительная  штука  жизнь. Только вчера в родном  городе  по  первому
снежку берцами поскрипывали. А потом - с самолета на самолет,  свечка вверх,
крутое пике вниз... и  привет, чеченская столица! Хорошо хоть в  колонне  не
пришлось  трястись, пыль  глотать,  да  с  холодными  мурашками  на загривке
зеленку по обочинам рассматривать.
   В самолете  броники  под задницы  подкладывали.  А в  "Северном", перед
погрузкой  в  "Уралы",  заставил и  "Модули" и шлемы  на  себя одеть.  Пусть
аборигены аэродромные улыбаются ехидно. Их тут в три  кольца охраняют вместе
с  высоким начальством.  А нам через враждебный  город ехать.  И что там  за
обстановочка - неизвестно. Береженого Бог бережет.

   Да,  город краше  не  стал. Полгода трепотня идет  на  всех  уровнях  о
восстановлении. Миллиарды  сюда  врюхивают. А результатов что-то  не видать.
Хотя  нет - вон  целая площадка зачищена. И  вокруг дудаевского Белого  дома
работа  кипит. От зданий, что  полуобваленные, со страшными ранами стояли  -
только  кучи  мусора  остались.  Саперы  поработали.  А теперь Камазы щебень
куда-то вывозят.
   И люди  изменились.  В апреле пришибленные какие-то  были. С виноватыми
взглядами. Понимали, что получили страшный расчет за четыре года беспредела.
Ощутили, что бывает, если Россию по-настоящему раздраконить.
   А нынче - ты посмотри: как подменили. Теперь у них в глазах те же самые
слова, что на бывшем кинотеатре Россия светятся: "Аллах над нами, Россия под
нами, победа - за нами!"  Вот он Буденновск-то. Вот она - трусость и тупость
политиков  наших.  Премьер  великой  России  -  перед бандитом  на  коленях:
"Басаевич, Басаевич".  Ох,  умоемся мы еще кровью, ох,  умоемся! Ладно, все!
Запретил себе об этом думать - вот и нечего  сердце рвать. Свое  дело делай,
да ребят береги. Они еще Родине ох как пригодятся...
   Приехали.
   Ну что тут  у  нас?  Небольшая двухэтажка -  явно - бывший детский сад.
Через заборчик  - второй домик наробразовской  наружности.  А рядом,  слева,
огромная современная типовая школа. Тоже вся в колючке, значит и там - наши.
   Во дворе перед детсадиком что-то среднее  между сарайчиком и блиндажем.
Похоже, баньку предшественники соорудили. Ай да молодцы! Рядом с банькой БТР
в ровике.  Въезд  в  комендатуру  под двумя стволами  пулеметными держит. На
морде  его имя написано:  "Нафаня".  Наверное,  собровская  броня. Эти черти
краповые - народ  веселый. В  армии меньше вольностей. А вот и хозяева БТРа.
Подошли, здороваются.  Точно -  собровцы, дальневосточники. Соседи  наши  по
детскому садику.
   - А в той двухэтажке кто?
   - Еще два ОМОНа. Уральцы и сибиряки.
   - О, да  мы  тут,  по московским  понятиям  все  - земляки, все - из-за
Урала. А комендант где находится?
   -  А  вон, за заборчиком  и  влево.  Отсюда не видно,  там  домик такой
маленький,  одноэтажный. Только коменданта сейчас нет,  в Ханкалу  вместе  с
замами умотал.
   Ну что ж, пока отцов-командиров нет, можно и в порядок себя привести. А
парни мои и без меня разберутся. Вон взводные наперегонки в здание помчались
- кубрики делить. Спасибо летунам: бойцы свеженькие и день только начался. К
ночи все успеем отдраить, в порядок привести, да хозяйство обустроить. Долго
нам раскачиваться не дадут. Мужики в ГУОШе буквально на ходу успели сказать,
что отряд, который до  нас был,  смены  не дождался.  Их  вэвэшники временно
заменили, а кому охота чужую работу  делать. Здесь  и так - все внапряг. Так
что комендант может  нас на блок-пост оголенный  уже  сегодня кинуть. Не зря
Агата Кристи - начальник штаба отряда, получивший свою кличку из-за горячей,
почти фанатской любви к этой рок-группе, и Танкист - его помощник,  уже  под
навесом летней кухни с картой и какими-то списками разложились.
   Через увитый  колючкой  пролом в  кирпичной стене,  с  помощью которого
сообщались два дворика, аккуратно,  бочком протиснулся здоровенный мужик. По
повадке  -  командир, или кто-то  из  офицеров  старших. По плечам могучим и
антуражу  спецовскому  -  омоновец  или собренок. Голова свежевыбрита  а  на
красном обожженном солнцем лице - щетина  черная, душманская. Ну  моджахед -
моджахедом.
   - Здоров, братишка!- лапищу тянет, - подполковник Мишин.
   - Здоров! Подполковник Змей.
   - Брат - омоновец?
   - Точно.
   - Такой же Змей, как я Мишин?
   -   Птица-омоновец  отличается  умом   и  сообразительностью,  умом   и
сообразительностью...
   Заржал от души душманище. Звезданул по плечу ручищей:
   - Наш  человек!  Ну, заходи  вечером, расскажу что почем.  Мы  тут  уже
неделю, освоились.
   -  Это  ты  заходи.  Приглашаю  по  случаю прибытия и представления.  И
второго соседа прихвати.
   - Вот это по-нашему.
   И опять -  бабах ручищей! Ощущение  такое, будто  я с плеча  из гаубицы
выстрелил. Совсем свою дурь с моей тонкой натурой не соразмеряет, громила. Я
тоже вроде  бы не сильно дохлый. Но разряды спортивные у меня только по бегу
и по пулевой стрельбе. И вообще считаю, что лучший прием  самбо - выстрел из
РПГ-7.
   - Ну ладно, устраивайся. В девятнадцать, как стемнеет, подвалю.
   И  опять кувалда в  плечо  летит. Шалишь брат!  Чуть влево  сместился -
кулачище мимо просвистел. Заржал душманище:
   - Точно - Змей. Ну, до вечера!
   - Слушай, а в школе кто располагается?
   - БОН, сибиряки. Но туда можешь не ходить.
   - А что такое?
   - Их комбат ментов не  любит,  даже разговаривать не  хочет.  Я сунулся
было познакомиться,  так он сквозь зубы что-то процедил, к своему начальнику
штаба  отправил  и весь разговор.  Хотел  ему  по  башке  дать,  да не  стал
окончательно  отношения портить. Тем более,  что здесь вся техника - у него.
Пока дает, если для дела надо. Да и хрен с ним. Мне его любовь не нужна.
   Так, разговоры-разговорами,  но  пора  уже  и  умыться-побриться  после
дальней дорожки. А на  вечер вообще не мешало  бы баньку раскочегарить, если
работает. Повезло нам  в этот раз. Сразу видно, что здесь  напряга  с  водой
нет. Те, кто лиха в первом  штурме Грозного хлебанул, рассказывали, что снег
топленый с копотью и кровью  за напиток  богов шел. А здесь цистернища перед
входом - тонн на пять, небось. Только не защищена почему-то. Одна-две пули -
и стечет вся.  И не  подойти  к ней, если комендатуру  в кольцо зажмут. Да и
вообще, все здесь безалаберно как-то. Окна в здании плохо заложены. Защитная
стенка  перед входом  совсем развалилась. Ребятки  решили, что  все:  уже  -
победители?   Ой,  не   кажи   гоп...Надо   будет  с  командиром  собровским
переговорить. Мы  ведь теперь  не  только здание, судьбу  делить  будем. Тем
более,  что  собрята  уже  с моими вовсю общаются.  Свысока немножко, ну  да
ладно,  это  быстро пройдет,  а  дружба  боевая  -  она  иногда  за  секунды
рождается, но годами живет.

   Женька

   Смотри ты, пижон какой - командир у омоновцев. Не успели расположиться,
уже  переоделся в чистенькое,  стоит, бритвой  скоблится возле  умывальника.
Сразу видно - новичок. Всем  известно, что пуля  первого -  бритого ищет. Мы
только  две недели тут, а народ уже, как положено, выглядит. У каждого усы и
бородка  на свой  лад курчавятся. Кепи  уставные уродские на зеленые косынки
поменяли. По городу, конечно, можно  и в краповом  берете  порассекать. А на
выезде  -  не стоит,  боевику нашего брата  собровца  шлепнуть - за счастье.
Немало собры волчьей крови выпили. Боятся они нас и за страх свой ненавистью
платят.
   Омоновцы снуют,  как муравьи. Из  расположения мусор выносят  - мешки с
песком заносят.  А  теперь  за  рулоны принялись. Кто-то  до нас  натаскал с
молокозавода катки бумаги и полиэтиленовой пленки, из которой пакеты делают.
Здоровенные, материал вязкий, ни одна пуля не пробьет. Раньше, пока стрельба
была серьезная, рулоны,  наверное,  вход в бывший детский садик  прикрывали,
где  мы  теперь  размещаемся.  А  нынче  тихо,  как-то  само  собой  все   и
развалилось.
   Но эти  -  новенькие. У  страха глаза велики.  Решили,  наверное,  себе
крепость отгрохать.
   - Эй, командир, поберег бы ребят. Пусть отдохнут с дороги!
   Это Саня, корешок  мой, прикалывается.  А чистюля ухом  не  ведет.  Ну,
ничего. Здесь обычно начальнички попонтуются день-другой, а потом сдуваются,
как пузыри. Этот,  тоже небось из  таких. Парней  своих  в дорогу вырядил  в
бронежилеты, шлемы  одеть  заставил.  Как  они у  него  по  пути от  жары не
позагибались?  Служи по  уставу,  завоюешь  честь  и славу!  А  у  нас  этот
металлолом под койками валяется. От судьбы не уйдешь!
   Что это Саня затевает? Встал у командира омоновского за спиной,  ракету
осветительную  в  руках держит. Вот  хохма сейчас будет...  Хлоп -  п-ш-ш-ш!
Пошла ракета! Был чистюля  - и нет. Как  ветром сдуло. За  цистерной с водой
пристроился. Сидит, по сторонам поглядывает.
   Наши смеются. А Саня с невинной мордой:
   -  Ой,  извините,  случайно получилось. Да  вы посмотрите:  это  просто
ракета.
   Пижон из-за цистерны вылез, плечами пожал:
   - Ребята,  если вы  здесь сначала рассматривать будете, что хлопнуло, а
потом прятаться, то вы - покойники.
   - Да уж как-нибудь ракету по звуку отличим.
   -  Омоновец  посмотрел странно, вроде с жалостью. "Суперспец - сам себе
кабздец", - выговорил четко и пошел к себе.
   - Смотри  ты,  деловой.  Теоретик! Посмотреть бы, как под  пулями  себя
поведешь. Да, Женька?
   Промолчал  я.  То,  что   вначале  смешным  показалось,   как-то  глупо
обернулось.
   Боец ОМОНа с автоматом  у внутреннего  входа встал. Пост,  что  ли?  От
кого? Здесь только свои ходят.
   - Эй, братишка, у вас командир в каком звании?
   - Подполковник.
   - Такой молодой? То-то выслуживается, вас гоняет.
   Непонятная реакция. Обычно  таких зануд подчиненные  не любят, и случая
не упустят за глаза протянуть. А этот процедил сквозь зубы: "Нас устраивает"
- и отвернулся. Хотя, может и правильно. Это - дело семейное. Какой ни какой
командир, а свой.
   Перекур у  омоновцев.  Мы  подсели, знакомимся.  Братишки, в  основном,
нашего возраста - до тридцати. Особой разницы и нет, что мы все - офицеры, а
они -  сержанты,  да  прапорщики.  Понятно,  общаются  с  нами  уважительно,
интересуются, какие здесь порядки. Спрашивают:
   - У вас какая командировка?
   - Первая, но мы  уже две  недели здесь.  А  в  Чечне день  за три идет,
понял?
   - Понял, как не понять... Стреляют здесь?
   - Не переживай, у нас район  спокойный.  Но если на шестом блоке будете
стоять, там бывает.
   - Да я не переживаю, интересно просто.
   Саня наш улыбается снисходительно:
   - Ничего, война всех обтешет, скоро сами опыта наберетесь.
   - Да, опыт - дело важное...  - И  опять интонация  странная, только  на
этот раз не сердитая, а с усмешечкой.
   Покурили, поговорили. Поднялись омоновцы и снова - за работу.
   А у  меня в душе ощущение непонятки какой-то. Ясно,  что с  разговорами
этими  связано,  а  что  конкретно? Черт его разберет.  Занятные  ребятки, с
двойным дном. Может, просто рисуются, чтоб себя не уронить?

   Ну  и  хрен  с  ними.  Некогда  тут  самоанализом заниматься.  Вон  наш
начальник Сашку зовет, похоже, команду на выезд получили.

x x x
   БТР  плавно идет, на  выбоинах  не трясет,  колышется  только.  Саня за
старшего. На башню верхом уселся и на ходу инструктаж проводит:
   -  Прибываем в ГУОШ,  от  брони не расходиться.  Пойдем в сопровождение
колонны. Она уже готовая стоит, нам команду поздно дали. Может даже догонять
придется.
   Серега, пулеметчик наш смеется:
   - Саня,  надо  было  тебе  приятеля  своего из ОМОНа пригласить.  Пусть
посмотрит на боевую работу, пока отряд совсем в стройбат не превратил.
   - А чего ему смотреть? - это Генка - связист полюбопытствовал. Он перед
самым выездом где-то пропадал, не в курсе дела.
   - Новичкам не вредно.
   -  Какие  новички?  Они  первую  командировку  еще  пять месяцев  назад
отработали. Из боев не вылазили.
   - Откуда фактишки?
   -   Из  связи,  вестимо.  Я  им  к  комендатуре  подключаться  помогал,
пообщались.
   - ?...
   Ай да омоновцы! Вот, наверное, ржут сейчас! Свои и то вон закатываются,
чуть с брони не падают.
   Мы  с  Санькой отвернулись, чтобы друг  на  друга не смотреть.  А Генка
ничего не поймет, он ведь этой клоунады на дворе не видел...

   Колонна ушла.
   Вот, блин! Придется  мчаться,  как чокнутым. Догнать  бы  до  выхода из
города. В колонне  веселей. А в одиночку можно и на неприятности напороться.
Хотя, волков бояться - в СОБРе не служить.
   На КПП у поворота на Ханкалу,  узнали, что колонна уже минут сорок, как
пропылила. Быстро катят, порожняком, так мы за ними долго гнаться будем.
   Санька карту у военных попросил:
   -  Вот  где  можно срезать,  здесь проселочная дорога, в  полтора  раза
короче получается.
   Офицер, вэвэшник с КПП, плечами пожал:
   - Не советую. Лучше вернуться. Раз  без вас ушли, значит, сопровождения
хватает. Еще наездитесь.
   - Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

   Влипли!
   Задним умом теперь все понимаем. И что вэвэшника надо было послушать. И
что дурь последняя - без разведки в такие ловушки соваться.
   Еще пять минут назад катили весело, прикалывались:
   - Все  духи  на  центральных  дорогах  сидят, а мы тут у  них по  тылам
гуляем!
   Стали с горочки спускаться, в ложбинку. Вся в зелени, только успевай от
веток  уворачиваться.  В самом  низу  -  старые  блоки  бетонные  на  дороге
валяются.  БТР  ход  сбросил,  между  ними  пробирается.  А из  лесу-  мужик
бородатый, лет тридцати, может сорока. Черт их,  черных, разберет. В зеленом
берете, но без оружия. Руку поднял.
   - Привет! - улыбается.
   Но что-то нехорошо мне от его улыбки стало.
   БТР притормозил. Держим мужика на мушке:
   - Чего надо?
   - Я командир отряда самообороны. Я вас в плен беру.
   - Чего-о-о?
   -  Ребя-а-та,  по сторонам посмотрите  внимательно. Только  стрелять  с
перепугу не начните. А то беда будет.
   Сердце у меня куда-то вниз обрушилось.  Аж замутило. У всех  наших тоже
вид неважнецкий: из  кустов человек двадцать высыпало.  У  доброй половины -
"Шмели"  и  "Мухи" в руках.  Пулемет. Автоматы с подствольниками. И кажется,
что все это на меня одного смотрит. А в кустах, небось,  еще снайперы сидят.
Спиной ощущаю, как чей-то взгляд между лопаток дыру сверлит.
   - Оружие на БТР положите.
   На Сашку смотрим. Ты собирался шампанское пить? Вот и расхлебывай.
   Он белый, как полотно, но отвечает почти спокойно.
   - Смысла нет нам оружие складывать. Все равно прикончите.
   - Вы кто? Контрактники?
   - Нет.
   - А кто?
   Молчим. Все знают,  что контрактников  духи за наемников держат.  Сразу
кончают.  А  если не сразу, то оставляют,  чтобы поразвлечься. Нам комендант
видеокассету  давал.  Там  чеченцы   контрактника   два  часа   на  запчасти
разделывают. Но  и нашего брата  они не  жалуют. Да какой смысл  в  молчанку
играть. У каждого за пазухой - берет краповый. В карманах - удостоверения.
   - СОБР.
   - Милиция, значит? Офицеры все, наверное?  Чего молчите? Стыдно что ли,
что милиционеры, а убийствами занимаетесь?
   - Мы не занимаемся.
   -  А это что у  вас?  Рогатки,  да?  Зачем вы  на нашу  землю с оружием
приехали? Я сам  - майор милиции. Омскую высшую школу закончил. Десять лет в
уголовном  розыске  проработал. У меня по всей России друзья  были.  В гости
друг к другу ездили. А теперь  вы мою семью убили, за что? - голос у него на
вскрик сорвался.
   Здоровенный боевик,  черной бородой  чуть  не до бровей заросший, рядом
стоит, зубами скрипит, а  правая рука  предохранителем автомата - щелк-щелк,
щелк-щелк.
   - Мы никого не убивали.
   - А я откуда знаю: убивали, не убивали? Кто у Руслана ( на бойца своего
кивает) брата  застрелил? Вы, или  друзья  ваши? А моих  бомбой  убили. Всех
сразу. Трое детей. Мальчики мои и девочка. Жену убили, мать, отца.  Пока я в
командировке был, в Россию за бандитом ездил. Те с самолетов бомбили, а вы в
Самашках на земле мирных людей расстреливали.

   В Самашках  и наших полегло немало. Нам рассказывали, что и зачистка-то
проводилась  после того,  как эти "мирные люди" из засады сначала московских
омоновцев  расстреляли,  а потом  - девятнадцать ребят  из внутренних войск.
Автоматы забрали, самих раздели, над телами надругались. А после штурма села
десятки  своих трупов с оружием оставили. Чеченцы  -  те свое  рассказывают:
сколько  женщин  и  детей  погибло. Да уж,  надо  думать,  в этой бойне всем
досталось.  Пуля  -  дура.  Ни пол, ни возраст  не разбирает.  Не нужно было
вообще до штурма доводить. Да только вякни сейчас про это...

   - Что вам здесь нужно? У вас что, дома бандитов нет?  Чего ты лезешь на
чужой земле порядок наводить, если на своей не навел. Думаете мы тут сами не
разберемся?
   По-русски  чисто  говорит,  грамотно.  Только  на  гласных  потягивает:
"ребя-ата", да шипящие, как все они, по-своему произносит.
   Сколько  времени прошло? Нет сил  уже слушать эту политбеседу. Тело все
затекло от  напряжения. Но шевельнись только. Двадцать пар глаз испепеляющих
каждое движение секут. Так и ждут, волки, повода,  чтобы нас в прах разнести
вместе с БТРом. И сидим мы, как обезьяны перед удавом в мультике про Маугли.
   Про  детей  рассказывает. Девочка  ласковая была.  За  отцом  хвостиком
ходила.  А  пацаны мечтали  в  уголовном розыске  работать.  Года два  назад
младший  у него значки с формы свинтил, фуражку  забрал и убежал "в милицию"
играть. А в райотделе,  как на грех, строевой  смотр. Хорошо,  у  начальника
своих мальчишек четверо, только посмеялся.
   Рассказывает  он,  а голос такой,  что у  меня - мурашки по коже.  Горе
страшное, неизбывное в каждом слове звучит.
   Вот,  опять  заводиться  начал! Санька поддакнул неловко,  ненатурально
как-то, а он сразу:
   - Ты не прикидывайся ягненком. Не прикидывайся. Знали ведь  куда ехали!
Город видели! Разве  непонятно, что когда так бомбят, тысячи невинных  людей
гибнут? Ведь ваших же,  русских сколько поубивали! Большие  политики большой
пирог  делят. А мы с вами  режемся: кровь - за кровь, смерть - за смерть. Вы
нас убиваете,  мы - вас. Те,  кто наверху, потом  между собой договорятся. А
мне  кто моих родных  вернет? И если я вас здесь сейчас порежу, как баранов,
кто вместо вас к мамкам вернется? Кто вашим семьям помогать будет?

   Хорошее  слово  -"если".  Если  сразу  не убьют,  может, потом на своих
обменяют.  Но  ведь измываться будут... У  Сашки на руке часы, вот  он кисть
чуть повернул. Ого! Около шестнадцати. Если даже с запасом  взять, что мы от
комендатуры сюда час  ехали,  то получается - третий  час  "беседуем". А сил
больше нет. Все! Чувствую, что еще немного - и  не выдержу. Или орать начну,
или  на них  брошусь. Пусть убивают.  Пусть  что  хотят делают. Но не могу я
больше ждать, между жизнью и