мел никогда. И тем не менее нужно быть настороже.  С  Ниндзей  я,  конечно,
поторопился. Атаман не простой жулик. Но почему он таскает с собой брата? Он
ни разу о нем не упоминал. С чего это вдруг в Атамане проснулись родственные
чувства?
   Войдя в кабинет, Родион взглянул на  сидевшего  с  наушниками  невысокого
мужчину в очках.
   - Ничего, - вздохнул тот. - Ей вообще никто не звонил. И они никуда. Мы с
напарником...
   - Ясно, - буркнул Родион и вышел. У двери его встретила , Лола. - Тишина,
- ответил он на ее молчаливый вопрос.
   - Но они должны позвонить.
   - Это в наших интересах.
   - Ты почему вернулся?
   - Там мусоров полно и омоновцев. Так что там делать нам  нечего.  Того  и
гляди хапнут. Мы же с пушками. Встретить бы этого Атаманчика, я бы ему...
   - Как сказать. Он крутой мужик. Сколько  его  ищут,  и  бесполезно.  А  в
Москве, говорят, и боевиков Кардинала положил, и милиционеров пострелял. Так
что с ним лицом к лицу лучше не встречаться.
   - Да в гробу я видал таких, как он. Я покруче видел.
   - Про кого это вы? - вошел хмурый Валерий.
   - Рудик про Атамана говорит, - поспешно ответила Лола.
   - В гробу его с удовольствием многие увидели бы, но он туда не торопится.
В район поисков не соваться, - недовольно сказал Валерий. - Там сейчас менты
и ОМОН все оцепили. Мышь не проскочит. Не дай  Бог,  возьмут  этого  пса.  -
Тогда всем хана.
   - Нам-то что? - возразила Лола. - Это пусть московские деятели боятся.
   Мы...
   - Они нас сразу сдадут, - перебил Валерий. - Еще на нас все и  свалят.  У
них покровители высокие, а нас как кость собаке бросят, чтоб не брехала.
   - Что с тобой? - испуганно спросила Лола. - Узнал что-нибудь?
   - У директоров паника, - криво улыбнулся Валерий. - Все думают о том, что
я сказал сейчас. Потому что впервые  за  все  время,  мне  об  этом  шепнула
Алиска, Москва забрала всю сумму сразу. Обычно оставляли  на  непредвиденные
расходы. А тут все выгребли.
   - Вот это я попал, - протянул Родион. - Тебя послушал, - повернулся он  к
Лоле.
   - Ты сам хотел в мафию, - усмехнулся Валерий. - Думал, все - от всех  бед
застрахован. В Москве что-то не так.
   - А в честь чего это тебе Алиска вдруг  стала  все  говорить?  -  сердито
поинтересовалась Лола. - Почему... - Перестань, - бросил Валерий.  -  Все  в
одной лодке. Думаешь,  она  сможет  от  тюрьмы  избавиться?  Нас  только  за
каторгу, изобретение века, на пожизненное упрячут.
   - Тогда надо уматывать отсюда, - решил Родион.
   - Тебя не будет только день, - посмотрел на него Валерий, - и тогда  все,
ты уволен. А знаешь, что это такое? - Он усмехнулся.
   - Ты серьезно? - опешил брат.
   - Совершенно серьезно. Почему ищут  Атамана?  Да  потому,  что  он  знает
много. Тебе, конечно, известно немногое, но что-то ты знаешь, как и любой из
нас. А гарантию твоего молчания может дать  только  смерть.  Поэтому  я  был
против твоего участия в этом.
   - Успокоил, - буркнул Родион.
   - Что же делать? - растерянно спросила Лола.
   - Делать то, - ответил  Валерий,  -  что  делали.  Сейчас  главное  -  не
прозевать. Если действительно что-то начнется, вовремя испариться.
   - Так может, - начал Родион, - сделаем...
   - Об этом мы уже говорили. - Валерий взглянул на часы и обратился к жене:
   - Ты накормишь меня? Я чертовски голоден.
   - Сейчас скажу. - Она вышла.
   - Знаешь, Рудик, - тихо сказал Валерий, - мне  не  нравится  твоя  тесная
дружба с Лолкой. И еще... - Он не дал говорить открывшему  рот  брату.  -  Я
слышал твои слова насчет меня, когда у нас зашел спор о сыне  Ореховых.  Так
вот, братец. - Валерий коротко и сильно ударил его кулаком в  живот.  Охнув,
тот повалился вперед и уткнулся лицом в подставленный кулак другой  руки.  -
Еще раз подобное услышу, - не давая ему падать, сказал Валерий, - убью.
   - Сейчас будет готово, - вошла Лола. И замерла.
   - Семейный разговор, - улыбнулся Валерий и усадил  пытавшегося  вздохнуть
брата на стул. Отпустил его, и Родион упал.
   - Ты убил его? - на удивление спокойно спросила она.
   - Пока  нет.  И,  надеюсь,  мне  не  придется  этого  делать.  -  Валерий
многозначительно посмотрел на жену.
   - Подожди, - поняла она, -  так  ты  его  из-за  меня?  Наверное,  слышал
тогда...
   - У меня со слухом все в порядке, - кивнул он. - Пойду поем, а то живот к
позвоночнику прилипает.
   Он ушел. Лола посмотрела на с трудом дышащего Родиона.
   - Надо меньше трепаться, - тихо проговорила она. - Ведь все, что  у  тебя
есть, ты получил благодаря Валерию. А ты... - Не договорив, Лола вышла.
   - Ну, сука, - с трудом просипел Родион. - Я тебя, гнида, кончу.
   - Да, хлопцы, - сказал Робинзон, - против вас, значится, войска пригнали.
Будто войсковую операцию готовят. Так что сидите и носа не высовывайте.
   - А моего сына снова возьмут эти сволочи! И...  -  Не  договорив,  Виктор
сжал кулаки.
   - Ша! - крикнул Степан. - Ты заколебал своей истерикой!  Думаешь,  мне  в
кайф здесь торчать? Но пока мы здесь, а не у этих гребней, есть шанс! И пока
меня не убьют, твоего сына не тронут! Потому что он - их последний козырь.
   - Он мой сын! - воскликнул Виктор. - Ясно?! На кой...
   - Цыц! - неожиданно рявкнул Робинзон. Братья одновременно  повернулись  к
нему. - Не хватало еще братоубийства. - Ты отец, и понятно,  значится,  твое
волнение. Но ведь и он за твоего сынка переживает. И сдаться готов, и смерть
принять. Так надобно решать, что сделать можно, а не орать друг на дружку.
   - У тебя не было детей, - угрюмо проговорил Орехов, - ты не знаешь...
   - Знаю! - громко перебил его Робинзон. - Думаешь, от хорошей  жизни  я  в
семнадцать лет за "шмайссер"  взялся?  Мои  сверстники  с  девчатами  закаты
провожали, а я с "зелеными фуражками" воевал. Мать и  отца  на  моих  глазах
расстреляли! Тогда еще Советы были, мать их в кочерыжку! Вот  я  и  пошел  с
бандеровцами! Не супротив власти воевать, а за  родителей  своих,  значится,
мстить. В пятьдесят девятом меня туточки взяли - и  в  лагеря.  Как  бандюка
судили. А я с коммунистами  воевал,  которые  моих  стариков  постреляли.  В
погребе автомат немецкий ржавый нашли, и  все  -  пособники  бандюков.  Мать
вдарили. Отец за  вилы  схватился,  их  и  порешили  на  моих  глазах.  Я  в
подсолнухах отсиделся! Так что, значится, я тоже кое-что повидал.
   - Извини, - вздохнул Виктор. - Но все равно, ты меня понять не можешь.
   Ты мстил государству.  Пусть  не  правильно,  незаконно  твоих  родителей
убили. Но ведь сейчас скольких реабилитировали...
   - Думаешь, значится, мне зараз после реабилитации  этой  легче  стало?  -
Робинзон потеребил бороденку. - Она,  значится,  мне  родителей  возвернула?
Нет, мил друг, не дай Бог, конечно, но вот ежели ты окажешься на моем месте,
поймешь, что это такое. Ты за сына готов горло порвать, а  тебя  судить  как
преступника  станут.  Где  же  справедливость?  -  усмехнулся   он.   -   Не
государственная, ее у  него  и  не  було  никогда,  а  просто  человеческая,
людская?
   Нету ее. Пока сам с теми, кто  родных  погубил,  не  управишься,  свет  в
глазах черным будет. А ежели мстить не станешь, значится, не человек  ты,  а
иуда.
   Разин молчал. После рассказа старика он смотрел на него по-другому.
   Степан сам был преступник. В первый раз попал за угон машины. Ну а  потом
стал законченным уголовником. На его совести были и жизни людей. И не только
милиционеров или боевиков мафии, которая охотилась за ним. Он вел свою линию
и убивал  спокойно,  считая,  что  все  против  него.  Но,  услышав  рассказ
Робинзона, вдруг понял, что старик честнее  его.  Он  с  автоматом  в  руках
дрался с советскими солдатами, и здесь было как на войне: кто  убил,  тот  и
победил. Он же начал схватку, когда его обложили со всех сторон.  Обращаться
за помощью к закону он не мог. Да и есть  ли  он,  настоящий  закон?  Степан
криво улыбнулся.
   - Дед, - обратился он к Робинзону, - если есть, принеси выпить. Грамм  по
сто - двести. Может, полегчает малость. А то  как  сдавило  все.  Витька,  с
одной стороны, прав. Он отец и боится за сына. Но с  другой  стороны,  и  ты
верно сказал. Пока мы живы, хрен они чего Степке сделают. Принеси выпить.
   - У тебя как с раной? - спросил Робинзон.
   - Все путем. - Приподняв руку, Разин сжал кулак. - А раньше чуть  двинешь
- и караул. Классный  ты  лепило,  дед,  -  улыбнулся  он.  -  Наверное,  на
островках научился?
   - В зоне, - вздохнул Робинзон. - Тамочки медуслуг не было. Сами выживали.
Я хоть и бандеровцем считался, но с уголовниками сидел. За вагон, который мы
в Харькове взяли. Вот и...
   - Много золотишка хапнули? - с интересом спросил Атаман.
   - Я восемь килограммов уволок. И еще кое-что. Для надобности,  -  туманно
добавил он.
   - Так как же ты от Харькова до Владимира добрался? - поразился Степан.
   - С цыганами, - улыбнулся Робинзон. - Почти четыре месяца с ними был.
   Молодцы цыгане, не сдали. Их тоже частенько шуровали с  места  на  место.
Было время, вроде как оставляли где-нибудь. Но цыгане словно птицы  в  небе.
Сел, чуть своронил - их и след простыл. А вот здесь я отстал, - вздохнул он.
- Родственник жил. Он меня и сдал, гадина. Но я сумел уйти. И  три  года  на
островках жил. Может, там бы и  подох.  Прихворал  сильно,  но  такая  меня,
значится, злость взяла. Он, тварина, жить станет, а я, значится,  в  камышах
подыхай. Вылез я и сжег домишко его. Вот меня и накрыли. Тамочки один  умный
чекист был. Высчитал, значится, что у меня выход должен быть. Я через болото
себе навроде тропинки сделал, ну, по ней и пошел. А он, сучье вымя,  тамочки
меня ожидал, сволота. Но я на него, значится,  зла  не  имею,  просто  обида
порою берет. Сумел все-таки споймать меня, сучье вымя, -  беззлобно  добавил
он.
   - Ты, может, съездишь в  город?  -  сразу,  как  только  Робинзон  умолк,
заговорил Виктор. - Узнаешь, как мои там. А то вдруг...
   - Чего ж не съездить, зараз и отправлюся. Заодно погляжу, где эти войска,
значится, стоят. Тильки вот что, мил друг, мы маненько по-другому сделаем.
   - Странно, - покачал головой майор. - Они не могут безвылазно сидеть.
   Хотя бы по нужде выходят. Значит, где-то хорошо окопались. И скорее всего
там, где их заметить не могут. Кто-то им помогает, в этом сомнений  нет.  Но
вот кто?
   - Майор увидел в открытое окно машины стоявший у поля одинокий дом. - Кто
здесь живет? - спросил он. - Проверяли?
   - Не раз, - кивнул капитан-омоновец. - В доме дед один. Робинзон.
   Может, слышали?
   - А как же! - засмеялся майор. - Легендарная личность. Но он помогать  им
вряд ли станет. Потому что не  верит  никому.  Хотя...  -  Он,  повернувшись
назад, посмотрел на удаляющийся дом. - Свояк свояка видит издалека.
   -  Да  его  проверяли  несколько  раз,  -  сказал  капитан.  -  Тщательно
обыскивали. С собакой. Один  он.  У  него  ружье  было,  под  полом  прятал.
Участковый забрать хотел, так он на  него  с  топором  пошел.  Оставили  ему
ружье. Дед он уже безобидный.
   - Так он и не отдал золото, -  усмехнулся  майор.  -  Если  не  ошибаюсь,
банда, в которой он был, где-то килограммов двадцать пять взяла.  Их  там  и
положили. Робинзон  раненого  главаря  утащил.  Отстрелялся  и  ушел.  Потом
главаря нашли в  лесу.  От  ран  умер.  Робинзон  похоронил  его  и  кокарду
бандеровскую, трезубец, прилепил на  крест.  А  сам  испарился.  Как  он  до
Владимирской области добрался, до сих пор никто понять не  может,  а  он  не
говорит. Так, полегонечку... - Майор засмеялся, но тут же перестал  смеяться
и вздохнул. - Где же Атаман? Вот сволочь неуловимая.
   - Тут его какие-то парни  разыскивали,  -  проговорил  сидевший  рядом  с
водителем военный в бронежилете. -  Сейчас  исчезли.  Хотели  их  взять,  не
успели.
   - Меня это не касается, - сказал майор. - Мне главное - Атамана взять.
   Или хотя бы быть уверенным, что он из моего сектора не уйдет.
   - Команда была, - недовольно сказал капитан, - брать только живым.
   - Из Москвы приказ пришел. - Майор поморщился. - Он,  оказывается,  знает
много. Поэтому и живой нужен. Главное, чтобы  засветился,  а  взять  мы  его
возьмем. Конечно, не совсем здорового. - Он улыбнулся. - На него  уж  больно
ребята сердиты. Но живой точно будет. Подлечат, и на пожизненное пойдет.  Мы
сейчас правовым государством стали. - Он усмехнулся. - Одно утешает  -  пока
не слышно, чтобы кто-то из приговоренных к пожизненному бежал. Лично я бы их
всех в котел, бензином и спичку туда, - зло закончил он.
   - Завтра на работу выйдет Яковлева, - вздохнул  Пряхин.  -  Но  возникает
вопрос, где она будет работать? Если ее устроить в вольном цехе, то рано или
поздно она все равно увидит каторжников. Представляете, что будет? Нас сразу
же посадят в тюрьму. И вот тогда свалить все на Ниндзю  мы  не  сможем.  Как
быть? - взглянул он на сидевшего в центре Семенова. -  Вы  требовали,  чтобы
она работала на нас, - пожалуйста. Но как вы себе это представляете?
   - Очень просто, - ответил Семенов. - Она будет работать в кабинетах.
   - Извините, - вмешался Возин. - Но ведь там, кроме огранки, делается и...
   - И что? - перебил его Семенов. - Рано или поздно она все равно узнает.
   Так пусть  это  будет  сразу.  И  популярно  ей  объясните,  что  в  этом
противозаконного очень  мало.  Но  если  она  вдруг  захочет  проявить  свой
гражданский долг, то пусть подумает о дочери и муже-инвалиде.  Надеюсь,  она
поймет все правильно.
   - А если нет? - подстраховался Лобов.
   - Сделайте так, - недовольно взглянул на него  Семенов,  -  чтобы  поняла
сразу. Пошлите к ее свекрови наших парней. В гости. Пусть  они  там  поживут
несколько дней, пока Зоя Андреевна не освоится на рабочем месте. Но  она  об
этом должна  знать.  А  через  неделю,  когда  получит  зарплату,  поверьте,
господа, - он улыбнулся, -, она забудет  о  своей  принципиальной  честности
навсегда. Надеюсь,  мы  закончили  разговор  на  тему  о  Яковлевой.  Теперь
перейдем к волнующему всех вопросу, почему центр взял у нас все свои деньги.
- Замолчал, доставая сигареты, внимательно оглядел всех сидевших за  столом.
В глазах увидел нетерпеливое ожидание. - В столице все хорошо. Деньги  нужны
для закупки какого-то оборудования. В Ярославской  области  будут  открывать
цех иконописи.
   Заключили что-то вроде договора  с  женским  монастырем,  забыл,  где  он
находится, и  монахини  будут  заниматься  иконописью.  Там  есть  несколько
талантов по этой части. И самое приятное то, что  мы  будем  иметь  с  этого
процент, - улыбнулся он.
   Все облегченно вздохнули.
   - А инспектировать монашек не нужно? - поинтересовался Пряхин.
   Посмотрев на него, все рассмеялись.
   - Так что для паники или беспокойства, - продолжил Семенов, - нет никаких
оснований. Что у нас на железобетонных изделиях?
   - После улучшения их жизни,  -  усмехнулся  Лобов,  -  производительность
повысилась. Правда, все постоянно спрашивают о паспортах  и,  разумеется,  о
проживании вне пределов...
   - Обещайте, - кивнул Семенов. - После турнира мы  всех  заменим.  Сделаем
паузу и решим. Может быть, действительно наймем вольных рабочих.
   - Но тогда придется поднимать цену на изделия, - сказал  Лобов.  -  И  мы
потеряем многих клиентов. Например,  белорусов.  Им  будет  невыгодно  брать
товар у нас по той же цене, за которую...
   - Мы это обсудим после турнира, - перебил его Семенов.
   - Но зачем откладывать? - возразил Пряхин. - Это важно. У  нас  в  случае
прекращения  производства  железобетонных   изделий   останутся   без   дела
охранники.
   Часть из них, я допускаю это, перейдет в боевики к Ниндзе  или  Стилисту,
который сейчас полностью наш человек. А  остальные?  Они  разойдутся  искать
новую службу.
   И где гарантия, что  кто-то  из  них  не  проболтается  о  своей  прежней
работе?
   Сейчас они все молчат, так как прекрасно понимают, что будет с ними, если
все откроется. Но...
   - Трезвое замечание, - согласился Семенов.  -  В  общем,  мы  решим  этот
вопрос через два дня. Видите  ли,  господа,  Москва  желает  расширить  наше
производство. И каторжане не смогут  выполнить  предлагаемый  центром  объем
работы.
   - Тогда сделать небольшой завод ЖБИ, - предложил Лобов. - А каторга пусть
остается как филиал. В конце концов, именно от каторги  мы  получаем  весьма
ощутимый доход. Кстати, не облагаемый налогом. Тогда  как  в  другом  случае
этот самый налог будет съедать значительную сумму. Если же центр возьмет всю
работу под свой контроль, то мы потеряем в деньгах. И весьма ощутимо.
   - Я согласен с Василием, - поддержал Лобова Возин. Пряхин молча кивнул.
   - Будем решать  вопрос  с  представителем  центра,  -  решил  Семенов.  -
Разумеется, о наших ощутимых потерях в  денежном  эквиваленте  информировать
представителя не станем. Мы вместе с ним произведем подсчеты, и, надеюсь, он
поймет, что этого делать нельзя. Уж если  нарушать  закон  из-за  денег,  то
нужно иметь, а не терять постоянно растущую прибыль.
   Все согласно закивали.
   - А что, если обсудить это сейчас, - предложил Лобов, - с Кардиналом?
   Он человек весьма влиятельный, и его слово...
   - Сейчас у центра  другие  проблемы,  -  усмехнулся  Семенов.  -  Вернее,
проблема.  Атамана  так  и  не  нашли.  Сегодня  район  его  предполагаемого
местонахождения оцеплен солдатами внутренних войск.  А  местность  тщательно
прочесывается ОМОНом и милицией.
   - Этот Атаман уже в печенках сидит, - недовольно проговорил Пряхин.
   - Предупреждаю, проститутка, - сказала сидевшая в машине Ангелина, - если
еще раз Гришка будет ночевать у тебя, я тебе устрою веселую жизнь. Поняла?
   - угрожающе спросила она стоявшую у калитки Светлану.
   - Да что ты говоришь? - вызывающе бросила та и шагнула  к  "ауди".  -  Ты
выйди и повтори это.
   - Я тебя предупредила, - буркнула Ангелина и с места рванула машину.
   - Гадина! - запоздало крикнула Светлана.
   - Понял, - держа у уха сотовый телефон, кивнул Стилист. - Я могу  сделать
это сейчас же. Как раз мимо...
   - Так в чем дело? - перебил его Пряхин. - Только вежливо и без  малейшего
нажима. Понял?
   - Разумеется. Я научился разговаривать культурно, - засмеялся стилист.
   - А парней отправлять сегодня?
   - Желательно. Но очень культурных.
   - Понял.
   - Даже не проси, - замахала обеими руками жена Ивана. - И  так  Ваньку  и
Ромку в тот раз чуть не прибили. Хочешь - обижайся, но мне мои  тоже  живыми
нужны.
   - Валя, - со слезами на глазах, держа сына  за  руку,  умоляюще  говорила
Рита, - пусть  Иван  отвезет  его  к  своей  матери.  Я  умоляю  тебя.  Ведь
все-таки...
   - Нет. Я тебе сказала, нет. Отступив назад, захлопнула дверь.
   - Зря ты так с ней, - вздохнул нервно куривший в прихожей  Иван.  -  Ведь
все-таки по отцу как бы двоюродная сестра.
   - Да какая она тебе сестра? - рассердилась Валентина. - Отец удочерил ее.
Сестру твоей матери бросил и на...
   - Мама, - вздохнул вышедший из комнаты Роман, - жалко тетю Риту.
   Сейчас...
   - А кто  их  просил  принимать  невесть  откуда  появившегося  Степку?  -
перебила Валентина. - Жили бы спокойно, и ничего бы не было. И хватит мне на
нервы действовать. - Она заплакала. - Я тогда не знаю, как живая осталась.

***

   - Во, - весело удивился Стилист. - Как раз она нам и нужна.  Тормозни,  -
бросил он водителю.
   Зоя Андреевна быстро шла по улице с сумкой в  руке.  Рядом,  заставив  ее
вздрогнуть, остановилась машина.
   - Садитесь, Зоя Андреевна, - с улыбкой предложил Стилист. - Подвезем.
   - Спасибо, - не останавливаясь, она прошла мимо.
   - Вы слышали? - Стилист кивнув водителю.  Тот,  медленно  тронув  машину,
держал ее рядом с торопливо идущей Яковлевой.  -  В  Бараки  знакомые  едут.
Ничего вашей доченьке передать не хотите? Ведь Выселки там рядышком. Заедут.
   Она сразу же остановилась.
   - Ну что вам еще надо? - с болью спросила она. - Я же согласилась...
   - Видите ли, в чем дело,  Зоя  Андреевна,  -  издевательски-вежливый  тон
доста