ается в "большое общество" в виде насилия, неуправляемых действий. Примерами этого являются в первом случае так называемые деструктивные религиозные культы, во втором - различные организации нацистского толка.
        Интеграция. Ранее маргинальная, группа постепенно завоевывает сильные социальные позиции, ее точка зрения, ее определение реальности постепенно становятся общепринятыми. Маргиналы этого типа являются первопроходцами, реформаторами, проводниками новых социальных норм, направлений в искусстве; новые веяния моды также всегда проходят этап маргинальности, прежде чем стать достоянием большинства. Здесь важен механизм формирования общественного мнения, и агентами его изменения, по мнению Э. Ноэль-Нойман, являются те, кто не боятся изоляции, способны на фоне "спирали молчания" высказать мнение, противоположное официальному (общепринятому). Это люди особого типа, для которых "возмущение общественности лучше, чем отсутствие внимания"142. 
        
3.2.6. Реакция общества на наличие маргиналов: терапия и исключение
        Маргинальный статус (навязанный или приобретенный) сам по себе не означает ситуации социального исключения или изоляции. Он легитимирует эти процедуры, являясь основанием для применения "концептуальной машинерии поддержания универсума" - терапии и исключения. 
         Терапия включает применение концептуальных механизмов, чтобы актуальные и потенциальные девианты пребывали в рамках институционализированного определения реальности. Они достаточно разнообразны - от пасторского попечения до программ личностной консультации143. Терапия включается, когда маргинальное определение реальности имеет психологически подрывной характер для остальных членов социума; так, целью контрпропаганды является недопущение "брожения умов" под влиянием "чужих" СМИ либо харизматических личностей в своем социуме. 
         Исключение чужаков - носителей иных определений ведется по двум направлениям. 1) Ограничение контактов с "аутсайдерами"; 2) Негативная легитимация. Второе представляется нам наиболее тесно соотносящимся с маргинальным статусом индивидов и групп.
        Негативная легитимация означает принижение статуса и возможности влияния маргиналов на общность. Она осуществляется путем "аннигиляции" - концептуальной ликвидации всего, что находится за пределами универсума. "Аннигиляция отрицает реальность любого феномена и его интерпретации, которые не подходят этому универсуму"144. Она осуществляется либо путем приписывания низшего онтологического статуса всем определениям, существующим за пределами символического универсума, либо попыткой объяснения всех отклоняющихся определений на основе понятий собственного универсума. 
        Еще раз обратим внимание на разную реакцию общества на девиантность и маргинальность. К маргиналу, скорее всего, будет применена символическая изоляция, в то время как для девианта - изоляция в виде физического уничтожения, лишения свободы либо "терапия" в виде принудительного лечения. Процессы маргинализации имеют целью блокировать индивида, "запереть" его в ограниченном социальном пространстве, изолировать, перекрыть каналы влияния на остальных членов социума. 
        
3.3. Маргинальная ситуация и совладающее поведение
        Маргинальная ситуация как состояние перехода, смены социальной позиции и обстоятельств жизнедеятельности порождает феномен жизненной трудности, т.е. препятствий, преодоление которых требует значительных трат личных ресурсов и напряжения. Использование в этом контексте понятий стресса, фрустрации, депривации и т.п. является совершенно оправданным. Не случайно сейчас можно прочитать о социальном и культурном шоке, социальной изоляции, материальной депривации, психотравмирующих переживаниях и других подобных явлениях, характеризующих жизнь наших сограждан. Естественным является вопрос: каким образом люди ведут себя в ситуации неопределенности и противоречивости социального статуса, как они реагируют на стрессы и фрустрации?
        Безусловно, в число этих реакций следует отнести обширную группу защитных механизмов, перечень которых варьирует у разных авторов. Первоначально понятие защитного механизма использовалось в контексте клинической психологии, как аспект невротизации личности145. В настоящее время практика его применения значительно шире и, как нередко бывает, расширительное толкование приводит к размыванию логических границ термина, потере его специфики. Учитывая генезис понятия, в качестве критерия защитного поведения можно было бы взять компенсаторный (иллюзорный) характер решения жизненной проблемы: уход в фантазии вместо реальных действий, отрицание или вытеснение вместо поиска и исправления ошибок, обесценивание интересов вместо их отстаивания и т.д. Хотя действие защитных механизмов способно избавить человека от болезненных мыслей и чувств в конкретной ситуации или ситуациях, их систематическое использование в реальных социальных отношениях приводит к дезадаптивным эффектам146. По-видимому, феномены застойной безработицы и застойной бедности в ряде случаев следует объяснять действием таких механизмов.
        Другим объяснением, за которым стоит еще одна форма реагирования на маргинальную ситуацию, является выученная беспомощность. Согласно М.Зелигману (фамилию данного автора обычно переводят как Селигман) она связана с реакцией отказа, выхода из игры, если человек убеждается в бесполезности своих усилий, которые ни к чему не приводят и ничего не изменяют. В действии рассматриваемого механизма большую роль играет так называемый стиль объяснения, который выступает в качестве модулятора по отношению к выученной беспомощности. То, как человек объясняет себе рядовые неприятности или серьезные поражения, определяет, сколь беспомощным или энергичным он будет147. Оптимистическое объяснение останавливает беспомощность, а пессимистическое усугубляет. Человек может объяснять неудачи как конкретные или универсальные, временные или постоянные, зависящие от обстоятельств или от него лично. Исследования показывают, что стиль объяснения влияет на психическое здоровье, уровень успехов в профессиональной деятельности, при этом он не является раз и навсегда заданным.
        В воззрениях М. Зелигмана есть ряд принципиально важных моментов для интерпретации поведения в маргинальной ситуации, которое может зависеть, во-первых, от характера обратных связей, получаемых индивидом, во-вторых, от внутренней проработки этих сигналов самим индивидом, в-третьих, от его предрасположенности к той или иной проработке, сформировавшейся, например, в прошлом опыте (эффект "иммунизации"). 
        Пессимистический стиль объяснения, провоцирующий беспомощность, находится в одном ряду с такими факторами дезадаптивного поведения, как иррациональные убеждения и мысли, искажающие реальность. Сюда относятся склонность мыслить крайностями (все или плохо, или прекрасно), выборочное абстрагирование (интерпретация ситуации без учета контекста)148.
        Выученной беспомощности могут быть противопоставлены несколько феноменов, дополняющих оппозицию "пессимизм - оптимизм" как во внутреннем, так и поведенческом плане. Это, в частности, самоэффективность, в концепции которой важным является различение между убежденностью в результативности некоторых действий и верой в свою способность совершить эти действия. Согласно А.Бандуре ожидание собственной эффективности влияет на характер поведения в конкретной стрессовой ситуации: будет ли человек преодолевать ее или избегать, как долго будет преодолевать и т.д. 149.
        Понятие самоэффективности демонстрирует роль самосознания в реагировании на маргинальную ситуацию. По мнению многих авторов, преодоление ненормативных кризисов, обусловленных динамикой общественной жизни, определяется особым сплавом индивидуального опыта, мотивации, отношения к себе и другим.
        Помимо веры в себя важной предпосылкой, регулятором и следствием поведения человека в трудной ситуации является надежда, т.е. позитивное отношение к жизни и будущему, которое не исчерпывается простым оптимизмом, насыщено драматическими переживаниями о возможном и достижимом. Надежда приближает будущее, возвращает человеку чувство контроля над обстоятельствами, смягчает тяжесть испытаний, позволяет воспринимать критические ситуации как вызов, а не как угрозу, расширяет границы возможного150.
        Другим противопоставлением выученной беспомощности и защитному поведению является поисковая активность. Это - действия, направленные на изменение ситуации, когда отсутствует определенный прогноз ее исхода и субъект не может быть уверенным в результатах своего поведения; тем не менее он ищет выход из тупика151. Авторы концепции поисковой активности связывают ее с основами творческой деятельности, "конструктивной агрессивностью", потребностью в самостимуляции. Рассматриваемое понятие хорошо вписывается в модели миграционного поведения. Например, ориентацию на поиск новых сведений о возможностях существования, готовность к перемене социальных групп, занятий, пространственной локализации называют психосоциальной мобильностью, обретение которой становилось необходимым средством адаптации при переселении сельских мигрантов в крупные индустриальные центры США152. Существуют исследования, демонстрирующие роль установки на поисковую активность при адаптации эмигрантов к новой социокультурной среде и поддержании у них психологической устойчивости153.
        Перечень форм реагирования на маргинальную ситуацию является открытым, но для нас важно указать на существование двух возможных полюсов: к одному тяготеют формы, не приводящие к позитивным социальным и личностным эффектам, к другому тяготеют формы противоположной направленности. Последние представляют особый интерес, в связи с чем имеет смысл обратиться к проблематике совладающего поведения (сoping behaviour), включающей широкий спектр вопросов по преодолению трудностей и кризисов, в том числе затронутых в предыдущих абзацах.
        Данная предметная область сравнительно недавно стала перемещаться из периферийных в центральные области социальных и поведенческих наук. Сейчас совладание стало популярным термином и его применяют при описании процессов преодоления трудностей в области здоровья и семейной жизни, в учебной и профессиональной деятельности, борьбе с зависимостями, консультационном взаимодействии и т.д. 
        В изучении совладания можно отметить несколько важных моментов.
        Оформившись в рамках адаптационного подхода, coping сначала соотносилось с экстремальными ситуациями, когда обычного приспособления оказывалось недостаточно и требовались дополнительные энергетические траты со стороны субъекта. Затем coping распространилось на описание поведения в поворотные жизненные моменты, т.е. в связи со значимыми жизненными событиями. Наконец, данное понятие стало использоваться при описании поведения в повседневной действительности (например, в условиях хронических неприятностей)154. С позиций сегодняшнего дня такая эволюция может трактоваться как открытие особого среза жизнедеятельности любого человека, и этот срез становится полноценным объектом научного интереса. Одновременно совладание перемещается в плоскость предметов, интересующих психологию и социологию повседневности. Неприятные и приятные события, случающиеся в жизни конкретного человека, по-видимому, выстраиваются в определенной логике, обусловленной его действиями. Они не только аккумулируют психологические, но и подготавливают социальные эффекты. Интересно обратить внимание на растущую популярность в России разнообразных психологических техник, являющихся частью эзотерических учений. Люди надеются с помощью специфических приемов внутренней концентрации, расслабления, осмысления событий повысить свою способность противостоять трудностям. Издается соответствующая литература, создаются общества и учебные центры, готовятся тренеры, выстраиваются научные приоритеты. Происходит то, что можно было бы назвать артикуляцией, реконфигурацией и переносом в другие сферы определенных практик155, или способов поведения в кризисных условиях жизни.
        Бросается в глаза мозаичность общей панорамы исследований совладания. Авторы, вводящие данное понятие в концептуальный строй отечественной науки, отмечают, что существует множество эмпирических исследований разных аспектов совладания, но при этом чувствуется дефицит обобщающих и непротиворечивых теоретических построений156. С одной стороны, это может объясняться выраженной "прикладной" природой рассматриваемого феномена. С другой стороны, имеет смысл поставить вопрос об особом логическом статусе стоящего за ним понятия, которое способно обнаружить себя в разных теоретических подходах и традициях, являясь, тем самым, своеобразным теоретическим медиатором. В этом смысле отсутствие какой-то общепринятой концепции совладания является не столько недостатком, сколько отражением реальной сложности поведения человека в трудных жизненных ситуациях. 
        Подтверждением данной мысли является постепенный переход к контекстуальным моделям, в которых большое значение придается текущим конфигурациям обстоятельств во взаимосвязи с человеком и их влиянию на совладающее поведение. Выделяются два возможных направления в анализе контекстуальных аспектов совладания157: 1) через генерируемые многими стрессовыми событиями общие "задачи": определение значения ситуации лично для себя; противостояние требованиям ситуации; поддержание отношений с членами семьи, друзьями, а также другими лицами, которые могут быть полезными в преодолении кризиса; сохранение эмоционального равновесия, управление расстроенными чувствами; сохранение и поддержание чувства компетентности и мастерства); 2) через личные цели, мотивы, обязательства, которые формируют когнитивную оценку событий, выбор конкретных форм совладания и через которые ситуативное совладающее поведение включается в более широкие фрагменты жизненного цикла. Вполне возможно, что анализ целевых структур совладания расширит наши представления о механизмах конструирования индивидуальных жизненных траекторий.
        Даже если авторы не ставят перед собой специальную задачу выделить данные аспекты, они присутствуют в представляемых ими материалах. Одни способы преодоления трудной ситуации в большей степени связаны с типичностью обстоятельств, как бы диктуются ими, другие способы в большей степени имеют индивидуально-личностную окраску, задаются отношением человека к ситуации. Например, выделяемые М.Раттером механизмы стрессоустойчивости можно было бы разделить на две группы: с одной стороны, это уменьшение поведенческой вовлеченности человека в стрессовые ситуации, разрыв негативных цепных реакций во взаимодействии со средой (агрессия порождает негативное отношение, которое, в свою очередь, порождает агрессию), поддержание самооценки и личной эффективности; с другой стороны, это открытие позитивных перспектив (профессиональных, образовательных, семейных) и соответствующее планирование, позитивное осмысление негативного опыта, фокусирование на позитивных моментах отрицательных событий158.
        Понимание того, что индивидуальное поведение является так называемой "погруженной системой" (в терминологии Ильи Пригожина), придает контекстуальному подходу статус устойчивой и долгосрочной исследовательской перспективы.
        Определения совладания нередко грешат чрезмерной размытостью, не позволяющей отделить содержание рассматриваемого понятия от уже известных. Преодоление этого недостатка идет по нескольким направлениям. К совладанию, например, относят механизмы "эмоциональной и рациональной регуляции человеком своего поведения с целью оптимального взаимодействия с жизненными обстоятельствами или их преобразования в соответствии со своими намерениями"159. Авторы только что приведенного определения специально подчеркивают конструктивный характер совладания, т.е. направленность на реальное, а не компенсаторное разрешение проблемы.
        Важно обратить внимание на ситуативность совладания, поскольку оно - лишь один из модусов поведения в трудной жизненной ситуации (наряду с защитным поведением, хаотическим поиском, амотивированностью и др.). Ситуативность проявляется в том, что совладание может приходить на смену другим модусам или сменяться ими. У одних людей это происходит в достаточно короткий промежуток времени, у других процесс растянут на годы. В одном из исследований мы встретились с женщиной, которая после добровольно-вынужденного увольнения 9 лет нигде не работала. Сначала она "ушла" в семью, затем время от времени предпринимала робкие и вялые попытки трудоустроиться, в успех которых сама не верила и делала скорее "для очистки совести", пока, наконец, не сделала решительный шаг, соединив в одно целое собственное желание, поддержку мужа, помощь приятельницы. 
        Гипотетически движение в обратном направлении (например, от совладания к защите) может быть обусловлено истощением энергетических ресурсов человека, неадекватностью выбранной формы поведения и накоплением ошибок.
        Еще один аспект ситуативности связан с ролью контекста, который позволяет переопределять поведение из одного модуса в другой в зависимости от его эффекта и значения для человека. Например, уход в фантазии и мечты в трудной ситуации может трактоваться как форма психологической защиты. Но, с другой стороны, есть ситуации, в которых именно фантазия является наиболее конструктивным способом реагирования на трудность, она дарит надежду и силу. В знаменитых "Корнях неба" Ромена Гари описывается ситуация, когда узники концлагеря ввели в свою жизнь фантом - даму, которая "поселилась" в их бараке и заставила своим воображаемым присутствием сохранять человеческое достоинство. Она была недоступна эсэсовцам, поскольку существовала в сознании узников, зависела от их воли и больше ни от кого160. Воображение победило физическое насилие.
        По-видимому, конструктивность и компенсаторность являются не взаимоисключающими, а пересекающимися понятиями. Их отношения опосредованы контекстом и возможностями субъекта. Конструктивно то, что позволяет реально решить проблему в данной ситуации и подготовить благополучный исход в следующей.
        Другой, не менее важной характеристикой является индивидуальное своеобразие совладания. "Сoping есть индивидуальный способ взаимодействия человека с ситуацией в соответствии с ее логикой, значимостью в жизни человека и его психологическими возможностями"161. Отталкиваясь от этого определения, резонно поставить вопрос о существовании индивидуальных стилей поведения в маргинальной ситуации, будь то безработица, миграция или бедность.
        С одной стороны, совладание варьирует от человека к человеку, поскольку соотносит ситуацию с наличными ресурсами и предрасположенностями субъекта. С другой стороны, мы можем говорить об индивидуальных стилях только в условиях относительной социальной неопределенности, когда есть возможность выбора целей, образцов, сфер и способов приложения своих ресурсов. Социальные факторы индивидуального стиля поведения в маргинальной ситуации выстраиваются в такой иерархической последовательности: 1) уровень неопределенности социальных дифференциаций и связанных с ними доступов к деятельностям, 2) уровень неопределенности социальных оценок тех или иных групп, 3) вариативность целей и 4) условий поведения представителей этих групп162.
        Чем жестче и определеннее конструируются перечисленные факторы, тем меньше возможностей для стилевого разнообразия в совладающем поведении маргиналов, тем уязвимее они становятся как группа, "застывая" в своем окраинном или промежуточном положении. Видимо, этим следует объяснять сложности с адаптацией "некоренных" этнических групп в некоторых странах СНГ или безработных в маленьких городах с монопроизводством, которые попадают в чрезмерную зависимость от внешних условий и не могут полноценно реализовать свои индивидуальные ресурсы. Хотя совладание с этой точки зрения предстает перед нами как ограниченный набор заданных социальной структурой матриц поведения в сложной ситуации, тем не менее задача наполнения его кон