в современной России находятся вынужденные мигранты - беженцы и вынужденные переселенцы из стран СНГ и зон военных и межнациональных конфликтов на территории России. Мы сознательно ограничиваемся рассмотрением именно этой категории мигрантов, оставляя в стороне трудовую миграцию, эмиграцию и иммиграцию. По нашему мнению, именно бывшие советские граждане, внезапно оказавшиеся чужими на прежнем месте жительства, в полной мере демонстрируют черты новых маргинальных групп, выделенные И.П. Поповой209. Эти социальные группы переживают наиболее интенсивные изменения своего положения по отношению к прежней системе социальных отношений. Эти изменения обусловлены внешними обстоятельствами, маргинальная ситуация в значительной мере "навязана" людям извне. Для мигрантов характерна неопределенность их положения, "потенциальная поливекторность их социальных траекторий". 
        В западной литературе группы иммигрантов и беженцев традиционно включаются в разряд "маргинальных". Они "исключены" не только из рынка труда (как главной стратифицирующей оси современного общества), но также и из "социального контекста", из социальных сетей, они оторваны от поддержки и помощи, в которых нуждаются. Они не могут ни участвовать в общепринятых видах деятельности, ни поддержать себя, ни позаботиться о себе способами, принятыми в обществе210. Сразу отметим, что, принимая общую концепцию "маргинальности" вынужденных мигрантов из стран СНГ, мы не имеем оснований рассматривать эту группу в контексте "социальной инвалидности", поскольку, как мы попытаемся показать, эти люди обладают значительными ресурсами интеграции в новый социум.
        В западной традиции мигранты-иностранцы (обычно из стран Третьего мира) рассматриваются как маргинальная группа, представляющая угрозу существованию социума, в который они входят. Данная проблема особенно актуальна для развитых стран, в которых масштабы иммиграции таковы, что последняя выходит из-под контроля и приобретает неуправляемые и незаконные формы. Она несет экономическую нестабильность, нагрузку на системы социальной защиты принимающих стран, и это обусловливает неприятие ищущих убежище лиц богатыми странами, страх перед незнакомой культурой, расизм211.
        Масштабы вынужденной миграции в России и странах СНГ сегодня значительны. Первые "лица, вынужденно покинувшие места постоянного проживания", были зарегистрированы осенью 1991 года. Тогда их число составило 710 тыс. человек. На начало 1997 года их было зарегистрировано уже 2,7 млн.212. Как известно, эта цифра относится лишь к официально зарегистрированным беженцам и вынужденным переселенцам, в то время как, по различным оценкам, количество мигрантов, не обращающихся в государственные органы, превышает и эту цифру. Приводятся данные, что, например, в 1995 году статус беженцев получили 69,4% претендентов213, что в одной Москве в конце 1996 года обитали не менее 350 тыс. человек, желающих получить статус "беженца" или "вынужденного переселенца"214. По неофициальным оценкам, с 1992 года в Россию уехали около 4.5 млн. человек из стран СНГ215. 
        Вынужденная миграция русскоязычного населения из республик СНГ, прежде всего, Средней Азии и Казахстана, может быть рассмотрена нами как в контексте выхода из ситуации культурной и социальной маргинальности, так и переход из одного состояния маргинальности в другое. 
        
        
        
        
        
        
4.2.1. Социальный портрет вынужденных мигрантов216
        Всего в ходе нашего исследования был опрошен 271 вынужденный мигрант. Опрос проводился в Москве, Нижнем Новгороде, Екатеринбурге и Краснодаре по спискам региональных Миграционных служб. Задачи исследования обусловили ограничения опроса: опрашивались мигранты, недавно прибывшие в города (1 год и менее), люди, испытывающие значительные материальные трудности (отметившие первые 3 позиции на шкале материального положения ВЦИОМ), остановившиеся в областных центрах. 
        42% опрошенных составили мужчины и 58% - женщины. Преобладает активный трудоспособный возраст - 31-45 лет (36%), далее идет возрастная группа 46-60 лет (23%), 25-30 лет (16%), пожилые - старше 60 лет (15%) и самые молодые - до 25 лет (10%). 
        Достаточно высок уровень образования респондентов: 35% имеют среднее специальное, 31% - высшее образование (как мы можем заметить, эта доля выше, чем в среднем по регионам). Пятая часть имеют общее среднее образование. Подобное распределение по возрасту и уровню образования свидетельствует о том, что из бывших союзных республик едут люди, обладающие качественным трудовым потенциалом, специалисты, поэтому их ни в коем случае нельзя рассматривать как "балласт", "социально незащищенных". 
        По регионам выбытия респонденты распределились следующим образом: Казахстан (36%), Чечня (16%), Узбекистан (12%), Таджикистан (9%), Украина (6%). Остальную часть выборки составили приехавшие из стран, по представительности не дотянувших до "5-процентного барьера" (еще 14 стран СНГ и регионов России). Существенны различия среди 4 регионов, где проводился опрос. Так, половину екатеринбургских и нижегородских респондентов (47 и 52% соответственно) составили приехавшие из Казахстана, - 37% московских и 21% - беженцы из Чечни (в Нижнем Новгороде и Екатеринбурге их насчитывались единицы). Это позволяет говорить о том, что Москва и Краснодар принимают на себя первый удар вынужденной миграции, носящей экстремальный характер (беженцев войны).
        В настоящее время по роду своих занятий респонденты делятся на 3 большие группы: наемные работники - 35%, почти столько же - безработные (34%) и пенсионеры (15%). Еще 7% респондентов занимаются индивидуальной трудовой деятельностью.
        
4.2.2. Причины отъезда с прежнего места жительства
        Трансформационные процессы, и прежде всего, обретение республиками статуса независимых, привели к возникновению проблемы русскоязычного населения, находящегося на границе взаимодействия восточной и российской культур.
        Было бы преувеличением называть эту проблему "вдруг возникшей". Полной ассимиляции одной культуры в рамках другой не происходило и в советский период, социальная дистанция представителей русскоязычного и коренного населения выражалась в национальных стереотипах; занятости в различных отраслях экономики; русские оседали в городах и привозили с собой соответствующую городскую культуру; наиболее тесный круг общения также рекрутировался из представителей своей национальности. 
        Однако в советский период это дистанцирование не выливалось в культурный конфликт: взаимоотношения приезжего и коренного населения были в основном спокойными, дружелюбными, о чем, в частности, свидетельствует большое количество межнациональных браков. 
        Культурный конфликт и маргинализация русскоязычного населения проявляются в результате отделения республик от России. Причины маргинализации можно разделить на: а) устранение сдерживающих националистические настроения механизмов; и б) целенаправленную политику руководства республик, ставящую русских вне рамок правового поля, исключающую их из доступа к ресурсам жизнедеятельности. 
        К первой группе причин следует отнести падение влияния Москвы, переориентацию национальных экономик и, соответственно, политических и культурных контактов с России на Запад и Восток. Следствием этого стал всплеск националистических настроений как итог десятилетиями копившихся противоречий. 
        Однако нынешний маргинальный статус русских в республиках свидетельствует о существовании целенаправленной политики их вытеснения на социальную периферию путем конструирования образа "чужака", создания структурных условий, исключающих русских из участия в производстве и распределении. К этим механизмам относятся апелляция к национальному самосознанию и призывы "быть хозяевами в собственной стране"; возложение на русских ответственности за нынешнее трудное положение в республиках; перевод делопроизводства, СМИ и образования на национальные языки; занятие ключевых постов в управлении государством и экономикой "национальными кадрами"; предоставление льготных ссуд коренным жителям, что дает им возможность быстрого обогащения; практика приглашения, к примеру, казахов из Монголии заселять освобождающиеся территории.
        Эту ситуацию можно интерпретировать как рассогласованность действий системы социальных институтов, когда последние не могут в полной мере реализовать свои функции, обеспечивать социальное единство общности и прибегают сознательно к нетрадиционным способам выполнения своей роли в обществе: 1 - государство не может выступать гарантом исполнения законов и обеспечения безопасности своих граждан; 2- государство в интересах господствующих социальных групп осуществляет дискриминацию217. 
        В результате анкетного опроса выделились следующие главные причины вынужденного переезда:
- Националистические настроения в республиках (66%).
- Общая тяжелая экономическая ситуация в республиках (63%).
- Отсутствие регулярной работы (48%).
- Незнание местного национального языка (47%).
- Трудности с образованием и будущей работой детей (47%).
- Криминогенная обстановка, угроза личной безопасности (45%).
- Нарушение Ваших прав как гражданина и собственника (44%).
        Таким образом, к основным выталкивающим факторам относятся национализм и тяжелое экономическое положение в республиках. Как мы можем заметить, остальные причины так или иначе являются производными от них. 
        С одной стороны, переход на активное использование национального языка выглядит естественным в результате образования самостоятельного государства, но в условиях восприятия республик как "полузаграницы", значительной доли русскоязычного населения (а в некоторых городах - его доминирования), привычного использования русского языка, переход на национальный становится для большинства шоком. 
        В прибалтийских республиках (на примере Латвии) механизмы конструирования маргинальности проявляются в изобретении специальной категории "неграждан" для лиц, въехавших в страну после 1940 года. Латвия "прославилась" неслыханно высокими лингвистическими требованиями для сдачи экзамена по национальному языку, который, оказалось, не под силу сдать даже представителям коренной национальности. Этот комплекс мер получил в Латвии название "этнической мобилизации"218. 
        Экономическая маргинализация русских проявляется в том, что на фоне массового закрытия предприятий и острого дефицита рабочих мест предпочтение при приеме на работу и выдаче зарплат отдается "своим", зачастую уступающим по уровню квалификации, трудовой дисциплины и законопослушности. 
        Культурная маргинализация проявляется в процессе разрушения и рурализации городов. Создается ситуация, когда люмпенизированные слои, занимающие пустующее жилье, диктуют горожанам свои "правила игры" и ставят в маргинальное положение группу, часто более продвинутую в культурном и социальном отношении. Маргинальным становится сам уклад городской жизни в условиях численно преобладающего кочевого населения.
        Обратим внимание на характерную черту, общую для республик Средней Азии и Казахстана: нарушение гражданских прав населения (насильственная паспортизация, фиктивные выборы) происходит и в отношении местного населения. Однако последними оно воспринимается как естественный элемент восточной культуры. То же можно отнести к клановой организации общественной жизни, отсекающей "чужакам" доступ к ресурсам. Нормы доминирующей культуры становятся неприемлемыми для "маргиналов" и воспринимаются ими как несправедливость и депривация.
        Парадоксальность ситуации в республиках заключается в том, что социальными изгоями делают далеко не "лишнее", деклассированное население, но тех, в чьих знаниях и рабочих руках страна нуждается, прежде всего для обслуживания высокотехнологичных отраслей экономики. Поэтому характерной чертой процесса маргинализации русских стало не только вытеснение их из республик, но и стремление затруднить им выезд, низвести до уровня "социального дна", "обслуги".
        Отмеченные факты упоминаются как главные причины бегства русскоязычного населения из республик. Массовый отъезд еще более усугубляет положение остающихся, не только оставляя последних численно в меньшинстве на данной территории, но и разрывая социальные связи, так что людям в буквальном смысле не к кому пойти - не остается друзей и знакомых.
        Таким образом, наши данные подтверждают идею И. Поповой, что маргинальные группы полностью не исключаются из социально-экономических, политических и социокультурных связей, но их положение и исполняемые ими роли сильно меняются219. 
        Драматичность ситуации усиливается тем, что данный культурный конфликт оставляет мало возможностей русским приспособиться к новым условиям. Те из них, которые пытались учить национальный язык, указывали на сложность обучения в зрелом возрасте либо на крайне низкий уровень преподавания. Бытовой же национализм основывается не столько на знании/незнании языка, сколько на европейской внешности, которая служит достаточным основанием отказа в приеме на работу или оскорбления. Более того, "европеец" - потенциальная жертва насилия, мигранты упоминают об убийствах русских в дни национальных праздников и просто средь бела дня. Насилие совершается при потворстве правоохранительных органов, целиком представленных национальными кадрами. 
        Таким образом, в условиях невозможности справиться с маргинальной ситуацией в контексте господствующей культуры, единственным рациональным решением становится бегство из нее, то есть вынужденное переселение. 
        
4.2.3. Маргинальный статус мигрантов на новом месте жительства
        Как мы отметили выше, переезд в Россию позволяет снять культурную маргинальность (осуществляется смена социального окружения, люди становятся "типичными" по своим этническим характеристикам и образу жизни), однако, теряя важнейшие ресурсы, они переходят в ситуацию структурной маргинальности. Значительная нисходящая мобильность, неопределенный правовой статус, недостаток ресурсов для жизнеобеспечения, невозможность применить профессиональные знания и опыт также создают маргинальность промежуточности, переходности, трансформации базового социального статуса, или динамическую маргинальность220. Все это позволяет характеризовать состояние вынужденных мигрантов на новом месте жительства как маргинальное, неравновесное, очень динамичное, исходом которого должны быть либо интеграция, либо опускание на социальное дно. Рассмотрим эти аспекты подробнее.
        Переезд оказывается важным элементом социальной мобильности - не только территориальной, но и классово-профессиональной. В случае с вынужденными переселенцами уместно говорить о значительной нисходящей мобильности.
                
Таблица 1
Положение мигрантов в социальной структуре
на прежнем постоянном месте жительства и в настоящее время
                          
Слой на прежнем месте 
жительства
%
Слой в настоящее время
%
Самый низший
Низший
Ниже среднего
Средний
Выше среднего
Высший
Элита
2
6
17
52
18
3
3
Самый низший
Низший
Ниже среднего
Средний
Выше среднего
Высший
Элита
18
22
35
24
1
-
-
        
        Как видно из таблицы, подавляющее большинство людей "перекочевали" в результате переезда на низшие ступени социальной иерархии; их "потолок" на данный момент - средние слои общества. Еще один вывод из картины их прошлого социального статуса - это бывшие средние слои, среднеобеспеченное население. Это подтверждает данные, что мигранты второй волны - это "середняки", которым еще удалось собрать деньги на переезд, но уже не хватает на обустройство на новом месте. Видно, что практически не едут малообеспеченные, которые не могут себе позволить переехать по материальным причинам. 
        Сам характер вынужденного переезда является фактором маргинальности как ограниченности доступа к социальным ресурсам (структурной, или социальной, маргинальности)221. Любой вынужденный мигрант - даже высококвалифицированный специалист, ранее входивший в высшие слои общества, - определенное время является бездомным и безработным. Эти характеристики, как известно, сами по себе являются важнейшими элементами структурной маргинальности. Кроме того, острая депривация материальных потребностей, отсутствие жилья, дохода даже на питание, также вносят свой вклад в маргинализацию этой группы. Результаты анкетного опроса и интервью показали, что наиболее острыми являются проблемы материально-бытового плана, связанные с обустройством на новом месте:
         Нехватка средств для нормальной жизни - 79%.
         Отсутствие нормального жилья - 76%.
         Отсутствие регулярной работы - 45%.
        Переезд больно ударил всех респондентов по карману. Нынешнее состояние вынужденных мигрантов можно охарактеризовать как ситуацию множественных потерь: переезд лишил людей многих важнейших ресурсов жизнеобеспечения, не дав ничего взамен. К наиболее существенным потерям относятся: 
* жилье (91% людей имели собственное жилье на прежнем месте жительства, сейчас его имеют лишь 13%); 
* регулярная оплачиваемая работа (54% имели ее ранее, сейчас имеют 35%). Причем в данном случае значительны региональные различия: наиболее остра ситуация с занятостью вынужденных мигрантов в Москве и Краснодаре (там работу сейчас имеют соответственно 22 и 21% мигрантов), в то время как в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде уже нашли регулярную оплачиваемую работу соответственно 54 и 45% респондентов. Это можно объяснить тем, что столица и регион, территориально расположенный ближе к зонам напряженности, принимают на себя первый удар вынужденной миграции, в то время как в более отдаленные города люди едут "прицельно" - имея за что зацепиться, прежде всего, родственников;
* сад или личное подсобное хозяйство (58% имевших ранее против 16 - сейчас); 
* сбережения (45% против 9);
* денежный доход, позволяющий жить нормально (46% против 15).
        Таким образом, основные потери коснулись "запаса прочности" людей в виде недвижимости, работы и сбережений. Обратим внимание, что менее половины респондентов отметили у себя наличие сбережений и достаточного дохода на момент переезда. Это позволяет утверждать, что люди переехали буквально на последнее, что имели: основным источником средств на переезд стала продажа недвижимости. В интервью респонденты рассказывали драматичные истории о трудностях продажи своей собственности. Ее обесценение происходит не только вследствие объективного падение цен на недвижимость в депрессивном регионе, но и в результате призывов "ничего не покупать у русских", разбрасываемых в разных городах в виде листовок и организованных "риэлтерских" групп, сбивающих цены на жилье путем психологического давления на продавцов. В результате люди не смогли привезти с собой "денежный эквивалент" своего жилья: 35% респондентов продали его за бесценок, 26% - оставили родным и друзьям, 31% просто бросили. Практически всем респондентам удалось сохранить лишь такую дорогостоящую движимую собственность, как автомобили: 30% семей отметили их наличие как до, так и после переезда. 
        Тяжелая ситуация с текущими доходами (лишь 15% отметили наличие "достаточного" дохода) оставляет людям мало шансов решить самую острую для себя проблему - жилищную. 
        На данный момент 33% семей снимают жилье, 31% живут у родственников вместе с ними, 7% семей смогли купить жилье. 6% живут в жилье, предоставленном Миграционной службой. 17% респондентов затруднились определенно ответить на этот вопрос, поскольку ситуация с жильем крайне нестабильна. Опять же, значительны региональные различия. Наименьшее количество мигрантов, сумевших купить жилье, - в Москве (всего полтора процента) и Нижнем Новгороде (4,5%), в то время как в городах с более дешевым жильем эти цифры составляют 9% (Екатеринбург) и 12% (Краснодар). В Москве основная часть респондентов (45%) снимают жилье, в остальных городах эта доля составляет от 27 до 30%. В Краснодаре преобладает доля живущих у родственников - 41%. В Нижнем Новго