Следует отметить ряд пограничных тем, в которых можно увидеть потенциал взаимодействия с эвристическим полем концепции маргинальности. Это темы одиночества89 и нетипичности90, разрабатывавшиеся соответственно С.В. Куртиян и Е.Р. Ярской-Смирновой. Определенные черты этого поля можно обнаружить в философской проблематике "аномального человека" - учащегося-инвалида, разрабатываемой В. Линьковым91. 
        Среди последних публикаций, посвященных рефлексии по поводу понятия маргинальности, - статья В. Каганского92. Маргинальность трактуется прежде всего как "признак переходно-пограничной зоны", основа анализа - пространственный подход, в русле которого автор собирает "вопросы, сомнения, парадоксы касательно контекста и оснований маргинальности"93. Одно из интересных замечаний, сделанное автором в результате своеобразной интеллектуальной борьбы с известной неопределенностью понятия и, возможно, дающее ключ к решению многих интерпретативных проблем: "Может быть, дело не в феномене, а в способе видения - и маргинален не предмет, а позиция, не видимое, а взгляд, не реальность, а ее миф..."94.
        
        Подводя итог многообразию современных взглядов на проблему, можно сделать следующие выводы. В начале 90-х годов явно растет пристальный интерес к этой проблематике. При этом сказались и отношение к ней как к теории, свойственной именно западной социологии, и публицистическая традиция. Тем не менее, констатация этого явления в нашем обществе, его специфические черты и масштабы, определяемые уникальностью ситуации "революционного перехода", определили потребность более четкого определения его параметров, теоретических подходов к его исследованию.
        Ко второй половине 90-х годов складываются основные черты отечественной модели концепции маргинальности. Интересные и разнонаправленные усилия разных авторов, увлеченно работающих в данном направлении, привели к некоторым консолидированным характеристикам во взглядах на эту проблему. Центральным пунктом в смысловом определении понятия становится образ переходности, промежуточности, что отвечает специфике российской ситуации. Главное внимание направлено на анализ феномена в социальной структуре. Маргинализация признается широкомасштабным процессом, с одной стороны, приводящим к тяжелым последствиям для больших масс людей, потерявших прежний статус и уровень жизни, с другой, ресурсом формирования новых отношений. При этом процесс этот должен быть объектом социальной политики на разных уровнях, имеющей различное содержание в отношении различных групп маргинализированного населения.
        


2. Маргинальность как предмет дискуссий (вариации на тему критики)
        
   П
ервоначальные обсуждения замысла настоящей книги носили характер довольно бурных дискуссий. Чтобы дать о них представление, нам показалось небезынтересным привести одно из наиболее критических выступлений на первом же обсуждении и варианты рассуждений-ответов, которые оно спровоцировало. Они представляют собой образцы "теоретических метаний" их авторов.

2.1. "Маргинальность" как категория социологического анализа95
        Я представлю здесь некоторые размышления "ползучего эмпирика" по поводу эвристичности и объясняющей силы понятия "маргинальность". 
        Необходимо заметить, что прежде в своей практике я не использовала эту категорию анализа. При том при всем, что практически все, кого я исследовала, так или иначе могут быть названы маргиналами: уволенные из армии военные; экономические "челночные" мигранты, торгующие на рынке; этнические меньшинства; контрабандисты; проститутки и т.д.96. Более того, сейчас я занимаюсь проектом почти буквально связанным с темой: исследую людей ad marginum, живущих на окраине - на границе России с Эстонией и Финляндией. Тем не менее эта категория анализа оставалась как-то за пределами моего внимания, не была функциональна для исследований, не помогала объяснить социальное поведение людей. 
        Для того чтобы сориентироваться в теме, я обратилась к словарям, энциклопедиям и справочникам. Меня удивило то, что в свежих социологических handbook-ах (и англо-, и германоязычных) вообще не встречается понятие "маргинальность". Его нет ни в американском Handbook of Socioilogy, ed. by N.Smelser (1988), ни в английском Dictionary of Sociology, td. By N.Abercrombie, S.Hill, B.Turner (1994), ни в немецком Woerterbuch der Soziologie, ed. by Karl-Heinz Hillmann (1997), Companion Encyclopedia of Antropology, ed. by T.Ingold (1998) и т.д. В этих изданиях в индексе ключевых слов "маргинальность" и ее производные встретились лишь два раза. Один раз в разделе "Политическая экономия", другой - в разделе "Здоровье". Понятно, что мой поиск был ограничен рамками нашей библиотеки97. Встречались другие понятия, близкие по характеру и содержанию феномена, но имеющие несколько иной смысловой оттенок. В немецкой литературе это периферийный человек, а в англоязычной литературе это, прежде всего, аутсайдер. 
        Более того, в современной западной социологической литературе (я имею в виду не справочную или общетеоретическую литературу, а скорее связанную с конкретными социологическими исследованиями, в частности по мигрантам) я практически не встречала случаев, где бы использовалось понятие "маргинальность". Скорее активно эксплуатировались производные от слова: во-первых, в качестве определения при ключевом слове (маргинальная позиция, статус, ситуация и т.д.), характеризующее эту позицию или статус; или как действие (кто-то кого-то маргинализует/маргинализирует). Конечно, есть некоторая традиция словоупотребления, которая объясняет нам или отсылает к тому, что имеется в виду под "маргинальностью" - все мы понимаем, что маргинальная позиция - это позиция периферийная, далекая от центральной. Тем не менее "маргинальность" не как название (называние) социального феномена пограничности, а в качестве аналитической категории, объясняющей социальные действия людей, мне не встречалась. 
        Ситуация в отечественной социологической литературе, на мой взгляд, отягощена оценочным использованием понятия, его ангажированностью. Например, достаточно вспомнить статью Старикова в журнале "Рабочий класс и современный мир", № 4 за 1989 г. Полагаю, что когда говорят, что все в обществе маргиналы, то это высказывание перечеркивает его смысл и лишает основания для функциональности понятия. Более того, теперь за ним стоят однозначные отрицательные каннотации, и все знают, что маргинал - это плохо, что-то сродни девианту. Благодаря активной эксплуатации (по делу и без дела) понятие во многом дискредитировано, как, например, менталитет или архетип. 
        Конечно, нельзя говорить о каком-то анализе литературы, это скорее несистематические практические наблюдения. И ни в коем случае нельзя делать обобщения или какие-то выводы о том, что теория маргинальности уходит, неактуальна, неэвристична. Однако, на мой взгляд, она во многом потеряла свою объяснительную силу. И особенно это касается социологического осмысления трансформационных процессов, проходящих в России.
        Некоторые предварительные замечания: во-первых, я как феноменолог, рассматривающий человека как деятельного субъекта, конструирующего собственный социальный мир, и я как "ползучий эмпирик", в своей исследовательской деятельности восходящий от конкретного к абстрактному, говорю прежде всего о маргинальном человеке, а не о маргинальности как о некотором социальном феномене. Во-вторых, условное деление теорий маргинальности на культурную (человек на стыке двух культур) и структурную (окраинные социальные группы), приписываемых к американской и европейским традициям соответственно, мне кажется необоснованным. Это связано с тезисом, что сегодня культура, независимо от предполагаемой социологом социально-экономической матрицы, принимает на себя роль основного структурирующего объекта, и таким образом становится главным инструментом объяснения текущих социальных трансформаций.
        Последние исследования социальной структуры (я в основном знакома с германской традицией, например: Стефан Радин "Стиль жизни между анализом социальной структуры и культурологией", исследования У. Маттисенна и Р. Швенка, но можно вспомнить и исследование П. Бурдье о мильё) демонстрируют несостоятельность, недостаточность анализа социальной структуры через привычную триаду: профессия-образование-доход. Дифференциация структурная во многом есть дифференциация культурная, в этом смысле структурная маргинальность есть маргинальность культурная. 
        Конечно, говоря о маргинальности, мы имеем в виду, прежде всего, пограничную ситуацию, момент и контекст перехода из одного качественного состояния в другое отдельного индивида или же сообщества. Феномен маргинальности означает существование некоторой социальной группы, которая может быть структурирована через условное соотношение центр/окраина.
        Мне представляется очень иллюстративным примером прошлогодняя сенсация - фильм Петра Луцика "Окраина", в котором с весьма условной окраины ("далекие" или "низшие слои") ходоки идут в Москву (идея центра, вершины пирамиды, сосредоточия власти) в поисках правды.
        Итак, несколько тезисных соображений, почему маргинальность как категория социологического анализа малополезная в качестве объясняющей категории.
        Во-первых, нестабильность общества, которая выражается в его быстрой переструктурации, подвижности социальной структуры. Даже если рассматривать социальную структуру традиционно с точки зрения модернистского проекта (через иерархию неравенств, закрепленных институционально, через призму профессия-образование-доход), то мы наблюдаем ее быструю трансформацию, дифференциацию прежних социальных групп и создание новых, их плавающий (неустойчивый) социальный статус и, важнее всего, сильная дифференциация доходов с неустойчивой подвижной структурой. В этой ситуации для понятия "маргинальность" основным вопросом становится - с чем соотносить, что есть "центр/вершина" и что есть "периферия/основание"?
        Во-вторых, маргиналам приписывается (т.е в нашем определении они становятся маргиналами) разрыв прежних социальных связей и солидарностей, что должно бы вести к аномии. Но я как полевой исследователь этого не наблюдаю. Человек не может существовать вне социальных связей. Они не обрываются, они переструктурируются в соответствии с новой позицией человека в социальном пространстве. 
        В-третьих (и это наиболее важно!). Сегодня мы наблюдаем возникновение большого числа, плюрализацию жизненных стилей (работа Л. Ионина, 1996 г.), которые и формируют уже горизонтальную социальную структуру. Социальное неравенство остается, но депроблематизируется. Каждая жизненная форма и каждый культурный стиль руководствуется собственной классификацией, внутренней иерархией (пример с азербайджанцами, которые в связи с избранными жизненными стратегиями имеют собственную "концепцию карьеры", свои представления о норме "что такое хорошо и что такое плохо", свое внутригрупповое представление о "центре" и "окраине" соответственно). А такие представления о неравенстве могут взаимно не транслироваться.
        Кстати, маргинальность может стать "вредной" категорией в том смысле, что окраинные группы (признанные таковыми социологами) легитимируются как объекты социального контроля, социальной защиты. 
        Наши исследования могут не просто рождать артефакты, и через участие в общественной дискуссии, влиять на так называемое "общественное мнение" или, того хуже, становиться основой социальной политики. Например, молодежь до сих пор считается социально незащищенной группой, в то время как намного успешнее всех прочих возрастных групп, ибо у нее больше прочих жизненных шансов и возможностей. 
        Однако, я полагаю, что понятию "маргинальность" возможно вернуть аналитическую ценность, договорившись о его содержании и строго определив рамки его применения. Понятно, что при культурной плюралистичности современного общества каждый человек включен в различные социальные миры, во взаимодействие с различными эталонными культурными системами. Маргинальным человек становится в ситуации одновременного и однопространственного существования в контексте противоречащих друг другу социокультурных требований. Я предлагаю рассматривать маргинальность не как окраинное положение группы или "перекресток" двух культур, но как культурную инерцию, преодоление среды, исследуя формирование новых правил жизни, ценностей и, соответственно, границ новых социальных групп. 
        
2.2. Ответ 1. (Попытка директивы). О том, как можно заниматься социологией и как нужно использовать понятие "маргинальность"
        Я попытаюсь систематизировать методологические представления исследователей, принимавших участие в обсуждении заявленной проблемы, и резюмировать некоторые консенсусные соображения относительно применимости понятия "маргинальности" в научном дискурсе. Первое, что следует отметить, термины "маргинальность" и "маргинал" представляют собой концептуальные определения. Концептуальные определения не соотносятся непосредственным образом с идентификацией наблюдаемых событий. Они нуждаются в операционализации с тем, чтобы через систему индикаторов и переменных исследователь мог диагностировать некоторую эмпирическую ситуацию и установить наличие и степень выраженности в ней изучаемого признака (в нашем случае - маргинальности).
        В качестве теоретической категории это понятие было вызвано исследовательской практикой, которая нуждалась в сигнификации определенного явления, прежде не выделявшегося в качестве самостоятельного феномена в социальной жизни. Какие референции имеет понятие "маргинальность" в современной исследовательской практике, и в какой степени они трансформировались с момента, когда оно вошло в научный оборот? Мы можем выделить два ряда проблем, которыми характеризуется современное состояние концепции маргинальности и которые следует учитывать исследователям, работающим с этой категорией. 
        Первая часть проблем категории "маргинальность" связана как с нормами употребления этого термина в современном научном дискурсе, так и с неопределенностью места в ряду других близких понятий. Следует остановиться на нескольких моментах этого аспекта темы.
        1. Понятие "маргинальность" возникло для обозначения ситуации культурного перехода, когда нарушаются связи индивида или группы с культурной средой, в которой проходила их социализация. Теория маргинальных общностей возникла в 20-х годах (Р.Парк) и была развита Э.Соунквистом в конце 30-х. Центральной темой теории была двойственность самосознания людей, оказавшихся культурного и статусного перехода.
        Последующее развитие социальной мысли породило множество смежных теорий, разрабатывавших близкие проблемы на более мощном теоретико-методологическом фундаменте. К ним можно отнести, например, теорию социализации и идею "дисфункции", теорию социальной мобильности, теории социальной идентичности и относительной депривации, проблематику адаптации и социальных ресурсов и т.д. Таким образом, смежные концепции оказались более удобными в работе, поскольку прорабатывали свое понятийное и проблемное пространство до уровня эмпирически верифицируемых терминов.
        2. Развитие отраслевых и проблемно ориентированных направлений в социологии, произошедшее в результате социального заказа на специализированное социальное знание, вытеснило теорию маргинальности с занимаемой ею проблематики, не позволило ей расширить пространство своего влияния, оставив за ней только межэтническую проблематику. Исследователи социальной миграции (при этом - не обязательно культурной), социальных движений и революций, субкультур и контркультур и т.д. использовали более адекватный своим задачам и более проработанный категориальный аппарат структурного функционализма, феноменологии, социальной психологии и других направлений.
        3. Экстраполяция термина на ситуации неопределенности вообще, привела к тому, что понятие "маргинальность" стало употребляться не в качестве научного термина, за которым стоит более или менее четко определенное смысловое пространство, а в качестве метафоры. Такая метафора используется в странных словосочетаниях, например, "маргинальный статус". Понятие "статус" предполагает определенные и устойчивые социальные связи в рамках социальной системы 98, это позиция в обществе, определяемая рядом характеристик 99. Основная же предпосылка маргинальности - утрата связей, состояние неопределенности отношений с общностями или индивидуальными субъектами; находясь в обществе, маргиналы пребывают фактически вне социальных связей и процессов 100. Осмысленность употреблению терминов можно придать, во-первых, четким определением, и, во-вторых, осознанным словоупотреблением. Например, словосочетание "маргинальный статус" имеет смысл в том случае, когда мы описываем явление групповой стабильности: социальные взаимоотношения, роли и позиции, прежде интерпретируемые как неудовлетворительные, становятся нормой, воспринимаются "типичными", "модальными", "нормальными"; люди перестают воспринимать свое положение в качестве девиантного и у них пропадает желание активными действиями переопределить ситуацию в лучшую сторону.
        4. Метафорическая традиция употребления понятия вызвало к жизни еще один эффект, уже идеологического свойства. Уже не в строго научном, а в общесоциальном дискурсе термин стал оценочным ярлыком, которым маркировались все неблагополучные социальные группы, дабы подчеркнуть их проблемность для общества. В результате такого подхода группы, обозначенные как маргинальные, выступают, с одной стороны, в качестве объекта социальной политики, а с другой стороны, как объект для социального дистанцирования и уничижения. 
        По-видимому этот модус существования концепции "маргинальности" связан с установками на предпочтение социального нормативизма, неприятие девиаций разного рода, проявляющихся у значительных масс людей, и определение их в качестве общественных проблем. В маргиналистике есть предпосылки к такого рода интерпретациям: в маргинальной ситуации социальные связи и взаимоотношения теряют ценностную и мировоззренческую подпитку; человек оказывается в ситуации множественности норм социального поведения, но он не умеет или не знает, как и какие из них можно применять в его положении. 
        
        Вторая часть трудностей работы с категорией "маргинальность" связана с проблемами и условиями применения концепции в современном исследовательском контексте.
        1. В условиях масштабных и динамичных социальных изменений многие социальные группы переживают изменение своего социального статуса, не всегда связанное с нисходящей мобильностью, но зачастую все равно болезненное и фрустрирующее. Кроме того, происходят и внутригрупповые трансформации, группы становятся не столь однородными, как прежде, и разные ее слои могут демонстрировать принципиально различающуюся динамику. В такой ситуации понятие "маргинальность" теряет свои идентификационные и дифференцирующие возможности, необходимые для проведения исследований. Становится невозможным по традиционному набору признаков указать, какая группа состоит из "маргиналов", а какая - нет. По значениям одного признака становится трудно предсказать характеристики другого, также связанного с понятием "маргинальность". Например, человек имеет статус потерявшего работу, зарегистрирован как безработный, но из этого совершенно не следует, что его материальное положение резко ухудшилось. Просто, потеряв работу, он получил свободное время для самозанятого труда.
        2. В период интенсивных социальных изменений в ситуации перехода оказываются значительные массы людей; практически для них для всех такое положение связано с кризисом, в том смысле, что альтернатива оказаться в аутсайдерах, в неудачниках становится как никогда реальной. Кризисность переходной ситуации проистекает из-за недостатка ресурсов (личностных, социальных, материальных) у той общности, группы или отдельного индивида, столкнувшихся с необходимостью адаптации к переменам. Их жизненная сит