на накат смерти, если уж ее не миновать -- то есть  не
перелечь в более спокойное место.
     А  жизнь  и  есть  ничто  иное, чем именно то мгновение, в
котором ты живешь, ведь все остальные реально не существуют.
     Кроме  того:  уклонение  от  боя, как утверждают некоторые
восточные учения, равно  победе.  Да  и  приятно  не  принимать
участия   в   разных,   навязываемых  тебе  посторонней  волей,
глупостях... Приятно, вести себя прилично...
     Герой  --  тот,  кто  возвеличивает мгновение, извлекая из
него всю мыслимую, потенциальную красоту, тем что ведет себя  в
отвратительных обстоятельствах приличней всех остальных.
     Быть  героем,  в  конце концов, это обнаружить чрезвычайно
хороший  вкус  среди  общей  терпимости  к  несправедливости  и
уродству...
     Таким  образом, природа героизма - эстетическая... И может
быть,  "мир  спасет  красота"  (по  известной  идее   Федора-то
Михайловича)?
     ...Чем человек интеллегентней, тем он больше лежит.
     Я лично мудрость свою вылежал.
     В лежании есть что-то от утраченного нами рая. И ложась на
залежанный  тобою  диван,  ты  каким-то  боком   своим   всегда
оказываешься в раю!
     Как  лучше всего созерцать звезды, тела небесные и земные,
смотреть в черты любимой или вникать в нее?  Кто  ответит  что:
при ходьбе, маршируя, или -- прыжками?
     Так  почему  же  не  лежите  вы,  бегущие за увлекшими вас
глупцами!
     Да  не  смущают  тебя  стоячие  и  топчущиеся, как бараны,
блеянием своим. Нет-нет-нет ничего хуже  сухостоя  и  очумелого
бега суетливой дворняжки...
     Нет  на свете зрелища гаже, чем марширующий полк, шагающие
строи физкультурников или бегущая куда-то с гиканьем  массового
одушевления  толпа.  В  маршах  и  топаньях их к погибели, ты -
лежачий не участвуешь.
     Ходить   надо   только   на   свидания,  будучи  абсолютно
уверенным, что там ты ляжешь ("...и лег он с нею...").
     Мы  -  существа  подневольные:  нас гоняют... А ты, сынок,
свободный человек, так и лежи себе!
     ...Ты  паришь птицей вольною, опираясь на распространенныя
члены свои. И нет в сю минуту тебя умиротворенней, мудрее  и  -
парадокс  положения  --  устойчивей!  Ведь  равновесие лежащего
тела, ввиду увеличения площади опоры и снижения центра тяжести,
всегда у лежащего неколебимее, чем у того, кто торчит, как лом,
в бурлящем навозе деятельной глупости; или юлит, как шашель,  в
прогнившей  доске  нужника, над которой, кряхтя, взгромождается
угрюмый селянин...
     Вспомни  Микельанджелово  "Сотворение Адама" в Сикстинской
капелле: оба l-o-j-а-t-s-i-a, наведя указательные  персты  друг
на друга: "ЛОЖИСЬ!"

     2

     Ложитесь правительства и армии...
     Л-о-о-о-жи-ись!!!
     Ложитесь  дети  и взрослые рядом, чтобы чада ваши услышали
от вас правдивейшие истории о том как:
     любовь высвобождает оледеневшее сердце из льда;
     мертвую  царевну  поднимает  живою деушкою из хрустального
гроба (не любить, так хоть налюбоваться можно!);
     лягушку превращает в жаждущую объятий принцессу;
     вонюченькую  Золушку  делает  первой красоткой королевства
(собственно, за ножки миньятюрность -- очень Пушкинский  идеал)
и   ведет  прямо  в  опочивальню  очень  разборчивого  и  очень
озабоченного принца -- в общем,
     всех волшебно перелицовывает, что и есть, суть-сказка;
     всех  поит  и отпаивает своей живой водою, преображая пред
возлежанием на брачном ложе.
     Если   в  этом  спасении-оживлении-преображении  принимает
участие мужик (а он очень принимает), тут без нашего  брата  не
обходится.      Учитывая   невинность   чад,  нас  протаскивают
намеком. Сказочки кончаются так: "Стали они  жить-поживать...",
ну  и  конечно  от  этого  у них заводятся детишки. То есть они
стали лежать вместе, перелегли:
     кто из гроба, кто -- из сугроба;
     кто с печки, кто -- из речки;
     кто с пшеницы, кто -- с другой девицы и т.п.
     Сказка   --   это   назидательная   притча   о   том,  как
герой/героиня, через тернии продираясь, с помощью сочувствующих
им  волшебных  сил  и  народной  смекалки,  сумели  перелечь из
худшего места в лучшее.  Чтобы  улечься  рядом,  что,  с  точки
зрения  и  сказителя  и  детей,  однозначно  означает сказочное
"счастье"!
     Конечно  героя  ведет переполненность нами, то-то он всем,
за исключением чудовищ и гадов, симпатичен.
     Героинею движет -- героическая (прости невольный каламбур)
или  страдальческая  жажда  нас,  которая  в  сказочной  деушке
принимает  и активную и пассивную (значительно чаще) форму, что
не вопрос ее темперамента, а нюанс сказочной судьбы.
     Мечта  ее в том, чтобы заполучить нас прочно и навсегда, с
максимально мыслимой гарантией, вместе с  источником  нашим  --
богатырем-чудесником-богачом-гусельником-начальником-орлом-удальцом.
Специфика   сказочных   преображений   требует   в   экспозиции
природного  мудака,  но  это  его  очевидное  качество лишь еще
больше располагает к нему, как  волшебные  силы,  сочувствующие
его поиску, так и саму деушку. Она загодя чует его закаленную в
испытаниях  и  накопленную  мудацким   воздержанием   сказочную
потенцию...
     Сказка  учит  лечь  с  тем,  кто по сердцу, чего бы это не
стоило. Тому  же  учит  жизнь,  в  моем  незаметном,  почти  не
существующем  лице.       Ложитесь начальники и рядовые, дети и
взрослые, просящие и отказывающие, менты и  бандюги,  палачи  и
казнимые...  и  вы...  Вы  увидите  небо  в алмазах! И себя - в
раю...

     3

     Каждый   самомалейший   вдох   впускает   в   тебя   жизни
неисчислимые, а выдох -- иные жизни возвращает наружу,
     теплом твоим обогретые.
     Твоя жизнь не главнее самой крохотной из этих жизней. "Все
хочет цвесть, росток и ветка"...
     Твоя жизнь равна неведомым тебе, незаметным жизням.
     Конечно,  тебя просто физически больше, что наполняет тебя
гордыней, и -- вовсе не зачит  твоей  превосходной  ценности  в
сравнении  с  малыми,  кроткими существами, стремящимися, как и
ты,  только  к  любви.   Ваши  размеры  позволяют  вам  убивать
маленьких походя, даже не замечая их отчаянных воплей о пощаде.
     Позор тебе -- "царю всех элементов и начал"!
     Позор вам, толстокожие бегемоты!
     Если  бы  ты  был  ростом  с  меня,  ты  бы  узрел картины
душераздирающие и восхитительные  одновременно.  Ты  бы  увидел
свою  наполненность созданиями трепетными и любящими, что может
быть поубавило бы твое бахвальное важничанье пред тем, что тебе
по-просту недоступно. Ты бы увидел:
     там  -- сын плачет над растерзанным трупом бациллы-матери;
сям  --  отец-микроб  несет  на  закорках   обессилевшую   дочь
домой; тут   --  вирусы  опохмеляют  от  ядреного  антибиотика,
буквально кончающихся, опухших и посиневших братков...
     О,  эти картины исполнили бы тебя ответственностию Господа
за малых сиих, за народы в тебе.
     Как  бы  ты  помудрел  и возвысился от увиденного тобой не
извне тебя, а в тебе же самом... Вот  что  для  тебя  тайна  за
семью печатями.

     4

     Вам, людям, мешают ваши размеры чудовищные. Не сравнивайте
себя со слонами: с нашим племенем сравните себя!
     Не  почитая,  как  должно  жизнь вокруг вас кишащую, вы, с
нашей точки зрения, бесчувственны, как булыжники мостовой.
     Жизнями, которые вы не пренебрежительно топчите, правит та
же любовь, что по Данту "движет солнца и светила".
     Вы и замечаете только самые грубые формы жизни.
     Кто  живей?  У  кого  больше  права жить: у слона... или у
пестрокрылого мотылька, витающего над ним?
     У муравьишки-стахановца, примеривающегося к зернышку травы
под громадными тумбами слоновьих ног?
     Вопрос   этот   и   глуп  и  подл.  Большевистская  логика
преподносит бандитский ответ: слон больше -- пущай топчет!
     Жлоба всегда, между прочим, больше...
     Сравнивать   права   по  массе  тела,  по  этим  бульонным
категориям! Определять:  кому  в  могилу,  кому  в  лоно  милой
жизни...
     ...Всем  ласки  хочется.  Кто больше, кто страстней любит,
тому ужасней расстаться с жизнью, то есть разлучиться навеки  с
предметом любви.

     5

     Не  приплетай только, Бога ради, разума вашего, на вами же
изуродованном свете.
     Разум -- в уклонении от ваших великих свершений.
     Справку о наличии разума у вас -- вам ни один сперматозоид
не выпишет.
     Мы  живем  в координатах любви, в которых жили ваши поэты:
вы -- в координатах убийства.
     В нашей системе разумней тот, кто больше любит; в вашей --
кто большее число себе подобных может истребить.

     6

     Всюду   трепещет  и  боится  за  любимое  существо  жизнь.
Трепетом этим священнным и определяется  разум.  Нет  для  него
мертвых субстанций и безжизненных поверхностей.
     Странно,  что  будучи  такими раздутыми жратвой и гордыней
чудовищами, вы все-таки  наследуете  от  нас  наше  благородное
стремление  к  блаженству  любовному.  Но смерть от любви у вас
тема  оперная,  дело  небывалое  и  чрезвычайое.   Вы   слишком
приземлены и практичны.
     Право, от нас могло бы происходить существо более тонкое и
возвышенное, чем слепой давило-человек.

     7

     Вы  - крайняя степень нашего падения. Лишь в редкие минуты
истинной  страсти  и  мгновения,  следующие  насыщению  ею,  вы
постигаете жизнь нашим внимательным зрением.
     Как укрупнен тогда мир для вас!
     В  какой новой перспективе вы воспринимаете себя, любимую,
дыхание ветерка и гранулы света.
     Множь  же,  сынок, эти возвышающие тебя над природой твоей
бегемотской, чудные моменты,  как  бы  блики  рассеянные  самой
вечности: всем существом взыскуй их!
     А  если б это стоило тебе смерти -- тем более, говорю тебе
как заботливый отец!

     8

     Почему  же,  зная  кто вы и что вы, я и товарищи мои хотят
превратиться в вас: себя  истребить,  ради  того,  чтобы  стать
давилою-человеком?
     Счастливцы  вы!  Вам дано любить тысяче и тысячекратно, не
сгорев на первой же попытке до тла.
     Ради  любви  я  хочу  стать тобой, мы -- хотим стать вами.
Ради любви...

     9

     Воля  моя,  я бы сделался арабом и завел огромный гарем. Я
переползал бы как шмель по  меду  от  одной  --  к  другой,  от
одной... к другой...
     ...Что-то я размечтался... Я ведь могу стать только тобой,
а ты, увы, не мерещущийся мне, шаловливый араб...

     10

     Ты увидишь здесь логическое несоответствие: умри за любовь
-- не умирай, а множь.
     Да, я -- противоречив. Мысли мои иногда путаются и бьют по
своим же окопам. Но в этом случае противоречия никакого нет.
     Люби   и   все!   Стоит-ли   это  смерти?  (не  считай  на
меркантильных счетах  "позорного  благоразумия")  --  не  стоит
смерти?  То есть, никогда (кроме, разумеется, случаев с дурами)
не смей отказываться от желанной близости...

     11

     Образ деушки прекрасен...
     Волосы  ее  --  завитки  тьмы  и света, сбегающие вольными
изгибами волны к чистой линии плечь.
     Глаза,  ищущие  нас,  как  голубое  небо  ищут  восходяшие
солнца.
     Губы,  волнующиеся  от  желания  и  любви,  распахнутые ее
неотвратимому приближению.
     Грудь   --   могильные,  округлые  курганы  несвершившихся
страстей; пирамиды - в которых как тутанхамоны набальзамированы
("усни баллада, спи былина") искреннейшие девические желания.
     ...  от  бугров... по ложбинке... ниже... ниже и нежнее...
нежнее... ниже скользя... переступая...  стелясь...  меденно...
тихо...  туда...  забираясь...  вкрадчиво...  томно... к долине
суженной...
     ...спад  цветущей  бурно плоти - к вдруг надувающимся, как
паруса тугие в бурю, балдеющим бедрам и игривым ляжкам, которые
одними  только  изгибами своими зазывают в свое прельстительное
средоточие...    И...  наконец...  дивная,  выдвинутая  в   мир
площадочка    -   капитанский   мостик   клипера   сего   ("дай
порулить!")...
     ...  висячие  сады  Семирамиды  --"грот  любви"  -- Сезам,
откройся! -- Отвалите, гады! Я -- первый!  --  и...  туда...  в
пленительный вход-выход-вход...
     ...роза  тела  ее  в  поющем  терновнике,  неслышно поющая
--лепестки розовые, распрямляемые  из  влажносмятого  состояния
любовью             --             и            обморок-обморок
орхидей.........................................
        А-х-а-цццхххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх
хххххххххххххххх хх............................................
...............................................................
.....................................сюда... сюда... еще...
еще... еще... еше... о... о... О... О!... О!!...ОО!... ООО!!...
ОООО!!!.... Ах... АХ!... ААХХХ!!!... О-О-О.....  А-А-А----А-Х-Х-
Х-х-х-!!!!!!!!!!!!!!!!...м...м...М...М...М-М-М.........А-а-а!...
О! О!! О!!!... Бу-туп-Бу-Туп-БУ-ТУП-бу-ТУП-БУ-туп-! ! ! ! ! ! !
! ! ! ! (? ? ?) ! ! !Д-д-А-а-а ! ! ! ! ............ооо! .......
..........!!!МММММ......мм......!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!.....
.аа!!!..................................................и вопль
 наслаждения и бросающих в будущее - в распаханную вечность --
в распахнутое безумие конвульсий и затихающих содроганий.   О,
какая прекрасная смерть мгновения...

     12

     Вечность! Впусти меня в свою морщину!

     13

     В  завитках  и  изгибах тела деушки есть некоторые, как бы
затверженные, внимающей ее плотью, наши пируэты.
     Движение откляченного ее, округлого зада --горизонтальное,
с  небольшим  оседанием  по  правой  и  левой  трети,  как   бы
пританцовывающего   в  обе  стороны  двунацелеленного  вектора:
Восток-Запад-Восток-Запад ("х" в декартовой системе  координат;
при  вертикальном  (ордината  "у")  направлении  несущих опор -
некоторый угол к стреле  абсциссы;  от  стана  вся  конструкция
сдвинута вперед.
     Таким     образом    походку    следует    описать    так:
Земля-Небо-Земля-Небо,  с  сильно  выраженным,  нестремительным
уклоном к горизонту.
     Исходная  точка  движения  выполнена  в  виде разделенного
вертикально ноля, то  есть  в  форме  уроненной  буквы  "фита",
считавшеюся  двусмысленной по сходству с описываемым предметом.
     Вкруг    положены    ветвящиеся,    травообразные    тени,
торжественно обрамляющие предмет, что и правильно, учитывая его
жизненную важность.
     В  сущности, вся деушка построена вкруг своего предмета, и
сама является его роскошным, волнующимся обрамлением.
     Предмет   или   исходная  точка,  которая  строго  говоря,
является вовсе не точкой,  но  заглубленною  в  деушку  чертой,
плывет  раздвоенным  облаком  параллельно земле и небу, являясь
неким  метафизическим  уровнем,  в  котором  и  то   и   другое
встречаются  и  слипаются  в  одно  животворящее  лоно, готовое
распахнуться, как под воздействием внутреннего  напора,  так  и
под  внешним, ласкающим давлением. Направленные друг к другу то
и другое, может быть и есть, с  физиологической  точки  зрения,
страсть и любовь...
     Вернемся к описанной нами пластике:
     итак,  движения деушки в предложенных координатах очевидно
танцеобразны и, в основном, совпадают с нашими движениями,  что
поразительно при отсутствии у нашей деушки хвостика.
     Деушка  в  замедленном,  плавном,  как бы маняще-улетающем
ритме, всегда и всюду вытанцовывает наш танец,  начинающийся  в
ее сладостном ноле координат.

     14

     Деушка  чудно  наполнена собой, белоснежным своим объемом,
движущимся колебанием разных свойственных ей округлостей.
     Она  несет  себя  как кувшин любовного напитка, как амфору
шорохов и ароматов.
     Она ходит танцуя, точно так, как мы это делаем.

     15

     О,  танцуйте,  танцуйте нас, юные чаровницы! Вздрог-вздрог
ресницами... и мы,  невероятно  укрупненные  (вид  наш  сверху)
таращимся   на  приближающегося  фраера.  А  вот  он  подходит:
вздрог-вздрог-вздрог -- занавес вверх-вниз и, глаза (мы  -  вид
сверху)  вылетаем на него, под взвившийся к своду арки занавес,
как балетные примы, исполнившие дуэт. Но вокруг не шум дешевого
успеха,  не  дурацкий  ажиотаж  коллективных  хлопков и кпиков,
а................................т-с-с----------
!!!!!!.....!!!!!!.....!!!
     !!!!!!!!!!   --   великая   тишь  сосредоточенности  перед
ошеломительным процессом зачатия вселенной.

     16

     Да,  мой любезный, да! Вселенной настолько, что вам, из-за
чудовищных  размеров  и  нечуткости   вашего   зрения,   и   не
вообразить!     Фраер   и   деушка   абсолютно  достаточны  для
сотворения целого мира, а мы -- хворост сухой, дрова смолистые,
зажигающие солнца новых вселенных.

     17

     Танцуйте, задик и бедра...
     Прыгай и скачи раздвоенный нолик...
     Извивайся,   животик   плоский,  с  глупеньким  пупком  --
намеком...
     Гуляйте   пирамиды,   вольные   вздыматься,  к  напряженно
взирающим с вершин ваших, одиноким звездочетам...
     Щурься  и моргай, пупочек бессмысленный, в котором свернут
котенком слепенький узелок...
     Вздрог-вздрог -- хлопайте ресницы мохнатенькие...
     Пишите, ножки, свое кружевце ажурное...
     Распахивайся,  роза,  выворачивай  наружу  лепестки свои в
росе живительной...
     Трещи,   терновник   непроглядный,   и   бейте  соловьиной
шрапнелью поющие в нем...
     Это божественный Эрос, ненасытной своей, багровой глоткой,
хватает нас в отпирающий и запирающий вход...
     Это великий Гоготун, исполнившись мною, зачинает вселенную
в глубинах своих...
     Это те, кто верен до смерти и идут за венцом жизни...
     Это   те,  которые  не  осквернились  с  женами,  ибо  они
девственники...
     Побеждающему  дадут вкушать манну и -- ему белый камень...
     И на камне написано новое имя...
     Се -- отворено -- и никто не затворит, затворяет - и никто
не отворит...
     Двери рая? Вот -- они...
     ...Входи, втанцовывайся, и не хлопай дверью, а там - прямо
иди, через душистые росы, по подымающейся неуклонно тропе...
     Это  любви  смертельный,  влажноувлекающий  рельеф, как за
Леонардовой мадонной и младенцем - красота неизмеримая...
     Это  самая  чудная  смерть  на  свете,  ибо  она  есть  --
антисмерть...

     18

     Каждый  волосок  пушка, выстилающего кожу девушки -- копье
грозное, целящее прямо в сердце.
     Кто, кто держит их в ней за древки колышащиеся?
     Кто  алчет  пробить меня насквозь их золотыми, заточенными
остриями?  Вот  --  исстрадавшаяся  головка   моя   и   хвостик
трепещущий запятою в строке любви!
     Я весь дрожу!
     Я весь стражду...
     Колите меня безжалостно...
     Пусть  весь я вытеку любовью на эти нацеленные в горло мое
копья...

     19

     О,  палачество изощренное тела, становящегося инструментом
утонченнейших пыток, убивающих нас, почти бестелесных...
     Мы в книге жизни на одной строке с палачихами нашими, и мы
их... обожаем!

     20

     Приди, черная избавительница...
     Отнеси  меня  на  руках  своих,  через озеро безвидное, на
гибельный алтарь...
     Я так устал не любить...
     Мучался всегда без этого...
     Только конца в экстазе я жаждал...
     ...в э-к-с-т-а-з-е... (анатомически -- в деушки тазе).

     21

     Ах,  без  любви  жизнь -- пошла, и не стоит ни похвалы, ни
даже малейшего упоминания.
     Кто  не  любит  --  того  и  нет  на свете, он уже мертв и
опасен...
     Это я вам говорю, может быть самый задумчивый сперматозоид
на   Земле   --   Заратустра   незамечаемого    вами,    слепцы
самоуверенные, неисчислимого народца любви.
     Ничем мы вам не обязаны.
     Вы нам -- всем!

     22

     Кто мы????????????????????????????????????????????????????
     Мы    текучая,    упорная   субстанция   страсти,   ищущая
самоуничтожения в деушке.
     Мы -- обреченный порыв...
     Мы  --  птицы  с истоптанными крыльями и перебитым горлом,
мечтающие об почти недоступном нам полете...

     23

     Я не поведал, сынок, имени своего. Сделал я это намеренно.
Оставшись анонимом в племени безъимянных, я говорю не только за
себя  одного,  а  за  всех  нас - мертвых и жи