Наличие болонки, как ни странно, ее успокоило. Фрау  Сосланд
крякнула, схватила таксу, словно кусок бревна, и взгромоздилась
на переднее сиденье. Джаич тут же рванул с места.
    Стараясь   поймать  его  взгляд,  я  с  торжествующим  видом
уставился в зеркало заднего обзора. В госпоже Сосланд и  близко
не наблюдалось ничего худенького и изящного. Напротив, это была
толстая  корова, на которой джинсы и кожаная куртка смотрелись,
словно  смокинг  на  гиппопотаме.  Лицо  ее  было   старательно
наштукатурено,   а  на  ушах  красовались  огромные  серебряные
клипсы.
    Вдруг вспомнилась морда вчерашней шлюхи  из  увеселительного
заведения, и меня снова чуть было не стошнило.
    Стоило  машине тронуться с места, как Саймон и такса яростно
сцепились друг с другом. Поднялся такой остервенелый  лай,  что
ни  о  каком  разговоре  не  могло идти и речи. Такса все время
норовила выскользнуть  из  старческих  рук  хозяйки  и  тяпнуть
Саймона  за  нос. Это ей почти удавалось. Я отодвинул Саймона в
угол, и щелкающая зубами пасть  таксы  постоянно  находилась  у
моего  лица.  Не  будь  фрау Сосланд нашей заказчицей, я бы, не
раздумывая, разорвал таксу на куски.
    В конце концов Джаич нашел выход из положения. Он подрулил к
большому скверу, в котором мы и должны были продолжить  беседу.
Но  здесь  мы  столкнулись  с  новым  препятствием, поскольку я
наотрез отказался от предложения погулять с Саймоном где-нибудь
в сторонке и дать им возможность пообщаться наедине. Ведь  Лили
поручила мне сопровождать Джаича повсюду.
    --  Привяжи  Саймона покрепче к дереву и отправляйся с нами,
-- предложил Джаич.
    -- А если его украдут?
    -- Да кому она нужна, эта ваша болонка? -- подала голос фрау
Сосланд.
    -- Тогда лучше привяжите свою таксу.
    -- И не подумаю.
    Короче, требовалось решить задачку наподобие той, где волка,
козла и капусту нужно было в целости и сохранности перевезти  с
одного берега реки на другой.
    Наконец,  мы  набрели на большую поляну. Саймона привязали с
одной стороны от нее, таксу -- с противоположной, а сами заняли
позицию посредине. Так чтобы нам были видны оба пса, а им  друг
друга  видно  не было. К тому же между ними пролегло расстояние
не менее пятидесяти шагов.
    -- Теперь можно и  поговорить,  --  с  облегчением  произнес
Джаич.
    -- А что, собственно, вы рассчитываете узнать?
    -- Ну, во-первых, чем вы так серьезно напуганы?
    -- Я бы сформулировал иначе, -- вмешался я. -- Что конкретно
вас беспокоит? Чего или кого вы боитесь? Что может случиться?
    Джаич  скривился  и с досадой посмотрел на меня. Видимо, моя
правота в вопросе об  истинных  габаритах  нашей  заказчицы  и,
следовательно,  об  уровне ее вменяемости ничему его, бедолагу,
не научила.
    --  Может  случиться  самое  ужасное  и   непоправимое,   --
вклинилась в наше немое противостояние фрау Сосланд.
    -- А именно?
    -- Моего сыночка могут... его могут...
    -- Что? -- не выдержали мы.
    -- ...убить. -- Она принялась хлюпать носом.
    --  Кто может убить? -- насел тут же Джаич. -- Почему вы так
решили?
    -- Мне не нужно решать, я чувствую...  --  Она  вытащила  из
кармана носовой платок и принялась искать на нем чистое место.
    -- Та-ак... Расскажите все же все по порядку.
    --  Я  уже  рассказывала  этому  вашему  Горбанюку. Какой-то
негодяй несколько раз забирался в лавку Юрико...
    -- А откуда вам известно, что  негодяй  был  в  единственном
числе? -- ухватился я.
    -- Мне ничего не известно, я надеюсь. Если их было несколько
-- это конец света.
    -- А почему вы называете вашего сына Юрико? Он грузин?
    Более  идиотского вопроса Джаич не смог бы придумать. Видно,
от оглушительного лая собак его слегка контузило.
    -- Никакой не грузин! Самый натуральный... негрузин.  Просто
с  детства  мы  так  его  прозвали.  Уже  не  помню, с чего это
началось.
    -- А кто его так назвал, вы или ваш супруг?
    -- Я же говорю, что не помню. Наверное, супруг.
    -- Он уже умер?
    -- Ха, он переживет всех нас. У него сеть аптек  в  Израиле.
Можете себе представить, какие он принимает лекарства.
    --  А  живет  он  тоже  в  Израиле?  -- Джаич явно к чему-то
клонил. Только вот к чему?
    -- Конечно, у него там дом.
    -- Я так понял, что он не из нуждающихся. Я говорю сейчас  о
деньгах.
    --  Покажите мне человека, который бы не нуждался в деньгах.
А моему бывшему муженьку их всегда не хватало.
    -- А ваш капитал... м-м-м... имеет... м-м-м...
    --  Вы  хотите  спросить  об  источниках  нашего   нынешнего
состояния? И имеет ли к этому отношение мой бывший муженек?
    -- Да.
    --  Конечно,  -- сказала фрау Сосланд. -- Я общипала его как
могла. Но он был, разумеется, не единственным источником.
    -- А сколько раз вы были замужем?
    Очевидно, Джаич пустился на поиски других источников. Но  не
тут-то было.
    -- Мне вполне хватило одного раза, -- отрезала фрау Сосланд.
-- С лихвой.
    -- А других детей у вас не было?
    -- Нет.
    -- Хорошо, -- похвалил ее Джаич. -- Очень хорошо. И когда вы
последний раз виделись с вашим бывшим супругом?
    --  Приблизительно  с  месяц  назад.  Он  приехал по делам и
пришел повидаться с Юрико. Я как раз находилась у сына.
    -- Антикварная лавка принадлежит Юрико?
    -- Нет, нам обоим. Но последнее время  всеми  делами  ведает
он.
    -- Однако вы разбираетесь в... этом бизнесе?
    Браво!   Джаич   произнес   слово   "бизнес"   без  видимого
содрогания.
    -- Разумеется. И должна вам сказать, совсем недурно.
    -- В лавке сейчас имеются ценные предметы ?
    -- Не знаю, что вы подразумеваете  под  словом  "ценные".  В
лавке есть вещи, которые стоят целое состояние.
    Если   бы   в   свою   очередь   мы  представляли,  что  она
подразумевает под словами "целое состояние".
    -- Но эти, как вы выразились, негодяи не проявляют к ним  ни
малейшего интереса?
    -- Пока нет. По крайней мере, видимого.
    -- Как вы можете это об®яснить?
    -- Никак. Я надеялась, что вы мне это об®ясните.
    --   М-да...  --  Джаич  призадумался.  --  На  ваш  взгляд,
ориентируется этот самый гость --  или  гости  --  в  ценах  на
антиквариат?
    --  Думаю,  он  прекрасно  во  всем ориентируется, поскольку
поливает краской лишь то, что представляет наибольший интерес.
    -- Вот как?
    Джаич выразительно посмотрел на меня.
    -- И это не только у Юрико. У других -- та же картина.
    -- У кого это, у других?
    --  Я  имею  в   виду   остальных   антикварщиков,   которые
специализируются  на  торговле  предметами старины с территории
бывшего Союза.
    -- Вы хотите сказать, что к ним в  магазины  тоже  проникает
некий  Х, чтобы пройтись по товару аэрозольными красителями? --
с удивлением уточнил Джаич.
    -- Ну да, конечно!
    -- Ко всем антикварщикам Берлина?
    -- По крайней мере, к тем из  них,  кто  занимается  русской
культурой. Как я уже только что упомянула.
    -- А вы говорили об этом Горбанюку?
    -- Не помню.
    Джаич снова задумался.
    -- И что полиция?
    --  Господи!  Что  может сделать полиция? Они стоят на ушах.
Злоумышленникам их сигнализация, что детская забава. Такого еще
не бывало.  Они  даже  заподозрили,  что  антикварщикам  сообща
захотелось поиздеваться над ними.
    -- М-да...
    Версия Джаича с участием в деле отца Юрико, если я правильно
уловил  логику  задаваемых  им  вопросов,  --  имелась ли в его
вопросах вообще какая-либо логика? -- начинала дышать на ладан.
    --  Расскажите,  пожалуйста,  по  подробнее  о  тех   вещах,
которыми торгует ваш сын.
    -- Что значит, по подробнее? Описать каждый предмет? Он ведь
торгует  всем,  чем придется! Но конек, разумеется, это русский
фарфор. Наша коллекция фарфора -- лучшая в Берлине.
    -- Кто является вашим поставщиком?
    Фрау Сосланд тут же насторожилась.
    -- У нас целый ряд поставщиков. Почему это вас интересует?
    -- Меня интересует все, что может пролить хотя  бы  какой-то
свет на события.
    --  Наши  поставщики не имеют к этому ровным счетом никакого
отношения. Уверяю вас. И давайте сменим пластинку.
    -- А ваш бывший супруг что-то  смыслит  в  антиквариате?  --
Джаич сделал робкую попытку вернуться на проторенную тропинку.
    -- Нет, только в лекарствах.
    -- Существует такая вещь, как антикварные лекарства?
    Она загоготала.
    -- Я имею в виду, что, кроме лекарств, он вообще больше ни в
чем не смыслит.
    -- Понятно.
    На Джаича было жалко смотреть.
    --  А  почему  вы  все-таки решили, что вашему сыну угрожает
опасность? -- протянул я ему руку помощи.  Хотя  он  решительно
этого не заслуживал.
    --  Господи!  Я  ведь  уже  сказала, что чувствую. И потом я
вижу, что он очень напуган. Хотя он запрещает мне вмешиваться в
это дело, но я стараюсь подслушать все,  что  только  возможно.
Недавно  к  нему  в  лавку  приходил  Жопес,  и они встревожено
шептались у Юрико в  кабинете.  Я,  конечно,  почти  ничего  не
разобрала,  но готова поклясться, что дело принимает угрожающий
оборот.
    -- А кто такой этот Жопес?
    --  Один  из  антикварщиков.  Его   лавка   расположена   по
соседству.
    -- Жопес -- это его фамилия?
    -- Прозвище, конечно. Фамилия -- Тухер. Эрнест Тухер. Но все
знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.
    -- И что же вам удалось понять из их разговора?
    -- Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только...
    -- Да?
    --  Мне  показалось,  что  нечто  подобное уже происходило в
Париже.
    -- Когда?
    -- Видимо, не так давно.  Там  то  же  самое  происходило  с
антиквариатом, и сигнализация бездействовала.
    -- А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой
раз?
    -- Нет.
    --  Не  густо... А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в
виду Жопеса и Юрико.
    --  Вы  хотите,  чтобы  сын  сожрал  меня  заживо?   Он   же
категорически  запретил  мне  совать нос в это дело. Я ведь уже
говорила.
    -- Но это не его, а ваше общее  дело.  Лавка-то  принадлежит
обоим.
    --  Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает,
чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.
    -- Это, конечно, усложняет дело.
    -- А я вам потому и плачу... Послушайте, вы должны сохранить
мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я
буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и  на  ваши  головы
падут  десять  казней египетских, я... -- Она запнулась и вновь
принялась хлюпать носом. --  Он  --  единственное  близкое  мне
существо, -- добавила она. -- Моя кровинушка...
    На   протяжении   разговора   фрау   Сосланд  несколько  раз
принималась искать на носовом платке чистое место.  Наконец-то,
она  его  нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки
начало содрогаться.
    Долго стоять посреди поляны и беседовать  было  не  очень-то
удобно.  Тем более, что рядом появился ротвейлер, которого едва
сдерживала на  поводке  девочка-подросток.  Оба  наших  пса,  в
особенности  такса,  мгновенно изошли яростью, и это говорило о
том, что пора сматываться.
    -- Вэл, --  сказал  Джаич.  --  Будем  считать,  что  первая
информация для размышлений получена.
    --  Что  вы  намерены  предпринять? -- поинтересовалась фрау
Сосланд.
    -- Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали,
но в  данном  случае,  учитывая  ваше  взвинченное   состояние,
придется   сделать   исключение.   Мы   понаблюдаем  за  лавкой
исподволь. Кто вокруг отирается и так далее.  Ну  а  дальше  --
время покажет.
    Браво,  Джаич!  Можно  подумать,  что у нас клиентов, словно
собак нерезаных.
    -- Вы сообщите мне о результатах?
    -- Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
    -- По какому телефону я вас смогу разыскать?
    -- К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще  нет
телефона.   Мы   сами  вас  разыщем,  когда  в  этом  возникнет
необходимость.
    -- А если мне нужно будет передать что-то срочное?
    --  Позвоните  Горбанюку,   ему   известно,   как   с   нами
связаться...  Вас  подвезти?  -- поинтересовался Джаич с тайной
надеждой, что этого делать не придется.
    -- Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
    -- Правильно, -- похвалил ее Джаич. -- Нужно, чтобы нас  как
можно меньше видели вместе.  


  --  Ну, что скажешь? -- проговорил Джаич, лихо вертя баранку.
Мы ехали в район города под названием Шпандау.  Там  облюбовали
себе местечко почти все берлинские антикварщики.
    --  По-моему,  последняя стадия паранойи, -- отозвался я. --
Еще спасибо, что мы оказались в столь  дискомфортной  ситуации.
Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы
из нас все жилы вытянула.
    -- Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор.
Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
    Это был выпад, который я не мог пропустить.
    -- А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал
все  же ты? Сразу принялся подозревать отца Юрико. Причем здесь
этот бедолага аптекарь?
    -- Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не  бедолага.  А,
во-вторых,  я  и  не  думал его подозревать. Запомни, Крайский:
совершенно неважно, о чем конкретно  ты  говоришь.  Главное  --
суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти
на полезную тебе информацию.
    -- И что, вышел?
    -- Пока не знаю, но вполне возможно.
    --   Какую   же   информацию  ты  предположительно  считаешь
полезной?
    -- А вот этого я тебе не скажу.
    -- Не имеешь права, -- запротестовал я.  --  Ведь  я  сейчас
должен докладываться "голым пистолетам".
    -- Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.
    -- Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.
    -- Валяй.
    -- Ну и вонючий же этот твой "Партагаз"! -- возмутился я.
    --  Послушай,  Крайский, -- сказал Джаич, -- ты слишком рано
начинаешь раздражаться. Нам  ведь  вместе  еще  не  один  денек
коротать.
    --  В самом деле? А я уж было подумал, что разгадка у тебя в
кармане.  


  Лавка Юрико находилась на тихой тенистой улочке. Машины здесь
проезжали  редко,  пешеходы   проходили   ненамного   чаще,   и
оставалось  загадкой,  как  в  подобном  месте можно заниматься
торговлей антиквариатом и при этом сводить концы с концами.
    От  посещения  лавки  мы  воздержались.   Лишь   послонялись
поодаль,  а  потом  нырнули  в  пивную,  которая  находилась на
противоположной стороне улицы.  Выпили  по  бокалу  прохладного
темного пива, временами поглядывая на окна лавки, а затем Джаич
выпил   еще   два.  Посреди  пивной  стоял  удивительный  стол:
точь-в-точь биллиардный, только без луз.
    -- Это для игры в карамболь, -- пояснил Джаич.
    -- А как играть? -- удивился я. -- Луз-то нет.
    -- При случае научу, -- пообещал он.
    Сама пивная была не очень большой: стойка, дюжина  столиков,
покрытых красной клеенкой, в углу -- два игральных автомата. На
стене  висел  телефонный  аппарат. Джаич бросил в него тридцать
пфеннигов и набрал номер Горбанюка.
    -- У нас есть представительство в Париже? -- поинтересовался
он без какого бы то ни было вступления.
    -- Конечно, -- почти обиделся тот.
    Слов Горбанюка я, разумеется, не  мог  расслышать,  но  этот
разговор Джаич мне потом пересказал.
    --  Мне  нужно,  чтобы  ты связался с ними. Пусть просмотрят
французские газеты за последние несколько месяцев. Возможно,  с
парижскими    антикварщиками    происходило   что-то   похожее.
Проникновение в помещения, бессилие  сигнализации,  аэрозольные
красители...   Если   найдут  что-нибудь  на  эту  тему,  пусть
немедленно переведут на русский и пришлют сюда.
    -- Понятно, -- отозвался Горбанюк без малейшего энтузиазма в
голосе. -- А что если этим займется  наше  представительство  в
Марселе?
    -- А почему не парижское?
    --  У  них  там  сейчас  запарка  с подготовкой одного очень
крупного и важного для нашей фирмы проекта.
    -- Хорошо, пусть  будет  Марсель,  --  милостиво  согласился
Джаич и повесил трубку.
    Все  же  я был вынужден признать, что в его действиях начала
прослеживаться определенная осмысленность.
    Джаич бросил еще один взгляд в окно на дверь  лавки,  затем,
словно решившись на что-то, направился к выходу.
    -- Пойдем.
    -- Куда? -- поинтересовался я.
    -- Нанесем визит Юрико.
    -- Но ведь тогда он свою мамашу заживо слопает.
    -- Ну и на здоровье. Приятного аппетита.
    Мы  пересекли  улицу,  подошли  ко  входу  в  лавку, и Джаич
решительно потянул  дверь  на  себя.  Не  тут-то  было  --  она
оказалась запертой. Тогда он позвонил.
    -- Кто это? -- послышался голос рядом с моим ухом.
    Джаич оттеснил меня в сторону и заговорил в домофон:
    -- Мы хотели бы осмотреть ваш фарфор. Скоро у моей жены день
рождения и...
    -- Поднимите головы.
    -- Что? -- не понял Джаич.
    -- Поднимите головы. Оба.
    Мы  посмотрели  вверх  и  обнаружили  об®ектив  видеокамеры,
закрепленной на стене дома.
    -- Я вас никогда раньше не видел, -- констатировал голос. --
Бросьте  в  почтовый  ящик  адрес,  по  которому  я  смогу  вас
проконтактировать. Я вам пришлю каталоги. Если вы действительно
чем-то   заинтересуетесь,   позвоните,   мы  обсудим.  Что  вы,
собственно, хотели бы приобрести?
    -- Видите ли, моя жена собирает старинный русский фарфор...
    Последовало молчание.
    -- Хорошо, я вышлю каталог, -- наконец, проговорил голос.
    -- Но мы в Берлине проездом, всего лишь один день...
    -- Больше ничем не могу помочь. --  Переговорное  устройство
отключилось.
    Джаич выругался.
    --  А  ты  говоришь  "хакеры",  -- возмущенно проговорил он.
Затем вытащил ручку, вырвал из блокнота лист бумаги и нацарапал
следующее:
    "Меня интересует старинный русский фарфор.  Постарайтесь  на
разочаровать  меня  так, как это сделали антикварщики в Париже.
Лео Палермский."
    Бросил записку в почтовый ящик, задрал башку,  приветственно
помахал  рукой невидимому Юрико и направился к автомобилю. 



  Мы славно провели остаток дня.
    Сначала я отправился на "Сэксише" штрассе, чтобы  отчитаться
перед  "голыми пистолетами". Дом Курта Трахтенберга находился в
самом начале улицы и представлял собой изящное белое строение с
мансардой  и  модерновым  фонарем  у  входа.  Снаружи   асфальт
плавился,   а  в  комнатах  была  освежающая  прохлада.  Однако
"пистолетов"  я  застал  обнаженными  по  пояс.  Они  сидели  в
гостиной,  и  каждый  что-то ожесточенно строчил на портативном
компьютере. Вокруг валялись пустые банки из-под колы и пива,  а
пепельницы  были заполнены окурками сигарет. Они набросились на
меня, словно свора легавых  на  добычу  и  принялись  рвать  на
куски.  С  русского  на  английский переводил Курт. Я отчитался
обстоятельнейшим образом. Их интересовало абсолютно все.  Любая
деталь,  мельчайшие  подробности. На многое я просто не обратил
внимания и теперь пришлось выкручиваться за  счет  собственного
воображения.  В  углу комнаты я заметил лазерный принтер. Рядом
лежали стопки распечатанных страниц на английском,  французском
и немецком языках. Литературный эксперимент шел полным ходом.
    Я  подумал  о  том, что само дело должно бы их разочаровать:
какой-то  хулиган  забирается  к   антикварщику   в   лавку   и
перекрашивает фарфор. Тоже мне сюжет.
    Когда  проскользнуло  упоминание о Париже, Курт и Пью тут же
воззрились на Жана Дюруа. Тот отрицательно покачал головой:  ни
о чем подобном он не слышал.
    "Наверное,  утка  все это с Парижем, -- подумал я. -- Нехило
они, сволочи, здесь устроились."
    Завершив отчет, я вернулся домой, принял  душ  и  полежал  в
чуланчике  с  томиком  Фицджеральда.  Джаич  в  это  время  без
передыху прыгал со скакалкой. Как это у него только  сочеталось
с  "Партагазом"?  Когда  стемнело,  мы отправились на промысел:
заняли пост в пивной напротив лавки Юрико.  Теперь  здесь  было
довольно  людно,  и  несколько  красномордых  мужиков с уса