Михаил Березин. Пляска дервиша

---------------------------------------------------------------
иронический детектив
© Copyright Михаил Березин
Напишите автору
(Издавался под названием "Смертельный танец шамана")
---------------------------------------------------------------


   Все   началось   с   того,   что   у   Лили   Лидок  появился
любовник-американец. Звали его Пью, и он был сложен,  как  бог.
Не  знаю,  где  она  его выкопала и зачем он ей понадобился, --
ведь Лили никогда не заводила себе любовников просто  так,  без
дополнительной  функциональной  нагрузки,  -- но моя по природе
обостренная интуиция сразу же просигнализировала недоброе.
    Лили Лидок -- бывшая  моя  одноклассница,  а  ныне  --  даже
страшно      произносить!     --     председатель     правления
финансово-посреднической  корпорации  "Гвидон".   Разговор,   о
котором  пойдет  речь,  происходил в ее кабинете в многоэтажном
современном здании, принадлежащем  когда-то  райкому  партии  и
позже цинично выкупленном "Гвидоном" на корню.
    Так вот, Лили сказала:
    -- По-моему, ты когда-то хотел стать литератором.
    --  Да,  --  подтвердил  я.  -- А еще рок-звездой, чемпионом
Америки по бейсболу, далай-ламой и Героем Советского Союза.
    -- Бедняга, тебе  уже  никогда  не  быть  Героем  Советского
Союза. Что же касается всего остального...
    -- У меня еще есть шанс.
    -- Крайский, сейчас получишь в рыло!
    Это  было  не очень-то тактично с ее стороны. Ведь в могучей
империи, которой она управляла -- а  больше  бы  подошло  слово
дирижировала, -- я трудился всего-навсего скромным бухгалтером.
Нехорошо обижать маленького человечка, для которого кусок хлеба
с   маслом  все  же  важнее  красивого  ухода,  сопровождаемого
пресловутым  хлопаньем  дверью.  Любовник-американец  находился
здесь  же.  Развалившись в одном из кожаных кресел, он нахально
пялился на меня и глупо ухмылялся.  При  этом  босой  ногой  он
гладил  бедро  Лили.  Короче,  делал три дела одновременно. Как
Юлий Цезарь. Когда меня спрашивают, могу ли я делать  три  дела
одновременно,  я  тоже  отвечаю утвердительно. Но я умею делать
одновременно лишь три конкретных дела и никаких других: писать,
какать и читать газету. А Пью, видимо, являлся универсалом.
    Мне не оставалось ничего другого,  как  изобразить  на  лице
покорное внимание.
    -- Я нашла бухгалтера, которому ты и в подметки не годишься,
-- об®явила Лили.
    -- Ага, теперь понимаю...
    --   Слушай,   ты,   недоносок,  с  тобой  стало  невозможно
разговаривать! -- Лили  была  явно  не  в  духе.  Она  вытащила
сигарету  из  лежащей  на  столе пачки и, повернувшись к своему
заокеанскому   воздыхателю,   коротко   бросила:   --    Включи
кондиционер.
    Пью  непонимающе уставился на нее. Тогда она повторила фразу
на ломаном английском. Американец с неохотой убрал  ногу  с  ее
бедра,  сунул  в роскошную кожаную туфлю и отправился выполнять
поручение. Лили проводила его долгим испытующим взглядом. Затем
закурила.
    -- Ты меня знаешь давно, -- продолжила она.
    Дабы не нагнетать атмосферу, я  решил  данное  изречение  не
оспаривать, хотя ранее было не принято вспоминать о нашем тесно
переплетенном  прошлом:  дружба,  как  говорится, -- дружбой, а
служба -- службой.
    -- Ты знаешь, что там, где касается дела,  у  меня  звериное
чутье.
    Это оспаривать было бы уж вовсе глупо и несправедливо.
    -- Ознакомься. -- Лили протянула мне лист бумаги.
    Напустив  на  себя  побольше  важности, я внимательно изучил
документ. Это было дополнение  к  уставу  нашей  корпорации,  в
котором  говорилось,  что  отныне "Гвидон", помимо прочих своих
многочисленных  видов  деятельности,  будет  заниматься  еще  и
частным  сыском.  Всеядность  его, по-моему, уже перешла всякие
границы, что, конечно же, не могло являться признаком  хорошего
вкуса.
    -- Ну, что ты об этом думаешь? -- Лили плюнула в меня струей
дыма,  но  кондиционер, ухватив облако на полдороги, плотоядно,
будто паук, потащил его к себе.
    --  Будут  сложности  с  калькуляциями.  Во-первых,  процент
непредвиденных  расходов  должен  быть значительно выше, чем мы
практикуем обычно, поскольку  цена  необходимых  аксессуаров  в
момент  принятия заказа еще не вполне очевидна. Во-вторых, фонд
заработной платы...
    Я говорил долго  и  обстоятельно.  Указал  на  желательность
специального   оговора  премиальных,  на  специфику  начисления
командировочных, на  необходимость  тотальной  страховки  наших
будущих  детективов  "от  кончиков их пальцев до мозга костей в
прямом смысле  слова"  и  т.д.  и  т.п.  Наконец,  поток  моего
красноречия  иссяк.  Но  Лили  словно  этого  не  заметила. Она
продолжала курить, сосредоточенно глядя перед собой.
    -- Пепельница,  пожалуй,  излишне  увесиста,  --  неожиданно
произнесла она.
    Опять  наступила  пауза,  в течение которой я тщетно пытался
докопаться до  смысла  высказанной  тирады.  Потом  Лили  вновь
подала голос:
    -- А ты пока еще мне нужен живой.
    Далее  последовала  импровизация  Лили  на  тему: "Дебил как
ужасающее  явление  реальности".  Не  хочу  даже   конспективно
излагать  содержание,  но  по  смыслу  она  представляла  собой
безуспешную попытку определить то огромное расстояние,  которое
пролегло  между  мной  и  мало-мальски нормальным индивидуумом.
Видимо, измерять его нужно было в парсеках.
    -- Забудь, что ты когда-либо был бухгалтером раз и навсегда,
-- отрезала Лили. -- Теперь ты --  референт  частного  сыскного
бюро и отвечаешь за сношения с прессой.
    Очевидно, предполагалось, что при этих словах я должен гордо
выпятить грудь.
    --  И  что  же  входит  в  мои  новые  обязанности? -- кисло
осведомился я.
    --  Это  уже  мне  нравится  больше.  --  Лили  поощрительно
кивнула.  -- Только не нужно воображать, что это синекура и что
тебе удастся все дни напролет  пролеживать  на  диване,  задрав
пузо  кверху,  и  наслаждаться одновременно, как ты это умеешь,
Скоттом Фицджеральдом и Элтоном Джоном.
    В знак протеста я оскорблено пожал плечами.  Моя  мимика  не
воспринималась Лили столь болезненно, как упражнения с речью, и
я этим пользовался.
    --  Знаешь, кто перед тобой сидит? -- поинтересовалась Лили,
имея в виду американца.
    -- Пью, -- отозвался я.
    -- Это не просто Пью, а Пью  Джефферсон!  Автор  детективных
романов!  Он  входит в литературную группу под названием "Голые
пистолеты". Существует фильм с похожим названием.
    -- Звучит впечатляюще.
    -- Твоя ирония, Крайский, не доведет тебя  до  добра.  Если,
конечно, череп у тебя не из бронированного железа.
    Между  тем,  американец  снова  обнажил  ногу  и привел ее в
состояние боевой  готовности.  Услышав  свое  имя,  он  тут  же
проявил  признаки заинтересованности. Выразилось это в том, что
он поднял Лили, сам уселся в председательское кресло и  посадил
ее к себе на колени.
    --  "Голые  пистолеты"  и  "Гвидон" задумали одно совместное
начинание, -- продолжала Лили как  ни  в  чем  не  бывало.  Пью
Джефферсон,  видимо,  в подтверждение сказанного поцеловал ее в
плечо. -- "Гвидон" организует  частное  сыскное  бюро,  которое
станет  обслуживать  клиентов  --  преимущественно  выходцев из
России -- по всему свету, а "Голые пистолеты" в полном  составе
берутся  описывать  его  деятельность. Представляешь, какая это
будет сумасшедшая реклама?
    --  Представляю,  --  отозвался  я.  Мысленно  я  уже  писал
заявление об уходе.
    --  И  вот  тут-то  мы подошли к твоей главной задаче... Ты,
конечно же, по роду деятельности  будешь  иметь  и  сношения  с
прессой...  Возможно...  Но основная твоя обязанность теперь --
описывать   действия   сыскного   бюро   наравне   с    "Голыми
пистолетами".
    Я  опешил. Очевидно, Лили испугалась, что моя нижняя челюсть
упадет за пазуху, поскольку сочла необходимым добавить:
    -- Дело в том, что в группу Пью на сегодняшний  день  входят
три  человека:  он  сам,  один француз и один немец. Я же хочу,
чтобы в эту группу вошел и представитель  России.  Нужно  сразу
отметить,  что  я  нуждаюсь  в  человеке,  обладающем  хотя  бы
минимальной сообразительностью, и, вдобавок, не лишенным тяги к
умственному труду. Пока я не вполне убеждена, что это -- ты. Да
и писательские твои способности еще предстоит проверить.
    -- Ну это, положим... -- подал я голос.
    -- Да, да! -- напустилась  на  меня  Лили.  --  То,  что  ты
прославился  среди  друзей своими садистскими рассказиками, еще
ни о чем не говорит. А мастерски  придуманные  тобой  протоколы
общих собраний "Гвидона" от первого вплоть до двадцать седьмого
хоть  и  впечатляют,  но  все  же  заставляют подозревать узкую
направленность жанра.
    Я оскорблено поджал губы.
    -- Крайский! -- Лили  произнесла  это  с  такой  силой,  что
звякнули  бокалы в баре, а в кабинет на мгновение заглянул один
из ее телохранителей. -- Моя идея в общих  чертах  такова:  нет
лучшей  рекламы  для  детективного бюро, чем "Голые пистолеты"!
Нет  более  интересного  эксперимента,  чем  тот,  который  они
задумали!  Но  я  хочу,  чтобы  среди  них был и русский "голый
пистолет"! И этим "голым пистолетом", очевидно, предстоит стать
тебе! Это в твоих же собственных интересах, Крайский,  иначе  я
тебя попросту вышвырну на улицу.
    В  общем, думаю, исходная ситуация ясна. Лили принадлежала к
тем людям, которые обычно заказывают музыку в этом мире. Не мне
пускаться с ней в дебаты. К тому же "Гвидон"  --  не  Верховный
Совет, у нас дебатировать не принято.
    Говоря  откровенно,  более  всего меня удивила экономическая
сторона затеи. Будучи бухгалтером, я,  разумеется,  не  мог  не
представлять    себе    коммерческой   конституции   "Гвидона".
Корпорация явно тяготела к высокорентабельным сферам. Основными
источниками ее дохода на  первом  этапе  являлись  издательская
деятельность,   поставки   компьютеров,   бытовой   и   деловой
электроники,  оказание  торгово-посреднических   услуг.   А   с
некоторых  пор,  пограбив  вдоволь и накопив хороший капиталец,
"Гвидон"   принялся   инвестировать    средства    во    всякие
многообещающие  начинания типа игорного бизнеса, международного
туризма, манипуляций с ценными бумагами и осуществления крупных
денежных  трансферов   за   рубеж.   Сейчас   "Гвидон"   владел
контрольным  пакетом  акций  австрийской  фирмы по производству
одежды "Мистер  Е.  Мадам  Е.",  банком  в  Люксембурге,  тремя
отелями  в  Гонолулу,  а  также  сервисом по уходу за открытыми
бассейнами  вдоль  всего  побережья   Турецкой   Ривьеры.   Ему
принадлежали: компьютерная фирма в Сингапуре, сеть магазинов по
продаже   спортивных   принадлежностей   в   странах  БЕНИЛЮКС,
конфетная фабрика в Торонто, ряд номерных счетов в Цюрихе и еще
кое-что, о чем упоминать не стоит в наших же с вами  интересах.
В  противном случае тираж этой книги уничтожат, а меня сотрут в
порошок. Если же тираж по каким-то причинам останется цел,  вас
всех тоже сотрут в порошок. И не будет ни одного читателя, зато
будет много порошка. А мне бы этого искренне не хотелось...
    Пожалуй,  залогом успешного развития корпорации являлось то,
что она представляла  собой  удачный  симбиоз  интеллектуальной
элиты и боевиков. Это лично я отнес бы к основной заслуге Лили.
Мозгом   спрута   несомненно   являлись   опытнейшие  юристы  и
экономисты,  но  щупальца  --  щупальца  целиком  состояли   из
накачанных  до  безобразия  и  умеющих метко стрелять тупорылых
биороботов.
    Здесь  впору  отвлечься  и  уделить  пару  минут   ощущениям
интеллектуалов,  волею  судеб  вынужденных  сотрудничать  с вот
такими  вот  экспонатами  из  паноптикума.   У   интеллектуалов
взаимосвязь  духа  с  плотью  не  столь  сильно выражена, как у
остальных людей. Дух для них -- главное, первичное что ли. Тело
-- вторичное.  И  нужно  сказать,  что  в  тяжкие  времена  это
противное  тело  становится  довольно-таки  обременительным. Но
хочешь -- не хочешь, а коль скоро оно существует, приходится  с
этим  мириться.  Оно  требует  качественной еды, витаминов, его
хотя бы раз в году нужно отвезти к морю,  а  ночью  отдать  для
разрядки  телу  противоположного  пола.  И стоит все это, между
прочим,  хороших   денег.   Я   уж   молчу   о   многочисленных
обязательствах,  которыми многие опутывают себя, словно бурлаки
канатами. О мазохистски сладостном акте заботы о ближнем своем.
    Короче,  в  тяжкие  времена  потребности   духа   входят   в
противоречие   с   потребностями   плоти.   Вот   и   вынуждены
интеллектуалы идти на компромисс. Выражается это, как  минимум,
в  том,  что  зрение,  слух  и  память  у  них  начинают носить
избирательный характер,  а  представления  о  морали  несколько
деформируются.
    Что  же  касается Лили, то, безусловно, по уровню интеллекта
она гораздо выше боевиков. Но по натуре она -- не  интеллигент.
Повадки  и  интересы у нее криминальные. Она напоминает эстета,
который  долгие  годы  провел  в  колонии  для  особо   опасных
рецидивистов. Она -- что-то вроде современного Франсуа Вийона.
    Вот  и  получается,  что  в  "Гвидоне",  с одной стороны, --
интеллектуалы, а с другой -- ведомые Лили боевики. Нравится  ей
подобное  разделение  или  нет.  (Конечно, я вполне сознаю, что
могу ответить за свои слова. А если продолжения  этим  запискам
не последует, то, значит, уже ответил.)
    И  все  же,  если  выделить в Лили главное, то это -- пасть:
ненасытная  пасть  акулы  империализма.  В  переносном  смысле,
разумеется.  С отточенными до совершенства зубами-финками в три
ряда. А "Гвидон"  --  ее  чудовищное  дитя-исполин.  И  идея  с
детективным  бюро  должна  была показаться ей несостоятельной в
первую очередь, с экономической точки зрения.  Слишком  мелкой,
не  того  масштаба, что ли. Что-то здесь было не так. И это мне
категорически не нравилось. На своем месте бухгалтера  я  четко
знал,  на  что  я способен и чего от меня ждут. Предлагаемая же
вакансия  "голого  пистолета"...  Черт   подери!   Пожалуй,   о
сладостном,   полусонном   существовании  с  нынешнего  момента
придется просто забыть.
    Для  начала  я  получил   задание   принести   что-либо   из
собственных  сочинений  и  прочитать  перед  советом "Гвидона".
Вообще-то, в совет, помимо  самой  Лили,  входили  главбух  Ада
Борисовна,  главный юрист Тигран Ваграмович и руководители всех
отделов, включая нескольких иностранцев. Но  сегодня,  учитывая
специфику  заседания, Лили пригласила только главбуха, главного
юриста, руководителя отдела охраны грузина Бондо и руководителя
издательского отдела Васельцова. Присутствовали, естественно, и
Пью Джефферсон с переводчиком -- маленьким головастиком в очках
и пуловере. Я не  намеревался  превращать  заседание  совета  в
творческий  вечер  Миши  Крайского,  а посему прихватил с собой
лишь один короткий рассказ, который  назывался  "Иметь  или  не
иметь?"
    --  Между прочим, он был написан еще в 1983 году, -- отметил
я горделиво.
    Все, кроме Лили и Бондо, вежливо закивали. Я откашлялся.
    -- Имеет, -- начал я,  --  новую  "Волгу  ГАЗ-24",  дачу  на
взморье,  тайник  с  золотом,  брильянтами  и валютой. Ежегодно
меняет видик: "Шарп", "Сони", "Панасоник", "Тошиба",  "Хитачи".
Раз  в  месяц  меняет любовницу: Нина, Мина, Соня, Феня, Клава.
Владеет многокомнатной изолированной квартирой в центре города,
в которой живет один.
    Как-то раз Клава позвонила и  сказала,  что  не  придет.  Он
вспомнил,  что  намедни  отказался  купить  ей теплые колготки,
подошел к окну и мстительно глянул на градусник. Зима  была  на
редкость   суровой:   термометр  показывал  30Н  ниже  нуля,  и
температура продолжала падать. Тут он перевел взгляд на улицу и
неожиданно увидел, что возле его машины играют дети.  Он  мигом
взгромоздился  на  батарею,  высунул  голову  в  форточку  и  с
внезапно  вспыхнувшей  в  нем  яростью  изложил  детям   основы
дарвинизма,  а  также свои взгляды об их месте в мире, согласно
этой теории. Детей словно ветром сдуло...
    Здесь я сделал паузу, дожидаясь, пока переводчик добубнит  в
ухо Пью Джефферсону . Затем продолжил:
    --  Немного успокоившись, он попытался всунуть голову назад,
но не тут-то было. Форточка оказалась слишком узкой.  Тогда  он
вспомнил,  что  раньше ему никогда не удавалось просунуть в нее
голову. А мороз все крепчал! Рискуя оставить на улице  уши,  он
сделал  еще  одну  отчаянную  попытку.  Фиг!  Форточка  держала
крепче, нежели ошейник собаку. Так он и  стоял  какое-то  время
башкой  наружу.  Лицо  дьявольски замерзало, к тому же батарея,
словно черти в аду, поджаривала ему пятки.
    И тогда он заорал. И ор этот был подобен кличу стада  слонов
в  саванне.  Но  пока возглавляемые дворником мужики взламывали
двойную  дверь  с  семью  замками,  его   нос   превратился   в
отмороженную  свеклу, уши -- в вареники с вишнями, а пятки -- в
жареных куропаток...
    Имеет: инвалидность первой группы, нервный тик, заикание,  а
также   лицо   всех   цветов   радуги   --  от  фиолетового  до
буро-малинового, -- с которым живет один.
    Я дочитал и посмотрел на  окружающих.  Напряженное  молчание
сохранялось. Первой отреагировала Лили.
    -- Он закончил, -- сообщила она.
    Аудитория зашевелилась.
    -- Весьма лапидарно, -- неожиданно произнес головастик, хотя
его мнением здесь интересовались меньше всего.
    --   Злой,   бродяга,   --   неуверенно   проговорил  Тигран
Ваграмович.
    -- Миша, как вам не стыдно? -- возмутилась Ада Борисовна. --
После этого кошмара я не смогу ночью заснуть!
    Собственно, другого я и не  ожидал.  Ведь  "Гвидон"  слишком
хорошо знал меня как бухгалтера -- в особенности Ада Борисовна,
-- чтобы теперь воспринять в каком-либо ином качестве.
    -- Почэму так мало чытал? -- осведомился Бондо.
    -- Краткость -- сестра таланта, -- захихикал Васельцов.
    --   Я   сказал  все,  что  хотел  сказать,  --  с  чувством
собственного достоинства произнес я.
    -- Почэму так  мало  хотэл?  Почэму  нэ  хотэл  сказат,  гдэ
находытся тайнык?
    К счастью, мнение Бондо на подобные темы здесь тоже не очень
котировалось.  Я  сложил  лист, на котором был написан рассказ,
вчетверо и спрятал в боковой карман.
    -- А ты почему отлыниваешь, не высказываешь  своего  мнения?
-- набросилась Лили на глупо ухмыляющегося Васельцова. -- Кто у
нас руководитель издательского отдела?
    -- Лили Аркадьевна, я ведь не редактор, -- тут же запричитал
тот.  --  Вы  же  знаете,  что  мы  преимущественно  выпускаем:
календарики с  женскими  задницами  да  гороскопы.  Если  нужно
будет,  издадим и Крайского. Хотя лучше бы он -- честное слово!
-- придумал гороскоп. На гороскопах мы тройной навар с  каждого
листа бумаги имеем.
    --  Может,  еще лучше сфотографировать свою голую жопу? -- с
вызовом поинтересовался я.
    -- Твою не надо. Но если на то  пошло,  голая  жопа  Альбины
принесет  нам  куда  больше  прибыли, нежели собрания сочинений
Толстого, Шоу и твое вместе взятые.
    Вот так компания!  Правда,  он  не  уточнил,  какого  именно
Толстого имеет в виду и какого именно Шоу, но я был согласен на
любых.
    У  Ады Борисовны и Тиграна Ваграмовича тут же сделались лица
а ля "ничего не слышу, ничего не вижу".
    -- Значит у тебя нет  своего  мнения?  --  уточнила  Лили  с
угрозой.
    -- Лили Аркадьевна, у меня, конечно, есть мнение. Но вы ведь
знаете,  каким дефицитом сейчас является бумага. Какими потом и
кровью она достается. И после этого печатать на ней Крайского!
    --  Ну  а  ты  что  скажешь?  --  повернулась  Лили  к   Пью
Джефферсону.
    Тот что-то коротко произнес по-английски.
    --  Он  ничего  не  понял,  но  ему  понравилось, -- перевел
головастик.
    Лили хлопнула ладонью по столу.
    -- Значит, вопрос решен.
    Потом обвела всех взглядом.
    -- Свободны.
    Однако присутствующие не спешили расходиться.
    --  Лили  Аркадьевна,  --  слащавым   тоном   начал