о лейтенанта коротко пробежали по клавишам и кнопкам щита
управления и замерли в ожидании новой команды.
     В рубке воцарилось напряженное молчание.
     Через несколько минут на переднем полукруге экрана, постепенно заполняя
его, начала  быстро проступать расплывчатая, смутная сеть с крупными темными
точками в узлах ячей. С каждой секундой нити все резче  прочерчивали  экран,
темные  точки вырастали в  тупые округлые головы,  показались трепетавшие за
ними круги бешено вращавшихся винтов. В передней части экрана торпедная сеть
была  четко и ясно видна, уже почти вплотную приблизившись к  разведчику. Но
на обоих крыльях полукруга, как только разведчик уходил вправо или влево  от
его середины, изображение сети быстро темнело, тускнело.
     -- Понятно,-- спокойно сказал  капитан  --  Даже интересно.  Сеть  идет
ровной стеной, захватывая огромное пространство. Ее скорость -- пятьдесят --
шестьдесят километров в час.  -- Капитан  неожиданно рассмеялся.  -- Похоже,
что   они  поставили  себе   целью   прочесать  ради   нас   весь   океан!..
Замечательно!.. --  И,  обращаясь к старшему лейтенанту,  приказал: -- Вести
разведчика  к подлодке.  Пусть идет  впереди  сети,  сохраняя  дистанцию сто
метров от нее.
     --  Есть  вести разведчика к  подлодке впереди  сети  на дистанции  сто
метров от нее!
     -- Так держать! -- Есть так держать!
     Силуэт сети с  ее грозной наживкой  -- четкий и резкий  в середине, все
более смутный и, наконец, сливающийся с тьмой на  крыльях, куполе и в нижней
части  экрана  --  держался  теперь  в   одном  неизменном  положении  перед
подлодкой.  Разведчик посылал на  экран  изображение сети с  одной  и той же
заданной ему  дистанции,  и  потому  казалось, что и сеть  и  подлодка стоят
неподвижно или движутся с одинаковой скоростью в одном направлении.
     --  Какое  расстояние до сети?  --  спросил  после некоторого  молчания
капитан.
     -- Сорок километров.
     -- "Пионер" идет на сближение со скоростью шестидесяти километров, сеть
--  почти с  такой же,-- тихо, как будто  про себя,  рассчитывал капитан. --
Через несколько минут положение на экране изменится. Готовьтесь к маневру.
     Старший лейтенант выпрямился.  В голове мелькнула было мысль: "Зачем же
на  сближение?  Ведь можно легко уйти". Но  эта  мысль исчезла, когда  вдруг
изображение сети на  носовом полукруге как будто сделало скачок  и рванулось
вперед, к подлодке.
     Вступили в работу ультразвуковые прожекторы.
     -- Убрать разведчик в гнездо! -- послышалась резкая команда. -- Носовую
пушку на изготовку!
     "Ага! Вот что! -- подумал старший лейтенант.  --  Разрушить  торпеды...
Без шума..."
     Изображение сети росло на глазах с  невероятной быстротой  и резкостью.
Странным казалось лишь то, что с еще большей быстротой это изображение стало
проясняться на крыльях экрана. Если сеть шла ровной вертикальной стеной,  то
ее боковые части,  отдаленные  от подлодки,  должны  были  оставаться  более
туманными и  неясными, чем ее ближняя, центральная  часть, движущаяся  прямо
против  подлодки... Между тем на крыльях экрана изображение сети неслось как
будто с  удвоенной быстротой, и четкость ее линий почти уже сравнялась  с их
четкостью на передней части экрана. Казалось, что сеть охватывает подлодку с
обеих сторон,  что  ее боковые части сближаются...  Что это  могло  значить?
Капитан искал об®яснения этой загадки.
     Вдруг позади капитана раздался тревожный возглас старшего лейтенанта:
     -- Сеть проступает на обоих крыльях кормового экрана!
     -- Ах, дьяволы! -- крикнул в необычайном  возбуждении  капитан,  топнув
ногой  и  повернувшись к кормовой  части экрана. -- Магнитные  торпеды!  Они
окружают нас!
     Он  бросил взгляд на  купол экрана. Верхние края сети загибались книзу,
пока еще слабо, туманно прочерчивая его нитями своих ячей.
     -- Отставить пушку! Поворот на месте! Сто восемьдесят градусов!
     Подлодка круто развернулась на месте -- носом к югу, кормой на север, к
сети.
     -- Так держать! Шесть десятых хода!
     -- Есть так держать! Шесть десятых!
     Впереди,  на  носовом полукруге экрана,  было  теперь темное  пустынное
пространство, быстро захватываемое, словно клещами, боковыми частями сети.
     Уже оба крыла  экрана почти сплошь затянуты сетчатой тканью  с нашитыми
на  ней  темными  пятнами  грозных  "пуговиц".   Все  ниже   и   четче   она
вырисовывается на куполе. Коридор впереди суживается на глазах. Смертоносный
шар вокруг подлодки смыкается...
     "Проскочить! Успеем ли?.. Успеем ли?" -- волновался старший  лейтенант.
Но пальцы его неподвижно лежали на клавиатуре.
     -- Восемь  десятых хода!  -- словно выстрел, раздалась в ушах  старшего
лейтенанта команда.
     Подлодка рванулась вперед.
     На  заднем кормовом  полукруге экрана  сеть заметно потеряла в  ясности
линий, но коридор впереди продолжал смыкаться.
     Огромное  металлическое тело подлодки  с  непреодолимой  силой  влекло,
тянуло к себе  сотни и тысячи стальных магнитных голов смертоносных чудовищ,
удваивая скорость их собственного бешеного бега...
     -- Десять десятых!..
     Капитан  уже не оглядывался. Он  весь  устремился  вперед,  с  горящими
глазами, прикованными к экрану и сетчатому коридору на нем.
     Подлодка летела,  молнией  пронизывая темные глубины океана. Как далеко
впереди  простираются  крылья этой  проклятой  сети? Сколько еще их выбросит
океан навстречу подлодке из своих недр?
     Это походило на игру со смертью.
     Капитан  сжал кулаки. Горячий румянец проступил на его  скулах. И, судя
по  его  сверкающим, полным  торжества  и  уверенности  глазам,  можно  было
подумать, что за эту игру платить будет кто-то другой.
     -- Одиннадцать десятых! -- крикнул капитан звенящим голосом.
     Сетчатый коридор превратился в узкую щель и на этом застыл...
     -- Двенадцать! Двенадцать десятых и все, что возможно!!!
     Это  было  нечто  сверх®естественное. Все  резервы были  пущены в  ход.
Окруженная  своей  паровой  рубашкой, подлодка  летела,  словно  раскаленный
метеор в космических, межпланетных пространствах.
     На боковых крыльях  экрана сеть превратилась  в густую туманную  ткань.
Она не поспевала за подлодкой! Она уже безнадежно отставала от нее!
     Еще несколько мгновений --  и  серая пелена  этой ткани стала отступать
назад,   на  крылья  экрана.  Щель   расширялась,  стены   коридора   начали
раздвигаться.  Еще  мгновение  -- и носовой экран, словно под взмахом губки,
очистился от ужасной паутины.
     Впереди лежал чистый, свободный путь среди необозримых глубин океана.
     Вдруг  громовой  удар необычайной  силы  обрушился сзади  на  подлодку.
Словно  гигантский  раненый кит,  она вздыбилась, провалилась вниз  и  вновь
взмыла  на  несколько  сот метров. Затем,  как  будто  брошенная  чудовищной
катапультой,   скакнула   вперед   и   с  удвоенной  быстротой   ринулась  в
пространство.  Громовые  удары   следовали  один   за  другим,   сливаясь  в
непрерывный  потрясающий  грохот.  Белые  снопы  молний  рассекали  во  всех
направлениях  кормовую   полосу  экрана.   Казалось,  треснуло  дно  океана,
взорвалась сама оболочка планеты и тысячи вулканов соединили свой рев в один
сверх®естественный, невыносимый для человеческого уха звук.
     Едва  удержавшись на  месте  после толчка,  старший  лейтенант повернул
побледневшее лицо к капитану.
     Капитан неподвижно стоял посередине рубки и смотрел на него с застывшей
жесткой, торжествующей улыбкой.
     --  Торпеды по инерции  продолжали нестись  с  обеих сторон  друг другу
навстречу.  Они столкнулись и  теперь взрываются.  Маневр  удался!  Полтонны
машинного масла  -- за борт! Двадцать  кубометров  водорода поджечь --  и за
борт!
     На куполе  экрана  через несколько секунд  появился  огромный  пылающий
пузырь. Затем над спокойной поверхностью океана, словно от взрыва подводного
вулкана, высоко вознеслась гигантская гора из воды  и пламени. Гора осела, и
высокие  концентрические  волны  начали  свой  дальний  бег  по  поверхности
спокойных вод.
     --  Итак, мы погибли,-- сказал с усмешкой капитан. -- Теперь  уже никто
сомневаться в  этом не будет...  -- И, повернувшись к  старшему  лейтенанту,
приказал: -- Восемь десятых хода! Лево на борт! Так держать!
     Подлодка описала огромную дугу к востоку.
     -- Курс прямо на норд! Поднять над поверхностью правый разведчик!
     Грохот  взрывов  прекратился.  Клубы  ила,  поднятого  со  дна,  начали
медленно заволакивать  круговой  экран. Трупы  морских животных носились  во
всех направлениях.
     -- Поднять корабль до  глубины пятисот метров! На  чистом куполе экрана
сияло  светлое пятно солнца, стоявшего в зените. Несколько туманных пятен от
облаков  застыли  вокруг него. Небо с облаками то падало,  сжимаясь,  словно
стягиваемое обручем горизонта, то вновь стремительно поднималось, расширяясь
в бесконечность. Это взлетал и припадал к воде инфракрасный разведчик. Океан
был чист.
     -- Выше поднять разведчик! -- приказал капитан. К северу, далеко-далеко
на горизонте, мелькнули крошечные силуэты двух судов с игрушечными султанами
клубящегося дыма.
     --  Есть! -- с удовлетворением сказал капитан,  словно убедившись,  что
все  идет так,  как  он  ожидал.  -- Три румба  к весту! Так держать! Теперь
посчитаемся...
     Скоро  миновала надобность в инфракрасном разведчике. Суда очутились  в
зоне  видимости  ультразвуковых   прожекторов.   Одним  из  этих  судов  был
великолепный  "Идзумо" -- пятнадцатитысячетонный красавец крейсер, последнее
слово  военного судостроения, с тремя мощными боевыми  башнями,  двенадцатью
тяжелыми,  трехсотсорокамиллиметровыми орудиями,  дальностью  боя в тридцать
два километра, шестью торпедными аппаратами, четырьмя самолетами и скоростью
хода в пятьдесят узлов.
     Капитан узнал его. Несколько поодаль от крейсера, в стороне, возвышался
огромный океанский четырехтрубный пароход.
     -- Убрать разведчик! Три десятых хода! -- отдал команду капитан.
     Он нажал кнопку возле небольшого овального экрана под щитом управления.
На экране показалась камера носовой ультразвуковой пушки. Главный акустик --
толстяк  Чижов  --  сидел  в кресле. Перед  ним  светился  экран,  и  на нем
вырисовывались четкие силуэты  дымящего крейсера  И  парохода со  множеством
снующих вокруг  них катеров, шлюпок, вельботов. Высоко в  небе  хищно кружил
большой белый, с яркими красными кругами под крыльями, самолет.
     -- Приготовиться  к бою! -- отдал команду капитан. -- По крейсеру! Цель
-- металл! Только металл! Людей не трогать!
     --  Есть  готовиться к  бою, только  по  металлу! --  подтвердил Чижов,
торопливо что-то подвинчивая, поднимая, передвигая.
     -- Бить по днищу до ватерлинии! На пять десятых мощности! Внимание!
     На глубине пятисот метров  подлодка  тихо  приближалась к закованному в
сталь судну, грозно ощетинившемуся  во все стороны длинными мощными стволами
орудий.
     На  экране ясно видны  были  маленькие фигурки  людей,  хлопотавших  на
палубе,  силуэты  офицеров,  наблюдавших  с командного  мостика  поверхность
океана в той стороне, откуда сейчас тихо подходил "Пионер".
     На пароходе две лебедки с одного борта поднимали  из воды и сворачивали
в  цилиндр широкую, почти во  всю  длину судна, полосу металлической сети  с
пустыми  гигантскими ячеями...  Видно  было, что и с другого борта  парохода
другие  две лебедки  заняты  были тем же  делом.  Было ясно,  что пароход --
техническая база крейсера -- извлекал остатки неиспользованной сети.
     -- Стоп!  -- приказал капитан, и подлодка тотчас остановилась на месте.
-- Внимание! -- отдал капитан команду Чижову. -- Целься! Звук!
     Отсек носовой  ультразвуковой пушки, за ним центральный пост управления
и,  наконец,  весь  огромный   подводный   корабль   наполнился   сдержанным
музыкальным гудением, словно от работы мощной динамо-машины. В первую минуту
во внешнем виде крейсера ничего не изменилось. Ультразвуковая пушка работала
лишь на пяти десятых своей мощности.

     

     Вдруг среди офицеров на командном мостике крейсера  возникло  движение.
Словно  сорванные ветром,  они быстро  сбежали вниз.  Нос  и  корма крейсера
постепенно стали  подниматься  кверху,  его  середина  --  уходить  вниз,  и
стройные,  почти изящные  линии бортов  стали все  заметнее принимать  форму
дуги. Началась паническая беготня людей по палубам.
     Весь силуэт корабля -- от  киля  до радиоантенны --  был  ясно виден на
экране  подлодки.  На  глазах  у  капитана  и  старшего лейтенанта  середина
подводной  части  крейсера стала  растягиваться, расползаться, словно глина.
Спустя  лишь  одну  минуту   после  начала  ультразвуковой   атаки  середина
обращенного  к  подлодке  борта корабля неожиданно  и сразу вдавилась внутрь
его,  потом  вдруг,  как огромный  пузырь,  лопнула, и гигантская струя воды
ворвалась в трюмы, в машинное отделение, в артиллерийские погреба.
     Крейсер  сразу осел, в несколько секунд  набрав чудовищную порцию воды.
Не  помогли ни  подводные противоминные утолщения  бортов, ни многочисленные
водонепроницаемые  переборки.  Мощный   поток  воды  сделался  полновластным
хозяином  своей  добычи   --  великолепного  крейсера,   красы  и   гордости
императорского восточно-азиатского флота...
     -- Прекратить звук! -- отдал команду капитан и, повернув бледное лицо к
старшему лейтенанту, добавил: -- Надо дать людям время для спуска шлюпок.
     Крейсер медленно погружался  своей серединой  в воду, все  выше задирая
кверху нос и корму.  Один за  другим слетали на воду катера, моторные лодки,
вельботы, шлюпки и быстро  наполнялись  людьми. Со всех сторон к погибающему
кораблю  неслись многочисленные мелкие суда,  работавшие до сих пор на  море
поодаль от него, и спасательные шлюпки с парохода.
     -- Разрешите доложить,-- послышался позади голос Плетнева.
     Радист стоял в дверях с пачкой радиограмм.
     -- Что там у вас? -- отрывисто спросил капитан.
     -- Крейсер "Идзумо"  непрерывно  шлет сигналы о бедствии. Сообщает, что
тонет.  Говорит,   что  по  неизвестной  причине   правый   и   левый  борта
расползаются, открыв доступ воде.
     -- Хорошо. Принимайте дальнейшие сообщения. Капитан вновь повернулся  к
экрану. Все палубы уже очистились от людей. Лишь одинокая приземистая фигура
командира крейсера  продолжала неподвижно  стоять на верхнем мостике. Вот он
прощально приложил  руку  к козырьку.  Вся  масса  мелких судов, скопившихся
около медленно  погружавшегося  корабля,  сразу  широким  веером рассыпалась
далеко вокруг него.
     --  Ясно,-- проговорил  капитан. --  Все сошли с  корабля. Пусть теперь
расплачивается  за  всех  один этот  волк! Звук!  --  резко  скомандовал  он
главному акустику. -- На полную мощность!
     Все помещения подводного корабля  наполнились  величественной симфонией
потрясающей силы.

        x x x
     Через  полчаса "Пионер" стремительно  мчался к югу и вниз,  созывая  на
сборный пункт всех членов команды, оставленных им в глубинах океана на время
битвы с коварным врагом.



        Глава Х. ДВА РАЗГОВОРА




     Отразив коварное  нападение,  экспедиция еще  семь суток  оставалась на
месте  сражения  и  успешно  закончила  начатые   исследования.  Полученными
результатами особенно был доволен Шелавин.
     Наличие  электродвижущей   силы   в  слоях   океанического   дна   было
подтверждено  и  всесторонне  изучено  им,  и это  обстоятельство  распалило
изобретательскую фантазию  Марата до необычайных размеров.  Он уже носился с
проектом  организации  огромных  придонных   электроаккумуляторных  батарей,
собирающих и накапливающих  непрерывно  возникающую в  толщах  морского  дна
электроэнергию и потом передающих ее  на сушу для промышленных, транспортных
и бытовых  целей.  Марат  сумел заразить своим энтузиазмом даже  Шелавина  и
превратить  его  в  яростного  сторонника  и  защитника  своего  проекта.  В
стенгазете  появилась  статья  Шелавина,  в  которой он  громил скептиков  и
маловеров, сомневавшихся в практическом значении проекта.
     Дискуссия разгоралась,  как пожар, и Марат чувствовал себя  на  вершине
счастья.
     Подлодка шла теперь в полосе соприкосновения двух  параллельных течений
--  теплого  поперечного,  идущего с  запада, от Фолклендских  островов,  на
восток, к берегам Южной Африки, и другого -- широкого холодного течения мыса
Горн, которое идет  в том  же  направлении, тесно соприкасаясь с  теплым,  и
составляет  атлантическую  часть  великого  непрерывного  кольца  восточного
течения, опоясывающего в этих высоких широтах весь земной шар.
     Как и во  всех случаях  соприкосновения холодных  и теплых течений, эти
области   и  над  поверхностью   океана  и  в  глубинах  отличаются  многими
физическими  и биологическими особенностями.  В атмосфере  здесь  чаще всего
наблюдаются штормы,  туманы, большая облачность, дожди, а в  водах океана --
исключительное   богатство   и   развитие   жизни,  начиная   от   планктона
(микроскопические организмы, пассивно плавающие на поверхности и  являющиеся
питательной основой для жизни всей  фауны поверхностных вод) и кончая самыми
крупными видами морских животных.
     Как  далеко сказывается  влияние  этих условий в глубинах океана? Какие
новые, не известные еще  науке  виды водных организмов можно там  найти? Как
распространяются   здесь   холодные   течения,   зарождающиеся  у   ледников
Антарктического материка под влиянием таяния льдов и в результате усиленного
теплового  лучеиспускания в  южных  антарктических  областях  Атлантического
океана?  Каков  здесь в  действительности рельеф  дна  и как  он  влияет  на
движение глубинных вод и на распределение температуры в них?
     Все  эти  и  множество   подобных  им  проблем  стояли  перед   научной
экспедицией  подлодки.  Кипучая  работа шла  не только  на  частых,  хотя  и
кратковременных  остановках,  но  и  во  время движения  корабля  --  в  его
лабораториях-кабинетах и  даже  у бортовых окон. Медленно двигаясь  на  трех
десятых хода  и  зажигая на безопасных  глубинах мощные прожекторы, подлодка
привлекала к себе множество водных организмов, и на долю Сидлера,  помощника
Шелавина,  одновременно   художника   и  кинооператора  экспедиции,   выпала
чрезвычайно увлекательная работа.
     В эти  дни Павлик не отходил от Сидлера, восхищаясь всем, что появилось
в мощном луче прожектора, а также  быстротой и искусством, с которым все это
запечатлевалось немедленно на  кинопленке  или на  листах альбома карандашом
или красками художника.
     Вообще настроение у Павлика последние дни было исключительно радостное:
капитан сообщил ему, что, по сведениям Главного морского штаба, отец Павлика
уже совершенно оправился  от  ран, полученных им  при крушении "Диогена",  и
скоро будет выписан из больницы. Хотя отец и  не знает подробностей спасения
Павлика, но все радиограммы Павлика переданы ему, и он теперь вполне спокоен
за жизнь сына.

     

     Павлик  ходил все эти дни  окрыленный счастьем. Это состояние счастья и
непрерывного восхищения окружающим в  конце  концов  привело  к неожиданному
результату. Запершись на целый  день в каюте Плетнева, где он  жил с момента
своего появления в  подлодке, Павлик в  один присест, не отрываясь от стола,
разразился длиннейшей поэмой,  в  которой  торжественно  воспел все  величие
океана, его красоты, его богатства,  его  таинственную жизнь и покорение его
советскими людьми...
     Радист  входил  в  этот день в свою каюту на цыпочках, едва дыша, и под
величайшим  секретом рассказал Марату, Скворешне, интенданту  Орехову и коку
Белоголовому,  что "мальчик сочиняет  какие-то стихи" и что "он  прямо не  в
себе и горит от вдохновения..."
     К концу дня уже весь экипаж подлодки знал о поэме и ждал ее появления с
возрастающим нетерпением.
     Поздно  ночью,  когда, вернувшись  с вахты, Плетнев тихонько, как мышь,
ра