зания. Страстно стремилась к знаниям. Увидев в доме случайно  попавшую
туда ташкентскую газету, научилась читать по-русски. В августе  1924  года
убежала из дома, переплыла  Амударью  и  поступила  в  школу  в  Турткуле.
Способности девушки обратили на себя внимание русской  учительницы  Галины
Красновой, которая занималась с ней алгеброй. За несколько  недель  Салима
освоила  курс  семилетней  школы.  Было  решено,  что  после   октябрьских
праздников Галина отвезет девушку в Ташкент, чтобы показать  специалистам.
Во время демонстрации 7 ноября в Турткуле  Салима  шла  в  группе  женщин,
снявших паранджу, и была опознана  родственниками  Алим-хана.  Ночью  была
похищена из школы и задушена в Хиве 18 ноября 1924 года".
   - Хватит, - сказала Анна. - Большое спасибо. Хватит.



        9

   На дворе стемнело. Небольшой квадрат окошка,  выходившего  из  холодной
комнаты в сад, был густо-синим, и  в  нем  умудрилась  поместиться  полная
луна. Тесную, загроможденную приборами комнату наполняло  тихое  жужжание,
казавшееся Анне голосом времени - физически  ощутимой  нитью,  по  которой
бежали минуты.
   Жюль настраивал установку, изредка выходя на связь со  своим  временем,
для чего служил круглый голубой экран, на котором дрожали узоры  желтых  и
белых точек, а Кин готовил с®емочную аппаратуру.
   Висевший над головой Жюля черный шар размером с  большой  надувной  мяч
стал медленно вращаться.
   - Сейчас, Аня, вы получите возможность заглянуть в тринадцатый  век,  -
сказал Кин.
   Ее охватило щекотное детское чувство ожидания. Как  в  театре:  вот-вот
раздвинется занавес, и начнется действо.
   Замельтешил желтыми  и  белыми  огоньками  круглый  экран  связи.  Жюль
склонился  к  нему  и  начал  быстро  водить  перед  ним  пальцами,  точно
разговаривал с глухонемым. Огни на экране замерли.
   Жужжание времени заполнило весь дом, такое громкое, что Анне  казалось:
сейчас услышит вся деревня. И тут в шаре поплыли какие-то  цветные  пятна,
было такое  впечатление,  как  будто  смотришь  на  речку  сквозь  круглый
иллюминатор парохода.
   Кин скрипнул табуретом. Руки его  были  в  черных  перчатках  почти  по
локоть. Он коснулся кромки ящика, над которым  висел  шар,  и  пальцы  его
погрузились в твердый металл.
   - Поехали, - сказал Кин.
   Цветные пятна побежали быстрей, они смешивались у края  иллюминатора  и
уплывали. Послышался резкий щелчок. И тотчас же как  будто  кто-то  провел
рукой по запотевшему стеклу иллюминатора и мир в шаре обрел четкие формы и
границы. Это было зеленое поле, окруженное березами.
   Шаром управлял Кин. Руки в черных перчатках были спрятаны в  столе,  он
сидел выпрямившись, напряженно, как за рулем.
   Изображение в шаре резко пошло в сторону,  березы  накренились,  как  в
модном кинофильме. Анна на миг зажмурилась. Роща пропала, показался крутой
склон холма  с  деревянным  тыном  наверху,  широкая  разбитая  дорога  и,
наконец, нечто знакомое - речка Вятла. За ней густой еловый лес.
   И тут же Анна увидела, что на месте ее дома стоит  иной  -  его  скорее
можно было назвать хижиной - приземистый,  подслеповатый,  под  соломенной
крышей. Зато ручей был шире, над ним склонились ивы, дорога пересекала его
по деревянному мосту, возле которого толпились всадники.
   - Я стабилизируюсь, - сказал Жюль.
   - Это тринадцатый век? - спросила Анна.
   - Двенадцатое июня.
   - Вы уверены?
   - У нас нет альтернативы.
   - А там, у ручья, люди.
   - Божьи дворяне, - сказал Кин.
   - Они видят наш шар?
   - Нет. Они нас не видят.
   - А в домах кто живет?
   - Сейчас никто. Люди ушли на стены. Город осажден.
   Кин развернул шар, и Анна увидела за ручьем, там, где должна начинаться
деревня, а теперь была опушка леса, шалаши  и  шатры.  Между  ними  горели
костры, ходили люди.
   - Кто это? Враги? - спросила Анна.
   - Да. Это меченосцы, орден святой Марии, божьи дворяне.
   - Это они возьмут город?
   - В ночь на послезавтра. Жюль, ты готов?
   - Можно начинать.
   Шар поднялся и полетел к ручью. Слева Анна заметила высокое  деревянное
сооружение, стоявшее в пологой ложбине на полдороге между откосом холма  и
ручьем, где она бродила всего два  часа  назад.  Сооружение  напомнило  ей
геодезический знак - деревянную шкалу, какие порой встречаются в поле.
   - Видели? - спросила Анна.
   - Осадная башня, - сказал Кин.
   Шар спустился к лагерю рыцарей.
   Там обедали. Поэтому их было не видно. Шикарные рыцари, вроде тех,  что
сражаются на турнирах и снимаются в фильмах, сидели в своих  шатрах  и  не
знали, что к ним пожаловали посетители из будущего. Народ  же,  уплетавший
какую-то снедь на свежем воздухе, никаких  кинематографических  эмоций  не
вызывал. Это были плохо одетые люди, в  суконных  или  кожаных  рубахах  и
портах, некоторые из них босые. Они были похожи на бедных крестьян.
   - Посмотрите, а вот и рыцарь, - сказал Кин,  бросив  шар  к  одному  из
шатров. На грязной поношенной холщовой ткани  шатра  были  нашиты  красные
матерчатые мечи. Из шатра вышел человек, одетый в грубый свитер до  колен.
Вязаный капюшон плотно облегал голову,  оставляя  открытым  овал  лица,  и
спадал на плечи. Ноги были в вязаных чулках. Свитер был перепоясан  черным
ремнем, на котором висел длинный прямой меч в кожаных ножнах.
   - Жарко ему, наверное, - сказала Анна и уже поняла,  что  рыцарь  не  в
свитере - это кольчуга, мелкая кольчуга. Рыцарь поднял руку  в  кольчужной
перчатке, и от костра поднялся бородатый мужик в кожаной куртке,  короткой
юбке и в лаптях, примотанных ремнями к икрам ног. Он не спеша  затрусил  к
коновязи и принялся отвязывать лошадь.
   - Пошли в город? - спросил Жюль.
   - Пошли, - сказал Кин.  -  Анна  разочарована.  Рыцари  должны  быть  в
перьях, в сверкающих латах...
   - Не знаю, - сказала Анна. - Все здесь не так.
   - Если бы мы пришли лет на двести попозже, вы бы все  увидели.  Расцвет
рыцарства впереди.
   Шар поднимался по склону, пролетел неподалеку от осадной  башни,  возле
которой возились люди в полукруглых шлемах и кожаных куртках.
   - В отряде, по моим подсчетам, - сказал Кин,  -  около  десятка  божьих
братьев, пятидесяти слуг и сотни четыре немецких ратников.
   - Четыреста двадцать. А там, за сосняком,  -  сказал  Жюль,  -  союзный
отряд. По-моему, летты. Около ста пятидесяти.
   - Десять братьев? - спросила Анна.
   - Божий брат - это полноправный рыцарь, редкая птица.  У  каждого  свой
отряд.
   Шар взмыл вверх, перелетел через широкий неглубокий ров, в  котором  не
было воды. Дорога  здесь  заканчивалась  у  рва,  и  мост  через  ров  был
разобран. Но, видно, его не успели унести  -  несколько  бревен  лежало  у
вала.  На  валу,  поросшем  травой,  возвышалась  стена  из   поставленных
частоколом бревен. Две невысокие башни с площадками наверху возвышались по
обе стороны сбитых железными полосами закрытых ворот. На них стояли люди.
   Шар поднялся и завис. Потом медленно двинулся вдоль стены. И Анна могла
вблизи разглядеть людей, которые жили в ее краях семьсот лет назад.



        10

   На башенной площадке тоже все было неправильно.
   Там должны были стоять суровые  воины  в  высоких  русских  шлемах,  их
красные щиты должны были грозно  блистать  на  солнце.  А  на  самом  деле
публика на башнях Замошья вела себя, как на стадионе. Люди  совершенно  не
желали  понять  всей  серьезности  положения,  в  котором  оказались.  Они
переговаривались,  смеялись,  размахивали  руками,  разглядывали   осадную
башню.  Круглолицая  молодая  женщина  с  младенцем  на  руках  болтала  с
простоволосой  старухой,  потом  развязала   тесемку   на   груди   своего
свободного, в складках, серого платья с вышивкой  по  вороту  и  принялась
кормить грудью младенца. Еще один ребенок, лет  семи,  сидел  на  плече  у
монаха в черном клобуке и колотил  старика  по  голове  деревянным  мечом.
Рядом с монахом стоял коренастый мужчина  в  меховой  куртке,  надетой  на
голое тело, с длинными, по плечи, волосами, перехваченными тесьмой.  Он  с
увлечением жевал ломоть серого хлеба.
   Вдруг в толпе  произошло  движение.  Словно  людей  подталкивали  сзади
обладатели билетов на занятые в первом ряду места. Толпа нехотя раздалась.
   Появились два воина, первые настоящие воины, которых увидела Анна. Они,
правда, разительно не соответствовали  привычному  облику  дружинников  из
учебника. На них были черные плащи, скрывавшие тускло блестевшие кольчуги,
и высокие красные колпаки, отороченные бурым мехом.  Воины  были  смуглые,
черноглазые, с длинными висячими усами. В руках держали короткие копья.
   - Это кто такие? - прошептала Анна, словно боясь, что они ее услышат.
   - Половцы, - сказал Жюль. - Или берендеи.
   - Нет, - возразил Кин. - Я думаю, что ятвяги.
   - Сами не знаете,  -  сказала  Анна.  -  Кстати,  Берендеи  -  лицо  не
историческое, это сказочный царь.
   - Берендеи - народ, - сказал Жюль строго. - Это проходят в школе.
   Спор тут же заглох, потому что  ятвяги  освободили  место  для  знатных
зрителей. А знатные зрители представляли особый интерес.
   Сначала к перилам вышла пожилая дама царственного вида в синем  платье,
белом платке. Щеки ее  были  нарумянены,  брови  подведены.  Рядом  с  ней
появился мужчина средних лет, с умным, жестким, тонкогубым, длинным лицом.
Он был богато одет. На зеленый кафтан накинут короткий синий плащ-корзно с
золотой каймой и пряжкой из золота на левом плече в виде львиной морды. На
голове невысокая меховая шапка. Анна решила, что это и есть  князь.  Между
ними проскользнул странный мальчик. Он положил подбородок  на  перила.  На
правом глазу у мальчика было бельмо и на одной из рук, вцепившихся в брус,
не хватало двух пальцев.
   Затем появились еще двое. Они  вошли  одновременно  и  остановились  за
спинами царственной дамы и князя.  Мужчина  был  сравнительно  молод,  лет
тридцати, огненно-рыж и очень хорош  собой.  Белое,  усыпанное  веснушками
лицо украшали яркие зеленые глаза. Под простым  красным  плащом  виднелась
кольчуга. Анне очень захотелось, чтобы красавца звали Романом, о  чем  она
тут же сообщила Кину, тот лишь хмыкнул  и  сказал  что-то  о  последствиях
эмоционального подхода к истории. Рядом с  зеленоглазым  красавцем  стояла
девушка, кого-то напоминавшая Анне. Девушка была высока... тонка -  все  в
ней было тонкое, готическое.  Выпуклый  чистый  лоб  пересекала  бирюзовая
повязка, украшенная золотым обручем,  такой  же  бирюзовый  платок  плотно
облегал голову и спускался  на  шею.  Тонкими  пальцами  она  придерживала
свободный широкий плащ, будто ей было зябко.  Рыжий  красавец  говорил  ей
что-то, но девушка не отвечала, она смотрела на поле перед крепостью.
   - Где-то я ее видела, - произнесла Анна. - Но где? Не помню.
   - Не знаю, - сказал Кин.
   - В зеркале. Она чертовски похожа на вас, - сказал Жюль.
   - Спасибо. Вы мне льстите.
   Еще один человек втиснулся в эту группу. Он был  одет,  как  и  смуглые
воины, пожалуй,  чуть  побогаче.  На  груди  его  была  приколота  большая
серебряная брошь.
   - Ну как, Жюль, мы сегодня их услышим? - спросил Кин.
   - Что я могу поделать? Это же всегда так бывает!
   Анна подумала, что самый факт технических неполадок как-то роднит ее  с
далеким будущим. Но говорить об этом потомкам не стоит.
   Вдруг мальчишка у барьера замахал руками,  царственная  дама  беззвучно
ахнула, рыжий красавец нахмурился. Снаружи что-то произошло.



        11

   Кин развернул шар.
   Из леса, с дальней от реки стороны, вышло мирное стадо  коров,  которых
гнали к городу три пастуха в серых портах и длинных,  до  колен,  рубахах.
Видимо, они не знали о том, что рыцари уже рядом. Их заметили одновременно
с крепостной стены и от ручья. Услышав крики с  городских  стен  и  увидев
рыцарей, пастухи засуетились, стали  подгонять  коров,  которые  никак  не
могли взять в толк, куда и почему им нужно  торопиться.  Стадо  сбилось  в
кучу, пастухи бестолково стегали несчастную скотину кнутами.
   В рыцарском стане  царила  суматоха,  божьим  дворянам  очень  хотелось
перехватить стадо. Но лошади меченосцев были расседланы, и потому к  ручью
побежали пехотинцы, размахивая мечами и топориками. Звука не было, но Анна
представила себе, какой гомон стоит над склоном холма. Кин повернул шар  к
стене города. Народ на башнях раздался в стороны, уступив место  лучникам.
Рыжего красавца не было видно, длиннолицый князь был мрачен.
   Лучники стреляли по бегущим от ручья и от осадной  башни  ратникам,  но
большинство стрел не долетало до цели, хотя одна из них попала  в  корову.
Та вырвалась из стада и понеслась, подпрыгивая, по лугу. Оперенная  стрела
покачивалась у нее в загривке, словно бандерилья у быка во время корриды.
   Тем временем немцы добежали до пастухов. Все произошло так быстро,  что
Анна чуть было не  попросила  Кина  прокрутить  сцену  еще  раз.  Один  из
пастухов упал на землю и замер. Второй повис на дюжем ратнике,  но  другой
немец крутился вокруг них, размахивая топором, видимо,  боясь  угодить  по
товарищу. Третий пастух бежал к воротам, а за ним гнались человек  десять.
Он добежал до рва, спрыгнул вниз. Немцы -  за  ним.  Анна  видела,  как  в
отчаянии - только тут до нее докатилось отчаяние, управлявшее пастухом,  -
маленькая фигурка карабкалась, распластавшись,  по  отлогому  склону  рва,
чтобы выбраться к стене, а ратники уже дотягивались до него.
   Один из преследователей рухнул на дно.  Это  не  остановило  остальных.
Стрелы  впивались  в  траву,  отскакивали  от  кольчуг,  еще  один  ратник
опустился на колени,  прижимая  ладонь  к  раненой  руке.  Передний  кнехт
наконец догнал пастуха и, не дотянувшись, ударил его по ноге. Боль -  Анна
ощутила ее так, словно ударили ее, - заставила пастуха прыгнуть  вперед  и
на четвереньках заковылять к стене. Яркая красная кровь хлестала из  раны,
оставляя след, по которому, словно волки, карабкались преследователи.
   - Открой ворота! - закричала Анна.
   Жюль вздрогнул.
   Еще один немец упал, пытаясь вырвать из  груди  стрелу,  и,  как  будто
послушавшись Анну, ворота начали очень медленно  растворяться  наружу.  Но
пастуху уже было все равно, потому что он снова упал у ворот  и  настигший
его ратник всадил ему в спину боевой топор и тут же сам упал рядом, потому
что по крайней мере пять стрел прошили его, приколов к земле, как жука.
   В раскрывшихся воротах возникла мгновенная толкучка - легкие всадники в
черных штанах, стеганых куртках и красных колпаках,  с  саблями  в  руках,
мешая друг другу, спешили наружу.
   - Ну вот, - сказала Анна, - могли бы на две  минуты  раньше  выскочить.
Стадо-то они вернут, а пастухов убили.
   Пастух  лежал  на  груди  в  луже  быстро  темнеющей  крови,  и  лошади
перескакивали через него. Вслед за  ятвягами  уже  медленнее  выехали  еще
несколько воинов в кольчугах со стальными пластинами на груди и конических
железных шлемах со стальными полосами  впереди,  прикрывающими  нос.  Анна
сразу угадала в одном из всадников рыжего красавца.
   - Смотрите, - сказала она. - Если он сейчас погибнет...
   Кин бросил шар вниз, ближе к всадникам.
   Когда из ворот выскочили ятвяги, Анна почему-то решила, что русские уже
победили: не могла отделаться от  неосознанной  убежденности  в  том,  что
смотрит кино. А в кино  после  ряда  драматических  или  даже  трагических
событий обязательно появляются Наши -  в  тачанках,  верхом  или  даже  на
танках. После этого враг, зализывая раны, откатывается в свою берлогу.
   Стадо к этому времени отдалилось от стен. Те ратники, которые не  стали
гнаться  за  пастухом,  умело  направляли  его  к  ручью,  оглядываясь  на
крепость, знали,  что  русские  отдавать  коров  так  просто  не  захотят.
Навстречу им к ручью спускались рыцари.
   Ятвяги, словно не видя опасности, закрутились вокруг запуганных  коров,
рубясь с загонщиками, и, когда на них напали  тяжело  вооруженные  рыцари,
сразу легко и как-то  весело  откатились  обратно  к  крепости,  навстречу
дружинникам.
   Немцы стали преследовать их, и Анна поняла, что стадо потеряно.
   Но  рыжий  воин  и  дружинники  рассудили  иначе.  Захватывая  мчащихся
навстречу  ятвягов,  как  магнит  захватывает  металлические  опилки,  они
скатились к рыцарскому отряду и слились с меченосцами  в  густую,  плотную
массу.
   - Если бы стада не было, - заметил вдруг Кин, возвращая Анну в полумрак
комнаты, - рыцарям надо было его придумать.
   К этому моменту Анна  потеряла  смысл  боя,  его  логику  -  словно  ее
внимания хватило лишь на отдельные его фрагменты, на блеск меча,  открытый
от боли рот всадника, раздутые ноздри коня... Рыжий красавец поднимал  меч
двумя руками, словно рубил дрова, и Анне  были  видны  искры  от  удара  о
треугольный белый с красным крестом щит могучего  рыцаря  в  белом  плаще.
Откуда-то сбоку в поле зрения Анны ворвался конец копья,  которое  ударило
рыжего в бок, и он начал медленно, не выпуская меча, валиться наземь.
   - Ой! - Анна привстала: еще мгновение - и рыжий погибнет.
   Что-то черное мелькнуло  рядом,  и  удар  рыцаря  пришелся  по  черному
кафтану ятвяга, закрывшего собой витязя, который,  склонившись  к  высокой
луке седла, уже скакал к крепости.
   - Все, - сказал Жюль, - проверка аппаратуры. Перерыв.
   - Ладно, - сказал Кин. - А мы пока поймем, что видели.
   Шар начал тускнеть. Кин выпростал руки. Устало, словно он сам  сражался
на берегу ручья, снял перчатки и швырнул на постель.
   Последнее, что показал шар, - закрывающиеся ворота и возле  них  убитый
пастух и его убийца, лежащие рядом,  мирно,  словно  решили  отдохнуть  на
зеленом косогоре.



        12

   В комнате  было  душно.  Квадрат  окошка  почернел.  Анна  поднялась  с
табурета.
   - И никто не придет к ним на помощь? - спросила она.
   - Русским князьям не до маленького Замошья.  Русь  раздроблена,  каждый
сам за себя. Даже  полоцкий  князь,  которому  формально  подчиняется  эта
земля, слишком занят своими проблемами...
   Кин открыл сбоку шара шестигранное отверстие и засунул руку в мерцающее
зеленью чрево.
   - Это был странный мир, -  сказал  он.  -  Неустойчивый,  но  по-своему
гармоничный. Здесь жили литовцы, летты, самогиты,  эсты,  русские,  литва,
ливы, ятвяги, семигалы... некоторые давно исчезли, другие  живут  здесь  и
поныне. Русские князья  по  Даугаве  -  Западной  Двине  собирали  дань  с
окрестных племен, воевали с ними, часто роднились с литовцами и  ливами...
И неизвестно, как бы сложилась дальше судьба Прибалтики, если бы здесь,  в
устье Даугавы, не  высадились  немецкие  миссионеры,  за  которыми  пришли
рыцари. В 1201 году энергичный епископ Альберт основал город Ригу,  возник
орден святой Марии, или Меченосцев, который планомерно покорял  племена  и
народы,  крестил  язычников  -  кто  не  хотел  креститься,  погибал,  кто
соглашался - становился рабом. Все очень просто...
   - А русские города?
   - А русские города - Кокернойс, Герсике, Замошье, потом Юрьев - один за
другим были взяты немцами. Они  не  смогли  об®единиться...  Лишь  литовцы
устояли. Именно в  эти  годы  они  создали  единое  государство.  А  через
несколько лет на Руси появились монголы. Раздробленность для нее оказалась
роковой.
   Кин извлек из шара горсть шариков размером с грецкий орех.
   - Пошли в большую комнату, - сказал он. - Мы здесь мешаем Жюлю. К  тому
же воздуха на троих не хватает.
   В большой комнате было прохладно и просторно. Анна задернула  выцветшие
занавески. Кин включил свою лампу. Горсть шариков раскатилась по скатерти.
   - Вот и наши подозреваемые, - сказал Кин. Он поднял первый шарик,  чуть
сдавил его  пальцами,  шарик  щелкнул  и  развернулся  в  плоскую  упругую
пластину - портрет пожилой дамы с набеленным лицом и черными бровями.
   - Кто же она? - спросил Кин, кладя портрет на стол.
   - Княгиня, - быстро сказала Анна.
   - Не спешите, - улыбнулся Кин. - Нет  ничего  опаснее  в  истории,  чем
очевидны