ему вдогонку кассирша.
     В ожидании поезда, он ходил взад-вперед (в полном одиночестве) по
платформе. Вдруг, вспомнив, расстегнул кобуру и достал оттуда пистолет:
согласно сведениям, почерпнутым на занятиях военным делом в
Физико-Техническом Институте, это была подарочная модель пистолета Макарова
(малошумная, скорострельная, с лазерным прицелом), снаряженная полным
магазином -- двенадцать патронов. Вдоль дула извивалась плохоразборчивая
старославянская вязь:


               Дорогому майору Говядину в день сорокалетия.
               Бди, Александр Ильич, на сцене и в жизни!

                           Коллектив Районного Управления Милиции.

Раздался громкий гудок -- подходил поезд. Эрик сунул пистолет в кобуру и
отошел от края платформы.
     Электричка остановилась -- двери раскрылись -- Эрик зашел внутрь --
двери закрылись -- электричка тронулась.
     По заплеванному полу вагона каталась одинокая пивная бутылка. На задней
скамье застыла оцепенелая старуха в плюшевом казакине -- слезящиеся глаза ее
были устремлены в бесконечность. "Этот состав обслуживает бригада,
борющаяся за звание 'Путейцев Грядущего!'" -- гласил плакат на стене
справа. "Спартак -- чемпион!" -- гласила надпись, намалеванная синей
краской на стене слева. Под надписью спала, по-рыбьи раззявив рот, девица в
красной меховой шапке поверх отливавшего серебром платка (на ее губах
засохли крупные сгустки ярко-алой помады). Через две скамейки от нее
растянулся оборванный забулдыга с мотавшейся в проходе головой. Эрик встал в
тамбуре -- так, чтобы видеть соседний вагон через окошко в тамбурной двери.
     Было шумно и холодно. Пахло мочой (пол в углу красноречиво покрывали
наросты желтоватого льда). Остановок машинист не об®являл. За окном мелькали
бескрайние поля, полуразвалившиеся деревеньки, линии высоковольтных передач,
гулкие мосты, заснеженные леса и скованные льдом реки. Новые пассажиры не
появлялись, старые оставались на своих местах. Эрик задумался: через какое
время мерзуновцы оповестят милицию? Или уже оповестили?... Он стал
изучать схему Черненковской железной дороги, висевшую на стене тамбура.
     Прошло двадцать минут и три станции.
     Поезд начал тормозить. Пейзаж за окном изменился: потянулись длинные
барачные здания, похожие на склады; потом жилые двух-трехэтажные дома -- они
под®езжали к городу. За окном пронесся огромный многоцветный плакат: "Добро
пожаловать в Громыкск -- город ткачих и поварих!" Наконец, поезд остановился,
однако двери не открылись и платформы видно не было -- справа и слева
тянулась вязь рельсов. Эрик прижался щекой к стеклу окна и заглянул вперед --
однако ничего, кроме красного огня светофора, не увидал. Электричка стояла
на месте, было тихо. Впереди что-то происходило. Он почувствовал укол
тревоги -- как волк, завидевший издалека красный флажок ... Несколько секунд
Эрик размышлял, потом попытался растащить наружние двери вагона --
безуспешно. Он повернулся и быстро пошел к хвосту поезда, натыкаясь на
пустые взгляды немногочисленных пассажиров и пробуя по пути двери -- ни одна
не поддалась. Наконец, отступать стало некуда -- он дошел до последнего
вагона ... ощущения запертости и надвигавшейся опасности давили на виски.
Мозг Эрика лихорадочно перебирал бесполезные мысли: "Я так и так собирался
здесь сходить ..." -- не то ... "Телефоны в Мерзунах не работали из-за
ветряков ..." -- не то!... "Как они так быстро успели?" -- НЕТ, НЕ ТО!!!...
В отчаянии, он подошел к двери, ведущей в кабину машиниста, и постучал.
"Чиво стучищ, дарагой?" -- неожиданно отозвался мужской голос с сильным
кавказским акцентом. "Милиция!" Дверь немедленно распахнулась -- на пороге
стоял пожилой усатый грузин в железнодорожной форме. "Почему стоим?" -- "Нэ
знаю, дарагой! Старшой в галавном вагонэ елэктрычку астанавыл, вот и стаым."
"Слушай, командир, выпусти меня через свою дверь! -- Эрик нетерпеливо
переступил на месте. -- Жена вот-вот родит ... то есть, уже рожает ... тесть
позвонил -- в роддом ее повезли!..." Грузин широко улыбнулся и отступил в
сторону: "Парахады, дарагой!" Эрик быстро прошел в кабину, открыл боковую
дверь и спустился по ступенькам на землю. "Дэнь рождэнья пиразноват будыщ --
мэня нэ забуд пиригласыт!" -- закричал вслед его благодетель.
     Станция находилась в нескольких десятках метров от головного вагона --
на платформе кишели синие милицейские шинели. Эрик быстро обошел последний
вагон -- так, чтобы поезд оказался между ним и платформой, -- и побежал,
спотыкаясь о рельсы, к забору, огораживавшему вокзал.
     Ярко светило солнце. В ледяной голубизне неба беззаботно радовались
жизни неподвластные развитому коммунизму воробьи. Эрик протиснулся сквозь
дыру в заборе на улицу. Привезшая его электричка залязгала межвагонными
буферами и медленно поползла к платформе.

     Эрик пересек привокзальную площадь и зашагал от железной дороги прочь.
Вдоль заснеженного тротуара выстроилась шеренга бабушек, торговавших
солеными огурцами, сушеными грибами и семечками. Около входа в кинотеатр
бурлила толпа пришедших на дневной сеанс детей и мамаш. Папаши бурлили у
гастронома напротив: разбившись на небольшие группы, они оживленно
разговаривали за жизнь, иногда поднося к обветренным губам зажатые в
мозолистых кулаках граненые стаканы. В открытую дверь магазина входили и
выходили люди -- жизнь била ключом. Около облезлого памятника Сталину сидела
большая уродливая собака и улыбалась проходившим мимо гражданам вне
зависимости от их национальности, партийности, пола и возраста.
     Эрик прошел до конца главной улицы (упиравшейся в городской парк),
повернул налево ... и остановился, как вкопанный: метрах в пятидесяти от
него стояло кружком несколько милиционеров. В центре кружка размахивал
руками офицер в фуражке -- видимо, давал указания. Эрик оглянулся -- и
увидал целое созвездие синих шинелей (часть милиционеров рассыпалась цепью
по продолжению улицы, на которой он находился, остальные быстрым шагом
заворачивали на улицу, откуда он только что пришел). Действовать надо было
немедля: он резко повернулся и шагнул в гостеприимно маячившую слева дверь
под вывеской "Шашлычная". "Доблестной милиции -- пламенный привет!" --
приветствовал его небритый гардеробщик в засаленном форменном пиджаке.
"Здравствуйте!" -- напряженно отвечал Эрик (сквозь грязное стекло окна было
видно, как мимо целеустремленно прошагала стайка милиционеров). "Позвольте
вашу шинель, товарищ майор." -- в воздухе запахло вчерашним перегаром. На
стене гардероба висело роскошное, в золотой раме зеркало, на середине
которого красовался жирный отпечаток чьей-то ладони. Под потолком покачивала
бурыми от грязи подвесками хрустальная люстра. Эрик расстегнул портупею с
кобурой, снял шинель, нацепил портупею поверх кителя и машинально
посмотрелся в зеркало -- отпечаток ладони пришелся его отражению точно на
щеку, как пощечина. "Евгений Абрамыч! -- хрипло заорал гардеробщик в глубину
шашлычной, -- Принимайте гостя дорогого!!" -- он подмигнул Эрику. Из двери
выкатился толстый человек в грязном свитере и домашних тапочках: "Доблестной
милиции -- пламенный привет!" Эрик молча кивнул. "Проходите, товарищ майор!
-- залебезил толстяк, -- Вмиг обслужим ... пяти минуток не пройдет." Он с
почестями препроводил Эрика в зал, усадил за лучший столик у окна и умчался,
пообещав прислать официантку.
     В шашлычной было темно, пыльно и пусто. В углу тихо гуляла компания из
трех командировочных джентельменов в обтрепанных костюмах, несвежих белых
сорочках и дешевых галстуках. Из двери, ведущей на кухню, струились запахи
уксуса, прогорклого жира и подгоревшего мяса. Со стены строго смотрел
засиженный мухами Романов-внук. На противоположной стене висел телевизор,
показывавший обязательную программу "Воскресный Полдень". Под телевизором
располагалась сцена, уставленная зачехленными музыкальными инструментами.
Эрик раскрыл лежавшее на столе меню -- шашлык по-карски, шашлык по-турецки
... он ощутил в желудке болезненный укол голода ... сациви, бастурма ...
Через какое время милиция начнет прочесывать общественные места --
кинотеатры, магазины, шашлычные? Он осторожно отодвинул замызганную
бархатную портьеру и выглянул на улицу: кирпичная стена дома напротив, три
мусорных бака, присыпанная снегом дохлая кошка -- окно выходило во двор.
     "Выбрали?"
     Вздрогнув, Эрик повернулся -- перед ним стояла официантка, румяная
блондинка лет двадцати пяти. "Что же вы пугаетесь, товарищ майор?... Я
вас не с®ем!" -- она дернула пухлым плечом под прозрачной кофточкой. "А
вот я бы вас с®ел!" -- с натугой пошутил Эрик. "Ах!... -- кокетливо
испугалась девица, закрываясь ладошкой, -- Сразу видать -- мужчина голодный!"
Она шагнула вплотную к эрикову стулу (так, чтобы грудь ее оказалась в
сантиметре от его носа) и вытащила из кармана кружевного фартука диктофон:
"Что заказывать будем?" "Шашлык по-карски." "И лаваш?" -- "И лаваш." "И
зелень?" -- "И зелень." "И бутылочку бордо?" -- "И бутылочку бор... а разве
у вас есть?" "Для гостя дорогого ..." -- официантка спрятала диктофон и
поплыла на кухню, покачивая сдобными бедрами. Сквозь прозрачную кофточку и
полупрозрачную комбинацию было видно, что бюстгальтер глубоко врезался в ее
белые бока.
     "Когда они придут сюда?" -- подумал Эрик. "Один по-карски. --
донеслось из недр кухни, -- И выбери мясо получше ..." -- конец предложения
утонул в грохоте посуды. "Где можно спрятаться?" -- Эрик машинально
передвинул уродливую вазочку с пыльными искусственными цветами -- так, чтобы
та закрыла жирное пятно на скатерти. "Так выпьем же за то ..." -- поднял
тост один из командировочных за столиком в углу. "Как выбраться из этого
проклятого города?"
     Прошло неопределенное количество единиц времени. Эрик сидел, как на
иголках.
     "Вот зелень, вот бордо, вот лаваш -- закусывайте!... Шашлычок через
пять минут будет. -- официантка разгрузила поднос, но не ушла. -- И как вам
наш Громыкск, нравится?" "Очень." -- Эрик налил в бокал вина, отломил кусок
лаваша и стал есть. "Наверно после Москвы провинцией кажется?" Он перестал
жевать: "Откуда вы знаете, что я из Москвы?" Официантка наклонилась и
оперлась локтями на стол, демонстрируя вырез своего бюстгальтера: "Знаю! --
она загадочно улыбнулась. -- У нас разведка во как поставлена!" Некоторое
время они молча смотрели друг на друга. "Мне кажется, что вы меня с кем-то
путаете." "Путаю? -- официантка хихикнула, -- Вас, пожалуй, спутаешь: майор,
молодой, кавказской национальности, только что приехали ... ребенок
догадается!" Один из командировочных сложил ладони рупором и прицелился в
кухонную дверь: "Еще один большой графинчик, девушка!" Эрик осторожно
поставил бокал на стол. "Вы присаживайтесь ... Можно, я вам налью вина?"
"Нам на работе не положено ... -- официантка замялась, а потом неожиданно
выпалила, -- Но, если хотите, мы с вами можем куда-нибудь пойти!" -- щеки у
нее вспыхнули. "Прямо сейчас? -- удивился ее рвению Эрик, -- Вы же ..."; "У
заведующего отпрошусь -- до вечера настоящей работы все равно не будет ..."
"А куда мы можем пойти?"; "А куда бы вы хотели? -- закокетничала официантка,
-- В кино?" "Зачем в кино? -- ситуация заставляла Эрика играть ва-банк, --
К вам!" Из кухни вывалилась толстая неряшливо одетая девка с запотевшим
графинчиком в короткой руке и, как утка, засеменила к столику
командировочных джентельменов. "Ко мне нельзя, муж дома. -- с подкупающей
прямотой об®яснила официантка, -- Опять, поди, с дружками водку трескает,
алкаш проклятый! К подруге ... -- она помолчала, просчитывая какие-то
варианты. -- Скушаешь шашлык -- и пойдем." "Чего там кушать ... пошли сразу!
-- Эрик глубоко вздохнул, обозначая безумную страсть. -- А шашлык можно
взять с собой в кастрюльке!" "Давай." -- покорно уступила дама его сердца.
Он отодвинул стул и встал. "Триста в год -- и ни тонной больше!" -- ярился
командировочный джентельмен за угловым столиком. "Вино, я думаю, тоже надо
прихватить ... -- Эрик закупорил бутылку лежавшей на столе пробкой, -- ... и
лаваш!" -- он с сожалением посмотрел на блюдо с зеленью. Официантка
подхватила тарелку с бутылку и лавашом и молча устремилась на кухню.
"Подождите! -- окликнул ее Эрик, роясь в бумажнике, -- Давайте, я за еду
заплачу." "Ты что?! -- негодующе обернулась девица, -- Неужто я с тебя
талоны брать буду?" -- она исчезла в проеме двери. "Триста тонн?...
Ха-ха-ха!... Да ни в жисть тебе главк такое не утвердит!" -- донеслось с
углового столика. "Евгений Абрамович, миленький!... меня новый начальник
гормилиции на свиданку пригласил!" -- донеслось сквозь кухонную дверь. "...
что совпадает с мнением большинства евразийских геронтологов." -- донеслось
со стены, где висел телевизор.
     Через пять минут официантка вернулась, одетая с головы до ног в
натурального песца, с авоськой в руке. "Отпустил! До четырех-ноль-ноль! --
она радостно улыбалась, -- Пошли?" В авоське лежали алюминиевая кастрюля,
завернутая в газету бутылка и целофановый пакет с лавашом. "Я бы предпочел
... -- Эрик замялся, -- ... Подчиненные могут увидать ..." "Лады! --
преданно глядя ему в глаза, заверила девица, -- Я тебя черным ходом выведу,
а потом дворами ..." Он благодарно погладил ее по плечу и поспешил в
гардероб. Небритый гардеробщик сидел на стуле и, скосив глаза в маленькое
зеркальце, внимательно разглядывал намечавшуюся у него на макушке плешь.
Запах перегара равномерно заполнял окружавший его пространственно-временной
континуум. Из-под батареи в углу комнаты непристойно выставили
ярко-малиновое нутро три пары выровненных в линейку галош. "Что так недолго?"
 -- "Дела." Эрик принял шинель и, застегиваясь на ходу, поспешил к своей
возлюбленной. "А что мне главк?!" -- подогретый водочными парами,
командировочный джентельмен за угловым столиком начисто оторвался от
действительности. "Через кухню выйдем." -- сказала официантка и взяла Эрика
под руку. Они пронеслись мимо котла с харчо, яростно скворчавшего на пышущей
жаром плите, -- мимо заскорузлой от грязи кухарки, рубившей на заляпанном
картофельными очистками столе синих от старости цыплят, -- и были извергнуты,
вместе с клубами зловонного пара, в дверь черного хода. "Не наступи! --
дернула Эрика за руку его спутница, -- Эта кошка здесь уже неделю лежит."
     Они быстро прошли по веренице задних дворов, пересекли тихую узкую
улочку и снова затерялись в дебрях дворов и подворотен. "Тебя как зовут?" --
спросил Эрик; "Тамара. -- отвечала официантка, -- А твое имя я и так знаю:
Джохар." Эрик придал чертам своего лица удивленное выражение. "И вообще, мы
все-все про тебя заранее знали: и что тридцать два года, и что майор, и что
вчера приехал, -- тараторила девица, -- и что женат, и что двое детей ..."
"А откуда вы это знали?" -- осторожно поинтересовался Эрик. Мимо проплывали
помойки -- веревки с одеревеневшим от мороза бельем -- россыпи битого
кирпича -- ржавые жестяные гаражи -- изломанные качели -- загаженные кошками,
собаками и людьми песочницы ... "Оттуда! -- хихикнула Тамара, -- Работники
пищеторга все про милицию знать должны -- вопрос выживания! -- она
покосилась на Эрика, проверяя, не рассердила ли его бестактным хвастовством,
-- Вот только, что в очках, не знала ... -- она ласково прильнула к его
плечу и заглянула в глаза, -- Мент в очках ... бывает же такое!" -- девица
настолько бескорыстно радовалась удаче, ниспославшей ей выгодного кавалера,
что Эрику стало стыдно за свой низкий обман. "А, может, ты не чеченец, а
еврей? -- хихикала она. -- Может, у тебя этот самый обрезан?" "Нет."
-- честно отвечал Эрик. "Ой, мамочки, неужто меня главный городской мент в
полюбовницы взял!! -- Тамара встала на цыпочки и благодарно чмокнула его в
шеку. -- Ты ведь, поди, и обэхакээсовцам начальник?" Эрик выразил согласие
неопределенным движением руки.
     Они подошли к пятиэтажному блочному дому.
     "Пришли! -- об®явила девица, -- Второй под®езд, четвертый этаж."
Возле парадного стояла скамейка, на скамейке сидела бабушка, на бабушкиных
коленях лежал кот. "Ленка, как к мужу переехала, квартиру эту сдала. --
об®яснила Тамара, взбегая по лестнице, -- А неделю назад жилец с®ехал.
Считай, что повезло нам с тобой!... потом что-нибудь постоянное придумаем."
("Интересно, побывала ли уже милиция в шашлычной?" -- думал Эрик, -- И если
побывала ...") "Ты кому-нибудь, кроме Лены, сказала, куда идешь?" "Я и ей-то
не говорила. -- отвечала девица, -- Они с мужем на Сицилию уехали, в отпуск,
а меня попросили у жильца ключ забрать, когда с®езжать будет ... а что
такое?" "Так, ничего ..." -- уклончиво сказал Эрик. Тамара отперла дверь
квартиры, они вошли.
     Прямо напротив входа на стене прихожей сидел большой черный таракан.
     "Только здесь того ... неприбрано пока. -- девица сщелкнула таракана на
не мытый со времен Брежнева паркет и с хрустом задавила его ногой, -- И
постельного белья нет." Отворачивая глаза от размазанного по полу насекомого,
Эрик помог своей даме раздеться, потом снял шинель и повесил на вешалку. Они
прошли в жилую команату -- окна были занавешены. Тамара зажгла свет. И сразу
же всюду побежали тараканы: большие, средние, маленькие -- коричневые,
черные и какие-то пегие -- с длинными, средними и короткими усами --
подпрыгивая на ходу и перескакивая друг через дружку -- врезаясь в стены и
мебель -- обрываясь с края стола и соскальзывая с экрана телевизора ...
     Эрик отшатнулся и проглотил подступивший к горлу ком.
     "Ты не бойся, -- легкомысленно прощебетала его возлюбленная, -- они
сейчас от света попрячутся." -- она поставила авоську с шашлыком на стол и,
послюнив ладонь, смахнула со столешницы десяток оголтело метавшихся
насекомых. "Надо б 'Циклоном Б' эту мразь обработать, да, видно, Ленке
недосуг. -- Тамара повернулась к Эрику, -- Иди ко мне, Джохарчик ..." --
глаза ее подернулись поволокой. Стараясь не ступать по тараканам, Эрик
подошел и обхватил ее за талию. На стене тикали часы с чеканным профилем
Черненко на циферблате и мертвым насекомым, присохшим к минутной стрелке.
"Сюда ..." -- Тамара потянула Эрика в сторону дивана; "Я хочу принять душ."
-- уперся тот, созерцая блуждавших по диванным подушкам тараканов. "Потом. --
томно приказала его возлюбленная, -- Ты ж меня так хотел, так хотел ... даже
шашлык не стал кушать!" Упрек был справедлив, но делить постель с насекомыми
он все же не мог: "Давай хоть тараканов с дивана сгоним!" -- Эрик указал на
особо крупный экземпляр, нагло шевеливший усами в центре их будущего ложа
любви. "Милиционер, а букашек боишься ... -- недовольная отсрочкой Тамара
несколько раз хлопнула по дивану рукой, -- ... чудно!" В воздух поднялись
клубы пыли, тараканы и тараканьи трупы. "Ну что, теперь доволен?" Эрик
затаил дыхание и сбил на пол (говядинским милицейским удостоверением) двух
не замеченных его возлюбленной насекомых. "Теперь -- да." И
немедленно руки Тамары страстно обвились вокруг его шеи, в нос ударил
ошеломляющий запах французских духов, в рот -- сладостный вкус латвийской
губной помады. Минуты две они целовались, потом девица попятилась назад и,
увлекая Эрика за собой, навзничь рухнула на диван. Громко взвизгнули пружины,
набежавшая за время поцелуев тараканья мелочь трусливо брызнула во все
стороны. Тамара бессильно раскинула руки и закрыла глаза -- Эрик послушно
расстегнул ее кофточку и спустил с плеч брительки комбинации. Некоторое
время он возился с застежкой натянутого, как тетива, лифчика ... потом
раздался щелчок, и ему в руки прыгнули две белоснежные груди с
нежно-клубничными сосками. Следующие три минуты вытеснили из головы Эрика
кишевших вокруг насекомых ... наконец, Тамара издала громкий стон,
сигнализировавший о ее готовности к решительным действиям (к тому времени
они уже лежали на диване нагишом). Он склонился над ней ... как вдруг
почувствовал легкий шлепок по спине. Некоторое время одурманеный Эрик не
понимал, что происходит, но когда маленькие острые ножки пробежали вдоль его
позвоночника ... а потом поперек поясницы ...