становился на обочине узкой проселочной дороги.
Противоположная обочина обрывалась оврагом, позади которого, сквозь негустые
деревья, белела плоская гладь поля. Повсюду лежал нетронутый снег -- следы
микроавтобуса были единственными. "С которого начнем?" -- деловито спросил
шестипалый; "С этого." -- атлет указал на дефективного верзилу. "Этого-то
чего? -- удивился второй конвоир, -- Может, лучше с Петреску?" "Младший
сержант Кадлец! -- щека атлета дернулась в нервном тике, -- Рассуждения
пре-кра-тить! Выполнять приказания!" -- он достал связку ключей и протянул
конвоиру. Не давая обиде на грубость начальника испортить предстоявшее
удовольствие, Кадлец передал свой пистолет атлету, взял ключи и отомкнул
наручники, сковывавшие Эрика с дефективным. Шестипалый держал на мушке двух
остальных заключенных. "Пристегни этого, -- лейтенант указал на Эрика, --
к дверце воронка." "Да знаю я, не впервой ..." -- проворчал конвоир,
возвращая ключи.
     Под ботинками звонко хрустел снег. Где-то неподалеку громко каркнула
ворона. Беспричинно качавшиеся еловые лапы роняли белые пушистые хлопья.
     "Что, товарищ лейтенант, начнем?" -- шестипалый отдал свой пистолет
атлету, переложил дубинку в правую руку и подтолкнул ее концом дефективного
на середину дороги. Атлет отошел в сторону и взял на мушку двух остальных
воров. "Руки по швам, равнение на середину!" -- пошутил второй конвоир,
перехватывая поудобнее дубинку. "Вы чего?... -- удивился дефективный верзила,
 -- Пошто меня пиздить хочете?" -- он поднял руки, защищая голову. "А пошто
ты сегодня умыться забыл?!" -- с шутливой укоризной поинтересовался Кадлец.
     "Стоять!"
     Произнесший это голос принадлежал Рябову.
     "Перестреляю, как собак, сукины дети!"
     Не веря своим ушам, Эрик повернулся -- в руке вора был пистолет. "Палки
на землю, руки за голову! -- Рябов громко шмыгнул носом, -- Встать на краю
оврага." С ладонями на затылках конвоиры медленно отступили к
противоположной обочине. (Глаза шестипалого выкатились, на лице Кадлеца
постепенно таяло волчье выражение.) "Браслеты отомкни, лейтенант."
Атлет достал связку ключей и стал возиться с наручниками Рябова и
татуированного (по лицу последнего было видно, что изменение ситуации
ошарашило его так же, как и конвоиров). Дефективный бессмысленно топтался на
середине дороги. "Товарищ лейтенант! -- пролепетал шестипалый в безмерном
удивлении, -- Товарищ ..." "Вторую пушку Ворону отдай." -- приказал Рябов, и
Атлет протянул татуированному пистолет. "Живем, Манюня! -- весело воскликнул
Ворон, стряхивая с себя недоумение по поводу необ®яснимого поворота событий,
-- Что ж ты сразу не раскололся, что блатной?" -- он дружески хлопнул атлета
по плечу. "Водилу наружу!" -- оборвал несвоевременные из®явления восторга
Рябов. Татуированный открыл дверцу кабины и сделал приглашающий жест
пистолетом. Из воронка вывалился шофер -- красномордый пожилой мужик в
штатском -- и без приказания отбежал к переминавшимся с ноги на ногу
охранникам. "Раздевайтесь!" -- скомандовал Рябов. Путаясь в рукавах,
охранники и шофер стали стаскивать верхнюю одежду. "Быстрей! -- прикрикнул
вор, -- Небось не в бане прохлаждаетесь, мусора!" "Шмотки куда?" --
поинтересовался водитель; "Клади перед собой." -- отвечал Рябов. На снегу
выросла груда одежды. "Б-б-белье сним-мать?" -- зубы шестипалого громко
стучали; "На хрена мне твое сраное белье?" -- усмехнулся Гришаня, пряча
пистолет в карман.
     На мгновение все остановились: раздетые до исподнего конвоиры и шофер --
на краю оврага, дефективный -- посреди дороги, Рябов, татуированный и атлет
-- у кабины микроавтобуса. Эрик стоял прикованный к ручке задней двери.
Тяжело взмахивая крыльями, над заснеженными елями пролетела какая-то птица.
     "Ворон, замочи этих, -- Рябов кивнул на дрожащих конвоиров и шофера, --
и в овраг. Смотри только, чтоб кровищи на дороге не осталось!"
Татуированный неприятно усмехнулся и направился к трем сгрудившимся на
обочине фигурам. "В-в-вы чего, ребята?... -- шестипалый отшатнулся, прижимая
руки к жирной безволосой груди, -- М-м-мы никому не скажем ..." Воры
благодушно засмеялись. "Ей-Б-б-богу, не скажем!..." Татуированный поднял
пистолет. "П-п-подож..." Бах!... Взмахнув, как птица, синими сатиновыми
трусами, шестипалый исчез в овраге. (Выстрел прозвучал неожиданно тихо --
будто сломалась сухая ветка. С деревьев посыпались мелкие комки снега.)
"Слушай, начальник, а чего нас Кандидат не встречает? -- спросил Рябов,
поворачиваясь к атлету, -- Ты ж говорил, что его вчера должны были
освободить ..." -- вор покопался в кармане, достал мятую сигарету и закурил.
Татуированный повернулся к шоферу. (Губы несчастного беззвучно шевелились,
ноги и руки покрылись гусиной кожей.) "Кандидата в компьютерный отдел
затребовали из-за какого-то старого дела ..." -- отвечал атлет. Бах!...
Судорожно загребая руками, шофер упал на колени (выстрел почему-то не
опрокинул его назад), потом повалился набок. "В какой отдел?" --
переспросил Рябов. Из его рта вырвался клуб табачного дыма -- прямо в лицо
атлету. "В компьютерный ... по части ЭВМ значит." -- раз®яснил милиционер,
брезгливо отворачивая голову. Татуированный дождался, пока тело водителя
перестало дергаться, и столкнул труп ногой в овраг. "Еб-ти! -- выругался
Рябов, -- Нам без Кандидата никак нельзя ..." "Так у тебя ж запасной
программист на примете был ..." -- в голосе атлета прозвучала нотка
беспокойства. "Был, да сплыл. -- вор глубоко затянулся сигаретным дымом, --
Ладно, чего-нибудь придумаем. -- он вдруг вскинул глаза и внимательно
посмотрел на милиционера, -- А ты-то, начальник, чего хлопочешь? Я ж
говорил -- мы тебе так и так заплотим." "Да я ничего ... так просто." --
индифферентно отвечал атлет, пожимая плечами.
     Татуированный повернулся к бледному, как смерть, Кадлецу. "Ну что,
мусор? Кабы ты человек был -- подох бы легко, а так -- извини-подвинься
..." -- вор опустил дуло пистолета вниз и выстрелил охраннику в пах. Тот
рухнул на снег и скорчился, схватившись обеими руками между ног. "И когда
его выпустят?" -- спросил Рябов; "Кандидата?... В пятницу, не
раньше." -- отвечал атлет. Татуированный присел на корточки и некоторое
время рассматривал медленно шевелившегося на снегу Кадлеца; "Пощади
..." -- прохрипел тот, суча синими от холода ногами. Стоявший спиной к
происходившему Рябов выпустил из ноздрей две толстые струи дыма. Атлет
поставил ногу на подножку микроавтобуса и забарабанил пальцами по крыше
кабины. Ворон схватил конвоира за волосы, отогнул ему голову вверх и
заглянул в глаза: "Не журысь, милок, на том свете яйца все равно ни к чему
... в раю не поебешься!" Забытый всеми дефективный громко заржал. "М-м-м!...
М-м-м!..." -- стонал Кадлец, странно причмокивая и вращая зрачками. Из
уголка его рта текла струйка слюны, подкрашенной кровью от закушенной губы;
на щеке таял прилипший к коже снег; на голубых ляжках алели красные брызги.
"Эй, ты!... Кончай его скорее ... чего тиранишь?" -- отвлекся от разговора с
Рябовым атлет. "И верно, кончай! -- поддержал Рябов, не оборачиваясь, --
Времени нет!" -- он бросил недокуренную сигарету на снег. Татуированный
отпустил волосы охранника и поднес к его лбу пистолет.
     За мгновение до того, как вор спустил курок, Эрик отвернулся.
     "Ворон! Я тебе чего говорил, падло?..." Воры и атлет стояли
кружком над тем местом, где несколькими секундами раньше лежал раненный
Кадлец. "... Смотри, сколько кровищи натекло!" "Не базарь, Гришаня, сейчас
снегом закидаем." -- миролюбиво отвечал татуированный (лицо его светилось
благостным удовлетворением). Рябов повернулся к атлету: "Становись. -- он
указал пальцем на край оврага, -- У тебя докудова бронежилет доходит?"
"Погоди, -- в голосе атлета прозвучала тревожная нотка, -- ты когда
остальные талоны отдашь?" Татуированный и дефективный нагребали ногами снег
на кровавое пятно, оставшееся от Кадлеца. "Как договорились. -- сказал Рябов,
-- Первую половину тебе сегодня же по почте пришлем, а вторую -- после того,
как на дело сходим. -- он сплюнул желтой слюной и утерся тыльной стороной
ладони, -- Не боись, парень, не наебем!" "Хорош?" -- спросил дефективный;
"Еще чутка нагрести надо ..." -- подумав, ответил татуированный. "Как это --
по почте?! -- неприятно удивился атлет, -- Вы чего, под монастырь меня
подвести хотите?" "Да ладно тебе, -- успокаивающе произнес Гришаня, -- не
хочешь по почте, так я через братана передам." "Через брата тоже опасно. --
раздраженно воскликнул милиционер, -- Я ж тебе об®яснял: завтра, в
полвосьмого утра положите в почтовый ящик 3-ей квартиры дома номер 5 по
улице Долгих и Капитонова." Татуированный с дефективным закончили свою
работу и подошли поближе. "Не кипятись ... сделаем! -- Рябов хлопнул атлета
по плечу, -- Ты лучше скажи, зачем тебе талонов столько ... никак, бабу с
запросами полюбил?" "Не твое дело!" -- резко ответил милиционер. "Чего
базарим, Гришаня? -- татуированный толкнул Рябова локтем в бок, -- Когти
рвать пора ... сам же говорил!"
     Под неощутимыми дуновениями ветра качались лапы елей. Холодное
блестящее солнце примерзло к темно-синему небосводу. На покрывавшем дорогу
белом снегу желтел рябовский плевок.
     "Ну что, запомнил?... -- атлет нетерпеливо, как племенной жеребец,
переступил ногами, -- Завтра в полдевятого ..." "Запомнил, запомнил
... Становись." Милиционер шагнул на край оврага и повернулся к ворам.
"Па-ани-ислась пизда по кочкам! -- весело воскликнул татуированный,
поднимая пистолет, -- Куда тебя, гражданин начальничек?"; "Погодь. --
вдруг вмешался Рябов, -- Дай я." Он встал перед атлетом на расстоянии двух
шагов, вынул из кармана пистолет и прицелился милиционеру в грудь. Тот резко
побледнел -- будто кто-то выключил цвет его лица. "По врагам революции
крупным калибром а-а-агон-н-нь!!!" -- пошутил татуированный. Наступила
пауза: несколько секунд Рябов держал пистолет на вытянутых руках ... а потом
резко направил атлету в лицо. Бах!... На месте левого глаза милиционера
образовалась кровавая вмятина, голова дернулась назад, и он без звука
повалился в овраг.
     "Ты чего, Гришаня?! -- оторопел татуированный, -- Он же твой кореш
был!" На лице дефективного проступило привычное выражение тягостного
непонимания жизни. "Какой кореш? -- презрительно процедил сквозь зубы
Рябов, -- Фраер он был ... ни украсть, ни покараулить!" "Да хоть бы и
фраер. -- не сдавался татуированный, -- Он бы нам еще не одну службу
сослужил." "Слухай сюда, Ворон! -- окрысился Гришаня, -- Ты, как с
Аннеткой спутался, совсем мудной стал. Менту, да еще скурвленному, доверять
... -- он наклонился и стал копаться в одежде конвоиров и шофера, -- А ежели
он передумает и завтра нас обратно в ментовку сдаст?" "А, может, не сдаст!"
-- чувствовалось, что татуированный вот-вот даст себя убедить. "Может, не
может ... жизнью ведь своей рискуешь, дура! -- сокрушенно покачал головой
Рябов, -- Базар прекратить! Переодеваться! -- Он выпрямился, держа под
мышкой ворох одежды, и направился к микроавтобусу, -- Глянь, а
нидерландист-то так прикованный и стоит!... -- вор указал свободной рукой на
Эрика и в веселом изумлении хлопнул себя по ляжке, -- Про нидерландиста-то
мы забыли!" -- он заржал, разинув желтозубую прокуренную пасть.
"Ха-ха-ха-ха!" -- вторил ему татуированный; "Ха! Ха! Ха! Ха!" -- с
пятисекундным запозданием подключился дефективный.
     "Кар! Кар-р!! Кар-р-р!!!" -- сердито отозвалась из-за деревьев
невидимая ворона.
     "Ладно ... -- утирая слезы смеха, сказал Рябов, -- Посмеялись и хорош.
-- он повернулся к татуированному, -- Мочи его, Ворон, и в путь-дорогу!" --
он бросил отобранную одежду на сиденье микроавтобуса и стал переодеваться.
"Я сперва, Гришаня, в ментовский клифт прикинусь. -- Татуированный
расстелил одну из шинелей на снегу, снял ботинки и встал на нее, расстегивая
на ходу ватник, -- Бр-р-р!... Холодно!" Дефективный последовал его примеру.
Некоторое время воры молча переодевались. "Интересно, за каким хреном
лейтенант нидерландиста прихватил? -- Рябов напялил пиджак покойного шофера
и методически застегнул все пуговицы, -- Отказаться что ли не мог?"
Татуированный зашнуровывал милицейские ботинки: "Спроси чего полегче ..."
(мундир и шинель Кадлеца были ему великоваты). Дефективный силился попасть
язычком пряжки ремня в нужную дырку (мундир и шинель шестипалого были ему
малы). Рябов взял свою старую одежду в охапку, подошел к оврагу и швырнул
вниз, потом подобрал брошенные охранниками палки и тоже кинул в овраг.
"Калач, поедешь в кузове. -- приказал он дефективному, садясь за руль
микроавтобуса, -- Пошевеливайся, Ворон!" Мотавшиеся полы чересчур длинной
шинели татуированного делали вора похожим на беспризорника из фильмов про
Революцию. Дефективный подобрал живот, застегнул милицейский китель и
самодовольно огляделся.
     Татуированный подошел к Эрику и в растерянности подергал наручники,
приковывавшие руку последнего к двери микроавтобуса. Потом покопался в
карманах: "Слушай, Гришаня, а ключей-то нет!" "Каких ключей?" -- отозвался
Рябов. "Да от браслетов, какими нидерландист прикован." "Еб-ти! -- выругался
Гришаня, -- Что ж теперь делать ... не в овраг же лезть?!" -- он вылез из
кабины и подошел ближе. "Может, руку нидерландисту перестрелить?" --
предложил татуированный; "А потом еще час кровищу снегом засыпать?! --
отвечал Рябов раздраженно, -- Ты башкой своей подумай: если кровища на
дороге останется, то первый же фраер, что здесь проедет, ментам стукнет!"
"Вы лучше замок на наручниках перестрелите." -- предложил Эрик. "Чего?" --
удивился татуированный. "Я говорю, замок на наручниках перестрелите."
Дефективный все еще возился со своей шинелью -- не мог попасть ладонями в
рукава. "Мудер, зараза! -- с уважением похвалил татуированный, -- Что
скажешь, Гришаня?" "Делай, как тебе гражданин нидерландист советует!" --
усмехнулся Рябов. Он повернулся и пошел к кабине микроавтобуса.
     Эрик прижал замок наручников вплотную к двери, татуированный приставил
дуло пистолета к замочной скважине. Бах!... Наручники дернулись и раскрылись
-- рука Эрика была свободна. "Пошли." -- сказал татуированный, указывая
пистолетом в сторону оврага. "Погоди! -- сказал Эрик, -- Мне нужно с
Рябовым поговорить." "Чего там говорить ... -- отмахнулся татуированный, --
Па-ашли, нидерландская рожа!" -- держа наготове пистолет, он потащил Эрика
за рукав ватника. "Эй, Гришаня! -- громко крикнул Эрик, -- Тебе специалист
по ЭВМ, вроде, был нужен!" "И что с того?" -- высунулся из окна кабины
Рябов. "Я -- такой специалист!" Татуированный отпустил эриков рукав. "А не
пиздишь?" -- с подозрением спросил Гришаня; Эрик пожал плечами. Рябов на
мгновение задумался. Дефективный застегнул последнюю пуговицу шинели,
подобрал ворох своей старой одежды и бросил в овраг. Милицейская ушанка
сидела у него на самой макушке; запястья высовывались из рукавов, как у
Буратино, сантиметров на десять. "Ладно, замочить его всегда успеем. --
принял решение Рябов, -- Давай нидерландиста в воронок!" "Пшел!" -- сказал
татуированный, пряча пистолет в карман. "Эй, Калач! -- окликнул Рябов, --
Приглядишь за ним. Ежели что, дай раза ... смотри только, чтоб не насмерть."
"Не боись, Гришаня, все в аккурат сделаем." -- отвечал дефективный,
захлопывая заднюю дверцу микроавтобуса и усаживаясь напротив Эрика. Сквозь
перегородку, отделявшую салон от кабины, было слышно, как хлопают передние
дверцы. "Что, шеф, такси свободен?" -- пошутил Ворон. Рябов не отвечал. С
рычанием заработал мотор, микроавтобус медленно тронулся с места. "Адрес-то
знаешь? -- резвился татуированный, -- Комсомольский проспект, дом 25,
квартира 41. -- он радостно заржал. -- Гони, шеф, с ветерком -- двойной
счетчик плачу!"

     Дефективный поерзал на скамье и громко рыгнул.
     "Вот, например, я. -- сказал он, будто продолжая давно начатый
разговор, -- Ежели б учителей и пионервожатых слушал, то, поди, всю жизнь на
заводе бы пахал. Взять хоть корешей с моего бывшего двора: все с утра до
вечера, как папы Карлы, в®ебывают, а ни один более четырех сотен не зашибает!
К примеру, Леха Мандюков: слесарь шестого разряда, золотые руки, из унитаза
в пять минут ЭВМ сварганит -- а на подержанную реношку цельных десять лет
копил! Оно, конечно, с евонной бабой хуй чего накопишь -- будь ты хоть вором
в законе или академиком! Говорил я Лехе перед свадьбой: 'Не женись, мудила,
на итальяшке -- итальяшка тебя сначала оберет, а потом еще и рога наставит.'
И точно: года со свадьбы не прошло, как он ее с двумя грузинами застукал!...
Апосля того случая, запил Мандюков горькую ... день пьет, два пьет --
посинел с лица, а все пьет -- пьет, да приговаривает: 'Ужо я курву Лаурку на
порог не пущу! Нехай в свое лимитное общежитие уебывает!' И что бы ты думал
-- через месяц она в евонную фатеру обратно поселилась! Эх, мужики,
мужики!... разве ж можно бабам такое спущать?!"
     Дефективный печально покачал головой и громко рыгнул.
     "Или, скажем, Густавка Козлов с третьего этажа ... Парень-то он боевой,
врать не стану -- пошли мы, к примеру, растяпинским рожу чистить, так он
ихнему атаману так ломом по котлу наварил, что сам главврач тот котел апосля
ремонтировал. А с другой стороны, чем кончил?... Подрался Козел по пьяни с
дружинниками и сел -- так через год другим человеком из тюрьмы вышел. Тихий,
кроткий -- что твой студент ... не поверишь, на участковой врачихе женился!
Сейчас трое детей у мудака и зарплата в сто пятьдесят талонов! Помню,
освободился я в третий раз, зашел к нему, посидели ... тут он, апосля второй
бутылки, и открылся: по ночам, грит, снится, как растяпинского Гарьку ломом
охуяриваю! Рассказывает, а сам плачет ... Эх, паря, ну разве ж можно так
идеалами молодости пренебрегать!"
     Дефективный утер рукавом нос и громко рыгнул.
     "Или ту же Лилианку с полуподвального возьми ... огонь деваха -- хоть
спереду, хоть сзаду! А как в очко играла -- не углядишь, как без штанов
останешься! Ну, долго ли, коротко, а решил я по всем правилам предложение ей
сделать: купил роз на двадцать три талона, пришел и говорю: так, мол, и так,
родная, -- жить без тебя не могу! Помолчала Лилианка, меня выслухамши,
глазки опустила и отвечает: 'И мне без тебя, Калач, свет не мил!' -- аж в
коленках моих от тех слов прослабило ... А она губки облизнула и говорит с
придыханием: 'Спускай теперь штаны, родной, и зажмурься -- я тебе
эротический сюрпризд сделаю!' Уронил я штаны, зажмурился -- от любви весь
дух из груди ушел ... а Лилианка те самые розы, что я принес, мне в задний
проход и воткнула! Да как воткнула, родная, -- на пол стебеля!... я потом,
чтобы колючки достать, по локоть в жопу залезал! 'Извини, -- говорит, --
Калач! Не могла я тебя не разыграть ... характер у меня такой игривый!' Эх,
люли-разлюли ... бывали ж раньше девки! Где-то она теперь, Лилианочка ..."
     Дефективный смахнул с глаза непрошенную слезу и громко рыгнул.
     "Или, скажем, Васек Елденко с дома напротив -- ведь как голова у мужика
варила! Пошли мы раз на Брежневскую Заставу тамошних кентов пиздить, забрели
на какой-то пустырь, глянь -- экскаватор бесхозный стоит. Залезли в кабину,
а завести мотор не могем -- ключей-то нет. Тут Васек достает перочинный нож,
откручивает винты на передней панели ... тянет изнутре провода какие-то ...
хр-р-р ... химичит с ними, понимаешь ... пф-ф-ф ... и экскаватор тот ...
хр-р-р ... пф-ф-ф ... хр-р-р ... пф-ф-ф ..."
     Веки дефективного смежились, рот раскрылся, голова запрокинулась назад
-- и он захрапел.

     Несколько секунд Эрик сидел без движения -- думал. Потом, передвигаясь
как можно тише, встал и обследовал заднюю дверь -- оказалсь незаперта.
(Микроавтобус равномерно трясся, голова дефективного моталась туда-сюда. За
перегородкой, отделявшей кабину водителя от пассажирского салона, было тихо.)
Убедившись, что правая створка надежно закреплена щеколдой, Эрик осторожно
отворил левую: в глаза ему полетела снежная пыль, в уши ворвался свист ветра.
Неугомонная лента