- продолжал Дорон,  -
я вновь протягиваю вам руку, комиссар. Действуйте! Теперь все  зависит  от
вас. Уговорите Честера  замолчать!  Вы-то,  надеюсь,  понимаете,  что  его
болтовня  приведет  к  неминуемой  гибели  двухсот  с  лишним  человек   и
собственного сына? Мне их не жалко, они уже не люди, но вы...
   - Я сделаю все, что в моих силах, - сказал Гард, вставая. - Но именно я
сделаю, генерал. Не вы!
   Через два часа у входа в редакцию "Все начистоту" группа, возглавляемая
Таратурой, спокойно  и  аккуратно  взяла  Вальтера  Шиза.  При  задержании
электрик произнес только одну фразу, и то  лишь  тогда,  когда  увидел  за
рулем автомашины инспектора Таратуру: "Хорошо, что это ты,  черт  возьми!"
Его привезли в управление и ввели  в  кабинет  Гарда.  Он  был  совершенно
невозмутим.
   - Сначала я думал, - сказал Шиз, -  что  ребята  от  шефа,  к  чертовой
матери! Даже испугался.
   - А вам известно, кто ваш шеф? - улыбаясь, спросил Гард.
   - Черт его знает! - ответил Шиз. - Не Дорон?
   Комиссар опешил:
   - Откуда у вас такие сведения?!
   - Фредик сказал. Он парень головастый.


   - Линда?
   - Дэвид! Боже мой, куда вы запропастились? Я с ума схожу, а вам...
   - Линда...
   - Как будто меня  не  существует!  После  этой  ужасной  статьи,  после
фотографии - как вы могли, Дэвид! Но это не Майкл! Неужели это мой сын?!
   - Линда...
   - Что они сделали с Майклом? Я не узнаю его! Куда мне  идти?  Где  этот
купол? На острове Холостяков? Я немедленно...
   - Линда!
   - Но что я могу сделать одна? Бедная, несчастная женщина...  Где  Фред?
Если он печатает статьи, то почему...
   - Линда, дайте хоть слово вымолвить!
   - Что толку от ваших слов! До каких пор вы будете морочить мне голову?!
   - Успокойтесь, Линда! А Фред - вот он, рядом. Можете с ним говорить!


   Дитрих кошачьей походкой вошел в кабинет Дорона.
   - Ну? - коротко спросил Дорон.
   - Сожалею, но... Гард исчез.
   Дорон молча посмотрел на Дитриха.
   - В четырнадцать двадцать семь он выехал с Таратурой из  управления,  -
продолжал секретарь, - и мы его потеряли.
   - Прекрасно, - с®язвил генерал. - Честера еще не  нашли,  а  Гарда  уже
упустили. Представить всех к орденам?
   Дитрих не пошевелился, выражение  его  лица  не  изменилось.  Казалось,
никакие чувства не были ведомы этому человеку: ни страх,  ни  сострадание,
ни ненависть, ни любовь.  Автомат,  вся  сила  которого  -  в  безропотном
автоматизме. Но Дорон, вероятно, все же  отлично  знал  своего  секретаря,
если по каким-то совершенно неуловимым признакам понял, что тот сказал еще
не все.
   - Ну? - снова произнес генерал.
   - В шестнадцать ноль четыре Гард звонил жене Честера.  Сначала  он  сам
говорил с Линдой, затем трубка была передана Фреду Честеру.
   Дорон всем телом подался вперед.
   - К сожалению, генерал, - спокойно произнес Дитрих, -  они  звонили  из
машины комиссара.
   - Содержание разговора?
   -  Общие  слова.  -  Дитрих  протянул  Дорону   маленькую   кассету   с
магнитофонной пленкой. - Если угодно, запись здесь.
   Генерал раздраженно махнул рукой, и кассета легла  в  бездонный  карман
Дитриха. Дорон с минуту отбивал указательным пальцем барабанную  дробь  по
столу.
   - Плохо, Дитрих, - вдруг просто сказал генерал. - Ох как плохо!
   Дитрих закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока  Дорон  не  отдал
распоряжение:
   - Холла и Рейдинга! И сами побудьте здесь. Вы мне потом понадобитесь.
   Ближайшие помощники генерала уже битых два часа томились в приемной...


   - Фреди, давай еще раз обдумаем все сначала. Я не могу тебе  запрещать,
не могу от тебя требовать, поэтому прошу.
   - Если бы я не знал тебя, Дэвид, то решил бы, что ты подослан Дороном.
   - Это близко к истине, но не меняет существа дела.  Есть  логика,  есть
здравый смысл...
   - Хорошо, давай обдумаем.
   Они сидели в небольшой комнате, обставленной вещами, давно вышедшими из
моды. Как по линиям на пне, по этим вещам можно было  определить,  сколько
десятков лет минуло с той поры, когда кончилось благополучие  этого  дома.
Впрочем, делать специальных изысканий не было нужды, так как Вальтер  Шиз,
которому принадлежала квартира, находился  тут  же.  Он  сидел  в  высоком
"тронном" кресле,  по-королевски  уронив  голову  на  грудь,  и  задумчиво
разглядывал торшер из массивного литого серебра,  не  только  не  принимая
участия  в  общем  разговоре,   но   даже   не   прислушиваясь   к   нему.
Немногословность Шиза, как полагал Гард, могла свидетельствовать в  равной
степени либо об ограниченности его ума, либо, наоборот,  о  его  мудрости.
Шиз все еще оставался загадкой для комиссара, который так и не понял и  не
видел смысла в том, чтобы это выяснять,  почему  Вальтеру  Шизу,  человеку
весьма странному, пришлось когда-то бросить насиженное гнездо,  заколотить
маленькую квартиру, закрыть вполне приличное и доходное дело и податься на
остров Холостяков, чтобы приобщиться там к мрачной и таинственной  "зоне",
а затем так же необ®яснимо порвать с ней, то  есть  со  своим  будущим,  и
вернуться к прошлому. Массивный торшер вызывал, вероятно, у Шиза  какие-то
воспоминания, но какие именно, Гард  не  понимал,  поскольку  Шиз  обронил
вслух лишь  несколько  слов,  дающих  возможность  предполагать  все,  что
угодно. Он сказал: "Наследство жены, черт бы ее побрал!" - и вновь умолк.
   К "черту" Шиза Гард уже успел привыкнуть.
   Конспираторы! Это же смех: перебраться с острова на материк и, не путая
следов, почти на виду  у  всех  прямым  ходом  направиться  в  пустовавшую
квартиру Шиза! Только абсолютная нелепость такого  "хода"  помешала  Гарду
(и, вероятно, Дорону) предположить его возможность.
   Однако Дорон еще может хватиться, надо поторапливаться... Тем более что
все они, кроме Сюзи, которую инспектор, пользуясь какими-то старыми своими
отношениями и связями, пристроил инкогнито в заведение "Милости просим  на
два часа!", оказались вместе, как безмозглые  мухи,  сползшиеся,  казалось
бы, специально для того, чтобы  быть  прихлопнутыми  одним  ловким  ударом
мухобойки.
   - Таратура, там все в порядке? - спросил Гард.
   Инспектор, который был рядом,  оторвался  от  окна,  через  которое  он
наблюдал узкий дворик и аллею, ведущую к под®езду дома, и ответил:
   - Как у Христа за пазухой, шеф!
   - Отлично. Итак, Фреди, предположим, ты продолжишь  свои  разоблачения,
назовешь все фамилии, адреса, даты. Беру невероятный с точки зрения логики
вариант: тебе верят, общественность возмущается,  правительство  вынуждено
принять меры, Дорона подвергают аресту. Что будет с Майклом  и  остальными
детьми?
   - Что? - сказал Честер.
   - Они погибнут, как только их "освободят". Значит, чтобы  сохранить  им
жизнь, надо навечно оставить их в куполе!
   - Это немыслимо, но... твое предложение?
   Гард тяжело вздохнул.
   - Увы, Фред, изменить что-либо в  судьбе  детей  мы  бессильны.  Только
жажда возмездия руководит нашими поступками! Что же касается Майкла и всех
остальных... не лучше ли предоставить событиям течь своим чередом? Марс  -
тоже планета, им будет там лучше, чем в куполе, и по крайней мере не хуже,
чем на Земле.
   - Ты способен сказать все это Линде? - почти шепотом спросил Честер.
   Гард не ответил.
   - И зло, я считаю, должно быть  наказано!  -  продолжал  Фред.  -  Если
завтра Дорону понадобятся новые "покорители" Марса,  мы  не  позволим  ему
покупать или красть новые человеческие жизни!
   - Полагаю, - сказал Гард, - нам удастся получить  у  него  в  обмен  на
молчание гарантию прекращения дальнейшей деятельности "зоны".
   - Черта с два! - сказал вдруг Шиз. - Его гарантия - пуля!
   - Нет, Дэвид, - воскликнул Честер, - не могу  с  тобой  согласиться!  У
любого яда есть  противоядие.  Если  срочно  дать  ученым  государственной
важности задание, если привлечь к делу такие  умы,  как  Чойз,  они  решат
проблему! Я не могу не надеяться на то, что детям вернут Землю! Не могу!
   Честер нервно заходил по комнате.
   - Реальность твоих надежд минимальна, - жестоко произнес Гард.
   - Пусть! Но даже самый ничтожный шанс я обязан использовать. Ну как  ты
меня не понимаешь?
   Гард тоже встал с кресла, тоже заходил из угла в угол,  но,  встречаясь
на середине комнаты, они старались  не  задевать  друг  друга.  Не  только
физически, даже словом, но Гард скоро не выдержал.
   - Убивать всегда было легче, чем спасать от смерти, - сказал он.  -  Те
же Биратончелли и  Янш  занимались  перестройкой  человеческого  организма
более десяти лет. Сколько десятилетий должно уйти на то,  чтобы  исправить
зло?
   - Согласен, -  мрачно  сказал  Честер,  -  но  что  из  этого  следует?
Необходимость смирения? Или все же сделать попытку  поискать  шанс  спасти
детей?
   - Мне трудно с тобой говорить,  ты  слишком  заинтересованное  лицо,  -
ответил Гард.
   - Знаешь, Дэвид! - Честер сжал кулаки, но,  быстро  совладав  с  собой,
только  приблизился  к  комиссару  и  продолжил  срывающимся  от  волнения
голосом: - А ты,  выходит,  человек,  менее  заинтересованный?  Ты  хочешь
сказать, что у меня там сын, а у тебя  там  сына  нет?  И  поэтому  я  так
отчаянно хочу вернуть детей к нормальной земной жизни? И это говоришь  ты,
поборник  справедливости?  Но  можно  ли  в  принципе   защищать   "чужую"
справедливость, если стать на твою точку зрения? И "чужую" жизнь,  "чужое"
здоровье, "чужую" честь - ты подумал об этом?  Можно  ли  вообще  бороться
против зла, если исходить только из личной заинтересованности?
   Таратура, забыв об окне, внимательно  смотрел  на  Гарда,  и  даже  Шиз
прервал свое мрачное созерцание серебряного торшера.
   Гард с жадностью закурил. Да, он имел дело с двумя  правдами,  одна  из
которых принадлежала Честеру, другая - Дорону. Как это  ни  парадоксально,
но теперь, когда зло уже свершилось, в позиции Дорона  тоже  была  логика,
был резон,  была  тупая  правда  безвыходности.  Кому  же  из  них  отдать
предпочтение? - думал комиссар и  вдруг  понял,  что  решить  этот  вопрос
"извне", со стороны,  стоя  между  Честером  и  Дороном,  нельзя.  Никакая
"об®ективность" не может быть судьей в битве  добра  и  зла,  надо  занять
позицию, определить свое место: либо рядом с Честером, либо не рядом с ним
- и тогда не будет сомнений и противоречий...
   - Так, - сказал наконец Гард. - Таратура, вам следует  немедленно  и  с
соблюдением предельной осторожности переправить сначала  Линду  Честер,  а
затем Сюзи Бейл ко мне в управление. Мы едем туда не теряя времени!


   Совещание у Дорона кончилось  через  двадцать  минут  после  того,  как
началось. От Холла и Рейдинга у  генерала  не  было  секретов  -  так,  по
крайней мере, считалось, - и оба помощника испытали состояние,  близкое  к
панике, когда Дорон ввел  их  в  курс  дела.  Да,  они  читали  публикацию
журналиста Честера,  да,  они  знали,  что  комиссар  полиции  Гард  самым
невероятным образом проник в "зону" и открыл их тайну,  но  при  всем  при
этом они не лишали себя надежд на то, что  генерал  обладает  достаточными
силами, чтобы пресечь действия нежданных-негаданных противников. Когда  же
Дорон откровенно признался своим приближенным, что события стали  выходить
из-под его контроля, что дальнейший их ход зависит от того, какую  позицию
займут Гард и Честер, а их следы в настоящий  момент  утеряны,  Рейдинг  и
Холл, не колеблясь, оценили ситуацию как предельно опасную.
   План действий был разработан ими достаточно четко, он исходил  из  трех
возможных вариантов.
   ПЕРВЫЙ: Гард и Честер, об®явившись в ближайшие десять  часов  -  именно
столько времени оставалось до выхода очередного номера "Все начистоту",  -
принимают сторону генерала Дорона. И тогда:
   отбой по всем каналам;
   принятие  мер,  ликвидирующих  последствия  единственной   честеровской
публикации (вплоть до об®явления журналиста сумасшедшим или официального и
публичного признания его в том, что  статья  опубликована  в  коммерческих
целях);
   установление  постоянного  наблюдения  за   лицами,   так   или   иначе
оказавшимися в курсе дороновских дел (то есть  за  Гардом,  Честером,  его
женой Линдой, инспектором Таратурой, Сюзи Бейл  и,  разумеется,  Вальтером
Шизом), с тем чтобы через некоторое время, в наиболее  подходящий  момент,
аккуратно и без следов всех уничтожить, по возможности одновременно;
   тему  "Космос"  форсировать,  хотя  и  сузить   круг   непосредственных
исполнителей вдвое, увеличив во столько же раз охрану "зоны".
   ВТОРОЙ ВАРИАНТ: Гард и Честер в течение ближайших десяти часов не  дают
о себе никаких вестей или,  об®явившись,  открыто  заявляют  о  непринятии
стороны генерала Дорона. Тогда:
   немедленный разгром типографии и редакции "Все  начистоту"  (во  всяком
случае, за час до выхода тиража очередного номера) с поручением этого дела
бригаде "Молния-1";
   немедленная ликвидация группы Гарда по ее первому обнаружению -  любыми
способами  и  любой  ценой,  дабы  пресечь  дальнейшие   разоблачения,   с
поручением этого дела бригаде "Фильтр-А";
   уничтожение  бригады  "Молния-1"  с  поручением  этого   дела   бригаде
"Фильтр-А";
   уничтожение  бригады  "Фильтр-А"  с  поручением  этого   дела   бригаде
"Фильтр-Б";
   уничтожение бригады  "Фильтр-Б"  с  поручением  этого  задания  бригаде
"Молния-2";
   немедленное установление контакта с членами  Тайного  совета,  которые,
надо  полагать,  во  имя  спасения  общества  и  государства  благосклонно
отнесутся к генералу Дорону, его приближенным и его делам, за что  генерал
уступит членам Тайного совета часть своих интересов по программе "Космос".
   ТРЕТИЙ ВАРИАНТ: Тайный совет не принимает предложения Дорона и  в  силу
каких-то непредвиденных причин занимает позицию Гарда и Честера. Тогда:
   срочный перевод капитала за границу;
   ликвидация "зоны";
   взрыв купола;
   перевод в резерв сотрудников Института перспективных проблем по  списку
N_1  с  последующей  работой  на  нелегальном  положении  и  одновременная
ликвидация остальных, не  вошедших  в  список,  с  поручением  этого  дела
бригаде "Молния-2";
   организация от®езда Рейдинга, Холла, Янша, Биратончелли и,  разумеется,
генерала Дорона с Дитрихом за пределы страны.
   - Как видите, господа, - сказал, улыбаясь, Дорон, - у нас  с  вами  нет
безвыходных ситуаций. Желаю успеха. Дитрих, останьтесь.
   Когда ближайшие помощники генерала вышли, Дорон открыл сейф,  покопался
в бумагах и, повернувшись к Дитриху, протянул ему чек.
   - Дитрих, - сказал  генерал,  -  если  получится  третий  вариант,  вам
следует позаботиться о двух профессорах и о себе. И все, Дитрих.  -  Дорон
кивнул в сторону только  что  ушедших  помощников.  -  Больше  того,  они,
возможно, нам помешают, как и "Молния-2". Вопросы есть?
   По секретному статусу Комитета Дитрих, кроме секретарских обязанностей,
исполнял обязанности руководителя бригады "Молния-3", хотя не мог  головой
поручиться за то, что не существует еще "Молния-4". На чек Дитрих  тем  не
менее даже не взглянул, зная,  что  генерал  хорошо  платит,  когда  нужно
хорошо платить. Он стоял каменной статуей, невидящими глазами глядя  перед
собой. Он все понимал, он все чувствовал, все  мог  предсказать,  все  мог
исполнить.
   Одного не ведал Дитрих: когда Дорону понадобится избавиться  от  самого
Дитриха, кому он поручит  это  дело.  Неужели  какой-нибудь  Дине  Динст?!
Кстати, почему бы ей не возглавлять "Молнию-4", если такая бригада в самом
деле существует?


   - Они осадили нас, как медведя  в  берлоге,  -  сказал  Таратура.  -  Я
насчитал по крайней мере человек двадцать! Ничего не боятся! Уж на что мои
ребята  работают  грязно,  эти  вообще  не  скрываются.  Пошли,  наверное,
ва-банк...
   Линда не слушала инспектора,  она  лихорадочно  металась  по  квартире,
собирая какие-то зубные щетки, разноцветные скляночки, мази, пасты,  потом
открыла стенной шкаф и стала бросать в чемодан детские вещи.
   - Зачем это? - спросил Таратура.
   - Майклу, - коротко ответила Линда.
   Инспектор не решился возражать, только пожал плечами.
   - У вас один выход? - спросил он, когда Линда, безмерно устав от суеты,
присела на краешек кресла, как бы перед дорогой. - Готовы?  Нам  лучше  бы
выйти черным ходом.
   - Там хорошо кормят? - спросила вдруг Линда.
   - Где? В управлении?
   - В куполе.
   - При чем  тут  купол,  мадам?  Мы  едем  в  управление,  так  приказал
комиссар.
   - Он может приказывать вам. Я спрашиваю, там хорошо кормят? Майкл очень
любит спаржу, я должна захватить ему немного спаржи.
   Таратура промолчал. Подумал: бедняжка совершенно  потеряла  ориентацию,
как бы это не кончилось печально для головы...
   - Только, пожалуйста, побыстрее. Нам давно пора быть на месте.
   За машиной, в которую  сели  Таратура  и  Линда,  сразу  двинулись  два
"мерседеса". Инспектор  нарочно  выбрал  самый  длинный,  но  относительно
безопасный маршрут: через центр города. "Вот они удивятся, когда я привезу
их в полицейское управление!" - подумал он о "мерседесах". Линда полностью
отключилась: за всю дорогу ни единого слова.


   В редакцию "Все начистоту" комиссар Гард  входил  твердыми  шагами.  Он
справедливо полагал, что людям Дорона никогда  не  придет  в  голову,  что
может лежать в правом боковом кармане его пиджака, а  сам  факт  появления
комиссара в газете будет истолкован Дороном как попытка уладить дело.  Что
же случится потом, когда все выяснится, - о Боже, что  случится  потом!  -
лучше пока не думать...
   Только одной мерой предосторожности воспользовался Гард: он  посадил  к
себе в машину трех здоровых  полицейских  из  числа  тех,  которых  Честер
называл "громилами":  максимум  бицепсов,  минимум  мозгов.  Всякое  могло
случиться, тем более что, избегая Дорона, Гард потерял на  какое-то  время
нить его логики.
   Метранпаж провел комиссара в кабинет "лорда  Аута",  редактора  газеты,
которого все звали "лордом Аутом" потому, что он  всю  жизнь  стремился  в
лорды, но неизменно  оказывался  в  ауте.  На  самом  деле  его  следовало
называть Беном Гарбузье, но этого, кажется, уже никто не помнил,  даже  он
сам. Невероятно шустрый и многословный, утомительный, если принимать его в
больших дозах, лорд Аут тем не менее был  человеком  смелым,  рискованным,
даже авантюрным, и этим снискал к себе всеобщее уважение. "Лучше  получить
пулю в лоб, - говорил он часто, добродушно улыбаясь, - чем благополучие  в
задний карман брюк!" До пули в лоб ему было еще далеко, но до благополучия
еще дальше.
   - Комиссар! - воскликнул лорд Аут,  поднимаясь  навстречу  Гарду  из-за
стола. - Дорогой комиссар! Ну и дело я заварил! А? Вам  снилось  такое?  И
это всего лишь начало, я добавлю еще  столько  перцу,  что  у  всех  будут
гореть внутренности! Садитесь, пожалуйста,  будьте  как  дома,  вы  пришли
чрезвычайно кстати. Надеюсь,  визит  ко  мне  не  связан  с  какими-нибудь
неприятностями?
   - Как знать, дорогой лорд, - с улыбкой  ответил  комиссар.  -  Пока  не
придут сами неприятности, мы порой даже не знаем, кто их автор.
   Лорд Аут заразительно захохотал, но тут же, словно сняв  одну  маску  и
надев другую, стал серьезен.
   - Между нами: куда-то исчез автор сенсации, уже давно пора  засылать  в
набор его вторую статью... Вы же знаете. Гард, как я вам  доверяю,  вы  не
поможете мне? Читатели сотрут редакцию в порошок, если завтра  не  получат
второй порции!
   - Эта порция у меня в кармане, - одними губами произнес Гард.
   - Что?! - не понял лорд Аут. - А какое вы имеете...
   - Это несущественно, важен факт, только я хотел бы...  -  Гард  оглядел
кабинет, в котором они сидели, и редактор без слов понял этот взгляд.
   - Не беспокойтесь, - сказал он, - здесь только те уши, которые не имеют
языка! - И вновь захохотал.
   - Тогда прочитайте при  мне  второй  кусок,  я  хочу  посмотреть,  куда
денется ваше веселье и каким станет выражение вашего  лица,  дорогой  лорд
Аут.
   С этими словами комис