ьку актер из него был  неважный  и
убедительно сыграть гангстера он все равно не мог. Главное - не  проявлять
чрезмерного интеллекта, мало сочетающегося с ролью заурядного порученца.
   - Повторите, - предложила Дина Динст.
   Комиссар вздохнул: мол, надоело мне это дело!
   - Вышла ошибка, мадам, - сказал он по возможности равнодушным  голосом.
- Мне ведено доставить груз обратно, мальчишку то есть.
   - Кем ведено?
   - А тем, кто мне  приказывает,  -  схитрил  Гард.  -  С  грузом  что-то
напутали.
   - Что именно?
   - Черт его знает! С каким-то кодом.
   Дина Динст с любопытством вскинула на Гарда глаза.
   - Вам даже известно о коде?
   - Я пользуюсь доверием, - сказал комиссар, "скромно" опуская ресницы.
   И тут же он пожалел, что так опрометчиво  помянул  код.  Очевидно,  это
считалось большой тайной, о которой не всем было дано знать. В  другой  бы
ситуации Гард об®яснил мадам,  что  даже  самые  страшные  государственные
секреты рано или поздно становятся  известны  большому  кругу  посторонних
лиц, поскольку секреты сами себя не охраняют, а охраняются  живыми  людьми
и, стало быть, утечка информации возможна. Эти слова могли  бы  показаться
ей убедительными, и то  обстоятельство,  что  сидящий  перед  нею  рядовой
порученец что-то знает о коде, не вызвало бы у нее подозрения. Но комиссар
промолчал: умное оправдание выдавало его с головой, а глупо  оправдываться
все равно не имело смысла. Пусть думает, как хочет! - такая "философия" по
крайней мере была характерна для Боба Лангера и Юджина Харри,  когда  Гард
безуспешно обрушивал на них доводы, основанные на логике.
   - Так, - кратко резюмировала Дина Динст. -  А  какова  судьба  девочки,
которую должны были доставить вашим рейсом?
   - Откуда я знаю? - добродушно  ответил  Гард.  -  Доставкой  занимаются
другие. Я выполняю более сложные поручения.
   Его тупости мог позавидовать сам министр Воннел.
   - Значит, не знаете.  -  Дина  Динст  задумалась.  -  Имя  девочки  вам
известно?
   - Нет.
   - А ребенка, которого вы должны забрать?
   Гард подумал: "Еще перепутают!"
   - Майкл Честер.
   - Кто вам назвал это имя?
   - Эммануил Бент, вы же слышали, - сказал комиссар.
   - Прекрасно.  -  Дина  Динст  даже  повеселела.  -  Когда  вам  следует
возвращаться?
   - Сегодня же! - твердо сказал Гард. - Если я не выполню поручение,  мне
голову снимут, мадам, и даже вы не поможете.
   Дина Динст вновь с любопытством посмотрела на Гарда. "Каким же я кажусь
ей болваном, - подумал комиссар, - если она точно знает, что я _не тот_!"
   - Вернуть ребенка невозможно, - улыбнувшись, сказала Динст.
   - Почему? - внутренне холодея, произнес Гард. -  Дайте  мне  мальчишку,
три ампулы морфинила - и все дела!
   - Мальчик уже в работе!
   Не сдержавшись, она звонко рассмеялась.
   От этих слов и от сопровождающего их хохота у Гарда мучительно закололо
в пояснице. Пересилив себя, он изобразил на лице полное равнодушие.
   - Ну что ж, тогда я вернусь на континент, доложу как есть, а вы, мадам,
расхлебывайте сами.
   - Вам нечего беспокоиться,  -  сухо  заметила  Дина  Динст.  -  Мы  уже
доложили.
   Вот оно что! Пока он спал, они, конечно, связались со своими  людьми  в
Нью, получили исчерпывающую информацию, и разговор, который вела сейчас  с
Гардом эта женщина, имел, вероятно, единственную цель -  разведывательную.
Она тоже его прощупывала, как он прощупывал ее, но с  несравненно  большим
эффектом: Гард был слепым, Дина Динст - зрячей.
   Фигуры в игре постепенно занимали свои законные места. Скоро должен был
наступить  момент,  когда  обе  стороны,  закончив  разведку,  перейдут  в
решительное наступление. Но прежде Гард все же  обязан  сделать  еще  одну
попытку выкрутиться малой кровью. И он пустил последний пробный шар.
   - Да, дело серьезное, - сказал он, словно  бы  размышляя  вслух.  -  Не
знаю, чего вы там доложили, но мне точно известно: если мальчишка не будет
доставлен, возможны крупные неприятности.
   - Какие же? - с интересом осведомилась Дина Динст.
   - Вмешательство  официальных  органов,  -  четко  произнес  Гард,  явно
нарушая границы избранного амплуа, но теперь это, кажется,  уже  не  имело
значения.
   - Зачем вам заботиться о том, что не входит в  ваши  обязанности?  -  с
улыбкой сказала Дина Динст.
   - Вы так думаете? Хорошо. Тогда мое дело  сделано.  Мне  что?  -  вновь
прикинулся Гард. - Дали мальчишку - порядок, не дали - уеду без него.
   - Нет, дорогой мой, -  поправила  Дина  Динст.  Ее  глаза  вдруг  стали
стеклянными, остановившимися. - Билет на обратный путь вам не понадобится.
   - Интересно! - сказал Гард, хотя понял, что игра кончилась.
   Он закурил, даже не спрашивая  разрешения  у  дамы.  Более  определенно
выражать своего отношения к последним словам Дины Динст не  имело  смысла:
ими не все было сказано, и потому час комиссара еще не пробил. Он перейдет
в контратаку лишь после того, как станет ясно,  какими  о  нем  сведениями
располагает Дина Динст. Теперь торопиться  некуда.  Гард  и  так  совершил
слишком много ошибок, проникая в зону, но  он  не  мог  их  не  совершать,
поскольку действовал наугад. Отныне любая ошибка становилась смертельной.
   - Вы можете не разыгрывать простачка, а говорить со  мной  серьезно?  -
сказала вдруг Дина Динст, опуская руку в маленький карман платья.
   - Могу, - неожиданно согласился Гард. - Но при одном условии.
   - Я слушаю.
   - Вы будете стрелять лишь после того, как нам двоим все будет ясно.



        13. ЧЕРНЫЙ ХОД

   Таратура не вошел, а вбежал в номер к Честеру, стремительно заперев  за
собой дверь. Он был  возбужден,  но  Фред  знал,  что  инспектор  способен
удерживать в себе заряды любых калибров, не выпуская их до тех  пор,  пока
сам не посчитает нужным.  Спросить  сейчас  Таратуру  "что  случилось?"  и
рассчитывать на ответ было равносильно тому, чтобы надеяться на  получение
пива из автомата, в который не собираешься опускать десятилеммовой монеты.
   - Опять купался? - сказал Честер, взглянув на мокрую голову Таратуры. -
Когда шеф вернется, я расскажу ему, какой роскошный уик-энд устраивал себе
его помощник.
   - И не забудь добавить, - попросил Таратура, - что я не просто купался,
а в обществе очаровательной островитянки.
   Это было уж слишком.
   - Послушай, Дон-Жуан! - вскипел Честер. - Мне так  же  хочется  шутить,
как тебе быть серьезным!
   Таратура улыбнулся своей глупой, обезоруживающей улыбкой.
   - Во-первых, не Дон-Жуан, а Ромео...
   - Каждый Ромео начинал или заканчивал Дон-Жуаном!
   - А во-вторых, что тут плохого? Быть может, Фред, ты и бывал  на  таких
островах, как этот, а я никогда. Неужто мне нельзя лишний раз искупаться в
море? Если бы ты знал, Фреди, как часто я мок под дождем,  месил  грязь  и
ползал по вонючим чердакам и подвалам! Когда мы устроили большую охоту  на
Кирилла Шолли, я целый час плыл в канализационной  трубе  с  пистолетом  в
зубах. Ведь ты не поверишь мне, если я попытаюсь тебя убедить, что я люблю
плавать в канализационных трубах?
   - Кончай трепаться. Сегодня ты чрезмерно болтлив.
   Честер вновь лег на  кушетку,  на  которой  валялся  с  самого  утра  и
которую, судя по всему, не собирался оставлять до вечера.
   - Ты беспокоишься о Гарде, - сказал Таратура.  -  Я  тебя  понимаю.  Но
знаешь, что в этот момент больше всего заботит шефа?
   - Что?
   - Правильнее сказать: кто? Мы с тобой! Он больше всего боится, что  нас
переловят. Тогда и ему крышка. Три трупа в море и  заметка  в  "Прекрасном
одиночестве": "Незадачливые яхтсмены". Ты  не  помнишь,  Фреди,  на  какие
сутки всплывают покойники? В холодной  воде,  кажется,  на  девятые.  А  в
теплой?
   - Иди к черту! - сказал Фред.
   Таратура присел  к  нему  на  кушетку  и  доверительно,  почти  шепотом
сообщил:
   - Она замечательная девчонка, эта Сюзи Бейл! Нет, ты согласись,  у  нее
очаровательная мордашка! А?
   - Иди к черту!
   - Плавает отлично, - продолжал задумчиво Таратура. - У нее акваланг. Мы
решили вечером плыть вместе. К Гарду.
   - Что?! - Честер вскочил с кушетки как ужаленный. - Что ты сказал?!
   - Могу повторить. -  Улыбка  исчезла  с  лица  Таратуры.  Он,  кажется,
говорил серьезно, хотя в его  глазах  еще  сверкали  искорки  смеха.  -  Я
размышлял так.  К  сожалению,  нам  неизвестно,  легальна  или  нелегальна
организация, расположенная в  зоне.  Если  это  действительно  "центр"  по
подготовке разведчиков, то почему до сих пор не вернулся комиссар  полиции
Дэвид Гард с Майклом на руках и тремя билетами на самолет и не сказал  нам
с тобой шепотом, чтобы мы на всякий случай забыли, с кем имели дело? Стало
быть, нелегальная?
   - Ну?
   - Что "ну"? Не знаю! Вот об этом и стоит потолковать с Гардом.
   - По радио?
   - К черту радио. Надо встретиться и поговорить.
   - Не строй из себя идиота! За последнее время  ты  так  вжился  в  этот
образ, что вас невозможно разделить!
   - Благодарю, - сказал Таратура. - Я давно догадываюсь, что вы,  сеньор,
прекрасного обо мне мнения. Однако теперь есть  возможность  проникнуть  в
зону.
   - И потерять свободу? Ты же сам говорил, что мы чуть ли не единственная
гарантия безопасности Гарда!
   - А почему ты решил, что мы отправимся туда вместе? И кто сказал  тебе,
что я собираюсь расставаться со свободой? Потому-то речь и идет  о  черном
ходе.
   - Рискованно.
   - За элементы риска мне дополнительно платят  сто  двадцать  кларков  в
неделю.
   - Хорошо. Что ты придумал?
   - Тут я, признаться, ничего не придумал. Вернее, я придумал,  что  надо
прямо спросить Сюзи, не знает ли она, как проникнуть в зону.
   - Ты об®яснил зачем?
   - Да. Я сказал, что  там  затерялся  мой  приятель,  и  этого  ей  было
достаточно.
   - Ну?
   - Она ответила, что не знает. И добавила, называя меня Арно.  "Арно,  -
сказала она, - я часто плаваю с аквалангом. В четырех милях от  пляжа,  за
мысом, в море выходит какая-то труба..."
   - Ну?
   - Пожалуйста, не нукай. Я сразу вспомнил канализацию, но Сюзи  сказала,
что из трубы идет чистая вода. Правда, подогретая. "Не сваримся  ли  мы  в
этой трубе?" - спросил я. Она ответила, что вроде бы не должны  свариться.
Тогда я спросил, точно ли эта труба идет из зоны. Она сказала,  что  точно
не знает, но больше неоткуда. И тогда я стал уговаривать ее  показать  мне
эту трубу.
   Таратура умолк. Честер жадно закурил сигарету.
   - Уговорил?
   - Конечно, она боится. Она сказала, что в прошлом году  два  курортника
случайно забрели в зону, их застрелили без всякого  предупреждения,  когда
они постучались в стальные ворота. Скандал замяли. Официальная версия была
такова, будто бы они нарвались на шального бандита.
   - Ты все же уговорил?
   - Разумеется, - улыбнулся Таратура. - Ей хоть и страшно, но любопытство
пересиливает. Кроме того, я намекнул, где служу, она чуть  не  задохнулась
от восторга  и  сказала:  "Никогда  не  думала,  что  там  работают  такие
обаятельные..." В общем, сам понимаешь.
   - Хвастун ты, инспектор, но молодец!  -  восхищенно  сказал  Честер.  -
Когда же?
   - Сегодня в пять часов. Я поручил ей купить акваланги.
   - Я с вами.
   - Ну уж нет! Ты будешь нашей общей гарантией безопасности.
   Честер молча подошел к Таратуре, положил ему руку на плечо и  посмотрел
прямо в глаза. Конечно, нервы Фреда  были  на  пределе.  Наконец  Таратура
представил себе, какие глупости он натворит, оставшись  один  хотя  бы  на
сутки. Уж лучше пусть будет перед глазами.
   - Ладно, Фреди, - сказал инспектор.  -  Еще  один  акваланг  я  выиграю
сейчас в тире. Плебейская привычка экономить кларки, даже казенные.  Выйди
в коридор. Никого нет? Я исчезаю. В пять на пляже, у нашего места! Понял?
   За ним захлопнулась дверь...
   Они плыли кильватерным строем. Сюзи впереди, за  ней  Таратура,  Честер
замыкающим. На пляже похохотали,  подурачились  для  отвода  глаз,  потом,
перемигнувшись, по очереди нырнули и ушли в море. За мысом они  вынырнули,
поставили шнорхели, чтобы не расходовать  воздух  в  баллонах,  и  поплыли
дальше. Честер пристегнул выигранный накануне  вечером  в  тире  подводный
фонарь. Он колотил по правому  боку,  мешая  плыть.  Чтобы  не  отставать,
Честер посматривал иногда вперед и  замечал  большое,  увеличенное  маской
тело Таратуры, его синие ласты,  от  мерных  колыханий  которых  вихрилась
вода, а там, еще впереди, черный  купальник  девушки.  Она  плыла  кролем,
обгоняла  их,  а  потом,  обернувшись,  поджидала,   медленно   и   плавно
покачиваясь на одном месте.
   Они  проплыли  минут  сорок,  когда  Сюзи  внезапно  нырнула  и,  мелко
перебирая ластами, вертикально ушла в  глубину.  Дно  здесь  было  ниже  и
опускалось круче. Честер видел, как  Сюзи  развернулась  у  дна,  зависла,
оглядываясь  вокруг,  потом,  резко  оттолкнувшись  ногами,  быстро  пошла
наверх, показывая поднятым пальцем, чтобы и они всплывали.
   Три головы появились  над  водой  почти  одновременно.  Сюзи  выплюнула
загубник.
   - Теперь совсем близко, - сказала она, - метров тридцать,  вон  там,  у
самого берега.
   Таратура и Честер пригляделись. Земля была совсем рядом. Они уже прошли
всю бухту, открывающуюся за зеленым мыском. Здесь берег был крутой, голый.
Отполированные  прибоем  скалы  стояли  стеной,  лишь  кое-где  маленькими
островками торчали из воды камни.
   - Плывите за мной, а когда я вам махну,  включайте  баллоны,  и  пойдем
вниз. Ты не потерял свою пилку? - Сюзи посмотрела на Таратуру.
   "Они уже на "ты", - отметил про  себя  Честер.  -  Современные  темпы!"
Таратура улыбнулся под маской и похлопал себя по бедру, где у него  висела
маленькая ножовка с красной ручкой. Слева, у другого бедра, висел отличный
нож для подводной охоты: Таратура не  поленился  накануне  и  теперь  имел
недурную экипировку, за счет, разумеется, хозяина тира.
   Сюзи тихо ушла под воду. Маленький фонтанчик с хриплым свистом вырвался
из ее шнорхеля. Таратура и Честер последовали за ней.
   Действительно, проплыв метров тридцать - сорок, девушка дала  сигнал  к
погружению. Они переключили акваланги на  питание  от  баллонов  и  начали
медленно погружаться. У Честера сдавило лоб. "Ничего страшного, -  подумал
он, - пройдет". На глубине около двадцати  -  двадцати  пяти  метров  Сюзи
обернулась и протянула вперед руку, указывая направление. Теперь они плыли
уже плотнее друг  к  другу,  и  Честеру  некогда  было  разглядывать  дно.
Солнечные лучи проникали и сюда, и,  если  бы  камни  были  светлые,  тут,
наверное,  было  бы  совсем  светло,  но  темно-бурые  скалы  и  водоросли
скрадывали свет, рождая таинственный голубой  сумрак.  "В  приключенческих
фильмах в таких местах звучит электронная музыка", - подумал Честер.
   Сюзи опять пошла чуть ниже и опять  протянула  вперед  руку.  Глянув  в
указанном ею направлении, Честер увидел какое-то  черное  овальное  пятно,
перечеркнутое  аккуратными  светлыми  полосами.  По  мере  того  как   они
приближались к этому пятну, все заметнее становилось движение воды, идущей
навстречу мягкими теплыми волнами. Они были уже совсем  близко,  и  теперь
легко было разглядеть черное отверстие трубы и решетку из стальных прутьев
в мизинец толщиной. Из трубы действительно шла теплая вода. Но не горячая,
а именно теплая, градусов тридцать; течение было несильным,  но  заметным,
словно дул теплый ветер из аэркондишена. Таратура коснулся  плеча  Сюзи  и
ткнул пальцем вверх. Потом обернулся к Честеру. Журналист кивнул: понятно,
всплываем.
   - Нас тут не пристрелят? - Это были первые слова  Таратуры,  когда  они
поднялись на поверхность.
   - Не знаю, - просто ответила Сюзи.
   - Мы под скалой в  мертвой  зоне,  -  сказал  Честер,  обводя  взглядом
береговые скалы.
   -  Будем  надеяться,  -  пропыхтел  Таратура.  -  Теперь   я   принимаю
командование. Фред и Сюзи, вы остаетесь здесь, но так, чтобы вас  не  было
видно с берега. Акваланги  отключите,  будем  экономить  воздух.  Когда  я
перепилю решетку, позову вас. Фред, не вздумай ухаживать за Сюзи...
   - Она пойдет с нами? - спросил Честер.
   Сюзи согласно кивнула, не ожидая, что ответит Таратура.
   - Тогда поторапливайся. - Фред похлопал инспектора по маске.
   Таратура скрылся под водой. Прошло, кажется, не менее  двадцати  минут,
прежде чем голова Таратуры заплясала на волнах. Он начал говорить, еще  не
отдышавшись, и выстреливал слова короткими очередями:
   - Пилить  трудно...  упереться  не  во  что...  Ну,  пошли!  Фонарь  не
потерял?.. Я впереди, потом Фред, а ты сзади... -  Он  подмигнул  Сюзи.  -
Держимся кучей, чтобы не потеряться... - Таратура быстро вставил  загубник
и, повернув переключатель акваланга, первым скрылся под водой.
   Честер секунду помедлил, взглянул еще раз на Сюзи, которая без  голубых
ресниц и пышной прически казалась ему сейчас совсем не похожей  на  девицу
из кордебалета, а была вполне нормальной девушкой  спортивного  склада,  -
надо же,  как  естественность  меняет  человека  в  лучшую  сторону!  -  и
последовал примеру Таратуры. Следом ушла под воду Сюзи.
   Труба была широкая, метра полтора  в  диаметре,  плыть  было  легко,  и
Таратура только изредка касался руками стенок, скользких на ощупь.  Честер
отставал: ему мешал фонарь, не говоря уже о том, что движение  замедлялось
из-за течения в трубе.
   Они проплыли метров сто, когда  Таратура  остановился  и  поднял  вверх
палец. Честер и Сюзи отчетливо услышали шаги над своей  головой.  Да,  там
кто-то ходил. Один раз им даже послышались голоса.  Слова  разобрать  было
невозможно, но Таратура мог поклясться, что слышал разговор  двух  мужчин.
Потом  все  стихло.  Пловцы  двинулись  дальше.  Вскоре  плывущий  впереди
инспектор опять остановился и прислушался.  Он  уловил  какой-то  странный
звук - бульканье не  бульканье,  скорее  журчание,  плавно  повторяющееся,
словно кто-то помешивал в огромной  кастрюле  большущей  ложкой.  Таратура
осторожно двинулся дальше. Звук  нарастал.  Вода  стала  заметно  теплеть,
хотя, увлеченный звуками, Таратура не сразу это почувствовал. "Теплая вода
- это прекрасно, - успокоил себя Таратура. - Меньше расходуем  кислорода!"
Но, честно говоря, спокойствие не приходило, и по мере  нарастания  звуков
Таратура тревожился все больше. "Втянет в какой-нибудь насос и изрубит  на
куски! - подумал он и оглянулся. -  Сюзи,  наверное,  не  стоило  брать  с
собой..."
   Не успел Таратура сделать и  пяти  гребков,  как  труба  кончилась.  Он
почувствовал, что стенки ушли в стороны, под ногами тоже не было осклизлой
вогнутости, разом изменился тон  звука.  Таратура  всплывал  медленно.  Он
знал, что Честер и Сюзи тоже поднимаются, но не слышал их:  все  заглушало
шипение и журчание. Он всплыл первым. Со всех сторон его окружала темнота.
Внизу голубел фонарь Фреда. Вот и он. А вот и Сюзи. Луч фонаря,  поднятого
над водой, уперся в серую бетонную стену.
   Честер медленно повел луч.
   Они находились в круглом зале метров десяти в  диаметре,  со  сводчатым
потолком, расположенным  довольно  высоко  над  водой.  Вынули  загубники.
Воздух застоявшийся, спертый, видно,  что  этот  воздушный  колокол  редко
проветривался. Почти все пространство зала занимали какие-то трубы, идущие
сверху, из сводчатого потолка. Они были не толще водопроводных, но было их
очень много, и стояли они густо, как бамбуковая  заросль.  Таратура  хотел
ухватиться за одну трубу, но тут же отдернул руку: труба была  горячая.  В
противоположном от них конце зала находилось то,  что  издавало  тревожный
звук. Это была вполне мирная  крыльчатка,  очень  похожая  на  вращающиеся
двери, которые делали в старых гостиницах. Позеленелые концы  ее  больших,
не  меньше  дверей,  лопастей,  на  которых  повисли  обрывки  водорослей,
медленно,  с  тяжелым  всхлипом  вращались,  перегоняя  воду,  которая   с
журчанием обтекала частокол труб.
   - Поняли? - шепотом спросил Таратура.
   - Что-то вроде теплообменника, - сказал Честер тоже шепотом.  -  Гоняют
воду