орда Шорби.
   - Милорд, - сказал сэр Дэниэл, - не говорил ли я вам об  этой  подлой
"Черной стреле"? Вот вам черная стрела. Возьмите ее, пусть она вам дока-
жет правдивость моих слов! Клянусь распятием, куманек,  она  воткнута  в
грудь одного из ваших людей, во всяком случае, он носит вашу ливрею!
   - Это был мой человек, - ответил лорд Шорби и попятился. - Хотел бы я
иметь побольше таких людей. У него был нюх, как у гончей, и он был скры-
тен, как крот.
   - Правда, кум? - насмешливо спросил сэр Дэниэл. - А что он  вынюхивал
в моем бедном жилище? Ну, больше уж ему не придется нюхать.
   - С вашего позволения, сэр Дэниэл, - сказал один из  слуг,  -  к  его
груди приколота бумага, на которой чтото написано.
   - Дайте мне бумагу и стрелу, - сказал рыцарь.
   Взяв стрелу в руки, он угрюмо и задумчиво рассматривал ее.
   - Да, - сказал он, обращаясь к лорду Шорби, - вот ненависть,  которая
преследует меня по пятам. Эта черная палочка или другая, похожая на нее,
когда-нибудь прикончит меня.  Позвольте  неученому  рыцарю  предостеречь
вас, кум: если эти псы начнут вас преследовать, - бегите! Они  прилипчи-
вы, как заразная болезнь! Посмотрим, что они написали, однако... Да,  то
самое, что я и думал, милорд; вы отмечены, словно старый  дуб  лесничим;
завтра или послезавтра на вас обрушится топор. А что вы написали в своем
письме?
   Лорд Шорби снял бумагу со стрелы, прочел ее и скомкал; подавив отвра-
щение, он опустился на колени перед убитым и стал поспешно рыться в  его
сумке.
   Потом поднялся с расстроенным лицом.
   - Так, - сказал он, -  у  меня  действительно  пропало  очень  важное
письмо. Если бы я мог схватить негодяя, который похитил это  письмо,  он
немедленно украсил бы виселицу. Но прежде всего нужно загородить все вы-
ходы из дома. Клянусь святым Георгием, с меня хватит бед!
   Вокруг дома и сада расставили караулы; на  каждой  площадке  лестницы
стоял часовой, целый отряд воинов дежурил у главного входа; другой отряд
сидел вокруг костра в сарае. Воины лорда Шорби присоединились  к  воинам
сэра Дэниэла. Людей и оружия было вполне достаточно и для защиты дома  и
для того, чтобы поймать врага, если он еще укрывался в доме. А труп шпи-
она пронесли под падающим снегом через сад  и  положили  в  монастырской
церкви.
   И только, когда все смолкло, девушки вытащили Ричарда Шелтона из  его
тайника и рассказали ему о том, что происходит в доме. Со своей стороны.
Дик рассказал им о том, как шпион прокрался в комнату, как обнаружил его
и как был убит.
   Джоанна в изнеможении прислонилась к завешанной коврами стене.
   - От всего этого ничего не изменится, - сказала она. -  Завтра  утром
меня все равно обвенчают!
   - Как? - вскричала ее подруга - Ведь здесь наш паладин, который  раз-
гоняет львов, как мышей! У тебя, видно, мало веры в него! Ну, укротитель
львов, утешьте нас. Дайте нам услышать отважный совет.
   Дик смутился, когда ему дерзко кинули в лицо его собственные хвастли-
вые слова; он покраснел, но все же заговорил.
   - Мы в трудном положении, - сказал он. - Однако, если бы мне  удалось
выбраться из этого дома хотя бы на полчаса, все было бы отлично.  Венча-
ние было бы предотвращено...
   - А львы, - передразнила девушка, - разогнаны.
   - Я сейчас не склонен хвастать, - сказал Дик. - Я прошу помощи и  со-
вета. Если я не пройду мимо часовых и не выйду из этого дома, мне ничего
не удастся сделать. Прошу вас, поймите меня правильно!
   - Отчего ты говорила, что он неотесан, Джоанна? - спросила девушка. -
Язык у него хорошо подвешен. Когда нужно, его речь находчива, когда нуж-
но - нежна, когда нужно - отважна. Чего тебе еще?
   - Моего друга Дика подменили, - с улыбкой вздохнула  Джоанна,  -  это
совершенно ясно. Когда я познакомилась с ним, он был  грубоват.  Но  все
это пустяки... Никто не поможет моей беде, и я стану леди Шорби.
   - А все-таки, - сказал Дик, - я попытаюсь выйти из  дома.  На  монаха
мало обращают внимания, и если я нашел добрую волшебницу, которая приве-
ла меня наверх, я могу найти и такую, которая сведет меня вниз. Как зва-
ли этого шпиона?
   - Пройдоха, - сказала юная леди. - Вполне подходящее прозвище! Но что
вы собираетесь делать, укротитель львов? Что вы задумали?
   - Я попытаюсь пройти мимо часовых, - ответил Дик. - И если кто-нибудь
остановит меня, я спокойно скажу, что иду молиться за Пройдоху. В церкви
уже, вероятно, молятся о его бедной душе.
   - Выдумка несколько простовата, - сказала девушка, - но может сойти.
   - Тут дело не в выдумке, а в дерзости; - возразил молодой Шелтон. - В
трудную минуту дерзость лучше всяких ухищрений.
   - Вы правы, - сказала она. - Хорошо, ступайте, и да хранит вас  небо!
Вы оставляете здесь несчастную девушку, которая любит вас, а также  дру-
гую, которая питает к вам самую нежную дружбу. Помня о нас, будьте осто-
рожны и не подвергайте себя опасности.
   - Иди, Дик, - сказала  Джоанна.  -  Уходя,  ты  подвергаешь  себя  не
большей опасности, чем оставаясь здесь. Иди,  ты  уносишь  с  собой  мое
сердце. Да хранят тебя святые!
   Дик прошел мимо первого часового с таким  уверенным  видом,  что  тот
только изумленно взглянул на него. Но на второй площадке воин  преградил
ему путь копьем, спросил, как его зовут и зачем он идет.
   - Pax vobiscum, - ответил Дик. - Я иду  помолиться  за  душу  бедного
Пройдохи.
   - Охотно верю, - ответил часовой, - но идти одному не разрешается.
   Он перегнулся через дубовые перила и пронзительно свистнул.
   - К вам идет человек! - крикнул он и позволил Дику пройти.
   В конце лестницы стояла стража, ожидавшая его прихода. И когда  часо-
вой еще раз повторил свои слова, начальник стражи приказал четырем  вои-
нам проводить его до церкви.
   - Не давайте ему ускользнут", молодцы, - сказал он. - Отведите его  к
сэру Оливеру, если вам жизнь дорога!
   Открыли дверь. Двое воинов взяли Дика под руки, третий пошел  впереди
с факелом, а четвертый, держа наготове лук и стрелу, замыкал шествие.  В
таком порядке они проследовали через сад, сквозь плотную ночную  тьму  и
падающий снег и подошли к слабо освещенным окнам монастырской церкви.
   У западного портала стоял пикет запорошенных снегом стрелков, которые
прятались от ветра под аркой. Проводники Дика сказали им несколько слов,
и только тогда их пропустили в святилище.
   Церковь была слабо освещена восковыми свечами, горевшими в алтаре,  и
двумя-тремя лампами, висевшими на сводчатом потолке перед  усыпальницами
знатных семей. Посреди церкви, в гробу, лежал мертвый  шпион  с  набожно
сложенными руками.
   Под сводами раздавалось торопливое бормотание молящихся;  на  клиросе
стояли коленопреклоненные фигуры в рясах, а на ступенях высокого  алтаря
священник в Облачении служил обедню.
   При виде новоприбывших один из одетых в рясу мужчин поднялся на  ноги
и, сойдя с клироса, спросил шедшего впереди воина, что привело их в цер-
ковь. Из уважения к службе и покойнику они разговаривали вполголоса;  но
эхо громадного пустого здания подхватывало их слова и глухо повторяло  в
боковых приделах.
   - Монах! - сказал сэр Оливер (ибо это  был  он),  выслушав  донесение
стрелка. - Брат мой, я не ожидал вашего прихода, - продолжал он, повора-
чиваясь к молодому Шелтону. - Кто вы? И по чьей просьбе вы присоединяете
свои молитвы к нашим? " Дик, не снимая капюшона с лица, сделал сэру Оли-
веру знак отойти немного в сторону от стрелков. И как  только  священник
отошел. Дик сказал:
   - Я не надеюсь обмануть вас, сэр. Моя жизнь в ваших руках.
   Сэр Оливер вздрогнул, его толстые щеки побледнели; он долго молчал.
   - Ричард, - сказал он наконец, - я не знаю, что  привело  тебя  сюда;
наверно, что-нибудь дурное. Но во имя нашей прошлой дружбы я тебя не вы-
дам. Ты просидишь всю ночь на скамье рядом со мной; ты просидишь со мной
до тех пор, пока милорд Шорби не будет Обвенчан; если все вернутся домой
невредимыми, если ты не замышляешь ничего дурного, ты уйдешь куда  захо-
чешь. Но если ты пришел сюда ради крови, кровь "та падет на твою голову.
Аминь!
   Священник набожно перекрестился, повернулся и поклонился алтарю.
   Он сказал несколько слов солдатам, взял Дика за руку, провел  его  на
клирос и посадил рядом с собой на скамью. Молодой человек приличия  ради
сейчас же опустился на колени и, казалось, погрузился в молитву.
   Но мысли его и глаза блуждали по сторонам. Он заметил, что трое  вои-
нов, вместо того чтобы вернуться домой, спокойно уселись в боковом прит-
воре; и он не сомневался, что они остались здесь по приказанию сэра Оли-
вера. Итак, он в западне. Эту ночь он проведет в церкви, среди мерцающих
огоньков и призрачных теней, глядя на бледное лицо убитого им  человека;
а утром его возлюбленную у него на глазах обвенчают с другим.
   Но, несмотря на грустные мысли, он овладел собой и терпеливо ждал.
 
 
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   В МОНАСТЫРСКОЙ ЦЕРКВИ
 
   В монастырской церкви города Шорби служба шла,  не  прекращаясь,  всю
ночь, то под пение псалмов, то под звон колокола.
   За шпиона Пройдоху молились усердно. Он лежал так, как его  положили:
мертвые руки, скрещенные на груди, мертвые глаза, устремленные  в  пото-
лок. А рядом, на скамье, юноша, убивший его, ожидал в сильнейшей тревоге
наступления утра.
   Только однажды в продолжение этих часов сэр Оливер обернулся к своему
пленнику.
   - Ричард, - прошептал он, - сын мой, если ты задумал сделать мне зло,
я хочу уверить тебя, что ты замышляешь против невинного человека. Я  сам
признаю себя грешным перед лицом небес, но перед тобой я безгрешен.
   - Отец мой, - так же тихо ответил Дик, - верьте мне, я ничего  против
вас не замышляю; однако я не могу забыть, как неловко вы оправдывались.
   - Человек может совершить преступление неумышленно, - ответил священ-
ник. - Человек может быть ослеплен, может выполнять чужую волю,  не  ве-
дая, что творит. Так было и со мной. Я заманил твоего отца в западню. Но
я не ведал, что творил, и да будет мне свидетелем бог, который видит нас
с тобой в этом священном месте.
   - Весьма возможно, - ответил Дик. - Однако посмотрите, какую страшную
паутину вы сплели; я одновременно и пленник ваш и судья. Вы одновременно
и угрожаете мне смертью и стараетесь умилостивить меня. Мне кажется, ес-
ли бы вы всегда были честным человеком  и  добрым  священником,  вам  не
пришлось бы ни бояться меня, ни ненавидеть. А посему вернитесь  к  своим
молитвам. Я повинуюсь вам, так как мне ничего другого не остается; но  я
не желаю обременять себя вашим обществом.
   Священник опустил голову на руки, точно склонясь под бременем горя, и
вздохнул так тяжело, что чуть было не пробудил в сердце  юноши  чувство,
похожее на сострадание. Сэр Оливер больше не  пел  псалмов.  Дик  слышал
лишь, как стучали четки в его руках и как он сквозь зубы бормотал молит-
вы.
   Еще немного, и серый рассвет начал пробиваться сквозь расписные  окна
церкви; мерцающие огоньки свеч побледнели. Свет понемногу становился все
ярче, и вдруг сквозь окна на юго-восточной стороне церкви Прорвались ро-
зовые солнечные лучи и заиграли на Стенах. Буря кончилась; снежные  тучи
ушли, и новый зимний день весело озарил покрытую снегом землю.
   Церковнослужители засуетились; гроб отнесли в  покойницкую,  кровавые
пятна на плитах счистили, чтобы они не  омрачили  зловещим  своим  видом
свадьбы лорда Шорби. Лица духовных особ, такие скорбные ночью, стали ве-
селее, чтобы не испортить  предстоявшую  радостную  церемонию.  Возвещая
приближение дня, в церкви появились набожные прихожане. Они  падали  ниц
перед алтарем и дожидались своей очереди исповедоваться.
   Началась суета, во время которой нетрудно было обмануть  бдительность
часовых сэра Дэниэла, стоявших у дверей. Обводя церковь усталым  взором.
Дик остановил его на монахе, который оказался не кем  иным,  как  Уиллом
Лоулессом.
   Бродяга тоже узнал своего начальника и украдкой подмигнул ему.
   Дик  вовсе  не  собирался  прощать  старому   плуту   несвоевременное
пьянство, однако не хотел впутывать его в свою беду и  дал  ему  понять,
как мог яснее, чтобы он убирался.
   Лоулесс, казалось, понял его, так как сразу исчез  за  колонной;  Дик
облегченно вздохнул.
   Каков же был его ужас, когда он почувствовал, что кто-то дергает  его
за рукав, и увидел рядом с собой старого разбойника, погруженного в  мо-
литву.
   Внезапно сэр Оливер встал со своего места и, проскользнув мимо скаме-
ек, подошел к воинам, стоявшим в боковом приделе. Если  так  легко  было
возбудить подозрения священника, значит, уже поздно, и Лоулесс такой  же
пленник, как и Дик.
   - Не шевелись, - прошептал Дик. - Мы в  отчаянном  положении,  и  все
из-за твоего вчерашнего свинства. Неужели, увидев меня здесь, где  я  не
имею ни права, ни охоты находиться, ты - чтоб тебе издохнуть! -  не  мог
почуять недоброе и убраться?
   - Нет, - ответил Лоулесс, - я думал, вы получили вести  от  Эллиса  и
сидите здесь по его поручению.
   - От Эллиса? - спросил Дик. - Разве Эллис вернулся?
   - Конечно, - ответил бродяга. - Он вернулся прошлой ночью  и  жестоко
отколотил меня за то, что я был пьян. Итак, вы отомщены, мастер  Шелтон!
Бешеный человек этот Эллис Дэкуорт! Он прискакал сюда из Кравена,  чтобы
расстроить свадьбу; а уж если он что задумал, то добьется своего.
   - Что касается нас с тобою, брат, - хладнокровно сказал Дик, - мы оба
люди конченые. Я сижу здесь в качестве заложника и должен отвечать голо-
вой за ту самую свадьбу, которую он собирается расстроить. Клянусь  рас-
пятием, у меня прекрасный выбор - потерять возлюбленную или жизнь!  Лад-
но, жребий брошен, пусть пропадает жизнь.
   - Клянусь небом! - воскликнул Лоулесс, приподнимаясь. - Я ухожу!
   Но Дик положил руку ему на плечо.
   - Друг Лоулесс, сиди смирно, - сказал он. - У тебя есть глаза, взгля-
ни-ка вон туда в угол, за алтарь. Разве ты не видишь, что  при  малейшей
твоей попытке подняться вон те вооруженные люди встанут и схватят  тебя?
Покорись, друг. Ты был храбр на корабле, когда думал, что утонешь в  мо-
ре; будь храбр и теперь, когда придется умирать на виселице.
   - Мастер Дик, - задыхаясь, сказал Лоулесс, - уж очень неожиданно  все
это обрушилось на меня. Дайте мне минутку передохнуть, и, клянусь  обед-
ней, я буду таким же храбрецом, как вы.
   - Я в храбрости твоей не сомневаюсь! - сказал Дик. - Если бы ты знал;
как мне не хочется умирать, Лоулесс! Но раз слезами  горю  не  поможешь,
стоит ли плакать?
   - Вы правы! - согласился Лоулесс. - Э, что тревожиться из-за  смерти!
Она все равно придет, начальник, рано или поздно! А смерть на  виселице,
говорят, легкая смерть, хотя ни один повешенный еще не вернулся  с  того
света, чтобы подтвердить это!
   Кончив свою речь, отважный плут откинулся на спинку скамьи,  скрестил
руки и принялся поглядывать вокруг с самым наглым и беспечным видом.
   - Сейчас надо вести себя смирно, - сказал Дик. - Мы  ведь  не  знаем,
что задумал Дэкуорт. Если дело обернется плохо, мы  все-таки  попытаемся
убраться отсюда.
   Умолкнув, они услышали  отдаленные  звуки  веселой  музыки,  которая,
приближаясь, становилась все громче и веселей.  Колокола  на  колокольне
гудели оглушительно, церковь наполнилась людьми,  которые  стряхивали  с
себя снег, похлопывали руками и дули  на  окоченевшие  пальцы.  Западная
дверь широко распахнулась, и за ней стала видна  часть  залитой  солнцем
заснеженной улицы. Утренний холод ворвался в  церковь.  Все  это  свиде-
тельствовало о том, что лорд Шорби хочет венчаться как  можно  раньше  и
что свадебная процессия приближается.
   Воины лорда Шорби уже расчищали проход  в  среднем-приделе,  оттесняя
народ копьями. Затем показались музыканты. Флейтисты и трубачи  побагро-
вели от натуги, а барабанщики и цимбалисты колотили так, точно старались
заглушить друг друга.
   Подойдя к дверям храма, они остановились и построились  в  два  ряда,
отбивая такт ногами по мерзлому снегу. Пышный  свадебный  кортеж  прошел
между рядами, наряды были так разнообразны и ярки, столько было  выстав-
лено напоказ шелка и бархата, мехов и атласа, вышивок и кружев, что про-
цессия эта сверкала на снегу, словно клумба цветов или расписное окно  в
стене.
   Впереди шла невеста, печальная, бледная, как снег. Она  опиралась  на
руку сэра Дэниэла; ее сопровождала подружка, маленькая леди,  с  которой
Дик познакомился прошлой ночью. Следом  за  невестой  шел  в  сверкающей
одежде сам жених, приволакивая подагрическую ногу. Когда  он  ступил  на
порог храма и снял шляпу, стало видно, как порозовела  от  волнения  его
лысина.
   И вот наступил час Эллиса Дэкуорта.
   Оглушенный, раздираемый противоречивыми чувствами, Дик  сидел,  впив-
шись руками в спинку передней скамьи. Вдруг он заметил движение в толпе.
Люди подались назад, глядя вверх и воздевая  руки.  Подняв  голову,  Дик
увидел трех человек, которые, натянув луки, склонились с хоров. Взлетели
стрелы, и, прежде чем толпа успела вскрикнуть,  неведомые  стрелки,  как
птицы, вспорхнули со своих жердочек и исчезли.
   В церкви поднялся невообразимый переполох; священнослужители в  ужасе
повскакали со своих мест; музыка смолкла; колокола звонили еще несколько
мгновений, но слух о беде скоро долетел даже до колокольни,  и  звонари,
раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.
   Прямо посреди церкви лежал мертвый жених,  пронзенный  двумя  черными
стрелами.  Невеста  упала  в  обморок.  Возвышаясь  над  толпой,   стоял
разъяренный и застигнутый врасплох сэр Дэниэл; длинная стрела,  трепеща,
торчала из его левого предплечья; другая задела  его  темя,  и  по  лицу
струилась кровь.
   Задолго до того, как начались поиски,  виновники  этого  трагического
происшествия прогремели по винтовой лестнице и  скрылись  через  боковую
дверь.
   Несмотря на то, что Дик и Лоулесс были заложниками, они вскочили  при
первой тревоге и отважно пытались пробиться к  дверям.  Но  им  помешали
тесно сдвинутые скамейки и столпившиеся в испуге священники.  Они  стои-
чески возвратились на свои места.
   Внезапно сэр Оливер, бледный от ужаса, поднялся на ноги  и,  указывая
рукой на Дика, подозвал сэра Дэниэла.
   - Вот Ричард Шелтон! - крикнул он. - О горький час! Он виновен в про-
литой крови! Хватайте его! Прикажите его  схватить!  Ради  спасения  нас
всех хватайте его и крепко свяжите. Он поклялся нас погубить!
   - Где он? - проревел сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью,
что струилась по его лицу. - Тащите его сюда! Клянусь крестом  Холивуда,
он раскается в своем преступлении!
   Толпа расступилась, и стрелки хлынули на клирос.
   Дика схватили, стащили со скамьи и поволокли за плеща по ступеням ал-
таря. Лоулесс сидел тихо, как мышь.
   Сэр Дэниэл, отирая кровь и мигая, смотрел на своего пленника.
   - А, - сказал он, - попался, дерзкий изменник! Клянусь самыми  страш-
ными клятвами, за каждую каплю крови, которая сейчас стекает мне в  гла-
за, ты заплатишь стоном! Ведите его прочь! - продолжал он. -  Здесь  ему
не место! Тащите его в мой дом! Я измучу пыткой каждый вершок его тела.
   Но Дик, оттолкнув стражников, возвысил голос.
   - Я в храме, - воскликнул он. - В священном храме!  Сюда,  отцы  мои!
Меня хотят вытащить из храма...
   - Из храма, который ты осквернил убийством, мальчик,  -  перебил  ка-
кой-то человек высокого роста, одетый в пышное платье.
   - Где доказательства? - вскричал Дик. - Меня обвиняют в  преступлении
и не приводят ни одного доказательства. Да, я домогался руки этой девуш-
ки! И она, беру на себя смелость заявить об этом,  благосклонно  относи-
лась к моим домогательствам. Ну и что ж? Любить девушку не преступление;
добиваться ее любви тоже не преступление. Ни в чем больше я не виновен.
   Дик так отважно настаивал на своей невиновности, что кругом  раздался
одобрительный ропот. Однако немало было и обвинителей, громко  рассказы-
вавших, как нашли его прошлой ночью в доме  сэра  Дэниэла,  кощунственно
переодетого монахом. Сре