в
"Гротеск".
   Вид людей в кожаных  куртках,  остановившихся  у  дверей,  не  оставлял
сомнений в том, кто они такие.  Все  смолкло.  Оборвалась  песня  в  углу,
застыл официант с кружками в руках, игроки прикрыли  карты  кто  ладонями,
кто локтями, смолкли парни и накрашенные девицы.
   Тишину разорвал истеричный женский крик:
   - Облава!
   Крик оборвался, все молчали.
   - Никому не вставать! - приказал Свиридов. - Официант!
   - Слушаюсь! - ответил официант, продолжая  держать  в  каждой  руке  по
четыре кружки, наполненных пивом.
   - Иди вниз, скажи Василию Ивановичу, Серенькому и всем, кто  там  есть,
чтобы выходили.
   - Слушаюсь. Будет исполнено.
   Официант поставил кружки на стойку,  вытер  руки  фартуком  и  ушел  за
занавеску.
   В заднем помещении "Гротеска" в полуподвале за столом  сидели  четверо,
на столе лежали карты и деньги.
   - Василий Иванович, - сказал официант, - вам велено выйти.
   Василий Иванович, плотный, крепкий человек лет пятидесяти,  с  красивой
сединой на висках, с прямым, несколько тяжелым взглядом, не выпуская  карт
из рук, спросил:
   - Сколько их?
   - Трое.
   - Скажи, сейчас выйдем. Иди!
   Официант попятился и вышел.
   Василий Иванович положил карты на стол, протянул  руку,  открыл  заднюю
дверь. Полоска света упала  на  узкую  крутую  лестницу.  Сверху  раздался
голос:
   - Выходи по одному. Кто выйдет с оружием, будет застрелен на месте.
   Василий Иванович закрыл дверь.
   - Вот сволочи, не дали банк додержать, какая карта шла!



43

   - Дело сложное, -  сказал  Мише  Свиридов.  -  Главный  -  это  Василий
Иванович, аристократ...
   - В каком смысле?
   - Не граф, не князь, а маравихер, карманник высшего класса, вытаскивает
бумажники у солидных людей. Серенький  тот,  что  выходил  с  Шаринцом  из
"Гротеска", - помощник Василия Ивановича. Что касается Шаринца,  то  он  и
вовсе был мелкий воришка,  вытаскивающий  из  карманов  все,  что  попало,
вплоть до носовых платков. Так вот: в прошлом году, - продолжал  Свиридов,
- Василий Иванович, как злостный рецидивист и социально  опасный  элемент,
получил пять лет. Но сбежал. Сомнительно, что после побега  он  пойдет  на
такое нелепое убийство, каким представляется убийство  Зимина.  Обычно  по
еле побега они отсиживаются в закутке. И не мог он сменить свою  воровскую
профессию на другую, к тому же еще более опасную: он не  молод.  В  общем,
против него улик никаких. Единственная наша улика  -  Шаринец.  Мы  должны
доказать, что убил Шаринца Серенький, они вместе вышли из "Гротеска".  Вот
расписание дачных поездов по Брянке. Если предположить,  что  они  выехали
поездом шесть пятнадцать, а вернулся Серенький поездом восемь сорок  пять,
то он должен был  отсутствовать  в  "Гротеске"  минимум  часа  три-четыре,
где-то между пятью и девятью.  Твои  мальчики  утверждают,  что  он  вышел
вместе с Шаринцом и сел с ним на трамвай. А вот  Василий  Иванович  и  еще
человек двадцать посетителей "Гротеска" будут  утверждать,  что  Серенький
никуда не выходил. Тем более, что они с Шаринцом вышли через  задний  ход.
Вот так-то, друг Миша. И все же надо начинать.
   Серенький был ничем не примечательный человек,  этой  особенностью  его
наградили и природа и многолетняя привычка  быть  незаметным  -  безликий,
инертный, сонный. Миша поразился тому, что Шныра и Паштет  узнали  его  на
фотографии. Даже трудно определить его возраст. Лет двадцать пять, а может
быть, и тридцать пять.
   Свиридов записал в протокол его настоящую фамилию, имя, отчество, год и
место рождения и тому подобное, потом спросил:
   - Что вы можете сказать по поводу убийства гражданина Попова  Владимира
Степановича, он же Шаринец?
   Серенький пожал плечами:
   - А чего могу сказать? Ничего не могу сказать. А его разве убили?
   - Вы об этом не знаете?
   - Не слыхал об этом.
   - Вы были с ним знакомы?
   - Знал, есть такой Шаринец, видел раза два в "Гротексе".
   Он так и сказал: "Гротекс".
   - Вы были с ним знакомы?
   - Ну как? Как со всеми.
   - А где вы были шестого июня вечером?
   Серенький подумал, неуверенно сказал:
   - "В Гротексе", наверное, да, точно, в "Гротексе".
   - Что делали?
   - В карты играл.
   - С кем?
   - С людьми, с теми, кого вы со мной забрали.
   - А ночью где были?
   - Дома спал.
   - Кто может подтвердить?
   - Кто... Мать, жена, соседи.
   - А инженера Зимина вы знали?
   - Зимина... Инженера... Нет, не знал... Кто такой?
   - На Арбате жил, дом пятьдесят один.
   - Не знаю такого.
   - Навроцкого Валентина Валентиновича знаете?
   - Кто такой?
   - Агент по заготовке мануфактуры.
   - Не знаю...
   Подписывая протокол, Серенький спросил:
   - За что забрали-то?
   - Подозреваетесь в убийстве Шаринца.
   - Вот еще новость! Кому он нужен, этот ваш Шаринец!
   - Не наш, а ваш, - сказал Свиридов. - Идите, я вас еще вызову.
   Вместо Серенького появился Жоржик, красивый молодой  человек  с  густой
черной шевелюрой, похожий на армянина. Он подтвердил все, что  говорил  до
него Серенький. Да, играли в  тот  вечер  в  карты,  Серенький  никуда  не
уходил, об убийстве Шаринца не слыхал, о  Зимине  и  Навроцком  ничего  не
знает. Также спрашивал, за что его взяли, но,  в  отличие  от  Серенького,
держался живо и свободно. И совсем не был похож на вора.
   Наконец ввели Василия Ивановича. По сравнению с Сереньким и Жоржиком он
действительно выглядел аристократом.
   - Садитесь!
   - Можно и сесть. - Василий Иванович свободно уселся на стул.  -  Может,
сразу скажете, на сколько усаживаете!
   - Срок-то уж, во всяком случае, придется досиживать.
   - Не без этого, - вздохнул Василий Иванович.
   Он показал на Мишу:
   - Позвольте спросить, кто этот гражданин?
   - Практикант.
   - Попрошу отметить в протоколе.
   - Отметим.
   Серенький и Жоржик  даже  не  обратили  внимания  на  Мишу,  а  Василий
Иванович потребовал отметить в протоколе.
   - Приступим к делу, - сказал Свиридов. - Речь идет о некоем Попове,  он
же Шаринец. Знали такого?
   - Как же, знаю, видел в "Гротеске".
   В отличие от Серенького, он правильно произносил название пивной.
   - Разговаривали с ним?
   - Был у меня как-то, напрашивался на работу, только я ведь ничем теперь
не занимаюсь, прошу учесть. После побега ничего за мной нет, хотел  начать
новую жизнь, - жалко, помешали.
   - Когда Шаринец к вам приходил?
   - Несколько дней назад.
   - Точнее, пожалуйста!
   - Три... нет, четыре дня назад.
   - Шестого июня?
   Василий Иванович поморщил лоб, задумался.
   - Может, и шестого. Я ведь там вроде льва в клетке отсиживался и  числа
все перепутал. Какое сегодня число?
   - Двенадцатое.
   - Значит в четверг, именно, значит, шестого числа.
   - Ну, о чем вы говорили?
   - Играли мы в карты, вся, значит, компания,  которую  вы  теперь  здесь
бесплатно кормите. Шаринец зашел,  говорит:  "Василий  Иванович,  возьмите
меня с собой". Я ему: мол, сам завязал и тебе советую. С тем он и ушел.
   - Один ушел?
   - Один.
   - Умный вы человек, - сказал Свиридов.
   - Благодарю.
   - Только меня дураком считаете.
   - Что вы, гражданин следователь, - обиделся Василий Иванович, -  я  вас
считаю человеком редкостного ума. И потому, как  есть,  все  чистосердечно
рассказываю. Да, убежал из-под стражи. Кому  свободы  не  хочется?  Только
заметьте, убежал без  применения  силы,  никто  не  содействовал,  зевнула
охрана, я и ушел. Хотел новую жизнь начать.
   Год прошел, что за мной замечено?
   - Кто Шаринца убил?!
   - Шаринца? - поразился Василий Иванович. - Разве его кто  убил?  Когда?
Где?
   - Шестого числа вечером, в лесу, недалеко от  платформы  "Девятнадцатая
верста" по Брянке.
   Василий Иванович развел руками.
   - Это, извините,  новость.  Кому  он  был  нужен,  Шаринец,  шлеппер  -
несерьезный человек?..
   - Инженера Зимина вы знали?
   - Простите, как вы сказали?
   - Зимин Николай Львович, инженер. Арбат, дом пятьдесят один. Его  убили
и унесли портфель с бумагами.
   - Ах, портфель с бумагами унесли и убили. Знаю, как же.
   - Откуда знаете?
   - Как откуда? В газетах писали.
   - Газеты читаете?
   - Обязательно, Отдел суда и происшествий - особенно.
   - Навроцкого Валентина Валентиновича знаете?
   - Как?
   - Навроцкий Валентин Валентинович.
   - Нет, не знаю такого.
   - Подумайте.
   - Что-то не припомню, - развел руками Василий  Иванович.  -  Ни  одного
номера не пропускаю: "Известия", "Вечерняя Москва", а про такого не читал.
   - Я спрашиваю: не знаете ли вы его лично?
   Василий Иванович благодушно улыбнулся:
   - Извините, я подумал - тоже  какой  убитый.  Нет,  не  знаю  я  такого
человека.
   - Скрываете! Я вам скажу, почему скрываете. Расчет у вас  простой:  вас
пошлют досиживать срок, ну, может, что прибавят, зато на свободе  остается
богатый человек, он у вас в руках. В тюрьме вы или на свободе - все  равно
он у вас в кулаке. Мешок с деньгами на воле - вот ваш расчет.
   - Чересчур хитро вы рассуждаете, - усмехнулся Василий Иванович.
   - Вы рассчитали еще хитрее, чем я, - возразил Свиридов. - Только должен
вас огорчить: просчитались вы, уплыл ваш денежный мешок, замешан в большой
афере с мануфактурой.
   Василий Иванович пожал плечами:
   - Странные вещи вы говорите,  гражданин  следователь...  Мануфактура...
Сроду не имел дело с мануфактурой.
   - Ну что ж, - спокойно, даже равнодушно сказал Свиридов,  -  дело,  как
говорится, хозяйское. Я  дал  вам  все  возможности,  вы  не  захотели  их
использовать. Вы неисправимый рецидивист. - Свиридов неожиданно наклонился
вперед и, глядя в упор на Василия Ивановича, сказал: - Про мануфактуру  вы
не знаете, а про ключи от квартиры Зимина  тоже  не  знаете?  О  том,  что
Навроцкий передал эти ключи Шаринцу, тоже не знаете?
   Василий Иванович некоторое время мрачно молчал, потом сказал:
   - Ладно, скажу, что знаю.  Только  учтите:  в  порядке  чистосердечного
признания. А не признавался я сразу потому, что  меня  все  это  никак  не
касается, других касается,  а  по  нашим  законам,  то  есть  правилам,  о
чужих...
   - Ближе к делу, пожалуйста! - оборвал его Свиридов. - Два  часа  толчем
воду в ступе.
   - Так вот,  -  по-прежнему  спокойно  и  размеренно  продолжал  Василий
Иванович, - действительно, человек один в их доме дал Шаринцу ключи, велел
унести портфель с бумагами, пообещал два червонца. Шаринец сделал, получил
два червонца, а потом приходит ко мне, все  это  рассказывает  и  говорит:
боюсь я этого человека, убьет он меня, чтобы, значит, не показал на  него.
Что за человек, спрашиваю. Он говорит: Валентином Валентиновичем зовут, на
бегах играет. Ну, я сам, извините, на бега езжу, играю по маленькой  и  не
ради игры езжу, а так, до лошадей я большой охотник, и, извините,  в  моей
каморке неделю просидишь, надо и продышаться. Взял я Шаринца на  бега,  он
мне этого человека показал, Валентина Валентиновича. Я посмотрел на  него:
вижу - да! Этот могет! У  нас,  знаете  сами,  глаз  наметанный...  Говорю
Шаринцу: зачем ты, дурак, не в свое дело полез, ты, говорю, дурак,  не  по
квартирам  ведь  работаешь,  хочешь  стать  человеком  -  своей  профессии
держись. А он  отвечает:  на  два  червонца  позарился.  Ну,  говорю,  сам
позарился, сам  и  раззаривайся.  А  теперь  видите  как!  Убили!  Значит,
правильно предчувствовал, понимал свою судьбу.
   Свиридов положил перед Василием Ивановичем чистый лист бумаги.
   - Все это напишите и, пожалуйста, поподробнее, с числами.
   Василий Иванович неловко взял перо.
   - Отвык я писать, гражданин следователь. Может, с моих слов запишете...
   - Нет,  сами  пишите!  И  поразборчивее.  И  что  еще  вспомните,  тоже
напишите.
   Свиридов запер ящики стола и вместе с Мишей вышел из кабинета.
   - Он правду говорит? - спросил Миша в коридоре.
   - Много врет. Опытный, черт. Сразу все учуял. Рассказал  только  то,  о
чем  мы  сами  догадываемся.  Но,  во  всяком  случае,  достаточно,  чтобы
предъявить обвинение Навроцкому.



44

   Убийство Зимина, вызов Юры к  следователю  и,  наконец,  арест  Василия
Ивановича - этого Навроцкий не ожидал в худших своих расчетах, а он всегда
рассчитывал и на худшее.
   Похищая документы, он  преследовал  ограниченную  цель:  нейтрализовать
Зимина. Он рассчитывал, что Николай  Львович  скроет  пропажу  документов:
взял домой, дома был сын, в  привидения  теперь  никто  не  верит.  Расчет
оказался точным - о пропаже документов Зимин не заявил. Значит, он в руках
Красавцева, обезврежен, пять вагонов гарантированы.
   Зимин затребовал новые документы  -  шаг,  так  напугавший  Красавцева.
Красавцев - остолоп! Зимин  собирался  вернуть  все  документы  вместе,  в
расчете, что беспечный Красавцев не будет их разбирать, сунет в шкаф, кому
они нужны, эти старые  акты?  Если  даже  Красавцев  обратит  внимание  на
недостающие документы, то Зимин отмахнется: "Не знаю,  возвращаю  то,  что
брал". Красавцев не поднимет шума, промолчит и тем окажет  Зимину  услугу.
Услуги требуют взаимности.
   И вот нелепое убийство Зимина! Все спуталось, смешалось, оказалось  под
ударом. Негодяй, ничтожество,  сукин  сын!  Кто  мог  такое  предполагать?
Карманный  воришка,  шлеппер,  у  него  даже  не  было  отмычек,  пришлось
доставать ключи, сделать вторую пару, увести Зиминых в театр.
   После театра они с Шаринцом встретились в Кривоарбатском переулке.
   Шаринец вернул ключи, отдал документы, сказал, что  подбросил  портфель
на чердак, как велел Валентин Валентинович.
   - Что еще взял?
   - Чтоб мне воли не видать! - поклялся Шаринец.
   - Если что взял, лучше сейчас верни.
   - Что взять? Ложки-вилки? Вы с бумагами сторгуетесь, а я  с  ложками  в
тюрьму?
   - Если что взял, я тебя на том свете достану!
   - Так ведь сказал! - как будто искренне проговорил Шаринец.
   Валентин Валентинович протянул ему два червонца.
   - Прибавил бы пятерку, - попросил Шаринец, - там и  серебро  и  рыжевье
было, ничего не взял.
   Как теперь понимал Валентин Валентинович, здесь крылась его генеральная
ошибка - он не придал значения словам  Шаринца  "серебро,  рыжевье  было".
"Рыжевье" на их жаргоне - золото. Значит, Шаринец осмотрел квартиру, видел
столовое серебро, одежду, даже золотые вещи, щупал, осязал, но не взял. Не
взял, но запомнил, запомнил, как проник в квартиру, взял портфель,  и  все
осталось безнаказанным. Как же ему не взять такую квартиру на  прицел?  Не
для себя - для домушников, с которыми встречается в "Гротеске".  Он  всего
лишь наводчик. Навел, но просчитался: Зимин оказался дома.
   Как же Навроцкого не насторожили  слова  Шаринца?  Приписал  стремлению
сорвать лишнюю пятерку? Пятерки он не жалел, но не любил потакать.
   - Никакой пятерки! Все, как договорились. - Но слова о "рыжевье" как-то
отметились, и он добавил: - Что касается золота, то самое лучшее золото  -
молчание. Надеюсь, ты понял?
   Его угроза не подействовала, случилось самое непредвиденное. Если убийц
найдут, они выдадут наводчика - Шаринца. Шаринец выдаст его.
   Это  и  привело  Валентина  Валентиновича   в   "Гротеск".   Мир   игры
соприкасается с миром уголовным:  на  бега  ездят  не  только  играющие  в
тотализатор. Через них Навроцкий вышел на Василия Ивановича.
   Официант  провел  его  в  заднее  помещение  пивной,  каморку,   тускло
освещенную голой лампочкой.
   За столом сидел Василий  Иванович  -  Навроцкий  видел  его  на  бегах,
показали.
   У двери, прислонясь  к  косяку,  стоял  человек,  которого,  как  сразу
отметил Навроцкий, природа наградила способностью никак не запоминаться.
   Они выжидательно смотрели на Навроцкого.
   Аккуратно подтянув брюки, Валентин Валентинович опустился на  табуретку
возле стола, закинул ногу на ногу.
   - У меня с вами разговор с глазу на глаз.
   Василий Иванович кивнул тому, кто стоял у двери. Тот вышел, прикрыв  за
собой дверь.
   - Не представляюсь, - начал Валентин Валентинович,  -  наше  знакомство
вряд ли продлится долго. Но считаю долгом предупредить: если я не  вернусь
домой в три часа, - он посмотрел на часы, - то меня будут искать, здесь.
   Василий Иванович тяжело смотрел на него.
   - Кроме того, если я не вернусь домой в три часа дня,  то  здесь  будут
искать не только меня, но и людей, убивших инженера Зимина.
   Василий Иванович все так же молча и тяжело смотрел на Навроцкого.
   - Кто  совершил  это  ужасное  преступление,  я  не  знаю,  -  спокойно
продолжал Валентин Валентинович, -  меня  это  не  касается,  я  занимаюсь
другим... Но я хочу поставить вас в известность вот о чем... Некий молодой
человек, по кличке Шаринец, еще до убийства инженера Зимина уже побывал  в
этой квартире, взял там портфель с  документами.  Таким  образом,  молодой
человек Шаринец знал, что  второе  посещение  квартиры  опасно.  Возможно,
молодой человек Шаринец никакого отношения к убийству не  имеет,  тогда  я
зря сюда пришел. Но не исключено, что имеет. Значит, он скрыл, что побывал
в этой квартире и  взял  там  портфель  с  бумагами.  Значит,  он  кого-то
обманул. Человек, способный обмануть один раз,  может  это  сделать  и  во
второй. Это ненадежный человек.
   Он замолчал, дожидаясь ответа.
   Василий Иванович тяжело смотрел на него, потом сказал:
   - Никакого Шаринца я не знаю, ни про какого инженера не слыхал. Что  за
муть ты здесь разводишь?
   Грубый ответ. Но другого Валентин Валентинович не ожидал.  Вставая,  он
сказал:
   - Ну  что  ж,  в  таком  случае  извините  за  беспокойство.  Счастливо
оставаться!
   Он направился к двери, но Василий Иванович остановил его:
   - Навроцкий!
   Нарушили соглашение, взяли деньги и нарушили. Договорились, что его имя
останется неизвестным. Никому нельзя верить. Но ничего.  На  эту  карту  у
него есть другая, покрупнее.
   Он снова опустился на табурет, на лице его светилась та же  обаятельная
улыбка.
   - Мы, оказывается, знакомы.
   - Как вагончики, отгружаются? - спросил Василий Иванович.
   - Отгружаются, транспорт у нас постепенно налаживается.  Но  как  тесен
мир! Теперь вспоминаю, мне ваше лицо знакомо, где-то  я  вас  видел  -  на
бегах как будто; там бывает много народа, но  вас  я  запомнил,  и  знаете
почему?
   Навроцкий сделал паузу. Лицо Василия Ивановича было непроницаемо.
   - Я  вам  скажу,  почему,  -  продолжал  Валентин  Валентинович.  -  Вы
удивительно похожи на одного человека. Да, да, бывает же  такое  сходство,
поразительно!  Этот  человек  получил  пять  лет.  Пять  лет  со   строгой
изоляцией! И представьте себе,  сумел  убежать.  Строгая  изоляция,  а  он
убежал. Смельчак! Я преклоняюсь перед ним. До сих пор не могут найти.
   - Найдут.
   - Почему? - возразил  Навроцкий.  -  Могут  и  не  найти.  Как  говорит
пословица: не имей сто рублей, имей сто друзей.
   - У нас говорят по-другому: имей сто рублей, будешь иметь сто друзей.
   - Можно и так, - согласился Валентин Валентинович. - Главное, всегда, в
любых обстоятельствах,  быть  правдивым  со  своими  друзьями.  А  молодой
человек Шаринец кого-то обманул. Честь  имею  кланяться.  -  В  дверях  он
обернулся: - Да, чуть не забыл. Документы убитого инженера Шаринец  продал
одному  человеку  за  два  червонца.  Просил  прибавить  пятерку,  но  ему
отказали. Это деталь, подробность. Честь имею!



45

   Правилка била короткой.
   Шаринец явился в заднее помещение пивной.
   За столом играли в карты Василий Иванович, Серенький, Жоржик и еще один
- Кукольник.
   Они играли, не  обращая  внимания  на  вошедшего  Шаринца.  Шаринец  не
уходил. Василий Иванович его вызвал, и он дожидался, не смея ни сесть,  ни
напомнить о себе. Василий Иванович видит его - значит, надо ждать.
   Он терпеливо ждал у двери, переминаясь с  ноги  на  ногу,  ждал,  когда
закончится банк. Банк держал Жоржик. Банк долго не стучал...
   Наконец Серенький сорвал банк у Жоржика.
   Шаринец думал, что теперь с ним  заговорят,  но  нет:  банк  перешел  к
Василию Ивановичу; он стасовал к