быть  ножны.
Теперь установлено: Филин - тот самый Филин. Но как выяснить, видел Миша у
филателиста ножны или то был веер?
   - Залезть к старику, и все, - говорил Генка. - Бандиты, нечего  с  ними
церемониться.
   - Как же ты к нему залезешь?
   - Очень просто: через форточку. А еще лучше - Коровину поручить.
   - Коровина нечего впутывать. В форточку залезть!.. Что  он  подумает  о
пионерах. Ведь он не знает о кортике. Тут надо придумать что-то другое.
   И Миша придумал. Только мысль эта пришла к нему несколькими днями позже
- во время поездки отряда в двухдневный лагерь на озеро Сенеж.



47. СБОРЫ В ЛАГЕРЬ

   Миша проснулся рано. За окном в  предутреннем  тумане  виднелись  серые
стены соседнего корпуса.
   Кое-где в окнах горели утренние огни, тусклые и беспокойные.
   Миша вскочил с кровати:
   - Мама, который час?
   - Пять, поспи еще, успеешь.
   Мама двигалась по комнате, собирая завтрак.
   - Нет, надо вставать. - Миша быстро оделся. -  Нужно  еще  за  ребятами
зайти. Наверное, спят.
   - Поешь сначала, - сказала мама.
   - Сейчас. Мама, - отчаянно закричал он, собирая свой вещевой  мешок,  -
где же ложка?
   - Там, где ты ее положил.
   - Нет ее! - Миша торопливо рылся в мешке. - Ага, вот она.
   - Никто не трогал твоего мешка. -  Мама  зевнула  и  зябко  передернула
плечами. - И не копайся там, все  перевернешь.  Пей  чай,  я  сама  одеяло
скатаю.
   - Нет, нет, ты не знаешь как. - Миша скатал одеяло  и  привязал  его  к
мешку, на котором болтались уже кружка и котелок. - Вот как надо!
   - Хорошо... Только не потеряй  там  ничего  и,  пожалуйста,  далеко  не
плавай.
   - Сам знаю.  -  Миша,  обжигаясь,  прихлебывал  чай  на  краю  стола  с
откинутой скатертью. - Ты меня все маленьким считаешь.
   С мешком за плечами Миша вышел из квартиры. В дверях  он  столкнулся  с
Генкой. Миша послал его во двор собрать остальных ребят, а сам поднялся  к
Славе.
   Как он и предполагал, Слава еще не проснулся.
   - Так и знал! - рассердился Миша. - Сколько можно спать?
   - Ведь мы договорились, что ты за мной зайдешь, -  оправдывался  Слава,
потягиваясь и протирая глаза.
   - Нужно на себя надеяться. Одевайся быстрей!
   Из спальни вышел Константин Алексеевич, Славин отец. Его большой  живот
опускался на ремешок, поддерживавший брюки. Низкий ворот  вышитой  рубашки
открывал полную грудь, заросшую рыжими  волосами.  И  без  того  маленькие
глазки теперь, со сна,  казались  совсем  узенькими  щелочками  на  полном
добродушном лице.
   - В поход? - Он зевнул и протянул  Мише  руку.  -  С  утра  подчиненных
пробираете! Муштруйте их, муштруйте!
   - Мы просто так разговаривали, - ответил Миша.
   Он  всегда  смущался,  встречаясь  с  Константином  Алексеевичем.  Мише
казалось,  что  тот  в  душе  посмеивается  над  ребятами.  К  тому  же  -
технический директор фабрики, "спец", как говорила Агриппина Тихоновна.
   - Ну-ну, разговаривайте.
   Шлепая туфлями, Константин Алексеевич  вышел  в  кухню.  Вскоре  оттуда
послышалось шипение примуса.
   "Чай затевают! - тоскливо подумал  Миша.  -  Опоздаем  мы  из-за  этого
Славки!"
   - Слава! - донесся из спальни голос Аллы Сергеевны. - Слава!
   - Что?
   - Скажи папе, чтобы котлеты завернул в вощеную бумагу.
   - Хорошо, - ответил Слава, зашнуровывая ботинки.
   - Не "хорошо", а иди и скажи ему!
   Слава промолчал.
   - Кто к тебе пришел? - снова раздался голос Аллы Сергеевны.
   - Миша.
   - Здравствуйте, Миша!
   - Здравствуйте! - громко ответил Миша.
   - Мишенька,  голубчик,  -  заговорила  Алла  Сергеевна,  не  вставая  с
кровати, - я вас очень прошу: не  позволяйте  Славе  купаться.  Ему  врачи
запретили.
   Слава покраснел и отчаянно затеребил шнурки ботинок.
   - Хорошо, - улыбнулся Миша.
   - И вообще, - продолжала Алла Сергеевна, - посмотрите за ним. Без вас я
бы не пустила его. Вы рассудительный мальчик, и он вас послушает.
   - Хорошо, я посмотрю за ним, - ответил Миша и скорчил Славе рожу.
   В комнату с чайником и проволочной подставкой в руках вошел  Константин
Алексеевич.
   - Ну, пейте чай.
   - Спасибо, - ответил Миша, - я уже позавтракал.
   - Костя, - снова раздался из спальни голос Аллы Сергеевны, - что ты там
возишься? Разбуди Дашу!
   - Не нужно, -  ответил  Константин  Алексеевич,  нарезая  хлеб,  -  все
готово.
   - Скажи Даше, - продолжала Алла Сергеевна, -  когда  придет  молочница,
пусть возьмет только одну кружку.
   - Хорошо, скажу. Ты спи, спи...
   - Разве я могу заснуть! - капризным голосом ответила Алла Сергеевна.  -
Зачем ты разрешил ему ехать! Два дня беспокойства.
   - Пусть съездит.
   - Отпускать ребенка на двое суток, одного, неизвестно куда,  неизвестно
зачем... Слава! Не смей там бегать босиком!
   - Хорошо, - пробурчал Слава, допивая чай.



48. В ЛАГЕРЕ

   Мальчики закончили сооружение плота, выкупались и  теперь  отдыхали  на
берегу.
   Безбрежное,  расстилалось  перед  ними  озеро.  Облака  лежали  на  его
невидимом краю, как лохматые снеговые горы.  Острокрылые  чайки  разрезали
выпуклую синеву воды. Тысячи мальков шмыгали по  мелководью.  Белые  лилии
дремали на  убаюкивающей  зыби.  Их  длинные  зеленые  стебли  путались  в
прибрежном камыше, где квакали лягушки и раздавался иногда шумный  всплеск
большой рыбы.
   - Главное, нужно как следует  загореть,  -  озабоченно  говорил  Генка,
натирая грудь и плечи мазью. - Загар -  первый  признак  здоровья.  А  ну,
Мишка, натри мне спину, потом я тебе.
   Миша взял у Генки баночку, понюхал, брезгливо поморщился:
   - Ну и дрянь!
   - Много ты понимаешь! Это ореховое масло. Первый сорт. А пахнет  банка.
Она из-под гуталина.
   Миша продолжал брезгливо рассматривать мазь:
   - Крошки какие-то, яичная скорлупа...
   - У меня в мешке все перемешалось. Ничего, давай мажь!
   - Нет! - Миша вернул Генке банку. - Сам мажься.
   - И намажусь. К вечеру буду как бронза.
   - Пошли, ребята, - сказал Слава.
   Мальчики направились к разбитым  на  опушке  леса  серым  остроугольным
палаткам.
   В  середине  лагеря  высилась  мачта.  Свежевскопанная   и   утоптанная
ребячьими ногами земля вокруг нее выделялась на опушке серым бугорком.
   Из-за крайней палатки доносились крики хлопотавших  у  костра  девочек.
Над костром, на укрепленной на двух рогатках палке, висели котелки.  Запах
подгоревшей каши распространялся по лагерю.
   - Простое дело - кашу сварить, а они шумят, будто быка жарят, -  сказал
Генка.
   Из лесу вышел Коля, окруженный беспризорниками. Они были  в  лохмотьях,
один только Коровин был обнажен до пояса.
   - Вы куда ходили? - спросил Миша у Коровина.
   - В деревню.
   - Зачем?
   - Хлеба смотрели, молотьбу... - Он вздохнул. - У нас раньше тоже корова
была.
   Коля стоял у костра, окруженный девчонками, и пробовал кашу,  смеясь  и
дуя на ложку.
   "Умный он все-таки, - думал Миша. - Повел ребят в  деревню,  чтобы  они
вспомнили свой дом, свою семью".
   - Еще на станцию ходили, - продолжал Коровин.
   - Зачем?
   - Детдом там. Смотрели, как ребята живут. Ничего живут, подходяще. Свой
огород имеют.
   "И в детдом их нарочно повел", - подумал Миша.
   Миша подошел к костру.
   - Как я буду делить? - плачущим голосом говорила Зина Круглова.  -  Тут
сто всяких продуктов! Никто не принес одинаковые. Вот, - она  показала  на
разложенную возле костра провизию, - котлет пять штук, селедок  -  восемь,
яиц - двенадцать, мяса девять кусков, воблы - четыре и крупы все разные. -
Она вдруг расхохоталась. - А второе  звено  рыбы  наловило  -  шестнадцать
пескарей... - Ее красное от жары лицо с маленьким вздернутым носиком стало
совсем круглым.
   - Мелковата рыбешка, - согласился Коля.  -  Ничего,  пообедаем,  только
пальчики оближем...



49. ГЕНЕРАЛ-КВАРТИРМЕЙСТЕР

   Каша чудесно пахла дымом и вареной воблой, в чае плавали  еловые  иглы,
капельки жира и яичная скорлупа.
   Ели сделанными из бересты ложками,  рассевшись  вокруг  костра.  Вверху
шумели сосны, встревоженно каркали вороны. Коля распрямил кусок проволоки,
нанизал на него кусочки  мяса  и  приготовил  шашлык.  Всем  досталось  по
маленькому кусочку зато шашлык был настоящий.
   После обеда Коля сказал:
   - Завтра мы с детским домом проведем военную  игру  "Взятие  Перекопа".
Сегодня потренируемся. Вон там будет штаб белых. - Он показал  на  рощицу,
расположенную на правом берегу озера. - Задача: проникнуть в штаб белых  и
захватить их флаг. Врангелем назначается Шура Огуреев, а  Генка  Петров  -
начальником штаба.
   - Почему мы будем белыми? - запротестовал Генка.
   - Действительно, - сказал Шура. - Это несправедливо. К тому же у  белых
не было должности начальника штаба. Он назывался генерал-квартирмейстером.
   -   Хорошо,   -   согласился    Коля,    -    значит,    Генка    будет
генерал-квартирмейстером. А приказ выполняйте! Как только услышите  сигнал
трубы, игру кончить и всем собраться в лагере.
   Шуру и Генку очень обидело это назначение, и, когда Перекоп был взят  и
штаб белых разгромлен, Врангель и его генерал-квартирмейстер исчезли.
   Их долго искали, несколько раз трубили в горн, но они явились только  к
вечеру.
   Впереди шел Шура. За ним с поникшей головой, охая и вздыхая, как  будто
его поколотили, плелся Генка.
   - Зачем пришли? - сухо спросил Коля.
   - Мы сдаемся, - объявил Шура.
   - Почему вы не явились по сигналу?
   Шура начал приготовленную заранее речь.
   - Мы решили,  -  сказал  он,  -  соблюдать  историческую  правду.  Ведь
Врангель удрал из Крыма. Вот и мы скрылись. - Он помолчал, потом  добавил:
- А если, по-вашему, это неправильное толкование  роли,  то  прошу  впредь
меня Врангелем не назначать.
   - Почему вы все-таки пришли?
   Шура показал на Генку:
   - Мой генерал-квартирмейстер опасно заболел.
   "Генерал-квартирмейстер" имел  жалкий  вид.  Лицо  его  горело,  как  в
лихорадке, тело дергалось, будто Генку кололи иглами.
   - Что с тобой? - спросил Коля.
   Генка молчал.
   - Тяжелое повреждение кожных покровов, - ответил за него Шура.
   Генка поднял рубашку, спина его была покрыта большими волдырями.
   - Мазался чем-нибудь? - спросил Коля.
   - Ма... мазался, - пролепетал Генка.
   - Чем?
   - Оре... ореховым маслом.
   - Покажи.
   Болезненно морщась, Генка вытащил из кармана баночку и протянул Коле.
   Коля понюхал, потом спросил:
   - Где ты ее взял?
   - Сам... сам сделал... по рецепту.
   - По какому рецепту?
   - Борька-жила дал.
   - Это смесь цинковой мази с сапожным кремом, - сказал Коля.  -  Эх  ты,
провизор...
   Несчастного Генку смазали вазелином и уложили в палатке.



50. КОСТЕР

   Вечером отряд расположился вокруг зажженного на берегу костра.
   Луна проложила по озеру сверкающую серебряную дорожку.
   Под черной громадой спящего леса белели маленькие палатки.
   И только звезды, сторожа уснувший  мир,  перемигивались,  посылая  друг
другу короткие сигналы.
   Коля рассказывал о далеких странах: о маленьких  детях,  работающих  на
чайных плантациях  Цейлона;  о  нищих,  умирающих  на  улицах  Бомбея;  об
измученных  горняках  Силезии  и  бесправных  неграх  Соединенных   Штатов
Америки.
   Вспыхивающее пламя вырывало из темноты лица ребят, галстуки,  худощавое
Колино лицо с косой прядью мягких волос, падающих на бледный лоб.  Хворост
трещал под огнем и  распадался  на  маленькие  красные  угольки,  горевшие
коротким фиолетовым пламенем. Иногда уголек выскакивал из костра, и  тогда
кто-нибудь подталкивал его обратно в огонь, к жарким, пылающим веткам.
   И еще Коля рассказывал о коммунистах и  комсомольцах  капиталистических
стран, отважных солдатах мировой революции.
   Миша лежал на животе, подперев кулаками подбородок. Лицу было жарко  от
близости огня, по ногам и спине  пробегал  тянущий  с  озера  холодок.  Он
слушал Колю и думал о  бесстрашных  людях,  сокрушающих  старый  мир.  Его
охватывала жажда подвига, и он мечтал о жизни, отданной революции.
   Коля кончил  беседу  и  приказал  дать  отбой.  Протяжные  звуки  горна
всколыхнули воздух и дальним эхом отозвались за верхушками  деревьев.  Все
разошлись по палаткам. Лагерь затих.
   Миша не спал. Он лежал  на  пахучих  еловых  ветках  и  через  открытую
полость палатки смотрел на звезды.
   Рядом с Мишей, вытянувшись во весь рост и покрывшись с головой одеялом,
спал Шурка-большой. За ним, съежившись  и  уткнув  голову  в  самодельную,
набитую травой подушку, - Слава. Ворочался и стонал Генка.
   Хрустнула ветка. Миша прислушался.  Это  часовые.  Из  палатки  девочек
слышался тихий, приглушенный смех. Наверное, Зина Круглова. Все ей смешно.
   Он вспомнил Лену и Игоря Буш. Где они теперь, бродячие акробаты?  Давно
ребята не видели их, почти все лето. Где  их  ослик,  тележка?  Генка  все
мечтал об этой тележке, хотел  на  ней  возить  рекламу,  чтобы  бесплатно
пускали в кино. Чудак Генка!
   Миша представил, как Генка возит тележку по московским улицам, и  вдруг
неожиданная мысль пришла ему в голову. Тележка... тележка...  Как  это  он
раньше не сообразил! Миша даже  привстал  от  волнения.  Идея!  Это  будет
здорово. Черт возьми, вот это да!
   Ему захотелось сейчас же разбудить Генку и Славу и  поделиться  с  ними
своим планом... но ребята  крепко  спят,  придется  потерпеть  до  завтра.
Теперь самое главное - найти  Бушей,  а  там...  Миша  еще  долго  не  мог
заснуть, обдумывая свой чудесный план.
   Шаги часовых удалились, смех  в  палатке  девочек  прекратился,  и  все
стихло.
   Потухший костер круглым пятном чернел на высоком, залитом лунным светом
берегу. В его пепле еще долго перебегали маленькие огоньки.  Вспыхивали  и
гасли, точно играя в прятки меж обгоревших и обуглившихся поленьев.



51. ТАИНСТВЕННЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

   Кончался август. Зябнувшие бульвары закутывались в яркие ковры  опавших
листьев. Паутина плыла в воздухе, пропитанная  мягким  ароматом  уходящего
лета.
   Миша, Генка и Слава подошли к Новодевичьему монастырю.
   В расщелинах высокой стены гнездились галки. Их  громкий  крик  оглашал
пустынное  кладбище.  Унылая  травка  на  могильных  холмиках  высохла   и
пожелтела. Металлические решетки вздрагивали, колеблемые резкими  порывами
ветра.
   - Придется подождать, - сказал Миша, - они, наверное, скоро придут.
   Друзья уселись на припавшую к земле скамейку.
   - Половину покойников хоронят живыми, - объявил  Генка,  поглядывая  на
могилы.
   - Почему? - спросил Слава.
   - Кажется, что человек умер, а на самом деле  он  заснул  летаргическим
сном. В могиле он просыпается. Пойди тогда доказывай, что ты живой.
   - Это бывает, но редко.
   - Наоборот,  очень  часто,  -  возразил  Генка.  -  Нужно  в  покойника
пропустить электрический ток, тогда не ошибешься.
   - Новая теория доктора медицины Геннадия Петрова!
   - Прием от двух до четырех.
   - Смейтесь, смейтесь, - сказал Генка. -  Похоронят  вас  живыми,  тогда
узнаете. Смейтесь! - Потом нетерпеливо спросил: - Когда они придут?
   - Придут, - ответил Миша. - Раз пообещали, - значит, придут.
   - Может быть, все  же  лучше  пойти  в  милицию  и  все  рассказать?  -
предложил Слава.
   - С ума сошел! - рассердился Генка. - Чтобы милиции весь клад достался,
а мы с носом!
   - Успеем в милицию, - сказал  Миша.  -  Прежде  надо  все  как  следует
выяснить. В общем, как решили, так и сделаем.
   Из монастырских ворот показались Лена и Игорь Буш. Они поздоровались  с
мальчиками и сели рядом.
   Лена была в демисезонном пальто и яркой  косынке.  Игорь  в  костюме  с
галстуком и в модном кепи имел, как всегда, серьезный  вид.  Усевшись,  он
посмотрел на часы:
   - Кажется, не опоздали.
   Лена, улыбаясь, оглядела мальчиков.
   - Как поживаете?
   - Ничего, - ответил за всех Миша. - А вы как поживаете?
   - Мы тоже ничего. Недавно вернулись из поездки.
   - Где были?
   - В Курске были, в Орле, на Кавказе...
   - Хорошо на Кавказе! - сказал Генка. - Там урюк растет.
   - Положим, урюк там не растет, - заметил Слава.
   - Как с нашей просьбой? - спросил Миша.
   - Мы все устроили, - пробасил Игорь.
   - Да, - подтвердила Лена, - мы договорились. Можете ее взять. Но  зачем
она вам нужна? Она совсем сломана.
   - Мы ее починим, - сказал Миша.
   - Но зачем вам нужна эта тележка? - допытывалась Лена.
   - Для одного дела, - уклончиво ответил Миша.
   - Я уверена, что вы ищете клад, - сказала Лена. Мальчики удивились.
   - Почему ты так думаешь?
   - У людей, которые ищут клад, ужасно глупый вид.
   - Вот и не угадала, - сказал Генка, - никакого клада мы не  ищем.  Сама
понимаешь: уж кто-кто, а я такими пустяками заниматься не стану.
   - Ладно, - сказал Миша, - шутки в сторону. Когда мы можем взять тележку
и сколько мы должны за нее заплатить.
   - Можете взять ее в любое время, - сказала Лена, - а платить ничего  не
надо. Она цирку уже больше не нужна.
   - Списана по бухгалтерии, - солидно добавил Игорь. Он встал,  посмотрел
на часы. - Лена, нам пора.
   Мальчики  проводили  Бушей  до  трамвая.  Возле  остановки  притоптывал
ногами, потирал зябнущие руки лоточник. Его  фуражка  с  золотой  надписью
"Моссельпром"  была  надвинута  на  самые  уши,  и  завитушка,  идущая  от
последней  буквы,  согнулась  пополам.  Мальчики  купили  "Прозрачных"   и
угостили Бушей. Потом Лена и Игорь уехали. Друзья по Большой  Царицынской,
через Девичье поле, отправились домой.



52. РЕКЛАМНАЯ ТЕЛЕЖКА

   На пустынном сквере осенний ветер играл опавшими листьями.  Он  собирал
их в кучи, кружил вокруг голых деревьев, метал на серый  гранит  церковных
ступеней, шуршал ими по одиноким  скамейкам,  бросал  под  ноги  прохожим,
грязными клочьями волочил вверх по Остоженке,  забивал  под  колеса  яркой
рекламной тележки, стоявшей на углу  Всеволожского  переулка.  На  тележке
были укреплены под углом два фанерных щита с развешанными на  них  афишами
новой кинокартины - "Комбриг Иванов".  Вверху,  там  где  щиты  сходились,
качались вырезанные из фанеры буквы: "Кино арбатский "Арс".
   Прохожие Остоженки привыкли к тележке,  уже  несколько  дней  неизменно
торчавшей на углу. Вечером за ней являлся мальчик и увозил. Лысый  старик,
хозяин филателистического магазина, ругал мальчика за то, что  тот  ставил
тележку против магазина. Мальчик ничего не отвечал, подкладывал камни  под
колеса и удалялся.
   Однажды вечером мальчик  явился,  вынул  камни  из-под  колес  тележки,
вкатил ее во двор магазина и пошел в дворницкую.
   Дворник, худой рыжий татарин, сидел на широкой кровати, свесив  на  пол
босые ноги.
   - Дяденька, -  сказал  мальчик,  -  моя  тележка  сломалась.  Можно  ей
постоять во дворе?
   - Опять сломалси, - дворник лениво посмотрел в окно, - опять  сломалси.
- Он зевнул, похлопал ладонью по губам. - Пущай стоит, нам разви жалка.
   Мальчик  вышел,  осмотрел  тележку,  тронул  верхнюю  планку,  тихонько
стукнул по щиту и ушел.
   Двор опустел. В окнах гасли огни.
   Когда совсем стемнело, из подъезда черного хода вышли старик филателист
и Филин.
   Они остановились у самой тележки. Старик вполголоса спросил:
   - Значит, решено?
   - Да, - раздраженным шепотом ответил Филин. - Чего ему ждать? Год,  как
вы за нос водите.
   - Сложный шифр, - пробормотал старик, - по всем данным - литорея, а вот
без ключа не могу прочесть.
   - Если б вы знали, что там есть, - зашептал Филин, наклонясь к старику,
- то прочли бы.
   - Понимаю, понимаю, да что делать! - Старик  развел  руками.  -  Может,
подождет еще Валерий Сигизмундович?
   - Не может он больше ждать. Понятно? Не может. Так  что  к  воскресенью
все приготовьте. Я сам не приду, пришлю мальчонку.
   Филин ушел. Шамкая беззубым ртом, старик  побрел  домой.  В  освещенном
окне появилась его сгорбленная фигура.  Старик  медленно  передвигался  по
кухне.  Наклонившись,  он   подкачал   примус.   Длинные   красные   языки
высовывались из-под чайника, облизывая его крутые бока.
   Потом старик  долго,  медленно  и  аккуратно  чистил  ка