немного картошки взять, - предложил Славка.
   - Верно, - согласился Миша. - И учти: никаких бумажных пакетов,  только
из материи. Вообще все снаряжение надо  подогнать  так,  чтобы  ничего  не
скрипело, не болталось, а главное, не звякало и не брякало.  Понятно?  Ты,
Генка, смажь уключины  и  возьми  с  собой  кусок  холстины:  может  быть,
придется обвязать весла для бесшумности.
   - Мы, конечно, все сделаем, - сказал  рассудительный  Славка,  -  но  я
сомневаюсь в успехе нашей поездки.
   - Ты всегда во всем сомневаешься.
   - Сева и Игорь имеют перед нами преимущество во  времени,  -  продолжал
Славка, - и мы их никогда не догоним.
   - Мы не догоним таких пентюхов? - закричал Генка.
   Миша сказал:
   - Они плывут на плоту, а мы на лодке, это  втрое  быстрее.  Они  делают
много остановок: и продукты им надо купить, и маршрут они плохо  знают,  и
дрыхнут, наверное, до полудня. И, наконец,  не  вечно  же  они  собираются
плыть по реке! Где-то они должны  остановиться  и  пересесть  на  железную
дорогу. Значит, в этом месте они оставят плот. Мы его увидим. И  по  этому
следу их найдем.
   К вечеру все было готово. Снаряжение и продукты сложены в лодку, а сама
она, проверенная и смазанная,  подведена  ближе  к  лагерю,  и  возле  нее
поставлены часовые.
   Отплытие было назначено на четыре часа утра.
   Чтобы не опоздать, Жердяй остался ночевать в лагере.
   Вечером у костра  Миша,  взывая  к  сознательности  ребят,  убеждал  их
слушаться Зину:
   -  Положение  очень  серьезное.  Я  уже  не  говорю   о   международной
обстановке, это все знают. Но даже здесь тревожно. Сева и Игорь убежали. А
тут загадочное убийство. Может быть, рядом  бродят  бандиты.  И  помещичья
усадьба  со  старухой  тоже  очень  подозрительна.  Надо  быть  настороже.
Дисциплина прежде всего.
   Зина Круглова, чтобы усилить впечатление, добавила.
   - Эта старорежимная графиня возьмет и сожжет усадьбу, чтобы коммуне  не
досталась.
   - Даже очень просто,  -  подтвердил  Миша,  единственна  для  поддержки
Зининого авторитета. В то, что старуха сожжет  усадьбу,  он,  конечно,  не
верил. - Графиня, наверное, ждет, когда вернутся помещики и князья. Вот  и
стережет для них усадьбу.
   Славка покачал головой:
   - Вряд ли есть люди, которые надеются, что вернется старый режим.
   - Не беспокойся, есть, - заверил его Миша.
   Жердяй сказал:
   - У нас на деревне говорят... Лорд этот самый английский...
   - Лорд Керзон, - подсказал Миша.
   - Вот-вот... Керзон этот самый... Написал Ленину письмо.
   - Ультиматум.
   - Так говорят, теперь Советской власти конец.
   Все рассмеялись.
   - Эх ты, Жердяйчик! - закричал Генка. - Не  дождутся  эти  лорды  конца
Советской власти.
   - Керзон нам предъявил наглые требования, -  сказал  Миша,  -  требует,
чтобы мы отозвали своих представителей из Ирана и Афганистана. Боится, что
колонии не захотят больше  быть  колониями.  Народы  Востока!..  А  ну-ка,
Славка, прочитай газету!
   Славка развернул газету. Вверху, слева, было написано: "Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!", а справа: "Берегите газеты, у нас их мало!"
   Славка  прочитал  об  ультиматуме  Керзона  и  о  демонстрациях  против
ультиматума под лозунгом "Руки прочь от Советской России!".
   - Нас поддерживают рабочие всего мира, - объяснил  Миша.  -  И  никакие
капиталисты нам не страшны.
   Жердяй задумчиво сказал:
   - Еще говорят, что Ленин совсем болен.
   - Что же из того, что он болен? Переутомился, вот и болен. Слушай...  -
Миша взял  у  Славки  газету  и  громко  прочитал:  -  "Резолюция  рабочих
Гознака... Дать Владимиру Ильичу трехмесячный отпуск и потребовать от него
точного исполнения предписаний врачей, дабы он мог восстановить свои  силы
на благо трудящихся".
   Неожиданная мысль пришла ему в голову, и он сказал:
   - Сейчас все пишут Ленину, давайте и мы напишем.
   Все удивились. Что они могут написать Ленину?
   - Напишем, чтобы он скорее выздоравливал, - сказал Миша.
   Зина Круглова сказала:
   - Если даже Ильич не прочтет нашего письма, то ему о нем  расскажут.  И
ему будет приятно, что все о нем помнят, любят и желают ему здоровья.
   И ребята сочинили такое письмо Владимиру Ильичу Ленину:
   "Дорогой Ильич! Мы, юные  пионеры  и  комсомольцы,  шлем  тебе  горячий
пролетарский привет. Мы  хотим,  чтобы  ты  скорее  выздоровел.  Мы  хотим
бороться за рабочее дело так же, как боролся  и  ты  всю  свою  жизнь.  Мы
всегда готовы защищать и укреплять Советскую Россию. Выздоравливай скорее,
дорогой наш Ильич!"




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОГОНЯ


15. ЛОДОЧНАЯ СТАНЦИЯ

   Миша уперся ногой в скользкий берег, столкнул лодку в воду, перевалился
через борт и вскарабкался на нос.
   Поехали!
   Белесый туман окутывал реку. Берега  едва  виднелись.  Кусты  ракитника
достигали середины реки. Толстые стволы лежали над самой  водой.  Генка  и
Славка едва не задевали их веслами. Но сидевший на  корме  Жердяй  искусно
направлял лодку по узкой и извилистой речонке.
   Миша засек время. Если они будут делать восемь километров в час,  то  к
вечеру достигнут устья  реки.  Туда  считается  не  то  семьдесят,  не  то
восемьдесят километров.
   Размышляя таким образом, Миша зорко  поглядывал  по  сторонам.  В  этот
предутренний час река казалась совсем чужой.  Все  вдруг  стало  огромным,
глубоким, таинственным, причудливым: неожиданно  высокие  деревья,  кусты,
казавшиеся непроходимыми... Почему они никак не могут обогнуть  мысок,  за
которым должна быть лодочная станция? Может быть, в темноте  он  проглядел
ее?..
   Миша приподнялся. В эту минуту они обогнули мыс.
   Сразу стало светлее. Миша увидел маленькую будку лодочной  станции.  Но
тут же он заметил приближающуюся к  станции  женщину.  Это  была  графиня.
Зачем она пришла сюда так рано? Миша торопливо прошептал:
   - Тихо! Не гребите!
   Генка и Славка подняли весла.
   Ухватившись рукой за ветку, Миша  подтянул  лодку  под  куст  орешника.
Отсюда была хорошо видна лодочная станция.
   Туман еще не сошел.  За  будкой  виднелся  неподвижный  силуэт  лошади,
запряженной в повозку. И оттого, что будка была очень маленькой, лошадь  и
телега казались громадными.
   На берегу стояли графиня и Ерофеев, отец Сеньки, кособокий  старичок  в
черном картузе.
   Лодочник Дмитрий Петрович возился в лодке, потом выпрямился и вышел  на
берег. Миша его не то что побаивался, а чувствовал себя  с  ним  неудобно:
как-то неискренне и хитро улыбался всегда лодочник. Ходил  он  босиком,  в
сатиновой рубашке без пояса, ловкий, сильный, но лицо у него было  чистое,
холеное, совсем не крестьянское, с маленькими острыми усиками.
   Ерофеев и лодочник подошли к телеге.  С  нее  кто-то  соскочил.  Ребята
вгляделись - это был Сенька. Ерофеев  снял  с  телеги  рогожу.  Затем  они
втроем перетащили в лодку два больших мешка.
   Дмитрий  Петрович  прыгнул  в  лодку.  Ерофеев  оттолкнул   ее.   Лодка
качнулась, отошла от берега и, влекомая течением, повернулась на  середине
реки. Табаня одним веслом, Дмитрий Петрович направил ее вниз по течению.
   Все смотрели ему вслед: мальчики - из своего укрытия, старуха,  Ерофеев
и Сенька с берега.
   Лодка скрылась за поворотом. Ерофеев и Сенька пошли к  телеге.  Старуха
полевой тропинкой направилась к усадьбе. В  высокой  пшенице  мелькнул  ее
черный платок. Раз, другой... Потом она совсем исчезла.



16. НА РЕКЕ

   Первым нарушил молчание Генка.
   - Интересно, что они увезли в лодке? - Он  встал,  вглядываясь  в  даль
реки, хотя ни лодки, ни лодочника  уже  не  было  видно.  -  Эта  лодочная
станция всегда казалась мне подозрительной. Я еще  вчера  Славке  говорил.
Правда, Славка?
   -  Не  вчера,  а  позавчера,  -  ответил  точный  Славка,  -  и  ничего
подозрительного я здесь не вижу. Мало  ли  что  людям  надо  перевезти  на
лодке.
   - "Перевезти", ага! - передразнил его Генка.  -  В  такую  рань,  чтобы
никто не видел! И Ерофеев, мироед, со  своим  Сенькой  примазались.  -  Он
обернулся к Мише: - Знаешь, Миша, давай лучше высадим Славку.
   - Зачем?
   - Он всю дорогу будет сомневаться: "Ничего особенного", "Ничего  у  нас
не выйдет", "Ничего мы не найдем"... Будет канючить.
   Миша в ответ  только  отмахнулся.  Но  что  все  это  значит.  Графиня,
лодочник, Ерофеев - все вместе. Что-то отправляют ночью, тайком...
   - Возможно, старуха инвентарь вывозит, чтобы  коммуне  не  достался,  -
предположил он.
   - Какой у нее инвентарь! - сказал Жердяй.
   - Что же по-твоему?
   - Я почем знаю!
   - Ладно! - решил Миша. - Все равно нам плыть вниз. Будем искать Игоря и
Севу, заодно посмотрим, куда лодочник отвезет эти мешки. Главное  -  чтобы
он нас не увидел. Поехали!
   Жердяй оттолкнул лодку от берега. Генка  и  Славка  взмахнули  веслами.
Приставив к глазам бинокль, Миша вглядывался  вперед.  Лодочника  не  было
видно. Но ничего, они его нагонят.
   Извилистая речка протекала в глубокой,  узкой  долине.  Высокий  правый
берег был сильно подмыт - над водой желтели ноздреватые известняки, белели
причудливые обрывы мела. На низком левом берегу  виднелись  узкие  полоски
заливных лугов и торфяных болот. Сквозь  мутную  воду  дно  проглядывалось
только на очень мелких местах  -  вязкое,  покрытое  тиной.  Местами  вода
быстро кружилась - на дне били ключи и родники.
   Мальчики миновали деревню, паромную переправу, а лодочника все не было.
Неужели на двух парах весел они  не  могут  его  догнать?  Миша  дал  знак
пристать к берегу, вылез из лодки и взобрался на  холмик,  пытаясь  оттуда
увидеть лодочника.
   Широкая панорама долины открылась перед ним:  бескрайние  поля,  темные
леса,  тихие  перелески,  одинокие  ветряные  мельницы,  белые  колокольни
церквей, на ближних полях телеги с  поднятыми  к  небу  оглоблями.  Солнце
медленно подымалось из-за  горизонта.  Его  косые  лучи  раздвигали  дали,
окрашивая мир в яркие краски. Но узкая черная  полоска  реки  была  скрыта
холмами и зарослями.
   Миша вернулся в лодку. Теперь Генка сидел на руле, а Славка с  биноклем
в руках - на носу.
   - Нажмем, Жердяй, - говорил Миша, изо всех сил работая веслами.  -  Ты,
Генка, на руле поосторожнее.
   - За меня не беспокойся, не в первый раз, - не замедлил ответить Генка.
   В тельняшке и подвернутых брюках, с кормовым веслом в руках он выглядел
очень живописно.
   - Ты, Славка, - командовал Миша,  -  смотри  в  оба!  И  не  только  за
лодочником. Главное - Игорь и Сева. Нет ли плота или  каких-нибудь  других
следов.
   - Пока ничего нет, - ответил Славка,  -  ни  лодочника,  ни  ребят,  ни
плота, ни следов.
   Так плыли они еще минут тридцать - сорок, гребя изо всех сил.
   Вдруг Славка, не отрывая глаз от бинокля и поворачивая его то  в  одну,
то в другую сторону, сказал:
   - Тише, ребята! Кажется, лодочник...
   - Где?!
   Миша и Жердяй подняли весла. Генка привстал, всматриваясь вперед.
   - Опять пропал, - поворачивая бинокль, сказал Славка. - Только что,  за
тем поворотом, я видел лодку. Ага, вот он опять мелькнул.
   - Сколько до него?
   - С километр, - неуверенно проговорил Славка.
   - Сейчас будет Халзин луг, - волнуясь, сказал Жердяй.
   - К берегу! - тихо скомандовал Миша.
   Они с Жердяем выскочили из лодки и посмотрели на реку. Дмитрий Петрович
не греб.
   Его лодка покачивалась на воде, а сам он, повернув голову,  смотрел  на
берег.
   - На Халзин луг смотрит, - прошептал Жердяй, белый как полотно.
   Лодочник смотрел на луг, изредка медленным движением  весла  выравнивал
лодку. Ага, не хочет подплывать к месту, где убили Кузьмина...
   Покрытый ярко-зеленой травой,  залитый  солнечным  светом,  Халзин  луг
тянулся по левому  берегу  реки  и  по  правому  берегу  впадающей  в  нее
крошечной, почти высохшей речушки Халзан.
   Зеленое однообразие  луга,  тишина,  спокойствие.  Мальчикам  казалось,
будто  они  слышат  монотонное  жужжание  комаров  и  звонкое  стрекотание
кузнечиков. Место было открытое. Несколько одиноких деревьев  свешивали  к
земле свою низкую листву. И только на берегу густо росли кусты. Откуда  же
стреляли в Кузьмина? И почему Николай не  слышал  выстрела?  И  кто  угнал
лодку? Странно...
   Наконец лодочник взмахнул веслами. Лодка поплыла дальше.  Мальчики  тут
же сползли с берега и двинулись вслед. На веслах - Генка и Славка, на носу
- Миша, на корме - Жердяй.
   Теперь они держались от лодочника на таком расстоянии, чтобы можно было
рассмотреть его в бинокль.
   Лодочник то появлялся, то исчезал за частыми излучинами реки. Он  сидел
на веслах, лицом к следовавшим за ним мальчишкам, и  им  приходилось  быть
очень осторожными, чтобы не попасться ему на глаза. Перед каждым поворотом
реки Миша выскакивал на берег и смотрел в бинокль, где лодочник. В  азарте
погони они совсем забыли о цели своего путешествия.
   - Сейчас пойдут самые лесистые места, - сказал Жердяй, -  скоро  я  вам
тропочку покажу. Если по этой тропочке идти, как раз на Голыгинскую гать и
выйдешь.
   - Ту самую, где мертвый граф закопан?
   - Ту самую.
   - Так далеко от усадьбы?
   - По реке далеко. А через лес близко.
   Длинная излучина реки опять укрыла лодочника.  Боясь  потерять  его  из
виду, Миша приказал грести быстрее. Генка и Славка налегли на весла. Лодка
вынеслась за поворот.  И  Миша  сразу  убедился  в  опрометчивости  своего
поступка: метрах в трехстах от них лодочник, шагая по воде, втягивал  свою
лодку в маленькую бухточку возле двух белых камней. Ребят выручило  только
то, что лодочник стоял к ним спиной и, расплескивая ногами воду, не слышал
шума их весел.
   Мальчики подтянулись к берегу и  укрылись  за  высоким  деревом,  ветки
которого спускались к самой воде. Оставаясь незамеченными сами, они хорошо
видели лодочника.
   - От этих камней и идет дорога на Голыгинскую гать, - прошептал Жердяй.
   Миша сделал ему знак молчать.
   Лодочник вытащил лодку, забросил цепь за камень и обернулся к лесу.
   Тишину реки огласил троекратный крик совы.



17. ЛОДОЧНИК

   Это была маленькая, обмелевшая бухточка. Густые  листья  могучего  дуба
заслоняли ее от солнца - только поэтому она не высохла. На  берегу  лежали
два больших белых камня. Короткая тропинка тянулась от них  к  орешнику  и
исчезла в лесу.
   Лодочник стоял на  берегу,  к  чему-то  прислушиваясь.  Прислушались  и
мальчики. В лесу раздался  далекий  ответный  крик  совы.  Притаившись  за
деревом, мальчики ждали, что будет дальше.
   Опушка  была  покрыта  ярким  цветочным  ковром.  Высокие  темно-желтые
лютики, прямые кисти бледно-желтого борца, белая гвоздика,  светло-голубые
лесные  колокольчики  -   все   это,   цветущее   и   переливающееся   под
ослепительными лучами солнца, было таким мирным, таким радостным,  добрым,
что Мише вдруг показались нелепыми все его подозрения. И ему думалось, что
если  он  сейчас  подойдет  к  лодочнику,  то  тот  будет  с   ним   мирно
разговаривать, как всегда улыбаясь своей насмешливой, довольно неприятной,
но, в общем, ничего не значащей улыбкой.
   Но  это  чувство  безмятежного  доверия  угасло  так  же  быстро,   как
зародилось. Из леса опять донесся крик совы.
   Лодочник встал, прошелся по берегу и,  убедившись,  что  никого  вокруг
нет, обернулся к лесу и сделал рукой жест, подзывая того, кто скрывался за
деревьями.
   Из  леса  вышли  два  парня  с  заспанными  лицами,  одетые  в   зимнюю
крестьянскую одежду; на одном был рваный полушубок, на  другом  -  длинный
вытертый зипун; оба в помятых солдатских шапках.
   Парни перетащили мешки в лес. Лодочник что-то им сказал.  Парни  ничего
не ответили. И, уже сидя на веслах, лодочник опять что-то сказал. Но ветер
отнес его слова в сторону.
   Как только лодочник сел в лодку,  Миша  сообразил,  что  надо  покидать
убежище. Мальчики быстро поплыли назад.
   Отойдя с полкилометра, они развернулись и  медленно  поплыли  навстречу
лодочнику, так, будто они просто  катаются  по  реке.  Даже  бинокль  Миша
запрятал под сиденье.
   Как только они развернулись,  показался  лодочник.  Он  греб  медленно,
сильно откидываясь назад, и когда наклонялся, то было видно, как сжимаются
и разжимаются под рубахой его острые лопатки.
   Он оглянулся на шум весел ребячьей лодки и перестал грести. Его  лодка,
покачиваясь на воде, медленно поворачивалась, и, когда ребята  поравнялись
с ней, она уже  стояла  посередине  реки,  загораживая  проход.  Чтобы  не
зацепить ее веслами, мальчики  тоже  перестали  грести.  Наклонив  голову,
лодочник исподлобья оглядел мальчиков, неожиданно улыбнулся:
   - Далеко плывете, товарищи?
   Он улыбался одним ртом. Концы его маленьких острых усов при этом  хищно
топорщились кверху, а холодные  голубые  глаза  пристально  и  недоверчиво
смотрели на мальчиков. Эта улыбка лодочника  и  раньше  коробила  Мишу,  а
сейчас была особенно неприятна.
   - Так, плывем, - ответил Миша.
   Лодочник по-прежнему улыбался. Но рука его  лежала  на  борту  ребячьей
лодки, и он медленно подтягивал ее к себе. Миша понял, что  он  тянется  к
цепи, и крепко прижал ее ногой.
   Продолжая улыбаться, лодочник обвел оценивающим взглядом  ребят.  Перед
ним сидели четыре здоровых и, в сущности, уже взрослых парня. По его  лицу
было видно, что он обдумывает, как ему поступить. Потом он сказал:
   - И Жердяй с вами?
   Миша ничего не ответил. Минуту продолжалось молчание.
   Лодочник крепко держал лодку. Потом опять сказал:
   - Знакомая лодка.
   - Это лодка Кондратия Степановича, - ответил Миша.
   - Вот как? - недоверчиво усмехнулся  лодочник,  ухватив  наконец  рукой
металлическое  кольцо,  к  которому  была  приторочена  цепь.  -   Значит,
Кондратия Степановича? - переспросил лодочник, и Миша почувствовал  ногой,
что он потихоньку дергает цепь.
   Но Миша крепко держал ее.
   - Да, Кондратия Степановича, - повторил Миша, не понимая, к чему клонит
лодочник.
   По-прежнему улыбаясь, лодочник покачал головой:
   - Так, так... Некрасиво, товарищи, некрасиво... А еще комсомольцы...
   Он опять потянул цепь, но Миша крепко держал ее ногой.
   - Что некрасиво? - нахмурился Миша. - Что вы нас стыдите?
   - Лгать нехорошо, - укоризненно сказал лодочник. -  Нехорошо  покрывать
преступников. Ведь я знаю, чья это лодка.
   - Чья же? - усмехнулся Миша.
   - Это лодка Кузьмина, которого вчера здесь  убили.  А  убил  его  брат.
Лодочник показал на Жердяя. - Эту  лодку  милиция  разыскивает,  а  вы  ее
прячете. Нехорошо. Очень нехорошо.
   Перед таким нелепым обвинением Миша растерялся и забыл про цепь.  В  ту
же секунду лодочник изо всех сил дернул ее. Миша упал. Падая, он попытался
рукой схватить цепь, но опоздал. Усмехаясь, лодочник накинул ее  на  крюк,
который торчал на корме его лодки, и тут же оттолкнулся. Цепь  натянулась.
Мальчики могли достать ее теперь, только перебравшись в  лодку  к  Дмитрию
Петровичу.
   - Нехорошо, нехорошо, - нагло улыбаясь,  повторил  лодочник.  -  Жердяй
хочет брата выручить - понимаю, а вам, комсомольцам, не к лицу.  Придется,
дорогие друзья, вернуться в деревню, придется!
   Дрожа от возмущения, Миша закричал:
   - Какое вы имеете право?
   - Каждый должен помогать правосудию, - изрек лодочник.
   Между тем, как ни слабо течение, оно относило обе лодки к берегу.
   Этого Миша  опасался  больше  всего.  Если  Дмитрию  Петровичу  удастся
задержать их лодку на берегу, то он сможет каким-либо сигналом вызвать  из
леса своих парней, и тогда мальчики будут бессильны  перед  ними.  Значит,
нельзя терять ни секунды.
   Лодки уперлись в берег. Миша вскочил на нос:
   - Сейчас же отпустите, слышите!
   - Рад бы, да не могу, - рассмеялся лодочник.
   Он не успел договорить - Миша перепрыгнул в его лодку и схватил весло.
   - Не трогать! - заорал лодочник и вскочил, высоко подняв в руках весло.
   Но Миша одним движением сорвал цепь с крюка  и  перебросил  ее  в  свою
лодку.
   Потом он выпрямился:
   - Ударьте! Попробуйте!
   Дмитрий Петрович стоял, высоко подняв весло, с искаженным от  бешенства