задерживайтесь.
   Генка и Славка зашагали к станции. Миша и Жердяй вернулись  к  лодке  и
поплыли к деревне Грачьи Выселки. Подыматься в  деревню  им  не  пришлось.
Возле  берега  купались  деревенские  ребятишки.  И   они   сказали,   что
действительно вчера вечером здесь были два пионера. Приплыли они на лодке,
спросили, какая деревня, и поплыли вниз.
   - На лодке? - удивился Мишка. - А какие они из себя, эти пионеры?
   По описанию ребятишек, это были именно Игорь и  Сева.  Один  худощавый,
черный, горбоносый, другой беленький, толстенький.
   Откуда же у них лодка? Вот еще новости!
   - А какая у них лодка? - спросил Миша.
   - Обыкновенная, - ответили ребята.
   - Дальше Фролкиного брода не уплывут, - сказал  Жердяй,  -  там  мостки
реку перегораживают. А за мостками мельница с плотиной.
   - А далеко до этого фролкиного брода? - спросил Миша.
   - Верст десять, - неуверенно ответил Жердяй. - К ночи доберемся.
   - Так ведь надо еще Генку и Славку подождать, - уныло проговорил  Миша.
- Пока вернутся Генка и Славка, день уже пройдет.
   Полуденный зной сменился вечерней прохладой.  Рои  комаров  закружились
над рекой. Даль ее заволакивалась туманом. Длинные тени лежали на воде.  И
только за дальними горами сверкали последние отблески заката.
   Наконец явились со станции Генка и Славка, усталые,  злые,  запыленные.
Станция оказалась совсем не близко. К тому же  в  деревне  на  них  напали
собаки, черт бы их побрал! И это вовсе не станция, а  какой-то  несчастный
полустанок. Здесь останавливается только один поезд, в десять часов  утра.
И никаких ребят никто не видел.
   В двух  словах  Миша  объяснил  положение.  Мальчики  сели  в  лодку  и
двинулись дальше.
   Сразу за деревней путь им преградили коровы. Они стояли в воде по  всей
ширине реки. Сидевший на носу  Славка  яростно  махал  руками,  но  коровы
только косились на него настороженными глазами и не двигались с места.
   - Н-но, проходи, чего стала! - кричал Славка.
   - Кому ты говоришь "но"? Ведь это не лошади, -  сказал  Генка.  -  Надо
кричать "алле".
   - Алле! - закричал доверчивый Славка.
   Но и этот окрик не подействовал на коров.
   Генка покатывался с хохоту.
   Размахивая веслами и подняв отчаянный крик,  мальчики  заставили  коров
посторониться и проложили себе дорогу.
   Некоторое время они плыли без особых приключений.
   Погасли последние огни заката. Река сразу стала безмолвной, пустынной и
тоскливой.
   - Где же Фролкин брод? - спросил Миша.
   - Скоро должен быть, - ответил Жердяй.
   Быстро темнело. Берега теряли  свои  очертания.  Ничего  не  поделаешь,
придется остановиться на ночевку, иначе в  темноте  они  могут  проглядеть
Игоря и Севу.



22. ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

   Они устроились на ночлег в большом стогу сена на  берегу.  На  ужин  им
достались кусочки хлеба, смоченные речной водой.
   Утих птичий гомон. Пропали куда-то шмели и мухи. В кустах  и  на  траве
заискрились светлячки. Новые звуки оживили лес:  визгливо  хохотал  филин,
отвратительно кричала сова, она то плакала жалобно, как маленький ребенок,
то стонала, как тяжелобольной, свистела, пищала, то  просто  ухала:  "Уху!
Уху!.." И этот крик сразу напомнил мальчикам лодочника.
   Им стало жутко. В сене что-то шуршало. Генка предположил, что это змеи.
Но Жердяй уверил его, что змей здесь нет.
   Опять прокричала сова.
   - Вот раскричалась! - поежился Генка. - Не надоело ей.
   - Еще, бывает, леший так кричит, - сказал Жердяй.
   Генка заворочался в сене и засмеялся.
   - Ты еще сегодня про леших не рассказывал.
   - В лесу лешие водятся, - убежденно сказал  Жердяй,  -  а  в  болоте  -
болотные, моховики, боровики. В воде - водяные и еще русалки. А в  избе  -
домовые.
   - Сам-то ты их видел? - громко зевнул Генка.
   - Разве их увидишь! - тихо засмеялся Жердяй. -  Их  только  колдун  или
ведьма могут увидеть. А чтобы человек увидел - этого не бывает. А  пойдешь
в лес, леший  тебя  и  начнет  кружить...  Кружит,  кружит...  Пять  верст
пройдешь и опять на старое место выйдешь. Почему так получается? А потому,
что леший кружит.
   - Не поэтому, - сказал Миша.
   - А почему?
   - Когда человек идет, то он левой ногой делает  шаг  чуть  больше,  чем
правой, и постепенно забирает вправо.  И  в  результате  получается  круг.
Понял?
   - Как же так? - Генка приподнялся на локте. - Значит,  если  я  иду  по
левой стороне улицы, то постепенно приду на правую?
   - Нет, - возразил Миша, - на улице есть ориентир - сама улица.  Человек
идет и незаметно для себя исправляет шаг. А в лесу прямого ориентира  нет,
и человек своего шага не исправляет. Правильно, Славка, так я объяснил?
   Но в ответ он услышал только тихое посапывание. Славка спал.
   - Последуем его примеру, - сказал Миша, - а то завтра рано вставать...
   С первыми лучами солнца Миша проснулся и разбудил ребят.
   Жердяй поднялся  сразу.  Славке  очень  не  хотелось  вставать,  но  он
пересилил себя и, зевая, поплелся к реке умываться.  Генка  же  зарылся  в
сено и так скрючился, что за него невозможно было уцепиться.
   Спал он даже тогда, когда ребята потащили  его  к  реке.  И  проснулся,
только когда его раскачали, чтобы бросить в воду.
   Завтрак не из чего  было  готовить.  Подтянув  потуже  пояса,  мальчики
двинулись в путь.
   Они проплыли версты три.  Вдруг  Генка  потянул  носом  раз,  другой  и
сказал:
   - Ребята, каша!
   Действительно, пахло кашей. Пахло так густо, смачно, аппетитно,  что  у
мальчиков даже слезы навернулись на глаза.
   - Пахнет с правого берега, - деловито  сказал  Миша.  -  Жердяй,  правь
туда, а вы ребята, нажмите!
   Вдохновленные все усиливающимся запахом каши, ребята нажали на весла.
   Вскоре они увидели на пригорке белые палатки  красноармейского  лагеря.
Возле  коновязи  били  копытами  кони,  блестел  на  солнце  длинный   ряд
умывальников, подвешенных к перекладине меж деревьев, трепетали  на  ветру
красные полотнища с  лозунгами,  виднелись  щиты  на  стрельбищах,  рвы  и
насыпи, Лагерь был пуст, красноармейцы, вероятно, были на учении. Только у
самого берега дымилась походная железная  кухня.  Оттуда  и  пахло  кашей.
Красноармеец с красным от жара лицом орудовал у  котла  громадной  ложкой.
Второй красноармеец, стоя на коленях, колол чурки и подбрасывал их в печь.
   Мальчики подошли к кухне. Повар покосился на них и отвернулся.
   Мальчики понимали, что стоять глупо. Но ужасно хотелось есть, и они  не
знали, как приступить к делу.
   Наконец Миша спросил:
   - Скажите, пожалуйста, товарищи, здесь вчера не появлялись два пионера,
два мальчика в лодке? Мы их разыскиваем.
   Повар не обернулся. А его помощник сказал:
   - Не видали. Может, и были. Не видали.
   Опять наступило молчание.
   Генка льстиво посмотрел в спину кашевару:
   - Вам не надо чем-нибудь помочь?
   Повар скосил на него сердитые глаза и сказал:
   - Игнатюк, миски!
   Второй красноармеец достал из-под навеса глубокие алюминиевые  тарелки.
Повар большой  черпалкой  наложил  в  них  кашу,  затем  другим  черпаком,
поменьше, полил кашу маслом. Генка сбегал к лодке за  ложками.  Обжигаясь,
мальчики принялись  за  еду.  Некоторое  время  слышалось  только  громкое
чавканье и хлюпанье каши.
   Когда тарелки были пусты, повар  опять  обернул  к  ним  свое  красное,
сердитое лицо, посмотрел каждому в глаза и ударил черпаком по котлу:
   - Игнатюк, добавки!
   Игнатюк собрал тарелки. Повар наполнил их новой  порцией  каши,  меньше
первой, но именно как раз такой,  какая  требовалась,  чтобы  окончательно
насытиться. Повар хотя и не любил разговаривать, но хорошо знал свое дело.
   - Игнатюк, - сказал он, не  оборачиваясь,  -  сухим  пайком  по  порции
хлеба!
   Игнатюк вынес из-под навеса по большому ломтю хлеба и вручил ребятам.
   - Кру-гом марш! - скомандовал повар.
   - Спасибо! - весело прокричали мальчики и побежали к лодке.
   В лодке Миша отобрал у всех хлеб, спрятал  в  мешок  и,  подняв  кверху
палец, глубокомысленно изрек:
   - Свет не без добрых людей!
   Сытые и веселые, мальчики энергично гребли. Теперь-то уж близко Фролкин
брод. А дальше, по словам Жердяя, Игорь и Сева уплыть не могли.
   - А вот и Фролкин брод, - сказал Жердяй.
   Речку перегораживали два бревна, опирающиеся на вбитые у  берега  сваи.
Вдали слышался глухой шум.
   - На мельнице вода шумит, - сказал Жердяй. - Тут она, плотина, близко.
   На берегу лежала опрокинутая вверх дном  лодка.  Поднатужась,  мальчики
перевернули ее.
   Заикаясь от волнения, Жердяй сказал:
   - Кузьмина лодка, убитого.
   - Не может быть! - закричал Генка.
   Но Жердяй хорошо знал все лодки в деревне.
   Ошеломляющее известие! Мальчики испуганно переглянулись. Опять Кузьмин,
опять загадочное убийство. И в эту историю замешаны Игорь и Сева.  Как  им
досталась лодка Кузьмина? Где они ее взяли?
   - Безобразие! - сказал наконец Генка. -  Удрали  из  лагеря,  захватили
чужую лодку...
   - Подожди, не ругайся, - остановил его  Миша.  -  Найдем  ребят  и  все
разузнаем. Видите, лодка еще мокрая, ее недавно вытащили  из  воды.  Может
быть, даже сегодня утром. Тут какая деревня близко?
   - Стуколово, - ответил Жердяй. - Версты три будет.
   Мальчики оставили Жердяя  стеречь  обе  лодки,  а  сами  отправились  в
деревню.



23. БЕГЛЕЦЫ

   Дорога  шла  сначала  берегом,  потом   опушкой   леса,   затем   круто
поворачивала в поле.
   По опушке за стадом коров шел пастух, парень  с  перекинутым  за  плечо
кнутовищем. Две собачонки отчаянно залаяли на ребят, но, подбежав  к  ним,
подхалимски завиляли хвостами.
   - Пройдем мы тут в деревню? - спросил Миша пастуха.
   - Пройдете, - ответил пастух. И долго смотрел вслед мальчикам.
   Деревня, казалось, еще спала. На улице ни  души,  все  ворота  заперты,
собаки и те не лаяли. Мальчики миновали сельпо и увидели  большую  избу  с
вывеской "Стуколовский сельсовет". Двери в сельсовет были открыты.
   Мальчики вошли.
   Под ногами заскрипели половицы. Краска  на  них  сохранилась  только  у
стен, а в середине была вытерта. Одиноко стоял обшарпанный стол. На  стене
висел деревянный ящик телефона. Хлопала открытая оконная рама.
   Никого  не  обнаружив,  мальчики  вышли   из   сельсовета   и   увидели
старичка-сторожа в тулупе, с колотушкой в руке.
   Он подозрительно уставился на них:
   - Вам чего?
   Мальчики  объяснили,  что  они  из  лагеря,  разыскивают  двух   ребят,
приплывших сюда вчера на лодке.
   Сторож молча слушал их, не то жуя что-то, не то просто шевеля губами:
   Потом строго сказал:
   - Пошли!
   - Куда?
   - Там разберут! Пошли!
   В полном недоумении мальчики последовали за ним. Сторож, смешно ковыляя
в огромных рваных валенках, с  комичной  подозрительностью  поглядывал  на
ребят.
   Так они дошли до большой пятистенной избы.
   - Входите!
   Мальчики вошли в избу, и их глазам представилась такая картина.
   За большим  столом  без  скатерти  сидели  Игорь,  Сева  и  милиционер.
Обыкновенный милиционер в форме.  Его  фуражка  и  ремень  с  пристегнутым
пистолетом лежали на лавке.  У  печи  возилась  хозяйка.  Задняя  половина
комнаты была отгорожена ситцевой занавеской, за ней слышались визг и возня
ребятишек. Игорь, Сева и милиционер мирно ели картошку с огурцами. Но Миша
сразу сообразил, что ребята арестованы. И ему стали  понятны  и  удивление
пастуха, и суетливая строгость сторожа.
   - Вот, товарищ, - сказал сторож милиционеру, - еще троих  привел.  Этих
двух разыскивали.
   Из-за занавески высунулась белобрысая  голова,  за  ней  другая.  Через
минуту  шесть  ребятишек,  белобрысых,  нестриженых,  в  длинных  рубахах,
выстроились пред занавеской и молча уставились на вошедших мальчиков.
   При виде своих товарищей Сева и Игорь перестали жевать и  приподнялись.
Но предупреждающий жест милиционера удержал их на месте.
   - Кто такие? - спросил милиционер.
   Миша объяснил, кто они такие и зачем сюда явились.
   - Так, - сказал милиционер, перебрасывая картошку с ладони на ладонь  и
дуя на нее. - Документы есть?
   При ребятах были комсомольские билеты, у Генки,  кроме  того,  членские
билеты МОПРа  и  Авиахима.  Милиционер  покосился  на  документы  и  снова
принялся за картошку. Ел он ее долго, и все молча  смотрели,  как  он  это
делает. Даже старик сторож, которому давно  бы  следовало  отправиться  на
свой пост, не двигался  с  места.  Игорь,  беспокойный  паренек  с  ежиком
жестких черных  волос  на  голове,  поглядывал  то  на  мальчиков,  то  на
милиционера. Сева, толстый, флегматичный, сидел опустив голову, затем,  не
поднимая головы, протянул руку, взял огурец и захрустел на всю избу.
   Наконец милиционер вытер губы и начал рассматривать документы. Делал он
это так долго, что Миша усомнился в его грамотности. Но милиционер  назвал
его фамилию, потом Генкину, Славкину  и  даже  заметил,  что  у  Генки  не
уплачены членские взносы в МОПР.
   Однако документы произвели на него кое-какое впечатление, и  он,  вынув
из сумки лист бумаги и карандаш, начал составлять протокол.
   На вопрос, знает ли он "предъявленных" ему мальчиков, Миша ответил, что
знает, назвал фамилию Севы и  Игоря  и  их  московский  адрес.  Милиционер
сверился с показаниями Игоря и Севы и убедился, что сведения совпадают. На
вопрос, когда и зачем Игорь и Сева уехали из  лагеря,  Миша  ответил,  что
уехали они третьего дня утром по глупости, что видно  из  оставленной  ими
записки. С бесстрастным видом милиционер приколол записку к  протоколу.  В
заключение Миша подписал протокол. Все в нем было записано правильно, хотя
и с грамматическими ошибками.
   - Почему вы их задержали? - спросил Миша.
   - По подозрению,  -  ответил  милиционер,  затягивая  на  себе  пояс  и
оправляя кобуру.
   - Какому подозрению?
   - В соучастии.
   - Каком соучастии?
   - Соучастии в убийстве гражданина Кузьмина.
   - Что вы говорите! - закричал Миша. - Этого не может быть.
   - Есть улики, - сказал милиционер, надевая  фуражку.  Он  повернулся  к
сторожу: - Аким  Семенович,  я  в  уезд  позвоню.  А  ты  посмотри.  -  Он
многозначительно кивнул на мальчиков.
   Сторож закрыл за милиционером  дверь,  придвинул  табурет  и  уселся  с
видом, доказывающим его твердую решимость никого отсюда не выпускать.
   Теперь мальчики могли поговорить.
   - Добегались? - спросил Генка.
   Игорь и Сева опустили головы.
   - Расскажите, что произошло, - сказал Миша.
   - Ни в чем мы не виноваты! - ответил Игорь дрожащим голосом.
   Сева засопел, но ничего к этому не добавил.
   - Почему вас задержали?
   - Мы ни в чем не виноваты! - захныкал Игорь. - У нас  развалился  плот.
Видим - на реке лодка, беспризорная. Мы ее взяли только  доплыть  сюда.  А
нам не верят...
   - Лодку нашли на Песчаной косе? - спросил Миша.
   - Да. Откуда ты знаешь?
   - Знаю, - ответил Миша с таким видом, по которому Игорь  и  Сева  могли
судить, что ему известно не только это, но и многое другое.
   - Будете теперь знать, как из лагеря бегать! - добавил Генка.
   - Когда вы приплыли к иностранцам и когда  уехали  от  них?  -  спросил
Миша.
   Пораженные такой осведомленностью,  Игорь  и  Сева  рассказали,  что  к
иностранцам они приплыли в первый же день, то есть во вторник, а уплыли от
них на другой день, то есть в среду. И как только уплыли, то почти тут  же
нашли лодку, пересели в нее и поплыли дальше. И вот здесь их задержали.
   - Вас, конечно, не стоит выручать, - сказал Миша, - выкручивайтесь  как
хотите... Но мы вас выручим только ради чести  и  репутации  отряда.  Хотя
вам, видно, наплевать и на то и на другое.
   Игорь мотнул головой в знак протеста. Сева подумал и снова потянулся за
огурцом.
   - Да, да, - продолжал Миша, - если бы вы дорожили  авторитетом  отряда,
то не сбежали бы. Что для вас отряд, что для вас коллектив? Но мы  дорожим
честью отряда и выручим вас. Выручим вас, вернем в  лагерь,  и  пусть  все
обсуждают ваш поступок. Посмотрим, как вы будете оправдываться, посмотрим.
   Миша еще, наверное, долго выговаривал бы  Игорю  и  Севе,  но  вернулся
милиционер и объявил, что Игоря и Севу  приказано  доставить  в  город,  к
следователю.
   - Мы тоже поедем, - заявил Миша.
   - Проезд для всех свободный, - ответил милиционер.



24. В ГОРОДЕ, У СЛЕДОВАТЕЛЯ

   Следователь оказался вовсе не таким, каким представлял себе Миша.  Мише
всегда  думалось,  что   следователь   должен   быть   высоким,   мрачным,
сосредоточенным, с настороженным и  проницательным  взглядом,  подтянутый,
молчаливый, недоверчивый.
   Перед ними же сидел  небольшой  человек  с  самым  обыкновенным  лицом,
серенькими глазами,  рассеянный  и,  как  казалось  Мише,  невнимательный.
Заваленный  папками  стол  был  покрыт  рваным  куском  зеленого  картона,
усеянного чернильными кляксами и испещренного неразборчивыми  надписями  и
ничего не значащими рисунками.
   Следователь несколько раз выходил из комнаты, оставляя на столе бумаги,
и Миша удивлялся этому: ведь бумаги, несомненно, секретные. И  вообще  все
здесь открыто, сотрудники громко разговаривают, люди входят и выходят. Это
сильно поколебало Мишино уважение к учреждению, где, по его представлению,
велась тайная, опасная и самоотверженная борьба с преступниками.
   Игоря и Севу следователь, казалось, совсем не слушал. Он  писал  что-то
постороннее; бумагу он передал другому сотруднику со словами: "Это к  делу
Кочеткова" - и тут же принялся писать следующую.  Когда  Миша  рассказывал
про то, что на них напал лодочник Дмитрий Петрович, и про парней  в  лесу,
то следователь был так невнимателен, что Миша обиженно замолчал.
   Продолжая писать, следователь, наконец, спросил.
   - Вы сумеете показать место, где нашли лодку?
   - Конечно, - ответил Игорь. - У Песчаной косы.
   - Сколько до нее от Халзина луга?
   На этот вопрос ответил Миша:
   - Верст семь или восемь.
   Постукивая по столу карандашом, следователь сказал:
   - Семь верст... Как же там очутилась  лодка?  Отнести  ее  течением  не
могло: расстояние большое, река узка и  извилиста,  лодку  бы  обязательно
прибило к берегу Значит, лодку отогнали. Кто? Рыбалин? Но какой ему  смысл
отгонять лодку на такое расстояние и затем возвращаться обратно? Допустим,
что убийца не Рыбалин, а кто-то другой. И этот другой отогнал лодку Зачем?
Ведь таким образом  он  только  наводит  на  свой  след,  доказывает  свое
присутствие, в то время как его задача скрыть свое присутствие  и  свалить
все на Рыбалина.
   Он на минуту задумался, потом продолжал.
   - Будь лодка на Песчаной  косе,  нам  было  бы  легче  найти  человека,
пригнавшего ее туда. Но вы забрали лодку и этим запутали следы. Теперь все
сложнее.
   Игорь и Сева сидели не поднимая глаз, подавленные сознанием своей вины.
   - Все, что вы рассказали, - правда? - спросил следователь  и  в  первый
раз посмотрел на мальчиков так, как, по мнению Миши, и полагалось смотреть
следователю: пытливо и строго.
   - Честное слово! - в один голос сказали Игорь и Сева.
   Миша заявил, что ручается за мальчиков.
   - Ну что же, - сказал следователь, - отправляйтесь домой, дня через два
я буду у вас в лагере.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОЛЫГИНСКАЯ ГАТЬ


25. СЕНЬКА ЕРОФЕЕВ

   Жизнь лагеря вошла в свою обычную колею. Но ощущение  того,  что  отряд
окружает тайна, не покидало Мишу.
   Вина Николая Рыбалина не доказана, но  он  пока  и  не  оправдан.  Зато
лодочник ходит как ни в чем не  бывало.  Встречая  Мишу,  ухмыляется  так,
будто тогда, на реке, ничего не произошло. Даже подмигнул один раз.
   С лодочником связана графиня. Что-то отправляла в лес. И Ерофеев с ними
заодно. Да. Во  всем  этом  надо  разобраться:  ведь  страдает  невиновный
человек!
   Но как действовать? Пойти в лес, узнать, что это за парни?  Но  где  их
там искать? Да и опасно. Сам бы он, конечно, пошел. А ребята? Мало ли  что
может случиться, а он за них отвечает.
   Значит, остается только одно: узнать, что отвез лодочник в лес.  Узнать
чер