Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
Серго БЕРИЯ
МОЙ ОТЕЦ - ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ
Автор выражает глубокую признательность за помощь в работе над этой
книгой Михаилу Сергеевичу Конюке и Виталию Евгеньевичу Бежину
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Книгу, открывающую новую серию "Осмысление века: дети об отцах", мож-
но отнести, к разряду необычных. Хотя кое-кто, увидев в ее названии имя
человека, который вот уже четыре десятилетия числится хрестоматийным
злодеем, скопищем всех мыслимых и немыслимых пороков, может усомниться в
подобном определении, сказав: "Что из ряда вон выходящего можно найти в
очередных воспоминаниях? И так уже все ясно и подробно описано в вузовс-
ких и школьных учебниках..."
И все же смеем утверждать, что эта художественно-публицистическая
книга, приоткрывающая многие неизвестные страницы отечественной и миро-
вой истории, необычна, и прежде всего тем, что написал ее человек нео-
бычной и нелегкой судьбы, о котором в стране и за рубежом до недавнего
времени было известно только крайне узкому кругу лиц.
Единственный сын одного из ближайших соратников Сталина Лаврентия Бе-
рия - Серго, по воле обстоятельств отсидевший полтора года в одиночных
камерах Лефортова и Бутырки, долгие годы носил имя Сергея Алексеевича
Гегечкори. Серго Берия - личность действительно необычная: семнадцати-
летний, с первых дней войны он радист разведгруппы за пределами СССР, в
двадцать восемь - руководитель сверхсекретного КБ, доктор наук. Главный
конструктор ракетно-космических систем, принимавший участие в испытаниях
первой атомной и разработках водородной бомбы, много сделавший для обо-
роны страны, и сегодня занят своим делом.
Казалось бы, что может он, сын Берия, добавить к тем известным всему
миру фактам истории нашего недавнего прошлого?.. Мемуаров на тему "крем-
левских тайн" ныне на книжных полках предостаточно. Взять хотя бы воспо-
минания Светланы Аллилуевой (Сталиной), Сергея Хрущева, Андрея Маленко-
ва. Все они, рассказывая о своих отцах, дают им свои оценки, по-своему
трактуют их деяния.
В чем они правы, в чем нет, судить не беремся. Свой вердикт их мемуа-
рам вынесет История, "дама" она, как известно, капризная. Со временем
она все расставит по своим местам, всем воздаст по справедливости, ре
наша задача оценивать степень объективности и точность фактов в этих
книгах. Безусловно одно, все они могут рассматриваться как попытки доко-
паться до правды, приблизить нас к истине. Именно в этом ряду видится
нам и книга Серго Берия, который показывает своего отца таким, каким он
его знал.
Конечно, не все однозначно воспримут оценки и выводы Серго Берия. Это
естественно. Но читатель должен согласиться, что каждый человек имеет
право высказать свою точку зрения, по-своему осмыслить время и события.
Этим правом и воспользовался автор книги "Мой отец - Лаврентий Берия",
чтобы рассказать свою правду об отце, о себе и минувшей эпохе. Будет ли
она правдой для всех, решит Время.
ГЛАВА 1
НАЧАЛО ПУТИ
Своего деда по отцу Павле я помню смутно. Остались в памяти черная
дедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно
трудолюбивом и деятельном.
В родной Мингрелии жизнь его не сложилась. В Абхазию он вынужден был
перебраться из-за преследований жандармов. Насколько я знаю, связано это
было с крестьянскими выступлениями. Горное село Мерхеули, хоть и находи-
лось в Абхазии, было мингрельским. Видимо, этим и объяснялся выбор деда.
Достатка большого ни на старом месте, ни здесь, в забытой Богом дере-
вушке, он так и не нажил. А ту малость, что имел, вынужден был оставить
в Мингрелии. Здесь все пришлось начинать с нуля.
Бабушка, Марта Джакели, хотя и состояла в какомто родстве с Дадиани,
владельцем Мингрелии, тоже была очень бедной женщиной. Первый муж ее
умер, и она, имея сына и дочь, вышла замуж за Павле. Тем и закончилась
его холостяцкая жизнь. Знаю по рассказам самой бабушки Марты, что поко-
рил ее крестьянин Павле храбростью и красотой. Сама она прекрасно шила и
всю жизнь подрабатывала портняжным ремеслом, внося какой-то достаток в
дом. И Павле такой же с юности был - ни минуты свободной. Так и сошлись.
У Павле и Марты было трое детей, но судьба всех троих сложилась тра-
гично. Один мальчик прожил всего два года и, заболев оспой, умер. Оста-
лась глухонемой после перенесенного заболевания Анна. Вся надежда оста-
валась на Лаврентия. Павле и Марта очень хотели, чтобы их сын получил
образование. Моему отцу исполнилось семь лет, когда дед решил отправить
его на учебу в Сухумское высшее начальное училище. Существовало в те
времена такое учебное заведение с непривычным ныне названием. Такие учи-
лища еще называли реальными. В гимназию отца бы не приняли, а в таких
учебных заведениях как раз и учился народ победнее. Правда, для осущест-
вления своей заветной мечты дед Павле вынужден был продать полдома -
лишних денег в семье ни тогда, ни позднее не было.
Некоторых из учителей отца, а это были люди удивительные, учительст-
вовавшие действительно по призванию, я много лет спустя встречал в Гру-
зии. Много интересного рассказывали они мне о детстве отца, да и сам он
всегда с теплотой отзывался о них, прекрасно понимая, чем обязан своим
первым педагогам.
В 15 лет, окончив Сухумское училище с отличием, отец решил учиться
дальше. Пришлось деду Павле и вторую половину дома продать и перебраться
с семьей в хибару из дранки. А отец отправился в Баку, в механико-строи-
тельное техническое училище.
Уже став зампредом Грузинской ЧК, отец конечно же помогал родителям,
но жили они по-прежнему бедно. Сколько отец ни просил их перебраться в
Тбилиси и жить с нами, дедушка Павле был непреклонен: "Нечего мне в ва-
шем городе делать". Он действительно не мыслил своей жизни без тяжелого
крестьянского труда, любил простор. Постоянно сокрушался: "Почему Серго
на целый год ко мне отпустить не хотите? Я из него человека сделаю!" Ма-
ма, естественно, была против.
Когда узнали, что дедушка Павле простудился и слег, мама тут же пое-
хала в Мерхеули, это недалеко от Сухуми. Дед и умер у нее на руках. А
вот отец не успел его живым застать...
Мама моя, Нина Теймуразовна, моложе отца на шесть лет - она родилась
в 1905 году. Отец ее, Теймураз Гегечкори, выходец из дворянского рода.
Мать, моя бабушка Дарико Чиковани, Дарья, княжеского происхождения. И у
нее, и у деда это был второй брак. У Теймураза Гегечкори в один день
скончались от тифа жена и два сына, у бабушки Дарико после гибели перво-
го мужа остались трое детей. Дед долго не женился после смерти первой
жены, с Дарико у него был единственный ребенок - моя мать.
Как и бабушка, дед был очень образованным человеком, участвовал в на-
циональном движении и во время одного из антицарских крестьянских выс-
туплений получил семь пуль. Семидесятилетнему старику перебили обе ноги,
через год он умер. Человек, стрелявший в деда, царский жандарм, был из
местных, мингрел. В деревне этой он продолжал жить и когда мой отец ру-
ководил Грузинской ЧК, Закавказским и Грузинским ГПУ, был первым секре-
тарем ЦК партии Грузии и умер своей смертью. В какой-то степени, думаю,
это характеризует нашу семью. Никто и никогда у нас никому не мстил.
Мама окончила сельскую школу в мингрельской деревне, затем гимназию.
Воспитывалась она в семье дяди Саши Гегечкори. Тот был большевиком. На
его конспиративную квартиру и приходил мой отец, они и познакомились с
мамой благодаря Саше Гегечкори.
Второй ее дядя - Евгений Гегечкори - стал у меньшевиков министром
иностранных дел. Такие разные судьбы...
Уже при Советской власти родители уехали в Баку, позднее - в Тбилиси.
Мама окончила сельскохозяйственный институт, аспирантуру, защитила кан-
дидатскую диссертацию и после перевода отца в Москву работала в Сельско-
хозяйственной академии имени К. А. Тимирязева.
В 1953 году обеих моих бабушек - одной в то время было 84 года, дру-
гой - 81-в одночасье вышвырнули из квартир и отправили в дом престарелых
в сотне километров от Тбилиси. Никому из родственников взять старушек к
себе власти не разрешили. Когда, оказавшись после тюрьмы в Свердловске,
мы с мамой получили относительную свободу, ей все же удалось нелегально
съездить в Грузию. К тому времени бабушки Дарико уже не было в живых -
она умерла за четыре месяца до приезда мамы.
Бабушка Марта была уже совершенно слепой, но когда мама вошла в ком-
нату, та взяла ее за руку и тут же определила: "Нино..."
Два месяца безуспешно добивались мы разрешения забрать ее в Сверд-
ловск, но не успели...
Мне до сих пор трудно понять, какую цель преследовали власти, расп-
равляясь со всеми родственниками Берия. Что дала, скажем, изоляция этих
старушек? Неужели власти видели и в них угрозу государству?
Нас с мамой тогда утешало одно: бабушка Марта хотя бы дожила до того
дня, когда узнала, что мы живы. До этого она о нас, разумеется, ничего
не знала, да и мы о том, как сложились судьбы наших близких, узнали лишь
в Свердловске.
И о моем отце, и о нашей семье за последние сорок лет неправды напи-
сано много. Прожив 87 лет, мама, любившая отца всю жизнь, умерла с твер-
дым убеждением, что все эти домыслы, откровенные сплетни понадобились
партийной верхушке - а это от нее исходила ложь об отце - лишь для того,
чтобы очернить его после трагической гибели.
Кому не знакома, скажем, легенда о похищенной Лаврентием Берия своей
красавицы невесты. В одной из "биографических" книг, изданных на Западе,
но хорошо известной и у нас, автор утверждает, что в конце 20-х годов
мой отец приехал в Абхазию в собственном роскошном поезде с какой-то
проверкой хозяйственных дел в республике и повстречал здесь мою будущую
мать. Девушка ему понравилась, и он ее похитил. Сегодня эта "байка" ко-
чует из одной публикации в другую, и никто почему-то не задумывается над
фактами. А ведь стоит, наверное.
Тогда, в конце 20-х, я уже собирался в первый класс одной из школ мо-
его родного Тбилиси. А познакомились мои родители, как я уже говорил,
гораздо раньше. Отец сидел в одной камере Кутаисской тюрьмы вместе с Са-
шей Гегечкори. Моя мама навещала дядю. Так и познакомились. Достаточно
сопоставить некоторые факты, даты, и версия похищения рассыплется, как
карточный домик, но этого почему-то не делают. Я уже не говорю о том,
что никакого специального поезда молодой чекист Лаврентий Берия и в гла-
за не видел - не тот уровень.
Я еще вернусь к воспоминаниям о нашей семье, а пока хотел бы немного
рассказать об отце. Родился он 17 (30) марта 1899 года. Мечтал об архи-
тектуре и сам был хорошим художником. Вспоминаю одну историю, связанную
уже с моим детством. Верующим человеком я так и не стал, хотя с глубоким
уважением отношусь к религии. А тогда, мальчишкой, я был воинствующим
безбожником и однажды разбил икону. Смешно, разумеется, говорить о ка-
ких-то убеждениях, скорее всего это стало результатом воспитания, полу-
ченного в школе. Словом, бабушка Марта была очень огорчена. Она была ве-
рующая и до конца жизни помогала и церкви и прихожанам.
Возвратившись с работы, отец остудил мой атеистический пыл и... нари-
совал новую икону. Тот разговор я запомнил надолго. "К чужим убеждениям
надо относиться с уважением".
Человеком он был разносторонне одаренным. Рисовал карандашом, аква-
релью, маслом. Очень любил и понимал музыку. В одном из остросюжетных
политических боевиков, изданных на Западе, идет речь о Берия как о
"единственном советском руководителе, позволявшем себе наслаждаться
роскошью по западному образцу". Вспоминают "паккард", полученный якобы
через советское посольство в Вашингтоне, роскошную подмосковную дачу,
принадлежавшую в свое время графу Орлову, мраморную дачу в Сочи, теннис-
ные корты, бильярдные, тир для стрельбы, крытый бассейн, скоростные ка-
тера. Утверждают даже, что костюмы для отца шились в Риме и Лондоне, что
он обладал одной из лучших в стране коллекций пластинок, пил французский
коньяк и читал лишь поэтов-романтиков прошлого...
Что тут можно сказать... Какое-то нагромождение домыслов. Мама часто
покупала пластинки Апрелевского завода с записями классической музыки и
вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько пом-
ню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересо-
вался работами экономистов. Это ему было ближе.
Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка
вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в
умеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел. А
эти россказни о беспробудном пьянстве...
Костюмы из Лондона, Рима и еще откуда - это и вовсе смешно. Обратите
внимание: на всех снимках отец запечатлен в на редкость мешковатых кос-
тюмах. Шил их портной по фамилии Фурман. О других мне слышать не прихо-
дилось. По-моему, отец просто не обращал внимания на такие вещи. Харак-
тер жизни был совершенно иной, нежели сегодня. Назовите это ханжеством,
как хотите, но жить в роскоши у руководителей государства тогда не было
принято. В нашей семье, по крайней мере, стремления к роскоши не было
никогда.
Дача, во всяком случае, была одна, современной постройки, и к графу
Орлову конечно же ни малейшего касательства иметь не могла. Да и не отцу
она принадлежала, а государству. Пять небольших комнат, включая столо-
вую, в одной действительно стоял бильярд. Вот и все.
Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в пра-
вительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили там
наркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК. Как-то в нашу квартиру
заглянул Сталин: "Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!" Мама
не захотела. "Ладно, - сказал Сталин, - как хотите. Тогда распоряжусь,
пусть какой-то особняк подберут".
И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что по
Рублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталин
приехал, осмотрел и говорит: "Я в ссылке лучше жил". И нас переселили на
дачу по соседству с Кагановичем, Орджоникидзе. Кортов и бассейнов ни у
кого там не было. Запомнилась лишь дача маршала Конева. Он привез из
Германии и развел у себя павлинов.
А "паккард" действительно был, как у всех членов Политбюро. Закупили
их тогда, кажется, десятка полтора. Один из них выделили отцу, но в от-
личие от Сталина, Молотова, Ворошилова и других отец на нем не ездил.
Это была бронированная машина. Отец же пользовался обычной.
Говорю это не к тому, что руководители государства не имели каких-то
льгот. Мать, как и другие жены членов Политбюро, в магазин могла не хо-
дить. Существовала специальная служба. Например, комендант получал за-
каз, брал деньги и привозил все, что было необходимо той или иной семье.
А излишества просто не позволялись, даже появись у кого-то из сталинско-
го окружения такое желание. Лишь один пример: вторых брюк у меня не бы-
ло. Первую шубу в своей жизни мама получила в подарок от меня, когда я
получил Государственную премию. И дело не в том, разумеется, что отец с
матерью были бедные люди. Конечно же нет. Просто в те годы, повторяю, не
принято было жить в роскоши. Сталин ведь сам был аскет. Никаких изли-
шеств! Естественно, это сказывалось и на его окружении.
Он никогда не предупреждал о своих приходах. Сам любил простую пищу и
смотрел, как живут другие. Пышных застолий ни у нас, ни на дачах Стали-
на, о которых столько написано, я никогда не видел. Ни коньяка, ни вод-
ки. Но всегда хорошее грузинское вино. Это потом уже руководители страны
почувствовали вкус к роскоши. А тогда... Вспоминаю довольно типичную ис-
торию с наркомом путей сообщения Ковалевым. Однажды он подарил жене в
день рождения бриллиантики. Сейчас школьницы такие носят. Тут же донесли
Сталину. Бедолагу без всяких объяснений выгнали из партии и с работы.
Отец потом помогал ему устроиться... Правильно это или нет, судить не
берусь. Может, и не к чему был такой аскетизм, но - было.
Не раз встречал в прессе такие "факты": якобы при обыске в нашем доме
были найдены сотни тысяч рублей, драгоценности, сорок стволов оружия...
Все эти абсурдные вещи не стоят комментариев. Скажем, в Тбилиси жил
портной Саша, уж и фамилии его не помню. Както он приехал в Москву, и
мама заказала у него платье. На следствии ей припомнили и этот случай:
"Использование наемного труда!"
Обвинили даже в том, что мама привезла из Нечерноземья ведро красно-
зема, использовав государственный транспорт - самолет. Мама тогда дейс-
твительно занималась исследованием почв, работая в сельхозакадемии.
Глупость на глупости. Утверждали, что она разъезжала на лошадях с зо-
лотыми колокольчиками. На самом деле мама действительно любила лошадей и
ходила в манеж. Золотые колокольчики, естественно, очередная выдумка.
Пройдет время, и все эти "обвинения" будут растиражированы и пойдут
гулять по свету, обрастая новыми легендами. Как, скажем, эта: якобы у
отца была своя элитная преторианская гвардия из 200 грузин. Если верить
тем же западным источникам, "охрана любила Берия, как своего племенного
вождя". И это сказки, но подтекст совершенно ясен: два грузина оккупиро-
вали Россию и бесчинствовали в ней. Охрана, естественно, тоже из грузин,
сотрудники НКВД - тоже грузины... Правда лишь в том, что личная охрана
действительно любила отца. И он к ним очень хорошо относился. Было этих
ребят человек 10-12, не больше. Да и работали они не в одну смену. Боль-
ше трех я никогда не видел. Обычно за его машиной шла еще одна машина
сопровождения. Вот и вся охрана. Да еще у ворот дачи дежурный находился,
но военным он не был. И еще одна любопытная деталь: в личной охране отца
был один грузин и один армянин - Саркисов. Остальные - русские и украин-
цы.
Как ни странно, но и саму биографию отца умудрились переписать до не-
узнаваемости. Если верить некоторым публикациям, то он стал одним из ру-
ководителей государства едва ли не в начале 30-х. Разумеется, это не
так. Он довольно рано пришел в революционное движение, еще в училище ор-
ганизовал нелегальный марксистский кружок.
В июне 1917 года в качестве техника-практиканта армейской гидротехни-
ческой школы его направляют на
Румынский фронт. А дальше - революция. Работал в подполье, был арес-
тован, снова подполье, и снова арест...
После революции жизнь его сложилась совершенно иначе, чем он планиро-
вал. Не став архитектором, как мечтал, отец увлекся нефтеразведкой. Его
даже собирались отправить на учебу в Бельгию, о чем он не раз впоследс-
твии вспоминал. Но и здесь не сложилось. С 1921 года отец работает за-
местителем начальника секретно-оперативной части АзЧК, затем становится
начальником секретно-оперативной части, позднее - заместителем председа-
теля Грузинской ЧК. До этого - непродолжительная работа в ЦК КП(б) Азер-
байджана, учеба в Бакинском политехническом институте.
Сохранились документы, связанные с работой отца в Азербайджане, дати-
рованные 1923 годом.
Из характеристики Л. 17. Берия:
"...обладает въедающимися способностями, проявленными в разных аппа-
ратах государственного механизма... Он с присущей ему энергией, настой-
чивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие ре-
зультаты своей разносторонней работой... Следует отметить, как лучшего,
ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в
советском строительстве".
Характеристика подписана секретарем ЦК Ахундовым. Столь же высоко це-
нят молодого энергичного чекиста, направленного в ЧК партией большеви-
ков, его непосредственные руководители. Отец явно с благословения Дзер-
жинского становится кавалером ордена Боевого Красного Знамени, награжда-
ется именным