ь   о   собственно   технологии   расстрела,
рассказанной Токаревым. Со слов Елина она выглядела так.
   "...Из камер поляков поодиночке вели в красный  уголок,  то
есть Ленинскую комнату, там сверяли данные. Фамилию, имя,  год
рождения...
   ...Надевали наручники, вели в  приготовленную  камеру  -  и
били из пистолета в затылок...
   ...За  месяц,  работая  почти  каждую  ночь,   убили   6000
человек...
   ...Первый  раз  из  Осташкова  привезли  300   человек,   -
вспоминает Токарев.
   -   Но   оказалось   слишком   много,    когда    закончили
расстреливать, уже солнце взошло. Ночи стали  короче,  а  надо
ведь было  уложиться  в  сумеречное  время.  Стали  возить  по
200-250...
   ...Через вторую, заднюю, дверь трупы выносили из  камеры  и
бросали в крытые грузовики. Затем 5-6 машин везли тела к месту
захоронения в окрестностях села Медное..."
   Прежде чем заняться обсуждением реальности этой технологии,
скажем, что сама по себе  казнь  человека  -  дело  достаточно
опасное для тех, кто казнит. Когда человек поймет, что  смерть
неизбежна, у него  резко  прибавляется  сил  и  он  становится
способен  одолеть  многих.  Правда,  немцы  уверяли  по  опыту
массовых расстрелов евреев и  гражданского  населения,  что  у
них, в плане покорности расстреливаемых, не было  проблем,  но
это гражданское население, которое до самого конца не  верило,
что с ним могут так поступить, не имело  опыта  сопротивляться
врагу и не способно было мобилизовать силы.
   Другое дело, когда речь идет о  людях,  которые  знают  или
догадываются, что их могут убить, о военных, которые сами были
подготовлены для убийства врага.
   В    материалах    Нюрнбергского    процесса    приводилась
объяснительная одного эсэсовца,  занимавшегося  расстрелами  в
Белоруссии.  Он  оправдывался  своему  начальству  по   такому
поводу. Ему поручили расстрелять 5-6 инвалидов войны из лагеря
для  советских  военнопленных.  Он  взял  двух  помощников   и
водителя и они на грузовиках подъехали к лагерю, но так, чтобы
их не было  видно  и  вид  их  формы  не  встревожил  пленных.
Инвалидов к ним привели жандармы, охранявшие лагерь.  Погрузив
пленных в кузов, эсэсовцы повезли их в  пригородный  лес,  где
они обычно расстреливали. Этот фюрер взял одного  пленного  из
кузова и повел к могиле. Пока он его устанавливал,  целился  и
стрелял, сзади  раздался  шум.  Обернувшись,  он  увидел,  что
водитель и оба его товарища уже убиты, а  инвалиды  целятся  в
него из захваченного  оружия.  Он  сбежал.  Начатый  розыск  и
прочесывание леса ничего не дали, инвалиды удачно скрылись.
   По фильмам вам, наверное, приходилось видеть, что в тюрьмах
осужденного  задолго  до  казни  сажают  в  отдельную  камеру,
выводят его на казнь из  камеры  3-4  человека,  их  численное
преимущество не дает осужденному нанести  конвоирам  серьезных
повреждений до того момента, пока его не свяжут.
   А что мы видим в описании Токарева? В этой тюрьме точно  не
было 300 одиночных камер, следовательно, пленные находились  в
общих на 10-40 человек. Как, под каким предлогом их по  одному
можно  оттуда  брать,  и  еще  ночью,  чтобы  они  ничего   не
заподозрили и не организовали сопротивления? А ведь  камера  -
это не только  изоляция  заключенных  от  надзирателей,  но  и
наоборот. Не забывайте, что это пленные, а не  преступники,  у
них не было  забитости  заключенного  и  были  командиры,  при
малейшем подозрении они отказались бы выходить и  камеры  надо
было бы забрасывать гранатами и брать штурмом.  Токарев,  судя
по всему, подробно рассказал, как в этой тюрьме  расстреливали
1-2 заключенных за ночь, переложив  это  на  300.  Следователи
бездумно  записали,  не  видя,  что   Токарев   оставил   себе
возможность  все  сказанное  опровергнуть,   как   только   он
освободится  от  опеки  полковников,  скажем,   на   суде.   И
пригласить в эксперты специалистов по казням из тюрем, которые
подтвердят, что таким образом расстрел провести невозможно.
   74.  А  теперь  немного  посчитаем.  Нам  надо  со  станции
привезти пленных и поместить в тюрьму. Чужих  конвоиров  здесь
задействовать  нельзя,  вдруг  какой-то  сердобольный  обронит
невольное слово и мы получим бунт и побоище.  Пусть  на  самой
перевозке у нас  будет  занято  по  минимуму  3  человека,  да
человека 3-4 должно принять заключенных в тюрьме. Самих рейсов
будет не менее 8-10, то есть - это работа  на  полную  дневную
смену и требует самое малое человек 7. Ночью нужен дежурный  у
камер, да хотя бы  один  между  отделениями,  где  содержались
пленные и где расстреливались. Хотя бы одного  надо  поставить
снаружи тюрьмы. Пара человек должна выводить из камер и  вести
в красный уголок. Здесь еще один  должен  заполнить  анкету  и
пара  помощников  палача  должна  скрутить   пленного,   одеть
наручники и вывести к палачу в  камеру  расстрелов.  По  идее,
чтобы заполнить анкету,  нужен  и  переводчик,  но,  допустим,
как-то обходились. Но и без  этого  мы  видим:  с  палачом  по
минимуму  9  человек.  Положим,  что  подручные  палача  будут
вытаскивать трупы из подвала, и на  улице  им  будут  помогать
грузить трупы в машины свободные от рейсов шоферы.  Их  еще  6
человек, по показанию Токарева.
   У могилы, края которой забросаны землей, надо будет снимать
с  машин  трупы,  подтаскивать  к  могиле  и  укладывать  там.
Положим, что в этой операции будут участвовать  экскаваторщики
и шоферы, да еще пара человек нужна для охраны самого кладбища
- отгонять любопытных. То есть,  и  на  кладбище  надо  еще  4
человека.
   Получается,  что  свидетелей,   которых   нужно   "замарать
кровью", нужно не 10, а по самому минимуму - 26 человек.  Сама
же  эта  работа  физически  становится  чрезвычайно   трудной.
Поэтому немцы массовые расстрелы вели сразу у могил. В  Катыни
2-3 грузовика с пленными  и  вероятнее  всего  уже  связанными
подъезжали прямо к могиле, там  встречало  тридцать  солдат  с
тремя  офицерами  да  плюс   и   солдаты   усиления,   которые
придавались  этой  айнзацкоманде.  По  показаниям  свидетелей,
расстрел, судя по всему, вели сразу два немецких ефрейтора,  и
немцам на всю операцию требовалось времени в пределах часа.
   И  здесь  мы  видим,  что  описанная  Токаревым  технология
предназначена для обычных, по суду, казней, но  никак  не  для
массовых расстрелов.
   75. Но предположим, что команда у Токарева была 30 человек,
а лишних (сверх 10) свидетелей расстреляли. (Поскольку  архивы
Калинина в  целости,  то  Третецкий  с  Анмсимовым  найдут  их
фамилии  и  даты  смерти).  Могли   ли   они   развить   такую
производительность?
   Пока  в  камере  расстрела  не  раздастся  выстрел,  нового
приговоренного  вводить  в  отделение,  где  идут   расстрелы,
нельзя. Но вот он  раздался,  выводные  должны  открыть  дверь
между отделениями, закрыть ее,  пройти  к  камеру,  открыть  и
эакрыть  дверь,  разбудить  приговоренного,  дать  ему   время
одеться, обуться  и  оправиться,  вывести  из  камеры,  прости
сквозь (открываемые и закрываемые двери, провести  пленного  в
красный уголок, там на слух понять с польского, какая  у  него
фамилия, имя, отчество, где родился и год  рождения,  записать
это, надеть наручники, отдать подручным палача, те  отведут  в
камеру расстрелов, удержат в  удобном  для  палача  положении.
Сколько это займет времени? Такие вещи определит  следственный
эксперимент, и он покажет это время не меньше, чем 10 минут.
   Будут и технологические паузы. Камера расстрелов в подвале,
а значит ниже уровня канализационных  стоков.  После  выстрела
человек будет умирать 2-3  минуты,  на  затылке  сосредоточены
основные кровеносные сосуды головы.  Травматологи  утверждают,
что от такого ранения крови  вытекает  300-500  мл.  То  есть,
после ста расстрелянных на позу камеры  уже  будет  3-5  ведер
крови. Ее надо будет убирать, то  есть  делать  полчаса  общий
перерыв.
   Время между заходом и восходом солнца в апреле примерно  10
часов без сумерек и рассвета. Отбросив час  на  уборку  камеры
расстрелов, получим 9  часов  чистого  времени.  Если  бригада
работала без  отдыха  и  перерыва,  то  могла  расстрелять  54
человека. A Toкарев утверждает, что расстреливали в  пять  раз
больше: 250-300 человек.
   У юристов это звучит  так  -  следственный  эксперимент  не
подтвердил показаний свидетеля.
   76. Но следственная  бригада  Главной  военной  прокуратуры
вынудила Токарева дать и такое  показание:  "...от  постоянной
стрельбы наши табельные "ТТ" быстро выходили из строя.  Блохин
привез целый чемодан "вальтеров",  сам  выдавал  их,  а  потом
забирал и запирал... - и несколько далее снова о "вальтерах" -
...Комендант Рубанов сошел с ума и застрелился, Болхин  спился
и тоже застрелился, мой заместитель Павлов - тоже, хотя он сам
и  не  убивал.  Шофер  Сухарев  застрелился  из  того   самого
"вальтера", из которого бил поляков".
   (Попутно  заметим,  что,  судя  по  тексту,  шофер  Сухарев
застрелился не во время расстрела в камере, тогда вопрос - как
он мог это сделать "из того самого секретного "вальтера", если
Блохин  их  держал  закрытыми  в  чемодане?  Бился  головой  о
чемодан, пока "вальтер" не выcтpeлил?)
   На российском  телевидении  есть  рыженький  корреспондент,
сейчас он ведет репортажи из  Англии.  Так  тот  мог  показать
телезрителям пустую гильзу и объявить, что это "пуля от нагана
Макарова". При тщательном подборе в послеперестроечную  прессу
исключительно  безграмотных  балбесов  такие  заявления  не  в
диковинку.   Неудивительнo,   что   и   Елин   гордо   записал
процитированную выше чушь, ему можно. А  вот  Анисимов,  тогда
полковник, а ныне уже генерал-майор, в "Известиях" от 24.06.94
г. тоже непреклонно пишет: "А  расстреливали  поляков  чекисты
все из тех же "Вальтеров", как из более надежных".
   После войны пистолет "ТТ' (Тульский Токарева)  был  снят  с
производства в СССР и заменен пистолетом Макарова с 9 мм пулей
большей останавливающей силы. Не малую роль в этом  сыграло  и
то, что одновременно пистолет-пулеметы ППШ и ППС,  патроны  от
которых используются для стрельбы из пистолета "ТТ", тоже были
сняты с производства и заменены автоматом Калашникова. Но  сам
"ТТ" еще долго оставался на вооружении, а  в  другах  странах,
например Югославии, и производился.
   У российской и затем советской  армии  был  пунктик  -  они
требовали от оружейников оружия исключительной  надежности.  К
примеру, даже во время войны от Грабина требовали,  чтобы  его
76 мм дивизионная пушка  имела  гарантию  не  менее  10  тысяч
выстрелов без замены деталей, хотя  в  реальной  войне  редкая
пушка  успевала  сделать  более  3  тысяч.  Такая   вот   была
"придурь". Американцы любят, чтобы  их  пистолеты  по  калибру
напоминали пушку, а  мы  требовали,  чтобы  наше  оружие  было
настолько   надежным,   чтобы   стрелять   в   руках    любого
расхлябанного дурака и в любых условиях.
   Пистолет "ТТ" был исключительно надежен. Сейчас,  когда  на
черном рынке можно купить любое оружие, пистолет "ТТ" несмотря
на дефицит патронов к нему, стоит существенно дороже пистолета
Макарова. И, без сомнения, он сделает без задержек  и  1000  и
10000 выстрелов подряд.
   Дело в другом. Пистолет "ТТ" не мог  быть  использован  для
расстрела людей таким способом, да еще в  закрытом  помещении.
Он исключительно мощный.  Начальная  скорость  его  пули  (420
м/сек) намного превосходит не только  скорость  пуль  немецких
аналогов, но и скорость пули немецкого автомата, который у нас
называется "шмайссер".
   При выстреле с близкого расстояния в голову пуля  пистолета
"ТТ" не только пробьет ее навылет,  но  и  разнесет  полголовы
вдребезги, это проверено. После пары  обойм  твердооболочечные
пули "ТТ" разнесут в клочья кошму и пули начнут рекошетировать
от стен, нанося раны самим палачам.
   Из компетентных источников известно, что  в  наших  тюрьмах
при расстрелах предпочитают спортивный  пистолет  Марголина  с
безоболочечной пулей калибра всего 5,6 мм. В те  времена  НКВД
могло использовать удачный карманный пистолет  "ТК"  (Тульский
Коровина), имевший калибр 6,35 мм.
   Это по поводу того, что у Токарева при  расстреле  выходили
из строя пистолеты "ТТ".
   77. Теперь по поводу надежности. То, что  женщины  называют
просто пистолетами, в СССР имеет  две  градации  -  собственно
автоматические пистолеты  и  револьверы.  Револьверы  по  всем
боевым параметрам уступают пистолетам, поэтому во всех  армиях
мира они  заменены  на  пистолеты.  Но  револьверы  продолжают
выпускаться и ими продолжает вооружаться полиция  целого  ряда
стран  только  по  единственной,  заложенной  в   конструкции,
причине - револьвер всегда более надежен, чем пистолет.
   Немцы вообще не имели револьверов, немецкая оружейная фирма
"Геншов и Кь",  чьими  патронами  были  расстреляны  поляки  в
Катыни, выпускала копии револьверов американских фирм  "Кольт"
и "Смит-Вессон".
   А в СССР до и после войны выпускался и стоял на  вооружении
револьвер   бельгийского   конструктора   Нагана,   получивший
собственное имя - наган. И было наганов больше чем достаточно.
На 1 января 1937 года численность Красной Армии  была  1  млн.
433  тысячи  человек,  а  только  в   1918-1922   годах   было
произведено  промышленностью  1,7  миллиона  штук  револьверов
Нагана и их производство не прекращалось и после войны.
   Сказать, что "для надежности" НКВД вместо наганов предпочло
пистолеты фирмы  "Вальтер",  -  это  безграмотная  глупость  и
доказательство того, что и через 50 лет бригада Геббельса не в
состоянии придумать объяснения, почему польские  офицеры  были
убиты немецким оружием.
   78. Кроме этого, юридически безграмотно сообщить суду,  что
поляки убиты из "Вальтеров". Фирма Карла  Вальтера  до  второй
мировой войны разработала 18 типов пистолетов, 12 типов из них
выпускались и  имели  собственные  названия:  "модель  1...9",
"ПП", "ППК" и "П-38". Калибр их был: две модели - 9 мм; четыре
модели - 7,65 мм и шесть  моделей  -  6,35  мм.  Третецкому  и
Анисимову следовало бы выяснить ответ на вопрос - какую именно
модель "Вальтеров" "хранил" так  бережно  в  чемодане  Блохин?
Сказать просто "Вальтеры" - это все равно,  что  капитану  ГАИ
доложить, что он задержал транспортное средство, а вот какое -
самосвал или мотоцикл - он не разбирается, просто транспортное
средство и все. Генеральские погоны должны давить на плечи,  а
не на голову.
   79. Читатели могут сделать замечание автору -  пусть  вы  в
разных бригадах - Геббельса и Сталина, - но зачем же так грубо
поносить оппонентнов в этом споре? Может, Третецкий и Анисимов
добросовестно заблуждаются, может, их ввели в заблуждение  эти
выжившие из  ума  старички,  которые  из-за  склероза  уже  не
помнят, о чем говорят?
   Нет! Все эти третецкие и анисимовы  отлично  понимали,  что
они делают, и, затем, они отлично  знают,  что  фальсифицируют
результаты следствия, извращают его и этим совершают  в  угоду
Горбачеву преступление.
   Честный человек не может иметь никаких  нечестных  прав  на
своего начальника. Понимаете, он может иметь заслуги  и  может
просить за них  вознаграждения  или  еще  чего,  но  только  в
пределах того и так, как это предусмотрено законом.
   Но  если  он  ради  начальника  пошел  на  преступление   и
начальник  это  знает,  и  это  преступление   скомпрометирует
начальника, то тогда подчиненный вправе  заставить  начальника
также  преступить  закон,  может  потребовать  от   начальника
незаконных услуг. Хочет начальник этого или не хочет, но всту-
пает в действие закон "рука руку моет".
   В дальнейшем  нам  будет  требоваться  1-й  выпуск  журнала
"Военные архивы России". В этом журнале  много  интересного  о
катынском деле, и в  этом  числе  одно  интересное  письмо  на
бланке  Главной  военной  прокуратуры  за  N  3-6818-90  от  3
сентября  1991  года  от  юстиции  полковников   Анисимова   и
Третецкого,  вкупе  с  подполковниками  Радевичем,  Яблоковым,
Граненовым и майором Шаламаевым, короче - от всей следственной
бригады Главной  военной  прокуратуры  по  катынскому  делу  -
Президенту СССР Горбачеву.
   Письмо длинное,  вкратце  его  содержание  таково.  У  этой
катынской  бригады  было  два  начальника:   генерал-лейтенант
юстиции Заика и генерал-майор Фролов, которые в курсе всех дел
и сильно помогали бригаде  найти  не  какие-нибудь,  а  именно
нужные результаты.  Очень  хорошие  эти  генералы  -  и  посол
польский их благодарил, и бискуп полевой руку жал,  и  римский
Папа свое удовлетворение передал. Но есть  в  Главной  военной
прокуратуре и нехорошие генералы,  и  эти  нехорошие  генералы
решили под видом реорганизации хороших генералов с  должностей
под зад коленкой, не исключено,  что  и  именно  за  катынское
дело. Правда, бригада пишет не так откровенно, но  именно  это
по сути,  и,  соответственно,  жалуется:  "...мы  просим  Вас,
уважаемый  Михаил  Сергеевич,  с  пониманием  и  взвешенностью
отнестись    к    выполнению    функциональных    обязанностей
руководством  Главной  военной  прокуратурой  и  не  допустить
неправильной оценки деятельности т.т.  Заики  Л.М.  и  Фролова
B.C. на занимаемых должностях".
   Я понимаю, что не все читатели понимают  всю  замечательную
наглость и самого письма, и  содержащихся  в  нем  требований.
Поскольку это военная прокуратура,  все  ее  работники  -  это
военнослужащие,   и   на   них    распространяется    действие
Дисциплинарного Устава ВС, то для примера можно  сказать,  что
это аналогично,  если  бы  группа  рядовых  написала  генералу
письмо, что их ротный командир решил заменить  им  сержанта  и
они просят генерала сержанта оставить, а в отношении командира
роты,  неспособного  принять  "взвешенное  решение",  в   свою
очередь, принять меры.
   А если еще короче, открытым текстом, то они пишут:  "Мишка!
Заика и Фрол с нами в деле, выгонят -  и  они  начнут  болтать
лишнее!"
   Здесь нагло  попирается  Дисциплинарный  Устав,  его  110-я
статья  запрещает  обращаться  военнослужащим  куда-либо  мимо
своих прямых командиров, в данном случае -  мимо  Генерального
прокурора, а статья 115 запрещает писать групповые жалобы либо
ходатайствовать за кого-либо: каждый обязан обращаться  только
от своего имени.
   Ну и что же главнокомандующий Горбачев? Посрывал  погоны  с
наглецов?   Нет,   наоборот   -   полковник   Анисимов    стал
генерал-майором, покорился наглецам и Генеральный прокурор. 28
ноября 1991 года его  старший  помощник  сквозь  зубы  ответил
аппарату   Президента    СССР:    "Действительно,    возможная
реорганизация органов военной  прокуратуры  может  потребовать
решения некоторых кадровых вопросов, в том числе и в отношении
руководителей  Главной  военной  прокуратуры.  В  этом  случае
указанные заявителем  доводы  будут,  безусловно,  учтены  при
оценки  деятельности  т.т.  Заики  и  Фролова  на   занимаемых
должностях."
   Вот так! Рука руку должна мыть, Горбачев это сообразил. Эти
письма показывают, что и следователи, и  Горбачев  знали,  что
делали, не могли не знать, хорошо понимали, что  то,  что  они
делают - преступно, и что они в одной банде.
   После таких больших людей  как-то  неудобно  опускаться  до
автора  статьи  Льва  Елина,  но  необходимо,  чтобы  еще  раз
подтвердить,  что  название  "бригада  Геббельса"  выбрано  не
случайно.  Прочтите  такой  пассаж,   подсказанный   свидетелю
Токареву: "Я туда несколько раз заходил, но старался побыстрее
уйти. Только одного мальчишку спросил: "Сколько тебе  лет?"  -
"Восемнадцать". Совсем молоденький (в этом  месте  видеокамера
фиксировала, как лицо Токарева  приобрело  то  улыбчато-доброе
выражение, с которым старики говорят о детях, - правда, обычно
это бывает не перед тем, как детей расстреливают)".
   Вспомните то, что уже прочли в этой книге. У  кого  вы  еще
слышали про 17-18-летних офицеров?
   Правильно! Это Геббельс учил своих журналистов: "Вообщ