вежих березовых  листочков  и  закопайте.
Затем осенью выкопайте еще ямку, положите туда сухих березовых
листочков  и  тоже  закопайте.  А  затем  через  одно  лето  и
следующую  за  ним  зиму  раскопайте  часть   обеих   ямок   и
посмотрите, что осталось от сухих и  от  свежих  листочков,  а
потом, если до вас не дойдет, повторите это через три лета.
   И потом, березовые листья весною держатся на  ветках  очень
прочно, недаром русские именно из веток весенней березы делают
веники для бани. А осенью (поясняю для  польских  профессоров)
листья имеют свойство падать с деревьев. И если их  обнаружили
в земле могил и они сохранили форму, по которой можно  узнать,
что они березовые, то, значит, между раскопками было не  более
одного лета, лист в могилы упал сухим и если он  вообще  упал,
то это было осенью. Осенью 1941 года!
   Откровенно  говоря,  с   бригадой   Геббельса   и   спорить
неинтересно. Поэтому мы запишем это наблюдение Яворовского как
косвенное Доказательство N 15 версии  Сталина  и  приступим  к
косвенным   доказательствам,   которые   отыскали    советские
подручные Геббельса.
   Несколько  слов  о  них.  Из  ранних  наиболее  выдающимися
являются Ю.Зоря, В.Парсаданова и Н.Лебедева. Именно их  работы
привели к тому, что  в  апреле  1994  года  Горбачев  публично
возложил вину за смерть поляков на СССР.
   Что двигало этими людьми? Если мы их об  этом  спросим,  то
безо всякого сомнения они ответят нам словами Геббельса:  "Это
не пропагандистская битва, а фанатичная жажда правды".
   Какого типа "правдоискатель" Ю.Зоря,  мы  уже  оценили  при
рассмотрении  нюрнбергской  подлости.   Но   Ю.Зоря   наиболее
систематизировал те "косвенные  доказательства",  которые  так
убедили  Горбачева.  Поэтому  давайте   рассмотрим   их,   все
остальные "правдоискатели", по сути, Зорю повторяют.
   Что  следует   сказать.   Из   довольно   большого   объема
документов, рассмотренных этой частью бригады Геббельса, боль-
шая  часть  неумолимо   свидетельствует,   что   военнопленные
польские  офицеры  в  1940  году  прошли  через  суд   Особого
совещания  при  НКВД,  выбыли  из  лагерей   военнопленных   и
перестали ими быть, по одной версии - юридически, по второй  -
физически.
   Эти документы никак не опровергают положений обеих  версий,
в этой части версии одинаковы. Различие начинается  позже:  по
одной версии Особое совещание приговорило поляков к расстрелу,
по другой - сослало в ИТЛ. Как это было, мы рассмотрим  позже,
поэтому вопросы, связанные с Особым совещанием, мы отложим,  а
займемся остальными  косвенными  доказательствами,  найденными
советской частью бригады, "фанатично жаждущей правды".
   55. Зоря считает, что указание направить следственные  дела
военнопленных в 1-й спецотдел и  вывоз  их  самих  из  лагерей
военнопленных   в   распоряжение   УНКВД   областей   косвенно
доказывает, что они были убиты.
   Это ничего не доказывает. Это лишь показывает,  что  Особое
совещание действительно рассматривало дела на военнопленных  и
что они информационно отрезались от лагерей военнопленных.  Ни
оставшиеся    военнопленные,    ни    администрация    лагерей
военнопленных  не  должны  были  даже  случайно  узнать,   что
случилось с теми, кто из лагерей убыл. На  определенном  этапе
конвой над военнопленными начинал осуществляться силами  УНКВД
областей, они попадали в их сферу ответственности.
   56. Зоря считает донесения о том, что пленные  доставлялись
в район Смоленска, свидетельствами о том, что  они  убиты.  Но
если новые ИТЛ для них были в районе Смоленска, то что  должны
были доносить люди, этапировавшие пленных, - что они доставили
их в район Лондона и Парижа? Что должен  был  донести  конвой,
чтобы Зоре это понравилось?
   57. Зоря считает, что распоряжения о скрытности  вывоза  из
лагерей  военнопленных,  сделанные  в   самих   этих   лагерях
военнопленных, - это доказательства того, что пленные убиты.
   Но мы уже писали, что из-за малозаконного изменения статуса
военнопленного на статус заключенного делалось все,  чтобы  те
пленные, кому этот статус  не  изменили,  ничего  об  этом  не
знали.
   Однако, вне лагерей перевозка пленных вообще не была не  то
что строгой,  а  даже  служебной  тайной.  Сводки  о  движении
тюремных вагонов в Смоленск, справка о том, сколько отправлено
пленных  из  Старобельского  лагеря,  с  указанием  времени  и
количества партий, акт о сожжении почтовой  корреспонденции  -
это документы, которые не имеют никакого грифа секретности. Не
говоря о том, что на станции Гнездово  в  2,5  км  от  будущей
могилы их выгружали днем, открыто, на виду всего народа.
   Как это может доказывать, даже косвенно, что пленные  убиты
НКВД?
   58. Далее Зоря считает указание  о  неотправке  из  лагерей
агентуры НКВД доказательством того, что остальные были  убиты.
Но зачем НКВД будет отправлять в ИТЛ людей, которых собирается
использовать на разведывательной работе?  Как  такую  глупость
считать доказательством?
   59. Далее Зоря считает, что факт  того,  что  пленные  были
вывезены из лагерей военнопленных в ИТЛ и Сопруненко  доложил,
что у него лагеря пустые - это очень серьезное доказательство,
что пленные расстреляны. Уж  ведь  просили  Зорю  считать  нас
просто дураками, а не идиотами, -  не  помогает,  не  меняется
Зоря в своем раже "фанатичной жажды правды".  Но  это  еще  не
все.
   60. Далее Зоря считает, что передача  Осташковского  лагеря
(бывший  монастырь)  в  ведение  краеведческого   музея   ясно
доказывает, что НКВД военнопленных офицеров расстреляло. Вы не
смейтесь,  на   основании   этих   "неопровержимых   косвенных
доказательств"  Горбачев  возложил  на  весь  советский  народ
убийство.
   61. Однако следующим  Зоря  задевает  эпизод,  который  нам
трижды интересен.
   Предварительно  обсудим  важный  для  нас  момент,  который
следует понимать. На любого лишенного свободы человека имеется
"дело",  оно  заводится  теми,  кто  лишил  его  свободы.  Без
законных оснований лишение свободы незаконно, и эти  основания
указываются в документах, которые  вместе  составляют  "дело".
Если человека заключают в тюрьму следственные органы,  то  они
заводят следственное "дело",  в  документах  которого  человек
идентифицируется,  то  есть  устанавливается,  кто   он,   при
необходимости прикладывается то, что помогает его  опознать  -
фотографии, анкета, отпечатки пальцев - и  документы,  которые
свидетельствуют,   что   он   подозревается    в    совершении
преступления   -   доносы,   протоколы   допросов,   показания
свидетелей, улики и т.д.
   Но как быть  с  военнопленными?  Они  ведь  действовали  по
законам своей страны и даже в стране пленения они не считаются
преступниками, хотя и подлежат  изоляции.  На  них  заводилось
"учетное  дело",  в  котором  было  все  для  опознания  этого
человека, но не было  документов,  признающих  этого  человека
преступником, либо подозревающих его в этом. Учетное  дело  не
было предназначено для передачи в суд и  вынесения  приговора,
оно было только для учета военнопленного. На польских офицеров
во  время,  когда  они  находились  в  лагере   военнопленных,
заводилось  "учетное  дело".   Н.Лебедева   описывает,   какие
документы входили в него: кроме анкет там были фотографии всех
офицеров и дактилоскопические карты. Надо думать, что в  таких
"делах" были также различные жалобы и заявления этих  пленных,
доносы на них, их доносы, замечания людей, ведущих  в  лагерях
агентурную  работу.  Но,  повторяю,   эти   "дела"   не   были
предназначены  для  рассмотрения  в   суде,   факт,   что   ты
военнопленный, не означает, что ты преступник.
   Поэтому,  когда  созрело  решение   осудить   военнопленных
польских офицеров судом Особого совещания  при  НКВД,  на  них
срочно стали заводиться другие дела - следственные,  то  есть,
такие же картонные папки с документами. Заметим, что в учетных
делах на военнопленных и в следственных или уголовных делах на
преступников были одинаковые документы -  анкеты,  фотографии,
отпечатки пальцев.
   Надо сказать, что Особое совещание было таким специфическим
судом, которому для вынесения решения не нужно было не  только
"дело",  но  и  сам  человек.   Оно   решение   выносило   без
рассмотрения сути дела. (Об этом позже). Если  бы  оно  хотело
расстрелять  поляков,  то  незачем  было   заводить   на   них
следственные дела. А они заводились. Следовательно,  сам  этот
факт косвенно свидетельствует, что  поляков  расстреливать  не
собирались, иначе не проводили бы огромную канцелярскую работу
по заведению на каждого новой папки с похожими документами, но
с другим названием.
   Но вернемся к Ю.Зоре. Он считает косвенным  доказательством
расстрела поляков следующее.
   Начальник УПВИ Сопруненко 10 сентября 1940  года,  то  есть
через  три  месяца  после  "расстрела   военнопленных",   дает
распоряжение начальнику  Старобельского  лагеря  (из  которого
военнопленные вывезены еще весной) о следующем: "Учетные  дела
Особого отделения на военнопленных, убывших из  лагеря  (кроме
убывших в Юхновский), картотека учета, а также литерные дела с
материалами на  военнопленных  должны  быть  уничтожены  путем
сожжения".
   Казалось бы, все  ясно,  пленные  расстреляны,  а  их  дела
сжигаются.  Но  прочтем,  что  Сопруненко  пишет  дальше:  "До
уничтожения материалов должна быть создана комиссия из сотруд-
ников Особого отделения, которая обязана тщательно просмотреть
все уничтожаемые дела с тем, чтобы  из  дел  были  изъяты  все
неиспользованные документы, а также материалы,  представляющие
оперативный  интерес.  Эти  материалы   ни   в   коем   случае
уничтожению  не  подлежат.  Их  надлежит   выслать   также   в
управление.
   Как уничтожение, так и сдачу материалов в  архив  (в  архив
Харьковского УНКВД сдавались литерные  дела  конвойной  части,
охраняющей лагень - Ю.М.), оформить соответствующими актами  с
приложением  к  ним   подробных   описей   уничтоженного.   Об
исполнении донесите".
   Стоп! - скажем мы себе. Из этого распоряжения следует,  что
уничтожались не учетные дела  на  военнопленных,  а  картонная
папка с надписью "Учетное дело на военнопленного  ...армии..."
и только! Если пленные уже убиты, то кому нужны  документы  на
них!?
   Я консультировался у разведчиков и контрразведчиков -  если
человек умер, то какие его документы могут представлять опера-
тивный  интерес?  Только  подлинный  документ,  удостоверяющий
личность, - его можно подделать и снабдить им своего разведчи-
ка, все остальное от покойного никакого оперативного  интереса
не представляет. Но именно паспорта увозили с  собой  офицеры,
уезжающие из лагерей военнопленных, и часть их была найдена  в
могилах Катыни. Именно этих документов не было в Старобельском
лагере в папках с названием "учетное дело".
   Ну, а если человек жив, то тогда  какие  документы  из  его
дела могут представлять оперативный интерес? - снова спросил я
специалистов. В этом случае этот интерес представляет  все,  с
помощью чего  его  можно  отыскать,  -  фотографии,  отпечатки
пальцев, сведения о местах, где он может укрываться,  а  также
его заявления или объяснения,  с  помощью  которых  его  можно
скомпрометировать и этим склонить к сотрудничеству.
   Довольно обширный  перечень,  и  не  удивительно,  что  два
сотрудника    Особого    отделения    Старобельского    лагеря
просматривали 4031 учетное дело 45 дней (не более  50  дел  на
каждого в день) и только 25 октября составили акт о  сожжении.
Из него мы можем понять, что из документов  учетных  дел  было
оставлено: "...на основании распоряжения Начальника Управления
НКВД СССР по делам военнопленных капитана Госбезопасности тов.
Сопруненко были сожжены нижеследующие  архивные  дела  Особого
отделения:
   1. Учетные дела на военнопленных  в  количестве  4031  дела
согласно прилагаемому списку.
   2.  Дела-формуляры  в  количестве  26   дел,   список   дел
прилагается.
   3. Алфавитные книги учета  военнопленных  в  количестве  (6
книг по 64 листа в книге.
   4. Картотека из 4031 карточки.
   5. Справки на военнопленных - две папки: одна папка  -  430
листов, вторая - 258 листов.
   6. Опросные листы на военнопленных: одно дело 231 лист.
   7. Дело-приказы Старобельского лагеря НКВД - на 235 листах.
   8. Книги регистрации входящей корреспонденции - 2 штуки.
   9. Фотокарточки военнопленных, вторые экземпляры - 68 штук.
   О чем составлен настоящий акт в двух экземплярах".
   Кстати, акт не имеет грифа секретности.
   Судя  по  акту,  исполнители  консультировались  по   этому
вопросу с Москвой и получили дополнительные  разъяснения,  так
как сожжено значительно больше  наименований  документов,  чем
первоначально указывал Сопруненко (учетные дела и  картотека),
и в то же время  сохранены  литерные  дела  на  военнопленных,
хотя. в  первоначальном  распоряжении  их  также  предлагалось
сжечь.
   Но нам важно сейчас другое. Исполняя  приказ  Сопруненко  о
сохранении  материалов  "Неиспользованных   и   представляющих
оперативный  интерес",  были   сохранены   4031   фотокарточки
военнопленных. Это следует из того, что комиссия отчиталась  о
сожжений только вторых экземпляров фотокарточек, а их  в  4031
деле было всего 68 штук. Первые 4031 сохранены все.
   Так доказывает ли это, что пленные  на  октябрь  1940  года
расстреляны? Нет! Это доказывает обратное - они были живы и их
новые уголовные дела ради экономии заполнялись документами  из
старых учетных дел. Об этом же  свидетельствует  и  сохранение
литерных дел.
   Следовательно, будь на месте Ю.Зори другой человек,  то  он
написал бы, что данное распоряжение и акт - это Доказательство
N 15 версии Сталина, но Зоря "фанатично" считает, что этот акт
доказывает вину СССР в убийстве поляков.
   62. Далее Зоря считает, что то, что во всех  статистических
сводках Сопруненко  стал  писать,  что  военнопленные  офицеры
выбыли из лагерей военнопленных в распоряжение УНКВД областей,
- это факт того, что их расстреляло НКВД. А что должен был, по
мнению Зори, написать Сопруненко, чтобы Зоре понравилось?  Как
такая  запись  может  свидетельствовать  о  том,  что   поляки
расстреляны?
   63. И, наконец, последнее. Тут лучше Зорю процитировать.
   "Сопоставление перечисленных документов  с  материалами  по
Катыни, опубликованными на Западе, и материалами Нюрнбергского
процесса показало в большинстве случаев совпадение до мелочей.
В частности, при выборочном сравнении порядок в списке НКВД на
отправку  военнопленных  из  Козельска  в  распоряжение  УНКВД
Смоленской области оказался полностью совпадающим  с  порядком
эксгумации идентифицированных останков, проведенной немцами  в
1943 году".
   Полюбуемся  на  врожденную  наглость  "фанатично  жаждущего
правды". Что в том бреде, что написан  им  выше,  совпадает  с
показаниями Прозоровского, Маркова, Базилевского  и  Аренса  -
материалами Нюрнбергского процесса?
   Полюбуемся   на   наглость    применения    самоисключающих
словосочетаний    "выборочное    сравнение"    и    "полностью
совпадающее". Во-первых, в подтверждение этого утверждения нет
ни одной цифры. Во-вторых. Выборочное - это значит не  полное,
а сделанное по выбору того,  кто  выбирает.  Скажем,  в  одном
вагоне в средней партии пленных ехали в Смоленск  три  офицера
А, Б и  В.  Понятие  "полностью  совпадает"  означает,  что  в
средней могиле должны лежать все  трое.  Но  если,  скажем,  А
лежит в первой могиле, Б - во второй и В-в третьей,  то  тогда
"фанатично жаждущий правды" исследователь  делает  "выборочное
сравнение" - он на А и В не обращает внимания, а берет  только
офицера Б и говорит: видите - он  ехал  в  среднем  вагоне,  а
теперь лежит в средней могиле!
   Далее Зоря подводит итог своим  исследованиям:  "Содержание
перечисленных документов позволяет сделать вывод о возможности
вынесения Особым совещанием при  НКВД  смертного  приговора  в
отношении военнопленных  в  лагерях  Старобельске,  Козельске,
Осташкове".
   Еще раз посмотрите на  то,  что  нашел  Зоря.  Что  в  этих
документах позволяет сделать вывод, что особое  совещание  при
НКВД назначило военнопленным не 5 лет в исправительно-трудовых
лагерях, а  расстрел?  То,  что  бывший  монастырь,  по  нужде
занятый   под   военнопленных,   после   их    убытия    отдан
краеведческому музею?
   А между тем большой  коммунистический  чиновник  Фалин,  на
основании вывода этих исследований, написал Горбачеву письмо с
рекомендацией признать вину СССР в убийстве польских офицеров.
Подписал мило: "Ваш Фалин". Как мог Горбачев  отказать  милому
человеку? И в апреле 1990 года  он  облил  свой  народ  грязью
геббельсовских помоев.
   Но после этого сложилась интересная ситуация. Горбачев  уже
сообщил, что СССР виновен в убийстве  поляков,  а  ни  единого
факта в подтверждение этого утверждения  до  сих  пор  еще  не
было. Наоборот, как вы видите  из  тех  документов,  что  были
добыты  Зорей  и   остальными   членами   бригады   Геббельса,
следовало, что на октябрь 1940 года  они  были  живы  и  никто
ничего с ними не собирался делать.
   Потребовались   люди,   которые   могли   бы   сфабриковать
какие-нибудь убедительные  фальшивки  и  ими  подтвердить  уже
объявленное признание и тем самым подтвердить Горбачеву статус
президента СССР, а не безответственного болтуна.
   Найти  таких  людей  не  составляло  труда.   Свидетельские
показания
   Со времени Генерального прокурора СССР Вышинского признание
подсудимого считалось "царицей доказательств".  Надо  сказать,
что такая установка оказалась  весьма  удобной  для  тех,  кто
ведет следствие  по  делу.  Зачем  тратить  энергию  на  поиск
объективных доказательств, если можно физическими и моральными
пытками  склонить  человека  к  признанию  того,   что   хочет
следователь, и получить "царицу"?
   Правда, один следственный орган -  КГБ  -  похоже,  удалось
хоть как-то отучить от любимого занятия  -  получения  "царицы
доказательств" любым путем. По крайней  мере,  из  диссидентов
60-80-х годов, прошедших через следователей КГБ, никто не  мог
пожаловаться, что из них выжимали показания  силой  прямо  или
косвенно.
   Надо сказать, что отучать эту категорию следователей  начал
Берия. Оба раза,  когда  он  приходил  к  управлению  ими,  он
начинал с освобождения "признавшихся" и  с  ареста  добившихся
"признания". Так было, когда он сменил на посту  наркома  НКВД
Ежова, так было и  в  1953  году,  когда  ему  снова  поручили
госбезопасность и он начал  с  ареста  своего  предшественника
Абакумова и с освобождения врачей, уже признавшихся,  что  они
"отравили товарища Сталина". Не могла не сыграть свою  роль  и
травля  КГБ,  как  главных  виновников,   убийц   во   времена
"сталинского террора".
   Но за кадром остались другие "специалисты"  -  прокуроры  и
следователи прокуратуры. Этих никто  не  отучал  от  получения
"царицы  доказательств"  любым  путем.  И   когда   начальству
требовалось, как в нашем случае это  потребовалось  Горбачеву,
прокуратура   фабриковала   любые   дела,   охотно   становясь
соучастником любых преступлений, не гнушаясь и убийств.
   Кстати, первым в послесталинское время по  желанию  Хрущева
был убит Берия. По сфабрикованному против него "делу"  он  был
расстрелян  тайным  судом  за  "шпионаж  в  пользу  Англии"  и
"изнасилование  женщин".  Между  тем,  эти  женщины  из  белья
выпрыгивали, чтобы поймать от Берии ласковый взгляд,  и  очень
обижались,  что  он  им,  народным  артисткам  и   олимпийским
чемпионкам, предпочитает официантку из кафе. Но когда попали в
руки следователей, то немедленно "призналось",  что  Берия  их
изнасиловал.
   В 70-х годах  в  Витебске  убивал  женщин  маньяк.  Нет  бы
правительству потерпеть, пока его поймают, так оно  послало  в
Витебск в дополнение к маньяку еще  и  следователей  по  особо
важным делам. В результате, пока  милиция  разыскала  маньяка,
эти следователи