С разбитым люком, с зияющими трещинами в бортах...

    Когда я спустился в каюту, Генрих глухо замычал и опрокинулся лицом вниз.

    - Генрих, вы меня слышите? Генрих!

    Он перевернулся на спину и вполне осмысленно посмотрел на меня.

    - Зачем вы завязали мне руки?

    - Что делали вы этой ночью в химической лаборатории?

    -   Ничего   особенного.  Я  вспомнил,  что  надо  приготовить  побольше
    консервирующей жидкости.

    -  Вы  говорите  почти  правду.  Консервирующая  жидкость... Точнее, две
    жидкости. Вот эти!

    Я  показал  ему клочок бумаги с формулами. Он боднул подбородком воздух.
    При желании это могло сойти за жест согласия с моими словами.

    -   Зачем  вы  смешали  эти  два  реактива?  Вы  знаете,  как  на  языке
    международных   инспекций  называется  то,  что  вы  получили?  Бинарное
    оружие.      Два     невинных     реактива,     соединяясь,     образуют
    нервно-паралитический яд. Чрезвычайно удобное, тихое оружие. Так, Генрих?

    - Я не хотел ничего дурного.

    - Вы могли убить всех нас, Генрих. И себя тоже. Вы не боялись?

    - Я знал, что мы все обречены на гибель.

    - Вы знали, что приближается плавучий метеотрон?

    - Он здесь?

    Генрих  говорил  все  медленнее, глаза его закрывались. Он знал, видимо,
    очень  многое,  и груз этих тошнотворных знаний убивал его. Трус умирает
    раньше   смерти.   Но  четыре  прочных  поплавка  ждали  записок.  Почта
    ненадежная, но единственно возможная в наших обстоятельствах.

    -  Мы погибнем. Но перед этим я заставлю вас говорить. Мне придется быть
    грубым  и жестоким, но я постараюсь все время помнить, что вы хотели нас
    отравить. И это поможет мне быть очень грубым.

    Я   сумел   напугать   его.  Он  весь  сжался.  Мокрый,  дрожащий  комок
    человеческой плоти.

    -  Я вовсе не хотел вас... отравить, - выдавил он из себя. - Я знал, что
    мы погибнем и на всякий случай приготовил яд. Боялся лишних мучений.

    -  Вы боялись утонуть? Сгореть? Или боялись людей, которые могли напасть
    на корабль?

    - Боялся людей. Впрочем, это все равно...

    - Говорите яснее. У нас мало времени.

    -  За  две  недели  до отплытия ко мне в гостиницу пришел человек. Очень
    смуглый.  Высокий.  Господин Сид-Мохнабедли. Так он назвал себя. Сказал,
    что  ему  порекомендовал  обратиться  ко мне профессор Клермон. Я слышал
    это  имя, но не знал его лично Смутно помнил, что он занимается активным
    воздействием  на  облака.  Я  не интересовался подобными работами, в них
    много шарлатанства. Метеорология должна быть точной наукой.

    - Что предложил вам Сид-Мохнабедли?

    -  В  первый  момент  мне  показалось, что он просит о пустячной услуге.
    Иногда  передавать  часть  метеорологической  информации  с "Тайфуна" на
    волне, которую он мне укажет. Это ведь пустяк, не правда ли?

    -  Вы  знали,  что  корабли  международной  метеослужбы  не  имеют права
    снабжать прогнозами частные фирмы?

    -  Он  обещал  мне  стажировку в одном из крупнейших университетов мира.
    Это  было  очень  заманчиво.  У  меня  как-то  не  ладилась  моя научная
    карьера. А здесь -такая перспектива! Моим коллегам и не снилось такое...

    Страх плюс честолюбие. Математика измены и подлости.

    -  Но  потом  я  отказался.  Эти  прогнозы... знаете, они совсем не были
    похожи  на  обычные  прогнозы,  необходимые  для  безопасного плавания в
    ограниченных   акваториях.   Их   интересовала  сумма  метеорологических
    данных,  необходимых  для  активного вмешательства в процесс образования
    тайфунов. Господин Сид-Мохнабедли говорил, что это проект "Бэгвиз".

    - "Бэгвиз"?

    -Так на Филиппинах называют тропические ураганы.

    - Профессор Клермон занимался искусственным воздействием на погоду?

    -  Да.  Наверное.  Не  знаю  точно. В научных кругах его не воспринимали
    всерьез.  Но я сопоставил его имя с предложением Сид-Мохнабедли и понял,
    что они занимаются недозволенным.

    -  Недозволенным!  Мягко  сказано.  Я  приблизительно подсчитал мощность
    метеотрона, который нас так удачно подцепил на крючок.

    Я назвал цифру. Генрих застонал.

    -  Примерно  десяти  таких  метеотронов,  удаленных  друг  от  друга  на
    двадцать  -  сорок  миль, вполне достаточно, чтобы вызвать искусственный
    тайфун  с  катастрофическими последствиями для сотен миль побережья. Или
    изменить направление уже начавшегося тайфуна.

    -  Он  запугал меня. Я отказался передавать какую-либо информацию. Тогда
    он   пригрозил   мне.   Шантажировал...  В  наше  время  политика  такая
    запутанная  вещь.  У  меня  есть  вина  перед нашей республикой. Нет, не
    вина,  скорее,  оплошность.  Я  думал,  что все забыто. Но этот господин
    напомнил. Потом он пригрозил мне, что похитит моих детей...

    Если бы он вовремя предупредил нас, мы имели бы реальные шансы на спасение.

    -  Я  понял,  что  они  постараются уничтожить нас, и приготовил яд. Мне
    страшно  думать,  что  будет  с  нами,  если  мы  попадем в лапы к этому
    субъекту. Если бы я умер, Сид-Мохнабедли оставил бы в покое моих детей.

    - Зачем мы ему нужны?

    -  У  него нет квалифицированных метеорологов. Мишель Клермон не в счет.
    Ему нужны настоящие ученые.

    Брать  в  плен ученых. Шантажировать их. Дикость. Века наслаиваются друг
    на  друга.  Но  разве  пресловутая  "утечка  мозгов"  не  тот  же  метод
    похищения ученых, только более цивилизованным способом?

    -  Анвар добавь в записку, что для плавучих метеотронов необходима база.
    Надо пополнять запасы энергии. Пусть ищут базу.

    Я   надеялся,   что  пропажа  "Тайфуна"  уже  взволновала  Международный
    метеоцентр.  В  квадрат  его  предполагаемого  местонахождения  отправят
    вертолеты  которые  ничего  не найдут. Еще хуже если они обнаружат пятно
    нефти,  оставленное  после  себя  метеотроном  и  посчитают, что корабль
    затонул.  Никому  и  в  голову  не  придет,  что  мы  еще живы. И все же
    метеоцентр   постарается  выяснить  причину  катастрофы.  Но  к  моменту
    появления спасательных отрядов мы вновь окажемся в другом месте.

    Сколько времени уйдет на такую игру в прятки среди океана?

    Ночь  наступила  мгновенно.  Переход  от  сумерек  к  мраку  - один миг.
    Разразилась  гроза, бело-синие молнии вонзались в океан с такой яростью,
    что казалось высекали из волн искры.

    Утром появились ОНИ.

    Первым  их  заметил Анвар. Обессиленный он лежал ничком на палубе и взор
    его  скользил  по  поверхности  воды.  Именно  поэтому  ему  удалось  их
    увидеть.  Зеленые  шары. Не очень большие. С хороший школьный глобус. Их
    было  совсем  немного.  Анвар  заметил только два. Они мирно качались на
    тихой  волне.  Рыхлые, ноздреватые. Похоже - комок водорослей. Вид у них
    был  весьма  миролюбивый.  Но  меня  они  сразу насторожили. Они не были
    похожи  ни  на  одно  морское  существо.  И  уж  во  всяком  случае - на
    водоросли. Они казались беспомощными, ветер принес их, волны бросали и мяли.

    Потом  их  стало  больше.  Они  будто  намеревались  атаковать "Тайфун".
    Собирались  кольцом, явно тяготея к тем местам, где под водой скрывались
    раструбы  метеотрона.  Быть  может  их привлекало тепло или какое-нибудь
    излучение.  Мне  это  не  нравилось.  Нас окружила плотная стая шаров. Я
    говорю "стая" потому что был уверен - это нечто живое.

    Метеотрон  двигался  по  заданному  для  него  курсу не снижая скорости.
    Господин Сид-Мохнабедли нетерпеливо жаждал встречи с нами.

    Под  эскортом  зеленых  шаров мы подошли к острову, который я назвал для
    себя "Око Дьявола". Так называют центр урагана. Глаз тайфуна.

    Анвар  стоял  на  коленях  и напряженно смотрел в сторону берега. У него
    было острое зрение.

    - Ничего, Марат на берегу ни признака жизни.

    -  Быть  может  они  не  привыкли  вставать  в такую рань? Все же делать
    тайфуны  -  утомительное  занятие  Преступники  долго спят - ночью к ним
    приходит страх, они засыпают только поутру.

    Знакомый  скрежет  пронзил  металл  корабля. Метеотрон проводил под нами
    какие-то  эволюции, корабль сильно тряхнуло подбросило Вспенилось кольцо
    бурунов,  разогнав  зеленые  шары.  Они вдруг отпрянули от нас. Я понял,
    что  означает  кольцо  пены.  Метеотрон  погружался.  Он  не намеревался
    приставать  к  берегу.  Да  это и в самом деле было рискованно для шайки
    авантюристов.  Десятки  огромных  металлических чудищ, пришвартованные к
    острову-базе,  привлекли  бы  внимание  пилотов  гражданской  и  военной
    авиации,  даже  случайно  залетевших в этот район океана. Для метеотрона
    наверняка  приготовлены  подводно-подземные  убежища. И сейчас метеотрон
    втягивают в один из таких потайных причалов.

    "Тайфун"  погружался  вместе  с  метеотроном.  Не  очень вежливый способ
    принимать гостей. Осталось вплавь добираться до берега.

    Я держался подальше от зеленых шаров. Не знаю почему, но они пугали меня.

    Никто   нас  не  встречал.  Нас  не  ждали...  Странно,  сколько  усилий
    потрачено, чтобы доставить нас сюда, и - никого.

    Мы выползли на берег и, обессиленные упали на сырой песок.

    Перед  нами  была  невысокая насыпь а за ней два каменных сарая, похожие
    на  трансформаторные  будки.  Сторожевые  посты?  Причальные сооружения?
    Люди или механизмы?

    До сараев я добрался беспрепятственно. Никто не окрикнул меня.

    На  пороге  каменной  будки  лежал  тонкий  бархатный слой песка. Он был
    нетронут  -  никто не входил и не выходил из сарая уже несколько дней. Я
    не  хотел  оставлять  следы  и  не  приближаясь  к двери, обогнул сарай.
    Квадратное   окно   распахнуто   настеж.  Я  перевалился  через  высокий
    подоконник и спрыгнул в комнату.

    Двухэтажные  нары, прикрытые оранжевыми оде ялами, стол, охапка бумажных
    мишеней  и  жестянки из-под пива не оставляли сомнений: здесь размещался
    пост  охраны  острова.  Налет  пыли  на одеялах и начисто высохшие банки
    также  ясно  говорили  о  том  что  пост покинули. Примерно два дня тому
    назад.  Незапертые  окно  и дверь, осколки стаканов, второпях сброшенных
    со  стола,  следы  ножа  на стене, где что-то торопливо от нее отдирали,
    указывали на то, что все было брошено впопыхах.

    Что-то  стряслось  на  острове.  Еще до нашего прибытия. Потому нас и не
    встретили.

    На  стене  висел  телефон.  Я взял трубку. Она молчала так основательно,
    будто  во  всем  свете  уже  не  существовал  электрический ток. Связь с
    постом прервана.

    Полуоткрытый  люк.  Крутые ступени уходили вниз. Там находилось тесное и
    сырое  убежище.  На  острове  проводили  эксперименты,  во время которых
    приходилось   укрываться   в   подземных   норах.   В  углу  торчал  щит
    сигнализации  -  оповещение о начале и конце тревоги. Щит бездействовал.
    Контакты реле застыли в положении "Тревога".

    Тревога застыла над островом.

    Наружная  дверь  открывалась  внутрь  и  я мог ее исследовать не нарушая
    слои песка на ступеньках.

    Неожиданная   находка!   На  двери  снаружи  висел  миниатюрный  счетчик
    Гейгера.  Он  пощелкивал  не очень часто но отчетливо и предостерегающе.
    Радиоактивная  опасность!  Интервалы между щелчками определили близкую и
    серьезную  опасность. Охрана покинула пост. Или остров. Угроза осталась.
    Дерево  под счетчиком не отличалось по цвету от остальных досок. Счетчик
    повесили совсем недавно!

    Значит   и  появление  радиоактивной  опасности,  и  бегство  стражников
    последовали друг за другом с ничтожным разрывом в один-два дня.

    Детали начинали создавать общую картину.

    Тогда я совершил поступок жестокий но необходимый.

    Я вернулся к тому месту где оставил Анвара и Генриха.

    На  мелководье вблизи поста колыхались на плоской волне зеленые шары. Их
    стало  больше  Заметно  больше.  Я  не  рискнул  приблизиться к ним. Мне
    думалось  что  в  шарах  причина  бегства  стражников. Именно потому мне
    пришлось поступить жестоко.

    -  Генрих,  надо выловить хоть один этот шар и перетащить его к каменной
    будке.

    - Зачем?

    -  А  затем,  Генрих  что  вы  вели себя безрассудно и опасно для многих
    людей  и  пришло  время  искупить  вашу  вину.  Впрочем хотите вы или не
    хотите, я заставлю вас действовать так, как сочту необходимым.

    Спотыкаясь  о  камни,  Генрих  отправился  выполнять  мое  приказание. Я
    отошел дальше от прибрежной кромки и укрылся между двумя большими камнями.

    Генрих  вылез  из  воды. Двумя руками, прижимая к себе он держал зеленый
    шар Он не сразу увидел меня и остановился, беспомощно озираясь вокруг.

    -  Где  вы?  -  сиплым  шепотом  произнес Генрих - Что мне делать с этим
    шаром? Он тяжелый. Тяжелее, чем казалось...

    - Идите к сараю. Положите шар на ступеньки. Ближе к двери.

    Он сделал все так как я сказал.

    - Теперь поднимите голову, Генрих. Смотрите внимательнее. Смотрите на дверь.

    Он  издал  дикий  крик и бросился бежать. Он упал на землю и покатился к
    моим  ногам.  Он  дрожал и хватался за камни, словно пытаясь воздвигнуть
    преграду между собой и зеленым шаром.

    -  Счетчик...  там  счетчик...  Он  работал,  как  бешеный...  Я схватил
    смертельную  дозу излучений... Вы пожелали моей гибели... Как жестоко...
    Жестоко!

    -  Вы  знали,  Генрих,  что  Сид-Мохнабедли  бросится  преследовать  наш
    корабль.  Но  никого не предупредили. Вы бежали по дороге трусости и она
    привела  вас  в пропасть... Вопите о своей гибели. Но погибнет еще много
    людей.  Остров  осаждают  колонии  радиоактивных бактерий. Всмотритесь в
    океан...

    Там творилось самое худшее из всего, что могло случиться.

    Между   шарами   протягивались   тонкие   зеленые  нити.  Все  свободное
    пространство  между  ними  покрыла  паутина таких нитей. Они утолщались,
    стягивали  шары воедино. Превращались в толстые округлые перемычки. Шары
    соединялись, сливаясь в более крупные.

    - Смотрите, Генрих смотрите. Запомните на всю жизнь, если уцелеете...

    - Шары соединяются...

    - Когда их общая масса достигнет критической, остров взорвется.

    -  Нет  не  может  быть,  Сид-Мохнабедли  ничего  не  делал  с  атомными
    материалами... Вы запугиваете меня...

    -  Он  употреблял  атомное  горючее. И оно вышло из-под его контроля. Он
    грязно   работал.   Вокруг  острова  появились  радиоактивные  бактерии.
    Бактерии-мутанты.  Если  государство  работает  с атомными устройствами,
    оно  держит  их  под  надђжным  контролем,  придерживается международных
    соглашений.  Но здесь атом попал в руки авантюристов. Мы предупреждали о
    такой опасности.

    - Зачем вы говорите это мне?

    -  Вы  уверяли,  что  Сид-Мохнабедли  высокий  и смуглый. Вы соврали. Он
    низкого  роста, с очень белым и унылым лицом. В шайке левых экстремистов
    его  так  и звали - Унылый Вилли. Восточное имя появилось потом. И ваших
    детей  он  не  мог похитить, их у вас нет. А теперь вы покажете мне путь
    внутрь  базы.  Мне  надо добраться до радиопередатчика. Постарайтесь мне
    помочь. Тогда суд отнесется к вам снисходительно.

    - Остров взорвется...

    - Будем надеяться, что у нас еще есть время. Я везучий, Генрих. Вперед!

    Я  не  очень  надеялся на добропорядочность Генриха, полагался скорее на
    его трусость.

    Вблизи  сарая начиналась канава с топким, илистым дном, заброшенный сток
    дождевых  вод.  Ров шел в глубь острова. Теперь он послужил нам укрытием
    для вылазки в центр базы.

    Очень  скоро  мы  наткнулись на стеклянный купол. Он чуть возвышался над
    землей,   почти   плоский,   металлическая  решетка  с  забитыми  в  нее
    квадратами  массивных стекол позволяла разглядеть, что находится внутри.
    Купол  прикрывал  обширное  помещение,  по  окружности  которого тянулся
    узкий  металлический  балкон.  Полом  помещения  служила  карта  океана.
    Спирали  и  дуги  отмечали  на ней очаги рождений и пути тайфунов. Карта
    шевелилась.  На материки наступали зеленые языки. Это были зеленые шары!
    Они   медленно  заполняли  помещение,  и  самое  большое  скопище  шаров
    отмечало  вход в круглый зал. Там, вспучиваясь до потолка, шары сползали
    по  себе подобным и растекались по полу. Будто завоевывая клочья суши на
    карте океана.

    Генрих с ужасом глядел на шары.

    - Они проникли внутрь. Теперь там опасно!

    Радиоактивные   бактерии   делали   пребывание   человека   внутри  базы
    невозможным. Они опередили меня.

    Но  я  не  мог  и бросить Генриха. Он еще должен подтвердить перед всеми
    людьми доброй воли мой рассказ о преступном проекте "Бэгвиз".

    Я  надеялся  на Анвара, но он встретил нас с разочаровывающим известием.
    Анвар  прошел  вдоль  побережья  до места, где путь ему преградила стена
    леса.  Нигде  он  не  нашел ничего, что могло бы послужить нам средством
    спасения.  Все,  что способно плавать, люди Сид-Мохнабедли взяли с собой
    или  уничтожили.  Теперь  нам оставалось ждать взрыва. Я не мог ни в чем
    себя упрекнуть. Обстоятельства оказались сильнее меня...

    Но  у  кого есть душа, у того есть и надежда. Надо отправиться навстречу
    опасности, чтобы найти спасение.

    Восточную  часть  бухты зеленой пеленой покрывали шары. Именно там после
    долгих  поисков  мы нашли замаскированный причал и нечто вроде моторного
    баркаса. Утром следующего дня мы покинули остров.

    К  вечеру, когда он уже скрылся за горизонтом, мы услышали громоподобный
    гул  взрыва, и черный столб поднялся к небу. Остров, которому я присвоил
    название "Око Дьявола", перестал существовать.

                                    * * *

    Я  выполнил  свои  долг.  В  тот  момент,  когда  я  вступил  на  палубу
    "Тайфуна",   я   уже   знал,   что   Генрих   встречался   с  господином
    Сид-Мохнабедли.  Я  надеялся  на  то,  что  увижу хотя бы один подводный
    метеотрон.  Но  я  и  не  мечтал  о  такой  удаче:  найти  в океане базу
    "делателей тайфунов" и своими глазами увидеть конец проекта "Бэгвиз".

    "Техника и наука", 1977 ‘ 2, 4.





















    Александр Эйпур
    ОБНИМИ ПОДУШКУ



    Здравствуйте,  ребята.  В эфире передача "Обними подушку". В прошлый раз
    мы  разбирали  перегибы  в  поведении  знаменитого  Буратино.  Чем же мы
    займемся сегодня?

    Пах!  Ба-бах!  Вы слышите выстрелы? Это стреляют охотники. Интересно, по
    какому  поводу?  Быть  может,  один из троих досрочно разбил поллитровую
    бутылку?  Или,  что  всего  верней,  они  упились и палят во что попало:
    всюду им мерещатся медведи.

    О-хо! О-хо!

    Вы слышите, ребятки? Это бежит Зайчик. А вот и он сам.

    -  Я  от  пьяных охотников насилу ушел, лапки о стекло порезал, имею два
    сквозных  ранения  в  оба  уха.  Они  поклялись  добраться до меня, лишь
    проспятся. Спрячьте меня, товарищи, - просит Зайка.

    Ну,  как,  ребята,  поможем?..  Кто  сказал  "да"?  Ни  в  коем  случае!
    Во-первых,   миленькие,   охотники   весьма  пьяны  и  дурно  воспитаны.
    Во-вторых,   "спасение  утопающих  -  дело  рук  самих  утопающих",  как
    говаривал  классик  Илья  Петров.  В-третьих,  у нас, Зайка, идет прямая
    трансляция   в   эфир   /сверим   часы:   около  восьми/  и,  пока  идет
    радиопередача  для  самых  маленьких, мы не сможем тебе помочь. Уходи-ка
    ты,   дружок,   куда  подальше,  неровен  час,  перестреляют  не  только
    операторов   за   пультом,  но  и  ведущего...  Ин