беззвучную  черноту,  но   -
несколько уменьшилась. И с чуточку изменившейся орбитой.



                               ФЕВРАЛЬ: ОДИН

                     Иначе говоря, структуру производства  надо  описывать
                таким образом, чтобы у  рабочего  исчезал  страх,  что  он
                является лишь  колесиком  безличной  и  бездушной  машины.
                Идеальное же решение этой проблемы - выработка  концепции,
                что работа, какой бы она ни была,  есть  служение  Богу  и
                обществу,  и  потому   она   -   выражение   человеческого
                достоинства.
                            Эмиль Бруннер. Гиффордовские лекции. (1948 г.)

     Бульвар  Вествуд  проходит  недалеко  от   Национального   радио-   и
телевещания "Эн-Би-Си" и  дома  Рэнделла  (на  Беверли  Гленн).  Это  было
главной причиной, по которой Гарви любил посещать здешние бары. К тому же,
здесь   была   мала   вероятность    наткнуться    на    кого-нибудь    из
чиновников-сослуживцев или приятелей Лоретты.
     Улица была  полна  студентов  всех  типов  -  бородатых  и  одетых  в
поношенные  джинсы;  гладко  выбритых  и  носящих  джинсы   дорогостоящие;
выглядевших жутко - намеренно придавших себе такой  облик  -  и  юнцов  со
старомодно-консервативной внешностью, а также  всевозможных  промежуточных
разновидностей. Гарви брел  среди  студентов.  Миновал  специализированный
книжный магазин.  Специализация  -  свободная  любовь.  Следующий  книжный
магазин - "Магазин для взрослых мужчин". Да, пожалуй,  никто  иной,  кроме
взрослых мужчин сюда и не заглянет.  Еще  один  -  для  любителей  научной
фантастики. Возможно, там достаточно  книг  по  астрономии  и  о  кометах,
рассчитанных на среднего читателя. Прочитав что-нибудь из этого, он сможет
затем пойти в магазин студгородка Лос-Анджелеского  Университета  и  взять
там уже более научный материал.
     Здание женской религиозной общины с зеркальными стеклами в окнах.  За
ним  -  вывеска,  на  которой  готическими   буквами   написано:   "Первый
национальный  гарантированный  бар"  [название  бара  пародирует  название
банка].  Внутри  -  табуреты,  три  маленьких  столика,  четыре   кабинки,
игральные автоматы и  проигрыватель.  Отделка  стен  такая,  что  нравится
только постоянным посетителям. На стойке - запасы авторучек, в промежутках
между надписями  стены  отмыты  дочиста.  Местами  краска  счищена,  чтобы
открыть записи, сделанные годами ранее - археология эпохи поп-культуры.
     Полумрак бара поглотил Гарви, двигавшегося, как усталый старик. Когда
глаза привыкли к сумраку, он увидел Марка Ческу, сидящего на табурете.  Он
протолкался поближе к Ческу и оперся локтями о стойку.
     Ческу было тридцать с лишним, но по-сути, он возраста не имел.  Вечно
молодой человек в начале своей карьеры.  Гарви  было  известно,  что  Марк
прослужил  четыре  года  в  военно-морском  флоте,  поступал  в  несколько
колледжей, начал было учиться в Лос-Анджелесском  Университете,  а  сейчас
работал в общежитии студентов младших курсов. Он иногда даже называл  себя
студентом, но никто не верил, что ему удастся когда-нибудь  окончить  хотя
бы колледж. Одет он был в старые джинсы, тенниску,  велосипедные  тапки  и
измятую шляпу землекопа. У него были длинные черные  волосы  и  запущенная
борода. Под ногтями - грязь  и  на  джинсах  -  свежие  полосы  грязи.  Но
вообще-то заметно, что недавно он мыл руки, и  одежда  его  также  недавно
стирана. Просто у него не было патологического желания  отскребывать  себя
дочиста.
     Когда Марк не улыбался,  вид  у  него  был  угрожающим,  несмотря  на
респектабельный пивной живот. Однако, улыбался он часто.  Но  к  некоторым
вещам он относился слишком серьезно и примыкал иногда  к  буянящей  толпе.
Это было частью выработанного им для себя образа. А еще Марк Ческу может -
если захочет  -  посоревноваться  с  профессиональными  мотогонщиками,  но
обычно ему не хочется.
     Он обеспокоенно посмотрел на Гарви и сказал:
     - Вы неважно выглядите.
     - У меня такое состояние, что я хочу убить кое-кого, - сказал Гарви.
     - Если это так, я могу подыскать подходящего для  этого  человека,  -
сказал Марк и замолчал, позволяя обдумать сказанное.
     - Нет. Я имел в виду своих боссов. Если я кого и хочу убить, так  это
своих боссов, да будут прокляты их бессмертные души.
     Отказавшись таким образом от предложения Марка, Гарви заказал банку и
два стакана. Он знал, что Марк на самом деле не пойдет на убийство. Просто
это была часть выбранного им для себя  образа  -  всегда  знать  обо  всем
больше других. Гарви обычно забавляло это, но  сейчас  настроение  у  него
было совсем не игривое.
     - Мне надо добиться  от  них  кое-чего,  -  сказал  Гарви.  -  И  они
прекрасно знают, что придется пойти мне навстречу. Да и как они,  черт  бы
их побрал, могут об этом не знать? Есть даже  надежный  заказчик!  Но  эти
сукины дети хотят играть по-своему... Но если один из них свалится  завтра
с балкона, на убеждение нового мне придется угрохать не меньше месяца, а я
не могу позволить себе тратить  время  впустую.  -  Сказанное  не  нанесет
ущерба юмору Ческу. Парень может оказаться полезным.  При  общении  с  ним
настроение улучшается и, возможно, он и в самом  деле  может  организовать
убийство. Никогда нельзя знать наверняка.
     - Так для чего им придется пойти вам навстречу?
     - Для кометы. Я собираюсь  сделать  серию  документальных  фильмов  о
новой комете. Открывший ее парень - уж так случайно получилось  -  владеет
семьюдесятью процентами акций компании, заказавшей фильм.
     Ческу хихикнул и кивнул.
     - Это весьма неплохое дельце. Мне давно хотелось сделать фильм такого
рода. И, к тому же, это было бы весьма познавательно. Не то, что последнее
мое кинодерьмо - интервью с предсказателями гибели Земли. Причем у каждого
- своя версия конца света. Первый  из  них  тогда  еще  не  закончил  свой
рассказ, а мне уже захотелось перерезать себе глотку и покончить  со  всем
этим.
     - Так почему дела идут вкривь и вкось?
     Гарви вздохнул и отпил пива.
     - Понимаете ли... Есть, скажем, четыре деятеля, которые  имеют  право
сказать мне "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". На  самом
деле все даже гораздо сложнее. И вот эти нью-йоркцы не желают  мириться  с
производством заказных серий. Но при этом никто  не  может  гарантировать,
что  они  не  скажут  затем  "нет"  -  после  того,  как,  не   колеблясь,
потребовали, чтобы я подписал соглашение и представил им смету. Пользы  от
этого дерьма нет ни малейшей, однако у них право решающего голоса.  Четыре
чертовых воротилы, держащие в руках подлинную  власть.  Ну,  да  ладно,  с
этими-то я еще могу поладить. Но остается еще пара дюжин тех, кто не может
помешать выходу в эфир даже самых идиотских программ, но  хочет  показать,
что он - тоже важная персона. И чтобы это доказать друг другу они могут  -
если захотят - действительно остановить съемки  фильма.  Возражений  будет
выдвинуто столько, сколько  они  смогут  придумать.  И  при  всем  этом  -
интересы  заказчика  прежде  всего,  не  так  ли?  Не  понадобится   долго
добиваться, когда же "Кальва" взбеленится. Куча дерьма. И  мне  приходится
всегда действовать в таких условиях. - Гарви внезапно осознал, что у  него
словесный понос. - Слушай, давай сменим тему.
     - Хорошо. Вы обратили внимание, как это место называется?
     - Гарантированный первый федеральный бар. Остроумно, оно  украдено  у
Джорджа Кирлина.
     - Точно. Люди очень часто пользуются чужими  идеями.  А  знаете,  что
такое "страхование у Безумного Эдди"?
     - А как же. Машины, купленные  у  свихнутого  Мунтца.  А  что  насчет
"раковой клиники Жирного Джека"?
     - Раковая клиника, она  же  покойницкая,  Жирного  Джека,  -  ответил
Ческу.
     Петля, давившая на горло Гарви, постепенно  расслаблялась.  Он  отпил
еще  пива,  затем  прошел  в  освободившуюся  кабинку:  там   можно   было
откинуться, опираясь спиной на стенку. Марк  последовал  за  ним  и  занял
место напротив.
     - Эй, Гарви, когда мы снова отправимся путешествовать?  Ваш  мотоцикл
еще на ходу?
     - Да. - Год назад... нет, черт возьми, уже два с половиной года... он
послал все к дьяволу и позволил Марку утащить себя в поездку по побережью.
Они пили в маленьких  барах,  беседовали  с  другими  путешественниками  и
останавливались на  привалы  там,  где  им  хотелось.  Ческу  заботился  о
мотоциклах, а Гарви оплачивал счета. Счета,  впрочем,  были  невелики.  То
были  совершенно  безмятежные  дни.  -  Мотоцикл   на   ходу,   но   шанса
воспользоваться им у меня нет. А когда эта серия пойдет в работу,  времени
не останется совершенно.
     - Я могу помочь в этой работе?
     Гарви пожал плечами. - Почему бы и нет? - Марк часто работал с  Гарви
- таскал камеры и оборудование, а то и  просто  был  в  роли  мальчика  на
побегушках. - Если вам удастся хоть ненадолго удерживать язык за зубами.
     - Такова уж у меня натура. Я меланхолик-всезнайка.
     Бар потихоньку уже заполнился народом. Проигрыватель перестал  играть
и  Марк  встал.  "Для  всех  вас"  -  сказал  он,  извлек   из-за   стойки
двенадцатиструнную  гитару  и  разместился  на  стуле  в   дальнем   конце
помещения. Это тоже было частью обычая - Ческу пел во всех барах за еду  и
за выпивку. Во время той поездки по побережью в каждом втором  баре  между
Лос-Анджелесом и Кармелем они получали за счет пения Марка по  бесплатному
бифштексу. Пел Марк хорошо, он мог стать и профессионалом,  но  для  этого
ему не хватало выдержки и терпения.  Ни  на  одном  месте  работы  ему  не
удавалось продержаться более недели. Марку  казалось,  что  люди,  имеющие
постоянный заработок - чародеи, обладающие  неким  непостижимым  для  него
секретом.
     Марк  взял  пробный  аккорд,  сыграл  вступление.  Мелодия  -  старой
ковбойской песни "Чистая прохладная вода".

                  Целый день подряд - в телевизор взгляд.
                  Телевизор вместо культуры,
                  культуры...
                  Мыльных опер водоворот,
                  Фильмы целые дни напролет -
                  Чтобы забыл о культуре,
                  О... самом сладчайшем - культуре.

     Гарви одобрительно хохотнул. Толстяк  бармен  поставил  перед  Марком
банку пива и тот выразил признательность, мотнув головой.

                  Солнышко село и города тело
                  Вопит - вопит о культуре,
                  культуре...
                  Судью и мента разбирает смех:
                  Они растоптали культуры грех.
                  Самой сладчайшей... культуры.

     На какое-то  время  Марк  перестал  петь  -  терзал  гитару.  Звенели
аккорды, некоторые - явно неверные, но некоторые -  верные  на  удивление.
Будто Марк искал что-то, чего никак не мог найти.

                  Телевизор включи. Смотри и молчи.
                  Твой разум уже не кричит.
                  В телевизор взгляд - и ты уже распят.
                  Распят рядом с культурой, культурой...
                  Ты уже забыл, кем ты раньше был,
                  И твой разум давно уже остыл.
                  И тебя, и меня телевизор купил
                  И продал - вместе с культурой.
                  Вместе с самым сладчайшим - культурой.

     Гитара смолкла и Марк квакающим голосом возвестил:
     - Еще больше вы сможете  узнать  об  этом,  посмотрев  фильм  старины
Богарта "САМОЕ СЛАДЧАЙШЕЕ - КУЛЬТУРА". Леонард Бернштейн  в  сопровождении
Лондонского симфонического оркестра и группы "Роллинг Стоунз".  Поражающий
воображение показ, что же такое КУЛЬТУРА.  Самое  сладчайшее  -  культура.
Граждане,   сегодня   состоятся    дебаты    между    президентом    союза
сельскохозяйственных рабочих и  двадцатью  двумя  обезумевшими  от  голода
домохозяйками. Основными аргументами домохозяек в дебатах  будут  кухонные
ножи. Это и есть КУЛЬТУРА. САМОЕ СЛАД-ЧАЙ-ШЕЕ - КУЛЬ-ТУ-РА.
     Господи, подумал Гарви. Господи, проиграть бы запись  всего  этого  у
нас на производственном совещании. Он откинулся на стенку бара,  ему  было
очень хорошо. Но скоро ему придется отправиться домой.  А  там  -  жена  и
Энди, и Киплинг.  И  сам  дом,  который  он  так  любит,  но  который  так
дьявольски дорого стоит.


     Горячий сухой ветер "Санта Анна" дул вдоль бухты Лос-Анджелеса. Гарви
ехал с открытыми окнами, пиджак брошен рядом на сиденье, на нем  сверху  -
скомканный галстук. Фары высвечивали зеленые холмы,  покрытые  облетевшими
деревьями. Между холмами -  пальмы.  Кругом  -  непроглядная  летняя  тьма
Калифорнийского февраля. Для Гарви в этом не было ничего необычного.
     Он ехал, мурлыкая про себя песенку Марка. Когда-нибудь  я  запущу  по
телесети запись этой песенки и  ее  услышат  три  четверти  деловых  людей
Лос-Анджелеса и Беверли-Хилз. Наполовину расслабившись, он  мечтал.  Грезы
рассеивались лишь когда впереди идущая машина  замедляла  ход  и,  как  на
волнах, раскачивались вспышки тормозных огней.
     На вершине холма он  свернул  направо,  к  Мулхолланду,  затем  снова
направо, в Бенедикт-каньон, съехал немного вниз по холму и опять  повернул
направо - на Лису. Переулок Лисы был  одной  из  многих  коротких  улочек,
образованных построенными лет пятнадцать назад домами. Один из этих  домов
принадлежал  Гарви  -   благодаря   Посейдонской   кредитно-сберегательной
компании. Чуть далее по Бенедикт-каньону был поворот на  Силео-драйв,  где
Чарли Менсон  доказал  всему  миру,  что  цивилизация  -  вещь  хрупкая  и
недолговечная. После ужасного воскресного утра 1969 года на  Беверли  Хилз
не осталось дома, где не было бы ружья или сторожевой собаки. Просроченные
разрешения на ношение огнестрельного оружия были возобновлены в  считанные
дни. И с тех пор, несмотря на пистолет, Гарви,  ружье  и  собаку,  Лоретта
мечтала уехать отсюда. Ей хотелось жить в безопасности.
     Дом. Большой белый дом с зеленой крышей.  Дом,  с  фасада  украшенный
газоном, раскидистым  деревом  и  маленькой  верандой.  Его  можно  хорошо
продать - это самый дорогостоящий дом этого  квартала.  Но  Гарви  отлично
понимал, что "самый дорогостоящий" - понятие относительное.
     К дому вела обычная подъездная асфальтированная аллея -  не  огромная
круглая площадка, как у дома напротив. Не сбавляя скорости, Гарви повернул
к дому, на подъездной аллее замедлился  и  дал  радиосигнал  для  открытия
двери. Машина  как  раз  подъехала  к  дому,  когда  дверь,  уехав  вверх,
открылась. Гарви мысленно поздравил себя за превосходный  расчет  времени.
Дверь гаража закрылась за ним и он позволил себе мгновение отдохнуть, сидя
в темноте. Гарви  очень  не  любил  ездить  по  улицам  тогда,  когда  они
запружены машинами, но, тем не менее, чуть ли  не  каждый  день  -  причем
дважды! - ему приходилось ездить именно в  эти  часы.  Надо  принять  душ,
подумал он. Затем вылез из машины,  вышел  снова  на  улицу  и  подошел  к
черному ходу.
     - Вы, Гарви? - прозвучал похожий на мычание баритон.
     - Я, - ответил Гарви. Волоча за собой грабли, по газону своего дома к
нему шел Горди Ванс, сосед Рэнделлов слева.  Он  облокотился  на  забор  и
Гарви сделал то же самое. При этом ему  подумалось,  что  это  карикатурно
напоминает болтовню домохозяек. Только Лоретте не нравится Мария Ванс.  И,
к тому же, трудно представить,  чтобы  они  беседовали,  облокачиваясь  на
забор. - Ну, Горди, как идут дела в вашем банке.
     Губы Горди дрогнули, изобразив на мгновение улыбку.
     - Нормально. Однако, подготовка ваша  недостаточна  для  того,  чтобы
делиться с вами впечатлениями о ходе инфляции. Но вот что: вы не смогли бы
освободиться на выходные? С расчетом на то, что можно  было  бы  совершить
пешую прогулку? Со скаутами. По снегу. Уже одно это звучит здорово. Чистый
снег. С трудом верится, что не более, чем в часе пути в лесах Анджелесских
гор лежит глубокий  снег  и  среди  сосен  и  елей  свистит  пронзительный
холодный ветер. Не более, чем в часе - а мы  стоим  здесь,  в  темноте,  в
одних рубашках с короткими рукавами.
     - Скорее всего, нет,  Горди.  У  меня  появилась  хорошая  работа.  -
Господи, надеюсь, что она  действительно  появилась!  -  Уж  вы  лучше  не
рассчитывайте на меня.
     - А как насчет Энди?  С  расчетом  на  то,  что  я  назначил  бы  его
предводителем передовой группы в этой вылазке?
     - Он еще немного для этого молод...
     - Ну, не совсем. Опыт у него уже есть. А  сейчас  со  мной  будут,  в
основном, новые ребята, для которых это  будет  первая  вылазка.  Так  что
можно назначить Энди.
     - Хорошо. Тем более, что занятий в школе у него сейчас нет. А куда вы
собираетесь идти?
     - На Клаудберст Саммит [вершина, разрывающая облака (англ.)].
     Гарви широко улыбнулся. Хотя он ни разу не видел лаборатории Хамнера,
расположена она была неподалеку от этого места.  Путешествуя,  он,  должно
быть, проходил мимо нее с дюжину раз.
     Последовало обсуждение деталей. Поскольку дует Санта Анна,  то  снег,
не считая вершин, везде растаял. Но на вершинах, конечно же,  он  остался.
Сугробы там - как на севере. Горди  и  дюжина  скаутов.  Звучит  это,  как
забавная шутка. Но это и было забавой.
     - Знаете, Горди, - Гарви уныло покачал головой, - в дни моего детства
пеший поход на Клаудберст  занимал  целую  неделю.  А  теперь  туда  можно
доехать за час. Прогресс.
     - Да уж. Но это и в самом деле прогресс, не так ли? Имея в виду,  что
теперь можно с утра съездить туда, а потом успеть на работу.
     - Да, верно. Черт возьми, мне так хотелось  бы  пойти  с  вами.  -  В
условленное время на своих машинах они  отправятся  в  путь.  Сначала  час
езды. Потом пойдут пешком. Потом,  достав  из  рюкзаков  все  необходимое,
разобьют лагерь.  И  будет  гореть  сырое  дерево  в  походном  костре.  И
обезвоженная и консервированная  пища  для  туристов  на  вкус  будет  как
амброзия. И кофе, и ночь, и ветер,  от  которого  некуда  скрыться,  и  ты
слушаешь, как он свистит над тобой... Однако, к комете все это не имеет ни
малейшего отношения. - Как жаль, что не могу.
     - Ладно. Я сам поговорю с Энди. Проверьте только его  снаряжение  для
моего похода. Хорошо?
     - Конечно.
     На уме  Горди  было  еще  кое-что,  что  ему  хотелось  сказать.  "Не
позволяйте Лоретте снаряжать сына. По горам тяжело ходить и так, без  того
барахла, которое она ему навяжет. Грелки. Запасное одеяло. Возможно,  даже
будильник."
     Гарви вернулся обратно в гараж - за курткой  и  галстуком.  Выйдя  из
гаража, он пошел теперь другой дорогой - на задний  двор.  Он  подумал,  а
что, если спросить у Горди:  "Как  вам  нравится  название  "Принадлежащий
Горди банк". Друзья встречаются здесь за чашкою кофе". Судя по  тому,  как
выглядело его лицо, когда Гарви упомянул о банке, это бы  не  прошло.  Там
какие-то трудности. Временные затруднения.
     На заднем дворе, за бассейном, Энди играл сам с  собой  в  баскетбол.
Рэнделл остановился и молча наблюдал за ним. В  мгновение  ока  -  прошел,
должно быть, год, а  кажется,  будто  за  неделю  -  Энди  превратился  из
мальчика в... превратился в фигуру из палок. Теперь он -  руки  и  ноги  и
длинные кости, предназначенные для баскетбола. Энди резко сорвался с места
и  с  изысканной  расчетливостью   бросил   мяч.   Пританцовывая,   поймал
прискакавший назад мяч, переменил позицию, постукивая им о землю, и  снова
взорвался в великолепном броске.  При  этом  Энди  не  улыбнулся,  а  лишь
удовлетворенно кивнул.
     Мальчишка неплох, подумал Гарви.
     Штаны на Энди были  новые,  но  лодыжек  они  уже  не  прикрывали.  В
сентябре ему исполнится пятнадцать и пора будет поступать в высшую  школу.
Надо будет отправить его в Гарвардскую мужскую высшую  школу  -  лучшую  в
Лос-Анджелесе. Только на то, чтобы получить в ней место, уйдет  уже  целое
состояние. А на зубного вра