больницу в
обморочном   состоянии   или   с   переломанными   членами;   а   какой-то
доброжелатель, желая сократить мучения столь всеобщие, от которых сам едва
не  кончался,  поливал  кого  ни  попадя  керосином  и  поджигал,  впав  в
очевиднейшее безумие. И сам я бежал от  пожара,  словно  безумный,  мечтая
найти хотя бы одну, хоть какую-нибудь, хоть чуточку осчастливленную особу,
но наткнулся лишь на остатки толпы, возвращавшейся с той брачной ночи.
   Обсуждали ее подробности, причем этим негодяям все было не так, как, по
их мнению, следовало; и каждый из  бывших  совозлюбленных  держал  в  руке
увесистую дубинку, чтобы отгонять страждущих, попадавшихся  по  дороге;  я
боялся, что сердце у меня разорвется от жалости и  стыда,  но  все  же  не
оставлял надежду отыскать хоть одного человека, который пролил бы  бальзам
на мою душу. Расспрашивая прохожих, я узнал  в  конце  концов,  где  живет
некий прославленный мыслитель,  проповедовавший  братство  и  просвещенную
терпимость, и направился туда в уверенности, что  дом  его  будет  окружен
широкими простонародными массами. Как бы  не  так!  Лишь  несколько  кошек
тихонько мяукали у ворот, пользуясь  ореолом  доброжелательности,  который
исходил от мудреца и вынуждал собак сидеть в некотором  отдалении,  нервно
облизываясь; а какой-то калека, передвигаясь так скоро,  как  только  мог,
проковылял мимо меня с криком: "Крольчатня  уже  открыта!  Открыта!"  -  и
оставил меня в мрачном недоумении, каким это образом явления, происходящие
в крольчатнике, могут благоприятно повлиять на его ощущения.
   Пока я стоял в растерянности, ко мне  подошли  двое.  Один,  глядя  мне
глубоко в глаза, что было сил  заехал  по  физиономии  другому,  я  же  от
изумления остолбенел, однако за собственное лицо не схватился  и  даже  не
вскрикнул: я-то ведь робот, и от чужой зуботычины у меня ничего не заныло;
а следовало об этом подумать, поскольку оба они были из тайной  полиции  и
тотчас схватили меня, разоблаченного таковым манером, в кандалы заковали и
потащили в тюрьму. Там я во всем повинился. Я рассчитывал, что  они,  быть
может, согласятся принять во внимание благородство  моих  намерений,  хотя
горело уже полгорода; но если  они  поначалу  лишь  слегка  пощупали  меня
клещами, то единственно для того, чтобы удостовериться, что это  им  ничем
не грозит; а убедившись,  что  все  в  порядке,  скопом  ринулись  давить,
топтать, винты срывать,  пинать  и  ломать  все  фибры  моего  истязуемого
естества.  Не  счесть  мук,  кои  принял  я  за  то,  что  искренне  желал
осчастливить  их  всех;  довольно  будет  сказать,  что  напоследок  моими
останками зарядили пушку и выстрелили ими в Космос, как всегда  безмолвный
и темный. А в полете я со  все  большего  отдаления  окидывал  зашибленным
взором сцены воздействия альтруизина на все возрастающем пространстве, ибо
речные волны уносили крупицы препарата все дальше и дальше. Я  видел,  что
творилось среди пташек лесных, монахов, рыцарей, коз, поселянок и поселян,
петухов, девиц и матрон, и от этого зрелища последние неповрежденные лампы
полопались у меня от жалости неизбывной; в таком-то вот виде и свалился я,
после затяжного падения, близ твоего дома, милостивец  мой,  -  излеченный
поистине на  все  времена  от  охоты  осчастливливать  ближних  ускоренным
способом...



    Станислав Лем.
    Друг Автоматея

   -----------------------------------------------------------------------
   Stanislaw Lem. Przyjaciel Automateusza (1964).
   Пер. с польск. - Л.Васильев.
   "Собрание сочинений", т.6. М., "Текст", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Некий робот, собираясь в далекое и небезопасное путешествие,  прослышал
о весьма полезном устройстве, которое придумавший его изобретатель  назвал
электронным другом. Решил робот, что бодрей  он  будет  себя  чувствовать,
имея приятеля, пусть даже это будет всего лишь машина, а потому отправился
к изобретателю и попросил, чтобы тот рассказал об искусственном друге.
   - К твоим услугам, - ответил изобретатель.  (Как  известно,  в  сказках
всем, даже драконам, говорят "ты" и лишь к королям  полагается  обращаться
во множественном числе.) Сказав это, изобретатель вынул из кармана  горсть
металлических зернышек, похожих на мелкую ружейную дробь.
   - Что это? - удивился робот.
   - А как твое имя, я ведь забыл спросить тебя об этом в надлежащем месте
сказки? - спросил изобретатель.
   - Меня зовут Автоматей.
   - Это для меня слишком длинно. Я буду называть тебя Автик.
   - Да ведь это от Автомата, но пускай  уж  будет  по-твоему,  -  ответил
робот.
   - Так вот, мой почтенный Автик, перед  тобой  -  горсть  электродрузей.
Знай, что по призванию и специальности  я  миниатюризатор.  Иначе  говоря,
большие и громоздкие устройства я заменяю небольшими, портативными. Каждое
из этих зерен - сгусток электрического мышления, безмерно  разностороннего
и логичного. Не скажу, что они гении,  ибо  это  было  бы  преувеличением,
похожим  на  дешевую  рекламу.  Правда,  намереваюсь  я   создать   именно
электрических гениев и не успокоюсь, пока  не  сделаю  таких  малюсеньких,
чтобы их тысячами можно было носить  в  кармане;  лишь  тогда  достигну  я
желаемой цели, когда насыплю их в мешки  и  буду  продавать  на  вес,  как
песок. Но не будем рассуждать о моих планах на будущее. Пока что я  продаю
электродрузей поштучно и к тому же недорого: за каждого -  равный  ему  по
весу бриллиант. Ты, я думаю, поймешь, до чего  это  умеренная  цена,  если
примешь во внимание, что такого электродруга можно  вложить  в  ухо  и  он
станет шептать хорошие советы и  давать  всяческую  информацию.  Вот  тебе
кусочек ваты - заткнешь ухо, чтобы электродруг не выпал, когда ты склонишь
голову  набок.  Ну  как,  берешь?  Коль  надумаешь  взять  дюжину,   отдам
дешевле...
   - Нет, пока мне хватит одного. Но я хотел бы еще узнать, на что  именно
он способен. Сможет ли он помочь в трудную минуту?
   -  Разумеется,  ведь  для  этого  он  и  создан,  -   спокойно   молвил
изобретатель.  Он  подбросил  на  ладони  горсть  зернышек,   металлически
поблескивающих, ибо сделаны они были из редких металлов,  и  продолжал:  -
Конечно, он не может оказать тебе физическую помощь, но ведь не об этом же
речь.  Ободряющее  слово,   быстрые   и   верные   советы,   благоразумные
размышления, полезные  указания,  напоминания,  предостережения,  а  также
придающие силы замечания, изречения, укрепляющие веру в собственные  силы,
и к тому же глубокие мысли, помогающие справиться с любой трудной  и  даже
опасной  ситуацией,  -  вот  лишь  незначительная  часть  репертуара  моих
электродрузей. Они абсолютно преданны, надежны, всегда начеку, ибо никогда
не спят, а к тому же невероятно прочны, красивы, и ты сам видишь, как  они
удобны! Так что же, возьмешь только одного?
   - Да, - ответил Автоматей. - Скажи мне еще, пожалуйста, что будет, если
его украдут у меня? Вернется ли он ко мне? Доведет ли он вора до гибели?
   - Что нет, то нет, - ответил изобретатель. - Вору он будет служить  так
же старательно и верно, как прежде служил тебе. Не надо требовать  слишком
многого, дорогой мой Автик, он не оставит тебя в беде, ежели ты сам его не
оставишь. Но это тебе не угрожает, если ты вложишь  его  в  ухо  и  всегда
будешь носить вату...
   - Ладно, - согласился Автоматей. - А как мне с ним разговаривать?
   - Тебе вовсе незачем говорить, стоит беззвучно прошептать  что-либо,  и
он тебя отлично услышит. Что касается имени, то зовут его  Вух.  Можешь  к
нему обращаться "мой Вух", этого достаточно.
   - Прекрасно! - сказал Автоматей.
   Вуха взвесили, изобретатель получил за  него  красивый  бриллиантик,  а
робот, радуясь  тому,  что  есть  у  него  теперь  товарищ,  родная  душа,
отправился в долгий путь.
   Путешествовать с Вухом было очень удобно. По  утрам  он  будил  робота,
насвистывая ему тихую веселую побудку, а днем рассказывал  разные  смешные
истории.  Впрочем,  вскоре  Автоматей  запретил  ему  делать  это,   когда
находится в обществе, ибо окружающие начинали считать  его  придурковатым,
замечая, что он время от времени разражается  смехом  без  всяких  видимых
причин. Так путешествовал Автоматей, сперва по суше, а потом  добрался  до
берега моря, где его ожидал красивый белый корабль. Пожитков  у  Автоматея
было немного, он мигом устроился в уютной каюте и с удовольствием  услышал
грохот, означающий, что поднимают якорь и начинается дальнейшее  плавание.
Несколько суток белый корабль весело плыл по волнам,  днем  -  под  лучами
ласкового солнца, ночью - под серебристым светом  луны,  а  однажды  утром
разразилась ужасающая буря. Волны в три раза  выше  мачт  обрушивались  на
трещавший по всем швам корабль, и кругом стоял такой страшный грохот,  что
Автоматей не слышал  ни  слова  из  всех  утешений,  которые,  несомненно,
нашептывал ему Вух в эти тяжелые минуты. Вдруг раздался зловещий треск,  в
каюту хлынула соленая вода и на глазах испуганного Автоматея корабль  стал
разваливаться на части.
   Робот в чем был выбежал на палубу и едва  успел  прыгнуть  в  последнюю
спасательную шлюпку, как набежавшая огромная волна обрушилась на корабль и
потащила его в бурлящую морскую  пучину.  Автоматей  не  видел  ни  одного
матроса, он был один-одинешенек в спасательной шлюпке среди бушующего моря
и дрожал, ожидая минуты, когда очередной вал накроет его вместе с  лодкой.
Выл ветер, из низко нависших туч дождь потоками хлестал по  взбудораженной
поверхности моря, и робот по-прежнему не мог расслышать, что хочет сказать
ему Вух. Вдруг среди водоворотов заметил Автоматей нечто смутно  темнеющее
в  белой  кипящей  пене;  был  это  берег  неизвестной  земли,  о  который
разбивались волны.  Лодка  со  скрежетом  села  на  камни,  Автоматей  же,
промокший  до  нитки,  изо  всех  сил  пустился,  пошатываясь,   в   глубь
спасательной земли, лишь бы подальше от волн. Под какой-то скалой он  упал
на землю и, вконец измученный, погрузился в глубокий сон.
   Разбудило его тихое  насвистывание.  Это  Вух  напоминал  ему  о  своем
присутствии.
   - Ах, как чудесно, Вух, что ты здесь!  Лишь  теперь  я  вижу,  как  это
хорошо, что ты со мной, а вернее, даже во мне!  -  воскликнул,  очнувшись,
Автоматей.
   Он осмотрелся. Светило солнце. Море еще волновалось, но исчезли грозные
водяные валы, тучи, дождь; к сожалению, вместе с ними исчез и корабль. Как
видно, ночью буря бушевала с невероятной силой, ибо и шлюпку,  на  которой
спасся Автоматей, тоже унесло в открытое море.  Робот  вскочил  и  побежал
вдоль берега, но  уже  через  десять  минут  вернулся  на  прежнее  место.
Положение было невеселое: он находился на острове,  необитаемом  и  притом
очень маленьком. Положение его было невеселым. Но что с того - ведь с  ним
был Вух! Он быстро сообщил Вуху, как обстоят дела, и попросил совета.
   - А! О! Дорогой мой! - сказал Вух. - Ничего себе положение! Подожди-ка,
я как следует подумаю. А что тебе, собственно говоря, нужно?
   - То есть как это  что?  Все:  помощь,  спасение,  одежда,  средства  к
существованию - ведь здесь, кроме песка и скал, ничего нет!
   - Гм! Правда? А ты вполне уверен в этом? Не валяются ли  где-нибудь  на
прибрежном песке сундуки с разбитого корабля, полные разных  инструментов,
интересных книг, одежды всякого рода и пороха для ружей?
   Автоматей вдоль и поперек исходил весь остров, но ничего не  нашел,  ни
щепки. Корабль, должно быть, камнем пошел ко дну.
   - Говоришь, ничего нет? Гм, это весьма странно.  Богатая  литература  о
жизни на  необитаемых  островах  неоспоримо  доказывает,  что  потерпевший
кораблекрушение непременно находит где-нибудь поблизости  топоры,  гвозди,
пресную воду, масло, священные книги, пилы, клещи, ружья и множество  иных
полезных вещей. Но раз нет, так нет. Может, есть хоть какая-нибудь  пещера
в скалах, которая послужит тебе убежищем?
   - Нет, и пещеры никакой нет.
   - Нет, говоришь? Ну, это уж совсем необычно! Будь  добр,  поднимись  на
самую высокую скалу и осмотрись вокруг.
   - Сейчас же сделаю это! - воскликнул Автоматей.
   Он взобрался на крутую скалу посреди острова -  вулканический  островок
со всех сторон окружал бескрайний океан!
   Упавшим голосом сообщил он об этом  Вуху,  поправляя  дрожащим  пальцем
вату в ухе, чтобы ненароком не лишиться приятеля. "Какое счастье,  что  он
не  выпал  во  время  кораблекрушения",  -  подумал  Автоматей  и,   снова
почувствовав усталость, присел  на  выступ  скалы,  с  нетерпением  ожидая
помощи друга.
   - Внимание, мой друг! Вот советы, которые спешу  я  дать  тебе  в  этой
критической ситуации! - отозвался наконец голосок  Вуха.  -  На  основании
произведенных  расчетов  констатирую,  что  мы  находимся  на  неизвестном
островке, представляющем собой риф, а точнее, вершину  подводного  горного
хребта, который постепенно поднимается из пучины и через  три  или  четыре
миллиона лет соединится с материком...
   - Оставим это; скажи, что мне делать сейчас! - вскричал Автоматей.
   - Островок находится вдали от морских путей. Случайное появление вблизи
него корабля - один шанс из четырехсот тысяч.
   - О небеса! - закричал в отчаянии робот. -  Так  что  же  ты  советуешь
делать?
   - Сейчас скажу, только не перебивай меня все  время.  Пойди  к  морю  и
входи в  воду  -  примерно  по  грудь.  Тогда  тебе  не  придется  слишком
наклоняться, что было бы неудобно. Потом опусти  голову  и  втяни  столько
воды, сколько сможешь. Знаю, что вода  горькая,  но  это  скоро  кончится.
Особенно если ты будешь идти  все  дальше  и  дальше  в  море.  Вскоре  ты
отяжелеешь, а соленая вода, заполнив всего  тебя,  мгновенно  прервет  все
органические процессы,  и  таким  образом  ты  немедленно  расстанешься  с
жизнью. Благодаря этому ты избегнешь длительных  мук  пребывания  на  этом
островке, потери рассудка и медленной агонии. Можешь  также  взять  в  обе
руки по тяжелому камню. Это не обязательно, но все же...
   - Да ты с ума сошел, что ли?! - заорал, срываясь с места, Автоматей.  -
Я должен утопиться? Ты склоняешь  меня  к  самоубийству?  Вот  так  добрый
совет! И ты называешься моим другом?!
   - Ну разумеется! - ответил Вух. - Я вовсе не сошел с ума, поскольку это
вне моих возможностей.  Я  никогда  не  теряю  душевного  равновесия.  Тем
неприятней было бы сопутствовать тебе, мой дорогой, если б я  увидел,  что
ты потерял это равновесие и медленно погибаешь под лучами палящего солнца.
Уверяю тебя, что я тщательно проанализировал  сложившуюся  ситуацию  и  по
очереди исключил все возможности спасения. Ты не сможешь  построить  лодку
или плот, потому что у тебя нет для этого материалов; никакой корабль, как
я уже говорил, не подберет тебя,  даже  самолеты  не  пролетают  над  этим
островом, а ты опять же не в состоянии построить летательный  аппарат.  Ты
мог бы, конечно, предпочесть быстрой смерти медленную агонию,  но  я,  как
твой ближайший друг, горячо протестую против такого  неразумного  решения.
Если ты как следует втянешь воду...
   - Чтоб тебя черт побрал с этой самой водой! - завопил, дрожа от ярости,
Автоматей. - И подумать только, что за такого  друга  я  отдал  прекрасный
отшлифованный  бриллиант!  Знаешь,  кто  твой  изобретатель?  Обыкновенный
мошенник, жулик, прохвост!
   - Думаю, ты возьмешь свои  слова  обратно,  когда  выслушаешь  меня  до
конца, - спокойно ответил Вух.
   - Так, значит, ты еще не все сказал? Или ты  собрался  развлекать  меня
рассказами о загробной жизни? Благодарю покорно!
   - Никакой загробной жизни нет, - возразил  Вух.  -  И  я  не  собираюсь
обманывать тебя, так как и не хочу и не умею это делать. Я  иначе  понимаю
дружеские услуги. Ты только слушай внимательно, мой дорогой друг. Как тебе
известно,  хоть  обычно  об  этом  не  думают,  мир  безгранично  богат  и
разнообразен. В нем есть великолепные города,  полные  суеты  и  сокровищ,
есть королевские дворцы и хижины, чарующие и  угрюмые  горы,  есть  шумные
дубравы, ласковые озера, знойные пустыни Юга и  бескрайние  снега  Севера.
Ты,  такой,  каким  создан,  не  можешь,  однако,  видеть  и  воспринимать
одновременно  более  одного-единственного  места  из  тех,  о  которых   я
упомянул, и из миллионов тех, о которых я  умолчал.  Поэтому  без  всякого
преувеличения можно сказать, что для тех мест, где тебя нет, ты  являешься
чем-то вроде мертвеца, поскольку ты не наслаждаешься  богатством  дворцов,
не принимаешь участия в танцах  южных  стран,  не  восхищаешься  радужными
переливами льдов Севера. Для тебя они не существуют совершенно так же, как
если б тебя вообще не было на свете.  Поэтому  если  ты  хорошо  вникнешь,
углубишься мыслью в то, о чем я говорю, так поймешь, что, не будучи всюду,
то есть во всех этих волшебных местах, ты не существуешь почти нигде.  Ибо
мест для пребывания, как уже было сказано, миллион миллионов, а ты  можешь
воспринимать  лишь   одно   из   них,   неинтересное,   неприятное   своим
однообразием, даже отвратительное, - этот скалистый островок. Итак,  между
"везде" и "почти нигде" - огромная разница, и это - твой  жизненный  удел,
ибо ты всегда находился  одновременно  в  одном-единственном  месте.  Зато
разница между "почти нигде" и "нигде", по правде говоря, микроскопическая.
Математика ощущений доказывает, что ты уже сейчас, собственно, еле живешь,
раз почти повсюду отсутствуешь, совсем как покойник! Это  -  во-первых.  А
во-вторых, посмотри на этот песок, смешанный с гравием, который ранит твои
нежные ступни, - разве ты считаешь его чем-то ценным? Наверное, нет. А эта
масса соленой воды, ее надоедливый избыток - нужно  тебе  это?  Нисколько!
Или эти скалы и знойная, иссушающая суставы голубизна  неба  над  головой?
Нужен  тебе  этот  невыносимый  зной,  эти  мертвые   раскаленные   скалы?
Разумеется, нет! Итак, ты не нуждаешься абсолютно ни в чем из  всего,  что
тебя окружает, на чем ты стоишь, что распростерлось над твоей головой. Что
же остается, если отнять все это? Шум в  голове,  боль  в  висках,  биение
сердца, дрожь в коленях и прочие хаотические движения.  А  нужны  ли  тебе
этот шум, боль, биение или дрожь? Ни в коем случае, мой дорогой! А если  и
от этого отказаться, что же тогда останется? Мятущиеся мысли,  слова,  так
похожие на проклятия, которые ты про себя адресуешь мне, твоему другу,  ну
и, наконец, душащий тебя гнев и вызывающий тошноту страх. Нужны  ли  тебе,
спрашиваю под конец, этот омерзительный страх и бессильная злоба? Конечно,
и это тебе не  нужно.  Если  же  отбросим  и  эти  ненужные  ощущения,  не
останется уж совсем ничего, абсолютно, говорю тебе - нуль, и  именно  этим
нулем, то есть  состоянием  вечного  равновесия,  постоянного  молчания  и
совершенного покоя я и хочу, как настоящий друг, одарить тебя!
   - Но я хочу жить! - крикнул Автоматей. - Хочу жить! Жить! Слышишь?!
   - Ну, это уже разговор не о том, что ты чувствуешь, а о  том,  чего  ты
хочешь, - спокойно возразил Вух.  -  Ты  хочешь  жить,  то  есть  обладать
будущим, которое становится настоящим, ибо ведь  к  этому  ведет  жизнь  и
ничего больше в ней нет. Но, как мы уже установили, жить ты не будешь, ибо
не можешь. Дело лишь в том, каким образом  ты  перестанешь  жить  -  путем
долгих мучений или же легко, когда, втянув залпом воду...
   - Довольно!  Не  хочу!!  Прочь!  Убирайся!!  -  кричал  во  весь  голос
Автоматей, подпрыгивая на месте со сжатыми кулаками.
   - Это еще что такое? - возразил Вух. - Не говоря уж  об  оскорбительной
форме приказа, которая невольно ассоциируется у меня с отказом от  дружбы,
как ты можешь  так  неразумно  выражаться?  Как  ты  можешь  кричать  мне:
"Прочь!"? Разве у меня есть ноги, на которых я мог бы уйти?  Или  хотя  бы
руки, чтоб на них отползти? Ведь ты же прекрасно знаешь, что это не так. А
если ты хочешь от меня избавиться,  то,  будь  добр,  вынь  меня  из