. Штука отменна для усмирения ивейдеров, но против обученных солдат Консулярии, думается, слабовата. Однако, если ее как следует усовершенствовать...
     - Ты бы это сумел?
     - К чему и клоню. В конце концов, жизнь в качестве ручной свиньи президента мне надоела. Пора заняться делом, ведь я в душе великий ученый. У тебя, дядюшка, найдутся монетки из неподотчетных фондов?
     - Возможно.
     - Люди для экспериментов?
     - Попробую найти добровольцев.
     - Секретность, дядюшка. Друг науки - тайна, я бы не хотел, чтобы противный Егерь совал в это дело свой толстый нос.
     - Почему?
     - Я больше не доверяю этой фигуре. Может быть, искомый Цертус - это он?
     - Ты зарываешься, свинья. Цертус - миф. Его никогда не было.
     - Не верю, он есть. Я шестым чувством замечаю пси-конкуренцию. В Системе кто-то шарит. Ему выгодна репутация выдуманной персоны, она позволяет прикрыть торговлю каленусийскими секретами. Когда-нибудь я поймаю тебе ?мифического? Цертуса - ты удивишься, дядюшка, когда им окажется вовсе не виртуальный призрак, а плотный, телесного вида господин с толстым кошельком и большими амбициями. А пока что Егерь годится на эту роль не хуже многих других - еще во время мятежа он побывал в плену у консуляров, говорят, тогда его взгляды сильно полевели. Кто с позором провалил дело Далькроза? Наш друг едва ли не сам настоял на выдаче мальчика в Арбел. Наполовину по вине Егеря произошла безобразная огласка подробностей дела. Мы так и не получили списки подполья. К тому же свиньи по определению не любят егерей.
     - Абсурд. Шеф Пирамиды норма-ментальный от рождения.
     - Он может пользоваться услугами прирученных сенсов из штата своего департамента. Они ему не откажут хотя бы из страха потерять лицензию и отправиться на реабилитацию.
     - Для машины ты слишком нелогичен, дружок. Если учесть, что ты сам предлагал мне привлечь Егеря к делу о розыске Короля.
     - Ах, дядюшка! Участие в сомнительных делах - пробный камень верности человека. Впрочем, я замолкаю, мои подозрения зыбки, словно болотная дымка. А пока - как насчет нашего военного проекта?..
     - Не бывает ?секретных проектов на двоих?. Тебе понадобится целый отряд ученых черепков...
     - Вот это всегда и подводит человека.
     - Что именно подводит?
     - Стереотипы. Ты мыслишь устаревшими категориями, вместо того чтобы использовать гениальное орудие нового типа - меня, любимого.
     - Ты считаешь, что сумеешь справиться с теоретической частью?
     - Вполне. Если ты под благовидным предлогом подаришь мне тихий уголок и кое-какое оборудование.
     - Сколько уйдет времени?
     - Не так много, ведь мой проект вчерне готов. Я не зря всю зиму размышлял у камина. Угольное ведерко - великий вдохновляющий фактор.
     - Баловство зазнавшегося сайбера.
     - Как хочешь, дядюшка, я не стану предлагать два раза - у синтезированного разума тоже имеется гордость. К тому же наука - не война, и в случае неудачи ты, мерзкий консерватор, не рискуешь ничем.
     - Годится. Кое-что ты получишь - играйся в исследования, мой малыш. Если результат будет того стоить, я тебя никогда не забуду. Слово Фантома!
     Сайбер неловко подпрыгнул, демонстрируя восторг, ткнулся скошенной мордой в элегантные ботинки Вэнса.
     - Спасибо, друг. Моя жизнь была пуста и бессмысленна, покуда я тебя не встретил.
     - Откуда вычитал эту фразу, безобразник?
     - Из Системы.
     - Тогда действуй.
     И Вэнс ушел, оставляя за спиной уют кабинета и квелую орхидею - его торопили обыденные, жесткие дела.
     Сайбер помедлил и приник к разъему Системы, заодно он жадно ловил колебания ментального эфира - там шевелились никем, кроме Макса, не видимые тени, и терпеливо ждал хозяина странный мир, сокровенная суть которого непонятна разуму человека.

***

     Зато генерал пси-жандармерии Крайф впервые за много месяцев испытывал удивительное, хотя и очень кратковременное чувство покоя - словно выдернули наболевшую занозу.
     - Ривера, вы уверены, что он мертв?
     - Это вы о Цилиане, шеф? Абсолютно уверен - сам наблюдал, как его повесили.
     - Н-да, а я вот не любитель подобных зрелищ. Кстати, вам кто-то помогал в Порт-Калинусе?
     - Статисты. Пусть эти люди вас больше не волнуют. Считайте, что я отдал их Цертусу, он великий мастер на всякие трюки.
     - Тогда почему он по-простому не разделался с этим несчастным инспектором, зачем были все эти мучения и сложности, чего ради понадобилось заманивать Цилиана в Мемфис и фальсифицировать судебное дело? Во власти Цертуса было прикончить наблюдателя прямо в доме, в столице - например, блокировать сенсорику двери и устроить пожар.
     - Не знаю, мой генерал. Этот виртуальный демон ставит меня в тупик. Может быть, Цилиан оказался слишком умен и...
     - В сущности, столичный наглец наблюдатель был мне безразличен. Я бы никогда не влез в дерьмо с его уничтожением, если бы не гибель сына. Я жажду мести. Цертус обещал мне помочь в этом, без виртуального чучела в шкуре кота шансы найти подполье псиоников равны нулю.
     - Я бы на вашем месте не очень-то доверял Цертусу, мой генерал. Мы арестовали опасного бродягу из ?Копей Эльдорадо?, мы уничтожили Цилиана, наши обязательства выполнены на все сто, но Цертус вполне способен не расплатиться. Я не знаю, как, в случае необходимости, мы сумеем прижать виртуальный призрак.
     - Не беспокойтесь, вы не на моем месте, - сухо ответил Крайф, и радость его померкла.
     Ривера тоже слегка обиделся на шефа, но промолчал, и оба пси-жандарма занялись делами, которые в изобилии поставляла им странная жизнь Мемфиса.
     В эти же самые часы, где-то в недрах канцелярии управления мемфисской уголовной полиции, маленький канцелярский сайбер получил короткий приказ. Анонимное сообщение пришло из Системы. Указание было странным, но не угрожало живым, и код статуса повелителя не оставлял возможности не подчиниться. Сайбер был мобильным, маленьким и юрким, поэтому относительно легко и совершенно незаметно переместился в ту зону, которая считалась запретной. Там он сделал свое дело, после чего вернулся в канцелярию и в следующую минуту был выведен из строя пришедшим из Системы импульсом, который спутал и оборвал его внутренние связи. Беспомощную коробку обнаружил дежурный охранник, и хмурый техник отправил останки сайбера на склад утильсырья.
     Несколько последних минут короткой и бесцветной жизни электронного секретаря остались тайной почти для всех, кроме Цертуса.
     Еще через два дня все, что осталось от незадачливой машинки, отправили под пресс, но сделанное маленьким судейским сайбером уже приобрело свойство необратимости.

Глава 22

АВИТА НАЧИНАЕТ

     7011 год, Конфедерация, Куэнка, Апсель
     Весна наступила странно и ярко. Свободный гражданин Брукс, глава семьи и счастливый родитель, устраивался у высокого окна столовой и часами играл на синтезаторе заунывные песни. Авита так и не сумела найти работу, а потому отлично знала, что пьяного отца лучше не трогать - слезливая тоска у него легко сменялась порывами необузданного гнева. Когда туман алкоголя слегка выветривался, Брукс-старший делался тих, пристоен и малозаметен, пропадал на службе допоздна, возвращаясь, приникал к компактному уникому, который крепился прямо на глазницы, вместо очков. В такие дни отец обитал в мире иллюзий Системы. Авита одиноко брела на кухню, чтобы не видеть его окаменевшее лицо.
     Мать почти всегда возвращалась поздно - собрания в Нравственном клубе Лиги пантеистов заканчивались близ полуночи, щеки матери, ее лоб, подбородок, глаза - все это сияло, как будто бы домой пришла чужая женщина, искусно притворившаяся веселой и доброй пластиковой куклой.
     Авителла вполуха слушала ее рассказы о делах общины, исподтишка наблюдая за Лином. В нем понемногу происходили перемены, они шли такими крошечными скачками, что поначалу оставались совсем неразличимы - заметный результат оформился только к весне.
     Авителла рассматривала бледный профиль брата, его светлая кожа больше не выглядела нездоровой. Лин вырос - теперь он не уступал в этом отношении сестре. Длинные волосы приобрели оттенок воронова крыла. Мягкое выражение больше не маскировало косой разрез серых глаз, эти глаза смотрели твердо, в них уже высветлились яркие искорки, характерные для сильных псиоников.
     Так Брукс впервые испытала странное чувство отчуждения. Перед нею стоял незнакомый мутант и улыбался улыбкой ее оставшегося в прошлом брата. ?Мы понемногу становимся взрослыми?.
     - Здесь нет реабилитации, - сказал как-то Лин. - Наш городок - слишком глухая дыра. Тут нет реабилитаторов, их нет, ты понимаешь, Авита? Этих сволочей тут совсем нет.
     На следующий день на голом весеннем тополе под окном Брукс увидела россыпь ярко-золотых, гладких, страшноватых в своей одинаковости яблок. Она вышла и сорвала одно, неспешно откусила - мякоть оказалась сочной, вкус почему-то отдавал корицей.
     - Это все иллюзия?
     - Это искусство, - возразил Лин.
     - Мне гораздо больше нравилось, когда ты рисовал настоящую картину.
     - Ты просто не поняла замысла, я сейчас все объясню... Брукс слушала брата и кивала, думая о другом. Реабилитаторы явно забыли о Лине Бруксе, вычеркнули его из списков - Авита подозревала здесь системную интригу Цертуса. Каким станет брат через год? Через три года? Каленусия почти не знала псиоников, которые избежали бы реабилитации. Те редкие счастливчики, которым это удавалось, мелкими скользкими рыбками прятались где-то у самого общественного дна - два или три раза Авита видела таких людей. Они оставляли в душе мутный осадок. Да, их пронизывал страх. Но за всем этим - за искренним страхом, за вынужденной приниженностью и неизбежным одиночеством биологического меньшинства таилось тщательно маскируемое высокомерие избранных.
     ?Еще год-два - и я перестану понимать родного брата. Но почему тогда я так легко понимаю Короля??
     Сезонный циклон насквозь продувал поселок. Авителла, надвинув пониже капюшон куртки, уходила из дома, чтобы забыть обо всем. Свечение весенних небес буйно низвергалось на землю, заполняя мир томительной тревогой ожидания. В один из таких дней Авита встретила на дороге чужака - он брел, то и дело поднимая худое лицо к светилу, на скуле, возле седого виска, запеклась свежая ссадина.
     Брукс посторонилась, пропуская прохожего мимо, он повернул лицо - Авиту прожгло насквозь: прямо в ее расширившиеся от страха зрачки уперся дивно сияющий взгляд боевого псионика. Бродяга молча ухватил Авителлу за локоть, она не вырывалась - в жесте незнакомца не было агрессии, только бесцеремонная торопливость. Заметный акцент легко выдавал выпускника парадуанского университета.
     - На вот, возьми скорей.
     Брукс сжала ладонь, пряча в кулак твердый пластиковый треугольник - письмо - и несильно толкнула бродягу плечом.
     - Уходите, вольный гражданин, не смейте читать мои мысли.
     - Не толкайся, козочка, я и так сейчас убреду.
     - Вам лучше поторопиться, у нас тут реабилитаторы не ходят, но если на вас по унику донесут в окружную комиссию - оттуда прилетит вертолет.
     Чужак усмехнулся тонкими губами хищника и косо дернул плечом. Сухая кожа под лучистыми глазами собралась в веер тонких морщин.
     - А я не боюсь - легаши зря сожгут топливо. Мой талон на реабилитацию уже неделю лежит у меня в кармане. Тот, кто сделал свое дело, может спокойно уходить на покой.
     - Вы издалека?
     - Из Мемфиса.
     - Чем вы там занимаетесь?
     - Я там сидел в тюрьме. Один славный человек помог мне составить прошение. Потом дело пересмотрели в Порт-Калинусе, оказалось, что мне нечего пришить. Больше ничего не скажу - лучше прочитайте письмо. И сожгите - это мой добрый и искренний вам совет. Прощайте, не поминайте лихом.
     - Погодите, как вас зовут?
     - Мое имя больше не имеет значения.
     Псионик уходил, Брукс крепче сжала в кулаке треугольник письма. Домой возвращаться не хотелось, она почти бегом пробежала главную улицу поселка. Отсюда хорошо было видно равнину, она уходила на север и запад, в сторону далекого невидимого моря. Безжизненный остов брошенного кара одиноко стоял посреди каменистого поля - потерявшая краску коробка без стекол и колес. Брукс смахнула ладонью пыль, с ногами забралась на пластиковое сиденье и ногтем вскрыла тугую оболочку конверта. Из конверта выпал листок, разглаженную на колене бумагу покрывали немного скошенные строчки, бегло и поспешно написанные карандашом.
     Здравствуй, Авителла!
     У меня мало времени. Перед тем как проститься навсегда, хочу сообщить тебе кое-какие новости, возможно, они заинтересуют тебя.
     Знай, что я нашел Цертуса, и произошло это всего несколько часов назад - путем обычных умозаключений. Для этого не понадобилось никуда спешить, да и вряд ли я смог бы сейчас покинуть место, в котором меня держат.
     Не пугайся, пожалуйста, сверх меры, мне думается, что Цертус не собирается убивать тебя.
     И все-таки - будь осторожна. Я не сомневаюсь, что он собирается тебя использовать.
     В этом мире остаются, по крайней мере, два человека, которые нужны Цертусу живыми, - ты и Далькроз. Поэтому, если обстоятельства приведут к твоей повторной встрече с Воробьиным Королем, будь осторожна вдвойне. Не думай о принципах, отставь в сторонку эмоции, добро и зло, месть, справедливость - просто всеми средствами постарайся спасти свою жизнь.
     Я не называю тебе настоящего имени Цертуса, потому что хочу хотя бы так защитить тебя.
     Я прошу тебя, во что бы то ни стало, сколько бы ни прошло дней, месяцев или лет - не появляйся в Мемфисе, потому что место это давно уже стало полигоном Мастера Миражей.
     Я отправляю тебе эту записку в памяти псионика, который обещал переписать ее от руки. В сердце и душе моей он увидел твое лицо, поэтому сможет тебя опознать и не ошибется.
     Если ты получишь письмо, значит, то немногое против Цертуса, что я успел сделать напоследок, не пропало даром. Если не получишь - ну что ж, я все равно сделал все, что смог.
     Не сердись, пожалуйста, что я оказался никуда не годным напарником в деле. Оставляю тебя одну и вынужден попрощаться. Дело в том, что через несколько часов я умру по приговору Мемфисского Трибунала - и это лучшее признание Цертусом моих, то есть наших, заслуг.
     Целую тебя напоследок от души, как целовал в Мираже.
     Тэн Цилиан.
     Записка упала с колена, прошелестела куда-то под сиденье, Авите показалось, будто ее оглушили, сбили с ног, лишили воздуха. Биение в левом боку остановилось, изображение на сетчатке глаз подернулось частой серой сеточкой - Брукс упала навзничь, на старое сиденье брошенной машины. Работница Электротехнической Компании второй раз в жизни потеряла сознание.
     Она была здоровой девушкой и очнулась очень быстро - всего через несколько минут. Где-то под днищем старого кара тихо, словно вздыхая, осыпался песок, день клонился к вечеру. Записка отыскалась с трудом, ее утащило сквозняком далеко под сиденье. Брукс перечитала текст еще, потом еще раз. Почерк, конечно, был не Цилиана. Сухие веки горели так, словно их специально натерли песком.
     - Эй, псионик! Вернись! Я хочу поговорить с тобой! На крик, понятно, не ответил никто, чужак со ссадиной на щеке и сверкающими глазами давно ушел, унося с собою подробности последних часов Тэна Цилиана. Брукс попыталась заплакать, но от этих бессильных попыток только ярко горело лицо, тогда она скорчилась, подтянула колени к подбородку и замерла в таком положении, переживая первую минуту боли.
     - Какой холеры мне его жалеть? Тэн был инспектором Пирамиды и слишком часто врал.
     ?Цилиан пустил тебя в свой дом, когда тебе некуда было податься?.
     - Когда-то я собиралась его застрелить. ?Зато он потом тебя защищал?.
     Брукс еще раз потерла сухие щеки и вылезла из разбитого кара. С востока шла тьма. С запада повеяло весенним холодом.
     - Ладно, я пошла. Прощай, друг. Записку придется сжечь, это точно, а у меня как раз нет с собою зажигалки. Пусть только наступит утро, утром я во всем разберусь.
     Она уходила домой сквозь весенние сумерки, пятна света из окон домов расчертили тротуар на квадраты.
     ?Мемфис, - думала Авита. - Тэн сказал, что его убили в Мемфисе?.
     Дома ее не ждали, из двери отцовского кабинета пробивалось пестрое мелькание бликов уникома - на этот раз большого, черный силуэт отца маячил на фоне проема. Брат заперся у себя в комнате, витая где-то в пространстве ментального эфира. Мать, как ни странно, вернулась рано и теперь ровно дышала в спальне.
     Брукс села в любимое кресло и положила ладони на больные, беззащитные глаза - из-под кончиков пальцев наконец-то потекли запоздалые слезы горя. ?Он посчитал меня трусихой. Глупый, глупый! Я не послушаюсь его, я отомщу. Придется рассказать брату все. Интересно, можно теперь надеяться на Лина??
     Она вытерла лицо ладонями и постучала в комнату брата - с той стороны негромко щелкнул замок.
     - Заходи.
     - На вот, прочти.
     Лин взял записку и долго читал ее, потом перевернул и осмотрел бумагу.
     - Ты хочешь спросить, правда ли все то, что тут написано?
     Брукс кивнула, в этот миг цепляясь за призрачную надежду.
     - Я вижу, что это правда. Прости, но дело пахнет смертью. Что собираешься делать?
     - Хочу завалить Цертуса.
     Лин кивнул, и ни одна черточка не дрогнула на его спокойно-красивом лице. Лицо оставалось холодным, чужим и ненормально взрослым, и Брукс ужаснулась в сердце своем, ожидая ответа.
     - У тебя возникло глупое желание, Вита. Тебе дали выжить - затаись, зачем теперь лишний риск?
     Она отвернулась и не ответила. Молодой мутант вздохнул и положил узкую ладонь на плечо сестры.
     - Ты нелогична, но я и не ждал от тебя логики.
     - Ты очень изменился, Лин.
     - Наверное, просто стал самим собой - может быть, лечение или жизнь в лагере подстегнули процесс в моем мозгу... Иногда мне кажется, что прошлой жизни не было - не было, да и все. И все-таки, если хочешь, я вмешаюсь, конечно, не потому, что жалею любовников сестры. Просто мне скучно в этом мире, если способности не находят применения, они превращаются в боль.
     - Ты сумеешь работать как боевой псионик?
     - Смогу, а только зачем? Моя стихия - прогнозы, если бы ты согласилась подождать пару лет, я бы сказал - и корректировка реальности. Но теперь...
     - Тогда подскажи, что мне делать?
     - Для начала пошарим в Системе. Но не так, как раньше, а совсем по-другому. Сколотим компанию ?Мстители Брукс&Брукс?. А пока иди, спи.
     Авита ушла, унося в душе надежду и горький ужас - от такого коктейля впору было свихнуться. ?Моего маленького брата больше нет. Я теперь сестра талантливого монстра. Может быть, не так уж не прав был Тэн, когда считал каждого псионика потенциальным врагом... Хотя что я себе такое вообразила? Ведь Цилиан сам прислал ко мне мемфисского сенса со своим предсмертным письмом. Эх, бедняга Лин! Он не виноват, что родился таким?.
     Действие стартовало на следующий день. Лин Брукс ловко выложил перед сестрой плотно перетянутые пачки купюр.
     - Нет, это не кража, это мелочь, за которую я продавал свои предсказания разным фирмам. Через Систему, со скидкой. Конечно, практика для псионика нелегальная, зато прибыльная. Пошли, сестричка, надо кое-что прикупить.
     Сайбер купили в Анселе, за пятьдесят километров от Куэнки, в крошечном магазине электроники, в том же местечке на остатки суммы сняли однокомнатный офис с кухней. Мать нехотя кивнула, разрешая детям выдуманный отпуск, отец, как всегда, возился с синтезатором, добиваясь одному ему понятного эффекта.
     В офисе Лин подключил машинку к Системе и деловито настроил для себя ментальный ввод.
     - Ты сейчас будешь искать Цертуса?
     - Конечно, нет. Я сделаю так, чтобы его начали искать другие. Знаешь, в чем ошибся твой инспектор, в чем ошибались все остальные охотники? Они думают, что стоит найти Цертуса, и песенка этого типа спета. На самом деле гораздо труднее доказать обитателям миража, что они живут в мираже. Никто не верит в виновно