и разом, не сговариваясь, сделали осторожный  шаг  -
первый шаг по южному склону гор.
   Искомое лежало как  на  ладони  -  яркое,  видимое  до  самых  мелких
деталей, зловещее, бесконечно чуждое Стеклянному перевалу, этим  скалам,
Игольчатому пику, чистому воздуху, ледникам, самой плоти Геонии.
   - Вот она во всей красе, Аномалия...

Глава IX. Дохлая вечность.

Каленусия, Горы Янга, Стеклянный перевал со стороны Воронки Оркуса, день "Z+15".

   - ..Вот она, Воронка Оркуса.
   Джу задохнулась от сумрачного восхищения.
   Сайбер-реконструкция  не  передавала  и  десятой  части   жутковатого
очарования  оригинала.Прозрачный   воздух   гор   позволял   рассмотреть
мельчайшие детали.
   Воронка не имела формы перевернутого конуса - реконструкция лгала.
   То, что начиналось как  слабо  скошенный  конус,  через  сотню-другую
метров обрывалось вниз отвесной стеной.
   Исполинская дыра  пронзала  камень,  уходя  в  черноту  тени,  именно
воронка, гигантский предмет, украденный с кухни титанов.
   Обводы стен стремительно выгибались, заваливаясь в бездну.
   Вещество, слагающее поверхность, сильно отличалось от камней Янга.
   Пологую часть прорезали горизонтальные линии - острая, на грани чуда,
игра света.
   Угольно-черные тени карнизов падали на поверхности цвета терракоты.
   - Красиво.
   Белочка сосчитала  карнизы  -  девять  циклопических  концентрических
колец. Ад древних? Стены пятнали черные точки.
   - Что это?
   - Проходы вовнутрь.
   Задумчивый Хиллориан встал плечом к плечу, рядом с Джу.
   - На что это похоже все вместе, по-вашему?
   - По-моему, на огромную крысоловку.
   - А здоровенная крыса сидит и ждет на самом  дне,  в  темноте,  среди
пыли, помета, источенной стружки и сухих костей, оставшихся от приманки.
   - О!
   Белочку передернуло от отвращения -  величественная  красота  кратера
мгновенно поблекла.
   - Туда есть спуск?
   - Должен быть, надеюсь, не осела порода.
   Людей здесь не было...
   С памятью у меня стало неважно.., полгода.
   - А что стало с теми, кто...
   - Подобрали тут неподалеку остатки планера.
   Вернулись от Стеклянного перевала, не дойдя по кратера,  почти  ни  с
чем, злые как космическая холера и измученные отказами  оборудования.  А
вы что подумали?
   Белочка вздохнула с изрядной долей фатализма.
   - Я бы не удивилась, найдя в подобном месте скелет.
   - О! Не сомневайтесь, он еще найдется.
   - Я не верю, что это строили люди.
   - А я не верю, что это строили вообще.
   Смотрите, Симониан, смотрите внимательно - этот феномен  в  целом  не
имеет смысла.
   Это не жилье. Точнее, жить там теоретически можно, но  для  этого  не
стоило сверлить дыру в камне и ютиться по краям.
   На стратегический объект не похоже - слишком заметная и ничем,  кроме
Аномалии, не защищенная штуковина.
   - Может, там дробили камень на щебенку, вытворяли еще что-то в  таком
же роде...
   Полковник одобрительно кивнул, закуривая.
   - В точку, девушка. Некое подобие шахт заметно. Если бы еще  ответить
на вопрос - куда дели то, что наломали, и какая Мировая  дурь  заставила
проделать это невероятно странным способом.
   В спину потянуло холодом.
   Ложно бесконечный полдень осторожно подался в  сторону  вечера.  "Нас
предает логика" - подумала Джу. "Мы скованы притяжением целесообразности
не хуже, чем тяжестью планеты".
   - А почему в этом должен быть привычный нам смысл?
   - О, нет. Космос не должен  нам  ничего,  кроме  смерти  и  рождения.
Второе от нас не зависит, первое мы пытаемся отсрочить, в  панике  делая
глупости и обманывая себя.
   Но это не меняет ничего.  Нам  не  дано  охватить  опытом  и  принять
логику, которая, будь она проклята, чужда изначально.
   Легче и приятнее считать, что ее нет совсем.
   Хиллориан бросил  дорогую  недокуренную  сигарету  на  чистый  камень
Стеклянного, тщательно, зло растер пепел и тончайшую бумагу подошвой.
   - Пошли, не надо стоять на перевале.
   Джу поправила лямки рюкзака, вздергивая груз повыше на плечи.
   - Где будет лагерь?
   - Прямо там.
   Непосредственные ощущения сенсов в таком деле - золотое дно.
   Пожалуй, одушевленная  природа  Стеклянного  преднамеренно  вымостила
дорогу-плоские  плиты  уходили  вниз  лестницей  широких  не  правильных
уступов.
   Мюф, не обремененный грузом, прыгал со ступени на  ступень,  распевая
считалку:

   Раз-два - привет.
   Обратно хода нет.
   Там - черта,
   Здесь - зола.
   Замри - беги.
   Не береги.
   В землю - хлоп.
   Даст тебе в лоб...

   - Замолчи!
   Мюф с удивлением и обидой оглянулся на взвинченную Джу.

   ...Золото-медь,
   Уже не успеть.
   Сильную рать
   Тебе не собрать...

   - Не берите в голову, Симониан.
   Полковник снисходительно фыркнул - вежливая замена смеха.
   -  В  некоторых  протокультурах  восточной  Геонии,  детские  песенки
почитались пророчествами, получаемыми от богов.
   Занятно.
   Вы, конечно, не слышали устного фольклора моих племянников.
   Бойкие на язык мальчишки - будь в протосуевериях  хоть  гран  истины,
сестра давно бы скончалась в муках.
   Наш  конопатый  груз  -   просто   ангел   по   сравнению   с   ними.
"Золото-медь"... Ха!
   Полковник бодро захохотал.
   Белочка промолчала.
   Где-то,  на  самой  границе  сознания  шевельнулись  рваные,  но  уже
чуть-чуть приободрившиеся серые нити...

***

   Тем  временем  чаша  долины  приблизилась.  Люди  спускались,   горы,
обрамляя Воронку, заслоняли небо, отнимая у тускнеющей  вечерней  лазури
кусок за куском,  словно  бы  гигантская  чаша  грозила  сомкнуть  края,
поглотив добычу. Скалы бросали под ноги  пришельцам  длинные  фиолетовые
тени.
   Каменная  лестница  кончилась,  как  бы   отхваченная   циклопическим
топором. Размеры подавляли. Рваный край - древняя  окаменевшая  глина  -
обрывался в  сквозную  пропасть.  Огромное  пустое  пространство  дышало
прохладой и опасностью, где-то шумел маленький невидимый водопад.
   Дирк опустился на корточки и заглянул за край.
   - Далеко отсюда падать... нет, не очень, в восьми ярдах - карниз.
   Широкий. Забавно...
   - Что там?
   - Не знаю - странная штука, иллирианец.
   Стриж нагнулся, преодолевая желание держаться подальше от края.
   - Да, кое-что там есть. Будем там - посмотрим поближе.
   Полковник подошел неслышно.
   - Дезет, лейтенант, спускаемся.
   Карниз  действительно  оказался  широким,  с  почти  ровной,  твердой
поверхностью, усеянной мелкими рытвинами.
   Над местом витала горькая аура запустения.
   Из окаменевшей глины торчало нечто несуразное -  оно-то  и  привлекло
внимание Дирка с самого начала.
   Матовый серебристый отросток длиной около ладони отчетливо делился на
сегменты.  Вмятины   покрывали   побитый   металл.   Толстое   основание
металлической  змеи  уходило  в  твердь  карниза,  последний,  свободный
сегмент, самый тонкий, остроконечный, бессильно лежал на земле.
   Кое-где, мешаясь, валялись остатки причудливо искореженной арматуры.
   Неподалеку устроился совершенно неуместный среди техногенной  свалки,
покосившийся менгир - на этот раз явно искусственный.
   - Что здесь было, полковник?
   - Когда-то здесь были горы и маленькая станция  пси-наблюдения.  Все,
что вы видите, Дирк - и то, и другое, и вон тот хлам, и  эта  безобразно
огромная воронка - все это не наше.
   И появилось оно ниоткуда.
   Смотрите, Дирк, и вы, Алекс.
   Симониан, вы тоже подойдите поближе.
   Воронка Оркуса будто бы вдавлена сюда  извне  -  даже  границу  можно
разглядеть.
   Вон там - скалы перевала, темная порода, здесь  -  желтая  терракота.
Что скажете, Стриж?
   Иллирианец поковырял окаменевшую почву носком ботинка.
   - Покамест не скажу ничего.
   Глина как глина.
   Место выглядит странно - не спорю.
   Но я не склонен считать первую попавшуюся яму прорехой в реальности.
   Куда теперь?
   - В обход по карнизу. Видите, каверны в склонах? Туда.
   Они осторожно  шли  цепочкой,  угнетенные  соседством  циклопического
Воронки и ирреальностью происходящего. Игольчатый пик  маячил  справа  -
там, где остался перевал, небо, опаленное  сиреневым  закатом,  набрякло
тучами, обещая ночной дождь.
   ...Бункер первым заметил Дирк.
   Металлическая коробка, полускрытая осыпью глины, слегка  накренилась,
крыша прогнулась, черной пастью зиял проем,  распахнутая  настежь  дверь
покрылась рыжей шкуркой ржавчины.
   - Это он?
   - Да.
   Белочка поежилась.
   - Господин Хиллориан...
   - Называйте меня Септимус.
   - Как вы думаете, Септимус, эти люди - они все еще там?
   - Ни в коей мере.
   Тела эвакуировали спасатели - почти сразу. Не берите в  голову,  Джу.
Сейчас это просто потенциальная крыша над головой.
   Белочка вздрогнула - коротко тренькнула тонкая струнка опасности.
   Угроза маячила в отдалении, пока не очень страшный, какой-то плоский,
словно вырезанный из картона контур,  за  поворотом  длинного,  темного,
глухого, без окон коридора. "Раньше я видела только людей. Почти никогда
- предметы. Очень редко - прошлое. И  никогда  не  видела  будущее.  Мои
способности обостряет Аномалия".
   Пси-образ покинутого убежища  серебрился  утонченной  тоской,  острый
трагизм крови и смерти почти истаял. Общее впечатление получалось  такое
же, как от руин какой-нибудь геройской твердыни.
   Подвиги ушли в  легенду,  на  благородных  камнях  растет  сорная  (и
непременно "седая") трава...
   Джу выставила ментальный блок - контраст вышел сокрушительный.
   Благородные  руины  померкли,  уступив   место   грубой   реальности.
По-видимому, обвал в момент катастрофы сломал  и  разметал  оборудование
наблюдателей - сухую, посеченную оспинами выбоин глину, усеивали  ржавые
обломки, рваные ошметки пластика, секции сломанной мачты, обрывки мятой,
крошащейся стальной сетки.
   Площадка вокруг бункера изрядно напоминала технологическую помойку на
задворках средней руки мастерской.
   - Занятно.
   Хиллориан внимательно осмотрел картину и покачал головой.
   - Смотрите, Алекс, бункер на месте.
   А вот висячая скала, которая был под основанием убежища - увы.
   От огромной каменюки не осталось и следа.
   Это напоминает мне  винегрет  -  кусочек  реальности  здесь,  кусочек
абсурда - там.
   - Так что же - заходим?
   Дирк уже опередил иллирианца. Его голос глухо долетал изнутри.
   - Полковник, все в лучшем виде.
   Консервы, оборудование, блоки к фонарям.
   Белочка и Мюф  вместе  переступили  порог  -  внутренние  перегородки
делили бункер на четыре части:  мини-склад,  кухню,  санитарный  блок  и
жилой отсек.
   В тамбуре хрустел под ногами занесенный ветром песок.
   - Откуда они брали воду, Септимус?
   - Понятия не имею насосом, наверное.
   Впрочем, источник давно уже пересох.
   В  жилом  отсеке  на  аккуратно   заправленной   двухъярусной   койке
нетронутым слоем лежала бархатная рыжая пыль.
   - Тут очень долго не было никого.
   - Год.
   - Мы останемся здесь?
   Хиллориан внимательно посмотрел на Джу.
   - Вы интуитивно отвергаете такой вариант?
   Сострадалистка энергично мотнула головой:
   - Нет, ничего подобного.
   - Замечательно.
   Устраиваемся  здесь.  Тесновато  для  шестерых,  зато  стены   слегка
экранируют пси. Относительно спокойный сон в Аномалии - великое дело.
   Выбросить истлевшее тряпье Белочка поручила Мюфу.
   Паренек с охотой отправил  небрежно  свернутый  узел  хлама  прямо  в
пропасть.
   Стриж, проследив полет, откомментировал:
   - Вечность - универсальный поглотитель.
   Джу фыркнула - и тут же согнулась пополам  в  приступе  неудержимого,
мучительного хохота. Ныло под ложечкой, слезы,  горячие  соленые  слезы,
смешанные с бурой пылью, обильно потекли по щекам.
   Дезет ошалело  наблюдал  бурный  эффект  случайной  шутки,  полковник
нахмурился в недоумении, Дирк вежливо стушевался, Иеремия уже шел  прямо
на Джу, явно намереваясь пустить в ход излюбленное сельское средство  от
девичьих истерик - пощечину.
   - О-о-о! Вы только посмотрите...
   - Куда?
   - Вот, вот левее...
   - Это?
   Пятеро разом повернулись.
   - Да где же?
   - Вот...
   Пальчик Джу стремительно указывал куда-то в неряшливую груду  ржавого
хлама, наподобие гриба-нароста нависшую над самым обрывом.
   На  полушаге  замер  Иеремия  Фалиан,  чопорно-пристойно   выбранился
полковник, тихо, насмешливо присвистнул Стриж:
   - Да, это сильно.
   На  побитой  металлической  пластинке,  тусклой,  иссеченной  дождями
табличке, сорванной с корпуса  прибора,  наискось  красовалась  надпись,
давным-давно глубоко и резко процарапанная  печатными  буквами,  грубым,
крупным почерком:

   7004 ГОД. НАБЛЮДАТЕЛЬ НУНЬЕС. Я СКУЧАЛ ЗДЕСЬ.
   СТАНЦИЯ R-735 - "ДОХЛАЯ ВЕЧНОСТЬ"

   - поздравляю, колонель. Вот мы и на месте...

Каленусия, Горы Янга, кратер Воронки Оркуса, ночь.

   Ночь упала, и липкая чернота смешалась, сплелась,  слилась  в  единое
целое с холодной бездонной пустотой.
   Дождь, намечавшийся с вечера, обернулся далекой  грозой,  гром  слабо
рокотал за перевалом, сполохи разрядов пару раз безвредно  сверкнули  за
кромкой скал. Аномалия словно берегла пойманную добычу от стихий.
   Маленький покосившийся бункер тихо лежал в  темноте,  прилепившись  к
груде окаменевшей глины.
   В эту ночь пси-шторм на время утих, реальность нежилась, погрузившись
в кратковременный покой, в  сон  шестерых  людей  больше  не  вторгались
пронзительно-тревожные видения.
   Вернее, в сон пятерых.
   Белочка вытянулась на жестком верхнем ярусе койки,  перевернулась  на
живот и осторожно, стараясь не разбудить компанию, включила фонарик.
   Миниатюрная лампа - часть горного  снаряжения  крепилась  чрезвычайно
удачно - в виде диадемы на  лоб.  Джу  подкрутила  вертлюжок,  превратив
конус света в  скромных  размеров  лучик,  направила  его  куда  надо  и
распахнула пухлый потрепанный том, заложенный  вместо  закладки  сушеным
листком парадуанской магнолии.
   Полночь погасила звуки.
   В такие  часы  отступает  тревога,  море  сонной  темноты  без  следа
растворяет дневную суету.
   Ясный покой располагает  к  размышлениям,  ночная  работа  мозгами  -
занятие, не лишенное притягательности для интеллектуала.
   Как бы ни так - конечно - если ты выспались днем!
   Сонная Белочка, вздохнув, перевернула страницу.
   В конце концов, не зря же она от южных равнин до перевала Янга тащила
в рюкзаке увесистый трактат скандально известного сомнительной полемикой
пси-философа.
   Начало выглядело впечатляюще:

   "ХЭРИ МАЙЕР.
   ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ РЕАЛЬНОСТИ"

   "Реальность - что мы знаем о ней?
   Мы, запутавшиеся в обыденной определенности,  мы,  младенцы,  ведомые
под руку технологией сытой, безопасной жизни, лицемерное имя  которой  -
цивилизация?"
   Джу едва не подавилась -  благообразный  портрет  Майера  на  обложке
вдруг  надулся  мыльным  пузырем,  расплылся,  лопнул,  потек,  разметав
радужные брызги.
   Из-под   мыльной   лужицы   вывернулся,   грозя   пальцем    веренице
стандарт-каров,  увенчанный  седым   ежиком   волос   неистовый   луддит
Иеремия...
   Белочка часто поморгала, потерла слипающиеся глаза, прогоняя сон.
   Фалиан, лихо подмигнув, исчез,  портрет  преуспевающего  Хэри  Майера
(трубка, свежее лицо шикарный костюм) прочно вернулся на место.
   - Прокати их всех на помойку Мировая Дурь.
   Джу быстро пролистала четыре страницы. Дальше пошло интереснее:
   "...Фундаментальное исключение Калассиана не подвергается сомнению  -
все попытки технически и адекватно воспроизвести пси человека  неизменно
кончались крахом.
   Не наткнулись ли мы в своих блужданиях  на  косвенное  доказательство
существования нематериальной первоосновы личности?"
   Джу крепко  закусила  губу  -  не  расхохотаться  бы  некстати  и  не
разбудить компанию.
   Автор,  излюбленная  мишень  студенческих   анекдотов,   давным-давно
получил в ученой среде прозвище Грубого Хэри, а в самом  узком  кругу  и
того жестче -Ублюдка Майера.
   Прозвище навесили не совсем без вины - дискуссии с участием идеалиста
если не каждый раз, то  зачастую  кончались  вполне  материалистическими
побоями. Хэри искусно играл  роль  зачинщика  -  распалившиеся  философы
фехтовали пухлыми томами,  плескали  в  лица  прохладительной  водой  из
сифонов, метали в оппонентов сайбер-кассеты, престарелые члены  коллегии
не стеснялись пускать в ход трость.
   Сейчас Грубый Хэри плавно подбирался к вопросу о душе.
   "Принято считать, что физическая природа пси-явлений до  сих  пор  не
разгадана.
   Эта точка зрения - рискованная иллюзия.
   Она  опасна  постольку,  поскольку  затушевывает  очевидную,   ясную,
нелицеприятную правду.
   Мы не хотим признавать факт, который  встал  во  весь  рост,  который
кричит, вопиет перед нами - в нашей реальности есть  место  явлениям,  у
которых объективно нет физической природы!"
   Белочка прыснула в кулак.
   Студентам изредка открывали доступ в святая святых  -  побывавшие  на
"взрослых"  диспутах  в  пси-клубе  рассказывали   кое-какие   пикантные
подробности.
   Как только разглагольствования идеалиста Хэри  достигали  критической
отметки, лица физиков, химиков и биологов неизменно вытягивались.
   Ученые мужи кривились, словно вкусив лимона.
   Майер  с  наслаждением  купался  в  атмосфере  всеобщего   осуждения,
по-видимому, чувствуя себя как рыба в воде.
   "Пси-явления произрастают из материального мира, пусть корни их  -  в
физическом мире, но вершина, крона - вовне.  Концепция  Мирового  Разума
бездумно отдана наукой на откуп религии - верно ли это?
   Я не сомневаюсь в отрицательном ответе."
   Белочка зевнула, прикидывая - не посвятить ли остаток ночи сну.
   Мятежный пси-философ гнал бред, не унимаясь:
   "Итак - психическое, идеальное и физическое, материальное - суть  две
первоосновы  нашей  реальности,  в  которой,  к  сожалению,  преобладает
второе.  Плоть  властвует  над  ментальностью,  воплощение  над   идеей,
косность над новизной, тело над духом..."
   Лично у Хэри дела, наверное, обстояли по-другому. Уж что-что, а плоть
им явно не управляла. По крайней мере, после каждой новой потасовки  он,
залечив синяки, восставал свежим и энергичным - не хуже Феникса древних.
   "До сих пор симметрия духа и плоти пока остаются недостижимой.
   Можем ли мы надеяться, что где-то - в холодной глубине  пространства,
в ином ли измерении существует реальность, радикально отличная от нашей?
   Та, в которой дух(пси) первичен, а  материальное,  физическое(назовем
его - кси) - лишь утонченный,  бледный  цветок  на  жирной  почве  идеи?
Почему бы нет? Я верю, что это так.
   Что произойдет, вздумай случай совместить эти реальности во времени и
пространстве?..."
   Трактат завзятого скандалиста украшала занятная картинка.
   Белочка направила на нее лучик света от фонаря:

***

   "...Великолепная симметрия, пригодная для бесконечного  сохранения  в
вечности.
   Гармони кси и пси в одном существе - то, о  чем  мы  до  сих  пор  не
позволяли себе мечтать.
   Подчеркну  еще   раз   -   достойная   сохранения   и   способная   к
неограниченному самосохранению, как в виде целого, так и в частных своих
проявлениях..."
   Белочка всмотрелась в завораживающую примитивность квадратов, ахнула,
захлопнула книжку, выдернула сушеный лист-закладку и осторожно  перевела
дыхание.
   Сердце колотилось пойманный мотыльком.
   Безвкусная и малопонятная проповедь Грубого Хэри  перестала  казаться
смешной. "А ведь он дает нам,  псионикам  надежду  на  неуязвимость,  на
естественные пси-наводки без последствий для сенса".  Джу  скользнула  с
койки вниз, ловко обогнула спящего Дирка, отыскала в груде веще на  полу
свой рюкзак и запихнула книжку поглубже.
   Потом передумала  -  снова  вытащила  потрепанный  томик,  как  могла
обернула его в мятым лоскутом бумаги, вытащила  из  нагрудного  кармашка
обломок красного пластикового карандаша и крупно, несколько  раз  обведя
буквы, вывела на обложке:

   "РУКОВОДСТВО ПО ЛЕЧЕНИЮ КИШЕЧНЫ