неты,  чтобы  испытать какой-то необычайно чувстви-
тельный прибор - регистратор биомассы.
   Словом, у нас было много хлопот с планетологами. Но когда
мы их удерживали, ссылаясь на коварство Ю-поля, они возража-
ли,  ссылаясь  на наш знаменитый экспериментальный полет вне
времени.
   Беспокойный это был рейс. И когда мы наконец благополучно
возвратились на Луну, я почувствовал необходимость разрядки.
   Нам с  Робином дали двухмесячный отпуск.  Я,  разумеется,
собрался с ближайшим рейсовым на Землю. Робина отец уговорил
остаться на Луне.
   - Хочет, чтобы я ему помог обработать какие-то вычисления
на Узле связи, - сказал Робин.
   - Нет, - сказал я, - хочет привязать тебя к Узлу семейным
узелком. Договаривай уж до конца.
   - Похоже, - согласился он. - Особенно Дед настаивает.
   - Ну  как же!  Династия Грековых - космических связистов.
Ты бы женился,  Робин.  Династия так уж династия.  - Преемс-
твенность надо обеспечить, чтобы дело не заглохло.
   - И женюсь,  - сказал Робин своим невозмутимым  тоном.  -
Одному тебе, что ли, можно?
   Андра встретила меня в космопорту. Повисла у меня на шее,
шепнула:
   - Обещал носить на руках - так неси!
   Недолго думая я подхватил ее,  смеющуюся, на руки и понес
сквозь толпу. На площади перед зданием космопорта Андра выс-
вободилась.  Озабоченно поправила прическу, потом критически
оглядела меня и, найдя, что я порядком обносился, потащила в
ближайший рипарт.
   Мне доставляло неизъяснимое удовольствие  подчиняться  ей
во всем. В зеркале рипарта я увидел на своем лице незнакомую
улыбку - благодушную и туповатую. Странное дело - я никак не
мог согнать ее с лица,  она все время возвращалась,  я чувс-
твовал это.  Так я и сидел с этой улыбочкой дома за  столом,
попивая  кофе и заедая яблочным пирогом и очередными гранди-
озными проектами из области этнолингвистики.  Потом мы взяли
машину  и  укатили к морю,  и я,  блаженно улыбаясь и закрыв
глаза,  лежал на теплом песке в дюнах,  и Андра натерла меня
какой-то новой мазью, предохраняющей от ожогов. От шершавых,
нагретых солнцем сосен шел отличный смолистый дух. Мы надели
маски и ласты и,  включив дыхательные аппараты, надолго ушли
под воду, и плавали, и бродили, взявшись за руки, среди леса
водорослей.  А  потом опять лежали на песке и смотрели,  как
закатное красное солнце погружается в море.
   Наверное, это и было счастье.
   Дни стояли сказочные - тихие солнечные дни начала сентяб-
ря.  По утрам я отвозил Андру в Веду Гумана, а к концу заня-
тий приезжал за ней. Все с той же благодушной улыбкой я ожи-
дал  ее в вестибюле,  и она сбегала по лестнице в неизменном
сопровождении двух-трех юных гуманитариев,  и  я,  улыбаясь,
оттирал  эскорт плечом.  Гуманитарии умолкали на полуслове и
несколько ошарашенно смотрели,  как я усаживал Андру в маши-
ну.  Моя жена, высунувшись из окошка, докрикивала им оконча-
ние разговора,  но я включал первую скорость.  Андра сердито
поворачивалась ко мне:
   - Как не стыдно, Улисс! Ты ведешь себя как маленький...
   Выговор разбивался  о  мою  улыбку.  Я  посылал ей менто:
"Люблю".
   - В конце концов,  просто невежливо, - не сразу сдавалась
Андра.
   "Люблю", - твердил я.
   Ничто на свете, кроме нее, меня не интересовало. Даже чи-
тать  было  неохота.  Стоило  Андре выйти из комнаты,  как я
вскакивал и шел за ней. Я просто не выносил ее отсутствия.
   На второй день Андра сказала:
   - Вечером мы поедем к матери.  - И, предупреждая мои воз-
ражения, быстро добавила: - Мама как будто примирилась.
   - А что ей оставалось? - буркнул я.
   - Будь  повежливее  и  не вздумай торопить меня домой,  -
сказала Андра. - У мамы сейчас очень трудная полоса.
   "Трудная полоса".  Я восхищенно смотрел на свою жену. Мне
ужасно нравился ее голос и все,  что  она  говорила,  каждое
слово.
   - Отец недавно говорил с ней...
   - Он приехал?
   - Нет.  У него самый разгар работы, и он умолял маму при-
лететь к нему в Индию.
   - А она что?
   - Раздумывает.
   Ронга встретила меня не то чтобы холодно, но сдержанно. Я
внутренне  поежился от ее испытующего взгляда.  Андра что-то
рассказывала о своих лингвистических делах,  а Ронга в  упор
смотрела  на меня.  Она как бы спрашивала:  "Могу я доверить
тебе свою дочь? Ведь у меня нет никого дороже Андры..."
   Потом налила  в бокалы шипучего вина.  Я взял свой и ска-
зал, обращаясь к Ронге:
   - Будь счастлива, старшая.
   - Что говорить обо мне, - ответила она, и мне показалось,
что голос ее звучит мягче. - Будьте счастливы вы с Андрой.
   Андра вскочила, обняла мать:
   - За нас с Улиссом,  мамочка,  не беспокойся.  Мы пьем за
тебя и... за папу.
   Я думал - грянет гром.  Нет, обошлось. Ронга только голо-
вой покачала и пригубила вино.
   Но, как видно, ее все еще одолевали сомнения.
   - Улисс,  про тебя стали часто писать в газетах.  Ты  что
же, намерен повторить тот полет?
   - Если повторение и состоится, то очень не скоро, - отве-
тил я.
   - На днях передавали интервью с Боргом. Насколько я поня-
ла,  начато проектирование корабля с этим... каким-то стран-
ным двигателем.
   - Хроноквантовым. Знаю.
   Ронга помолчала. Ожидала, наверное, не разовью ли я тему.
Но я потягивал вино, поглядывал на Андру. И хотелось мне од-
ного - поскорее очутиться дома.
   - Надеюсь,  теперь,  - Ронга подчеркнула это слово, - те-
перь ты с большей ответственностью  будешь  обдумывать  свои
шаги.
   И я ответил солидно, как и полагается семейному человеку:
   - Ну, еще бы!
   Андра тихонько прыснула в ладошку.
   Да, я знал, что Борг начал проектировать корабль, об этом
мне еще в Селеногорске рассказали.  Знал даже,  что ему пре-
доставили один из корпусов Института ракетостроения - это по
соседству с поселком космонавтов, рукой подать. Но день про-
ходил за днем, а я не торопился наведаться к Боргу.
   - Что с тобой,  Улисс?  - спросила однажды Андра, когда я
вез ее из Веды Гумана домой. - Всполошил, можно сказать, все
человечество,  а теперь,  когда дело сдвинулось, ты вроде бы
потерял к нему интерес.
   - Успею еще, - благодушно отозвался я.
   - "Успею"!  И улыбка у тебя какая-то появилась... Знаешь,
кем ты становишься?
   - Кем?
   - Едоком!
   - Но-но,  не очень...  Я отпускник, только и всего. Имеет
право человек на отпуск?
   Андра подумала и сказала:
   - Имеет.
   А спустя день или два меня вызвал по видеофону Борг.
   - Здравствуй,  пилот,  - сказал он,  вглядываясь в меня с
усмешкой. - Случайно узнал, что ты на земном шаре. Что поде-
лываешь?
   - Да, в общем-то, ничего... Я в отпуску.
   - Поздравляю, - сказал Борг.
   Я поблагодарил,  не совсем ясно представляя, с чем именно
он меня поздравил. Наверное, все-таки не с отпуском.
   - Если выберешь время, пилот, приезжай. У нас тут веселая
компания; Ладно, выключаюсь.

   Я выбрал не лучшее время для визита - утренние часы. Но я
не  собирался  мешать  Боргу  и его конструкторам работать -
просто мне хотелось посмотреть,  как проектируют космические
корабли.
   Корпус, в котором разместилось конструкторское бюро  Бор-
га,  стоял  в  излучине тихой речушки.  Я вошел в просторный
круглый холл.  Все двери - а их тут было множество -  стояли
настежь, так как предполагается, что в рабочие часы не быва-
ет праздношатающихся.
   Я заглянул  в одну из них - и замер.  Спиной ко мне сидел
человек,  над креслом возвышались квадратные плечи и затылок
в белокурых завитках - это был несомненно Борг. Мощный череп
был обтянут зеленоватым пластиком конструкторского шлема,.от
которого тянулся к пульту,  змеясь по полу,  толстый кабель.
Руки Борга лежали на подлокотниках кресла,  и я подумал, что
по сложности  это кресло,  пожалуй,  не уступало пилотскому.
Руки,  обнаженные по локоть, были грубые, загорелые, в белых
волосках - очень крепкие,  уверенные руки.  Пальцы то и дело
пробегали по кнопкам на консолях подлокотников.
   А перед Боргом был развернут во всю стену конструкторский
экран.  По нему проносились разноцветные линии, они перепле-
тались, выстраивались в группы, исчезали. Вот возникла слож-
ная фигура,  сквозь которую проходила жирным красным пункти-
ром какая-то  магистраль.  Борг  задержал  фигуру на экране,
всмотрелся...  вслед за тем из кресла раздалось глухое рыча-
ние - и экран опустел,  все исчезло. И снова побежали линии,
причудливо группируясь.
   Я смотрел во все глаза. Первый раз я видел главного конс-
труктора за работой, и это зрелище захватило меня своей нео-
быкновенной красотой и напряженностью. Датчики, вмонтирован-
ные в шлем,  несли мысль конструктора к одной из  сложнейших
машин мира - преобразователю конструкторского пульта,  кото-
рый мгновенно воспроизводил импульсы на экране - в размерах,
углах,  направлениях. Но каким же могучим даром концентриро-
ванного, точного мышления и вольного воображения нужно обла-
дать, чтобы вот так часами сидеть перед экраном...
   - Какого дьявола! - прорычал вдруг Борг.
   Я вздрогнул от неожиданности и сделал было шаг в сторону,
чтобы бесшумно уйти,  но тут он повернулся вместе с креслом.
Брови  у  него  были грозно нахмурены,  и вообще я как-то не
сразу узнал Борга.
   - А, это ты, - сказал он. - Я не переношу, когда стоят за
спиной.
   - Извини, старший. Я не знал...
   - В двенадцать.  - Борг повернулся к экрану,  разом забыв
обо мне.
   Я поспешил прочь. Лучше всего было пойти на речку, растя-
нуться  на  траве  среди благостной зеленой тишины,  закрыть
глаза и слушать,  как чирикает  какая-нибудь  легкомысленная
пичуга.  В конце концов,  я отпускник и имею право лежать на
траве сколько пожелаю.
   Сам не понимаю, почему я не ушел. Из двери в глубине хол-
ла доносились неясные голоса, и я на цыпочках направился ту-
да. В просторной комнате работали двое конструкторов и конс-
трукторша с розовощеким строгим лицом. Одного я знал - длин-
ноносого Гинчева,  специалиста по корабельным системам живу-
чести: однажды на "Элефантине", во время ремонта, я спорил с
ним по поводу перестройки дистрибутора. Остальных видел пер-
вый раз.  Гинчев и розовощекая просматривали на проекционном
экране пленки с чертежами узлов и тихо переговаривались, ты-
ча в экран указками. Третий конструктор щелкал клавишами вы-
числителя.
   - Плохо увязывается с компоновочным вариантом, - слышал я
напористый  голос Гинчева.  - Здесь будет выступать на четы-
реста миллиметров и упрется в шахту утилизатора.
   Розовощекая тихо возразила,  и Гинчев нетерпеливо сказал,
что надо показать главному.
   - Нет,  - сказала конструкторша.  - Дадим еще раз переде-
лать электронному деталировщику.
   Зеленая травка  в  союзе  с голубым небом дожидалась меня
там,  снаружи,  пичуга старательно выщелкивала нечто отпуск-
ное,  но я потащился к следующей двери. Над ней нависало бе-
лое полукружие лестницы, ведущей на второй этаж. В этой ком-
нате  было  полутемно,  медленно  крутилось что-то серебрис-
то-чешуйчатое, то одна, то другая чешуйки ярко высверкивали.
Передвигались расплывчатые тени. Вдруг зажужжало, отчетливый
и бесстрастный голос произнес:
   - Ирг-восемьдесят мезо один.  - И после короткой паузы: -
Круг минус секунда.
   Я вгляделся,  но людей не увидел. Только крутилось колесо
не колесо,  не знаю,  как назвать, и ровный голос отсчитывал
на языке незнакомой мне математики,  - должно быть,  той са-
мой,  которая начиналась за уравнением Платонова. Я подумал,
что здесь работает вычислительная машина. Но в следующий мо-
мент тот же голос, нисколько не меняя интонации, сказал:
   - Чертов Феликс не отвечает, нигде его не найдешь.
   Это было уже не очень похоже на машину.  Впрочем, кто его
знает. Феликс способен даже машину вывести из терпения.
   - Плюс, плюс, плюс, плюс, - бубнил голос.
   Тут мне  что-то упало на голову и скатилось вниз.  Я пос-
мотрел под ноги и увидел скорлупки - продолговатые  желтень-
кие скорлупки сладкого орешка.  Я терпеть не мог эти орешки,
и уж тем более мне не понравилось, что скорлупу кидают прямо
на голову. Пускай я был здесь посторонним, это еще не резон,
чтобы обращаться со мной как с утилизатором.
   И я  пошел по лестнице наверх с твердым намерением выска-
зать шутнику то, что я о нем думаю.
   На ступеньке лестницы сидел Феликс. Джунгли на его голове
еще больше разрослись вширь и ввысь,  а брюки и рубашка выг-
лядели так, будто их долго, усердно жевали. Он смотрел прямо
перед собой и грыз орешки, и кидал скорлупу куда попало. Ря-
дом валялся карандаш-многоцветка, белую ступеньку у него под
ногами покрывали формулы,  да и две-три ступеньки ниже  были
тоже испещрены.
   Задумался, мыслитель,  и ничего вокруг не видит,  подумал
я,  остановившись. И, прежде чем я спохватился, Феликс опус-
тил на меня свой странный, будто издалека, взгляд и сказал:
   - Нет, я вижу. Привет, Улисс.
   - Привет.  Тебе не влетит за это?  - Я указал на разрисо-
ванные ступеньки.
   - Что? Ах да... Сейчас я...
   Он вытащил из кармана платок,  и вместе с платком вывали-
лись обрывки пленок, карандаши, орешки, два-три кубика плас-
тилона.  Я начал было подбирать, но тут, откуда ни возьмись,
появился мажордом, он мерно прошагал сверху по лестнице, вы-
тянул  гибкий  рукав,  и в этот рукав со свистом устремилось
все, что было разбросано.
   - Стой! - крикнул Феликс.
   И робот послушно замер.
   Феликс порылся  в  уцелевших пленках и снова побросал их;
видно,  было уже поздно:  нужную сцапал мажордом. Я протянул
пленку, которую подобрал, но Феликс взглянул и покачал голо-
вой.
   - Прямо беда,  - сказал он. - Треклятый мажордом ходит за
мной с утра до вечера!
   - Он  втянул  что-нибудь важное?  - спросил я,  мне стало
жаль Феликса. - Погоди, сейчас я его распотрошу, и мы выудим
твою пленку, пока он ее не переварил.
   - Не надо.  - Феликс махнул рукой. - Все равно этот вари-
ант мезо-отрицателен. Я рассчитаю новый.
   Тут я вспомнил про машину  в полутемной комнате.
   - Тебя  разыскивает эта вертящаяся штука,  - сказал я.  И
добавил для ясности:  - Ирг-восемьдесят. Она... или оно ищет
тебя и ругается.
   - Да ну ее,  надоела! - сказал Феликс. - Борговские штуч-
ки... Ладно, пойду посмотрю, чего ей надо.
   И, не закончив стирать формулы со ступенек,  он,  побежал
вниз.
   Я посмотрел ему вслед.  Славный он  малый,  только  очень
уж... как это по-русски... не от мира сего.
   В руке у меня был зажат обрывок пленки. Формулы, формулы,
все незнакомые,  какой-то график, две-три рожицы. А это что?
Я удивился: дальше было жирно написано красным "Андра". "Что
еще за новости?" - подумал я.  Впрочем, мало ли Андр на све-
те.

   Я зачастил в конструкторское бюро.  Было интересно наблю-
дать, как рождается проект. Главными узлами корабля занимал-
ся Борг. Конструкции, которые он обдумывал, воспроизводились
на электронном экране, и камера фотографировала те варианты,
которые он считал приемлемыми. Вспомогательные узлы и систе-
мы  проектировали  помощники Борга.  Вычислительные машины и
автоматы-деталировщики довершали работу  и  в  свою  очередь
предлагали оптимальные варианты.
   Ровно в двенадцать раздавался звонок. Борг выключал конс-
трукторский пульт. Лицо его как бы разглаживалось, принимало
обыкновенное простецкое выражение.  Он заглядывал в  комнату
конструкторов и отдавал команду:
   - Кончай работу. Все на речку!
   Гинчев протестовал.  Нервно почесывая кончик носа, он за-
являл, что не может бросить работу, не додумав мысль до кон-
ца.
   - Ну, как хочешь, - благодушно ронял Борг. - Только учти:
когда бог создавал человека,  он не дал ему запасных частей.
Протезы придумали позже.  Или тебе хочется  получить  протез
вместо мозга?
   Можно было позавидовать умению Борга выключаться. Он пла-
вал в речке,  бродил по окрестностям, избегая дорог и тропи-
нок, и охотно поддерживал разговоры на любую тему, но только
не о проектировании корабля.  В три часа занятия возобновля-
лись. Борг просматривал варианты и спорил со своими помощни-
ками.  Он с хищным видом накидывался на готовые листы, мазал
по ним цветными карандашами и отдавал на  переделку.  Гинчев
горой стоял за варианты, подсказанные машинами, он кипятился
и ехидничал,  но Борг упрямо гнул свою линию,  и переубедить
его было нелегко.
   - Как тебе удалось,  старший,  - спросил я его однажды, -
пробить через Совет строительство этого корабля?
   - Кораблей,  - поправил Борг.  - Их будет два. Два нераз-
лучных друга. Хроноквантовые Орест и Пилад. Филемон и Бавки-
да.  Улисс Дружинин и Робин Греков.  - Он подмигнул мне, как
первокурсник, желающий показать, какой он свойский парень. -
Как я пробил? Да вот так и пробил - с перевесом всего в один
голос. Мне, видишь ли, помогло, что я теперь не член Совета:
меньше ответственности,  больше настырности... Спасибо тебе,
пилот.
   - За что?  - удивился я.  - За то,  что тебя исключили из
Совета?
   - Че-пу-ха,  - сказал Борг раздельно.  - Тут другое.  Мне
сильно повезло в том,  что ты оказался везучим.  - Он усмех-
нулся,  глядя,  как я,  ничего не понимая, хлопаю глазами. -
Видишь ли,  расчеты расчетами,  а вероятность опасности была
оценена неточно. Недаром я сам хотел лететь.
   - Старший, не говори загадками! - взмолился я.
   - Ладно. Слушай, пилот. Мы подвергли материалы твоего по-
лета дотошному анализу и убедились, что вы с Робином были на
волосок от того,  чтобы...  как бы популярнее... чтобы заст-
рять вне времени,  вернее - в безвременье... в общем, перес-
тать существовать.  То, что вы возвратились, можешь рассмат-
ривать как некую флюктуацию вероятности.
   - Флюктуация,  - повторил я невольно,  а самого  продрало
холодком до костей при мысли о безвременье, которое и предс-
тавить себе нельзя... о мертвом корабле... о призраках, этих
вечных скитальцах,  таинственных "летучих голландцах" космо-
са...
   Да, да,  я  очень везучий.  Я прошел на волосок от жуткой
бездны,  я не сгинул, и у меня есть Андра. Ух, до чего я ве-
зучий!..
   Сбылась удивительная мечта:  по вечерам в моем доме бойко
стучали каблучки, были освещены все окна, и за столом усажи-
валось со смехом и шутками человек восемь-десять,  и  расто-
ропный мажордом только успевал поворачиваться. Я все посмат-
ривал на Андру - сияющую,  оживленную.  Она с  удовольствием
входила  в роль хозяйки дома.  Она учила Гинчева варить кофе
по-перуански и очень убедительно доказывала,  что только эт-
нолингвистика  может  дать удовлетворение человеку ищущему и
пытливому,  и безудержно  хохотала,  когда  Борг  принимался
рассказывать смешные истории.
   И только Феликс, как мне казалось, ее смущал.
   Он сидел,  молчаливый и углубленный в свои мысли.  Тщетно
мы пытались расшевелить его, разговорить, засадить за шахма-
ты. Как-то раз Андра решительно подступила к нему.
   - Выпрямись, - сказала она. - Попробую тебя причесать.
   Феликс послушно выпрямился на стуле, и Андра глубоко пог-
рузила руки в его заросли.
   - Да  он  вполне ручной,  - удивился Борг.  - А говорили,
будто никого не подпускает к своим кудрям.
   Причесать Феликса не удалось: одна за другой поломались у
Андры две расчески.  Ну и посмеялись мы тогда, а Феликс улы-
бался,  кротко щурясь! Я подумал, что он похож на одичавшего
котенка, которого невзначай погладили по голове.

                     Глава двенадцатая

        "РАЗГОВОРЫ ЗА ВЕЧЕРНИМ СТОЛОМ"

   В тот вечер мы всей компанией сидели в гостиной конструк-
торского бюро перед экраном большого визора.  Передавали со-
ревнования по подводному плаванию  и  полетам  над  водой  с
пристежными  крыльями.  Такие передачи смотреть приятно - ты
сам как бы паришь над волнами и встречный ветер посвистывает
у тебя в ушах.  А потом ты плывешь среди кораллового леса, и
это тоже неплохо.
   Андра накануне мне сказала,  чтобы я поменьше на нее гла-
зел:  "Ну как ты не понимаешь,  Улисс,  это ведь  производит
смешное впечатление, когда ты все время смотришь и улыбаешь-
ся вот так".  Она изобразила мою туповато-благодушную улыбку
и сама засмеялась.
   Ладно. Если уж