ментальных гигантов, а также  на  более будничные, но  все  же
обладающие  сознанием машины  и  умные, но в  конце концов  механистические,
предсказуемые  в своих действиях  компьютеры,  вплоть до  мельчайших  схем в
летательных микроаппаратах, имеющих разума не больше мухи --  именно на них,
а не на человеческий мозг Культура  сделала свою  ставку, и  еще задолго  до
того,  как можно было предвидеть идиранскую войну. Дело  в том, что Культура
считала  себя  обществом,  осознающим  свою  рациональность.  Машины  скорее
способны  достичь  этого желанного состояния и, достигнув, использовать его.
Такого обоснования Культуре было вполне достаточно.
     Кроме   того,  людям   в  Культуре   дана  свобода  заниматься  вещами,
действительно  важными   для  жизни,  такими,  например,  как  спорт,  игры,
романтика, изучение мертвых языков,  варварских обществ  и самых невероятных
проблем, а также покорение высоких гор без помощи подвесного щита.
     Пристрастное   изложение   этой   ситуации    могло   бы   сформировать
представление, что электронные мозги Культуры могли бы отреагировать с чисто
машинным возмущением и короткими замыканиями, обнаружив,  что некоторые люди
были  невероятным образом  способны  достичь рекорда этих  мозгов  в анализе
данного множества фактов, а иногда даже побить его. Но этого не происходило.
Машины  очаровывало, что такое  маленькое  и  хаотичное собрание  ментальных
способностей было способно с помощью какого-то искусственного невротического
вмешательства найти такой  ответ  на  проблему,  который  ничем не  хуже  их
собственного. Этому должно быть,  конечно, объяснение. Возможно, оно связано
с труднопостижимой  даже  для  божественных  способностей мозгов  структурой
причинно-следственных  связей, но  большей частью, видимо, с простым законом
больших чисел.
     В Культуре жило более восемнадцати миллиардов личностей,  и практически
каждая из  них хорошо питалась, получала широкое образование и была  духовно
деятельной, но лишь тридцать -- сорок из них обладали необычной способностью
предсказывать и  анализировать на  уровне хорошо информированных электронных
мозгов (которых были уже сотни тысяч). Конечно, не исключено, что все дело в
простом везении. Если  подбрасывать  в воздух восемнадцать миллиардов монет,
то какая-то часть из них постоянно будет падать только одной стороной.
     Фел'Нгистра была  советницей,  одной  из этих  тридцати,  может, сорока
персон,  которые могли интуитивно понимать, что произошло, объяснять, почему
то, что случилось,  случилось именно  так, -- и почти никогда не  ошибались.
Фел постоянно предлагали проблемы и задачи; она умела решать их одновременно
и высоко ценилась. Но она настояла на том, чтобы ее оставляли в покое, когда
она лазала по горам, и отказывалась от охраны. Фел имела обыкновение брать с
собой  лишь  карманный  терминал  для  записей, но тогда  обрывалась  всякая
реально-временная связь с мозговой сетью ее родного мира.
     Вот из-за этого каприза она  сутки  пролежала в  снегу с  раздробленной
ногой, пока ее не нашла поисковая группа.
     Робот  Джез  сейчас  сообщал  ей   подробности  бегства,  перехвата   и
разрушения безымянного корабля, но Фел отвернула голову и слушала вполуха, а
ее  взор  и мысли были  на далеких снежных склонах, куда, как она надеялась,
можно будет подняться через несколько дней, как только надежно срастутся эти
дурацкие кости.
     Горы  были  прекрасны.  Есть  и другие  горы на лежащей  выше по склону
стороне террасы,  достигающие самого  ясного  голубого неба, но они казались
совсем  ручными  по  сравнению  с  острыми крутыми вершинами по  ту  сторону
равнины. Фел знала,  что именно поэтому ее и поселили здесь. Они  надеялись,
что  она  скорее  полезет  на эти близкие горы,  чем  станет утруждать  себя
перелетом на флайере через равнину. Глупая идея. Ей вынуждены были разрешить
видеть  горы, а если она могла  их видеть, она просто  должна  была  на  них
взбираться. Идиоты.
     На  планете, подумала  она, их никогда не разглядишь  так хорошо. Здесь
видны даже нижние отроги, потому что горы вздымаются прямо из равнины.
     Хижина,  терраса,  горы и  равнина  находились  на  орбитали. Этот  мир
построили  люди  или  по  крайней  мере машины,  которые  построили  машины,
которые...  Так  можно  было  бы  продолжать  очень  долго.  Плита  орбитали
выглядела  идеально плоской; в действительности она была  слегка вогнута  по
вертикали,  но так  как внутренний диаметр готовой орбитали  --  когда  были
соединены все отдельные плиты  и  убраны последние  перегородки -- составлял
более  трех  миллионов  километров, то кривизна ее  поверхности была намного
меньше, чем  на выпуклой поверхности любой из заселенных планет. Поэтому Фел
и могла с высокой точки видеть далекие горы до самых подножий.
     Фел подумала,  что, должно быть,  очень странно  жить на  планете,  где
кривизна ограничивала обзор настолько, что из-за  морского горизонта сначала
появляется верхняя часть корабля, а лишь потом понемногу все остальное.
     Вдруг  она осознала, что к мысли о планете ее привело  что-то из только
что сказанного Джезом.  Она повернулась, серьезно  посмотрела на темно-серую
машину  и мысленно покопалась в кратковременной памяти, чтобы вызвать точные
воспоминания.
     -- Этот мозг проник  в гиперпространстве под  поверхность  планеты?  --
спросила она. -- А потом свернул там пространство?
     -- Во всяком случае,  он заявил, что собирается  попробовать это, когда
послал закодированное сообщение в свои схемы саморазрушения. Если бы ему это
не удалось, по меньшей мере полпроцента его массы прореагировало бы с массой
планеты подобно антиматерии.
     -- Понимаю. -- Фел почесала пальцем щеку. --  Я думала, такое считается
невозможным? -- В ее голосе слышался вопрос. Она посмотрела на Джеза.
     -- Что? -- переспросил он.
     Ее лицо омрачилось, потому что ее не поняли  мгновенно. Она нетерпеливо
взмахнула ладонью.
     --  То,  что он  сделал.  Уйти  в  гиперпространство под  чем-то  таким
большим,  а потом свернуть  пространство. Меня учили,  что даже мы  не умеем
делать ничего подобного.
     --  Мозг  тоже учили  этому,  но он  усомнился. Всеобщий  Военный Совет
решил, что нам  нужно  попытаться повторить этот прием с  таким же  мозгом и
какой-нибудь ненужной планетой.
     -- И что произошло? -- Фел усмехнулась при мысли о "ненужной" планете.
     -- Ни  один  мозг  не  захотел  даже обсуждать  такой проект: будто  бы
слишком опасно. Даже специалисты в Военном Совете содрогаются.
     Фел засмеялась  и подняла взгляд  вверх, на увивающие беседку красные и
белые цветы. Джез, безнадежный романтик в самых глубинах своего "я", считал,
что ее смех подобен журчанию горного ручья, и записывал его для себя в любом
виде --  от  простого  фырканья  до  грубого  отвратительного  хохота.  Джез
понимал, что машине,  разумна она или  нет,  невозможно умереть от стыда, но
ему  было  точно  так  же ясно,  что  сам  он  непременно  умрет,  если  Фел
когда-нибудь об этом узнает.
     -- Как  на самом деле выглядит  эта  штука? --  серьезно спросила  Фел,
перестав смеяться. --  Я думаю, их никогда не видят в  настоящем облике, они
вечно  в чем-нибудь скрыты -- в корабле  или  еще где-то.  И как...  чем  он
пользовался, чтобы свернуть пространство?
     -- Внешне,  -- ответил Джез в  своей  обычной  спокойной и  размеренной
манере, -- это эллипсоид.  С включенными полями  он похож на очень маленький
корабль. Его длина около  десяти,  а диаметр около двух с половиной  метров.
Внутри  него  миллионы  компонентов,  но  самые  важные  --  мыслительные  и
запоминающие ячейки собственно мозга. Именно они делают его очень тяжелым --
почти пятнадцать тысяч тонн, -- потому что их плотность чрезвычайно  высока.
Конечно,  он снабжен собственным двигателем и множеством генераторов  полей,
каждый из  них  тоже может стать  аварийным двигателем  и  сконструирован  с
учетом  такой  возможности.  Только  внешняя оболочка постоянно находится  в
реальном пространстве. Все  остальное  --  во  всяком  случае,  мыслительные
ячейки -- всегда в гиперпространстве.
     Мы должны признать тот факт, что  мозг выполнил то, о чем  сообщил. Для
этого  у  него  был  только  один  возможный  путь,  так  как   он  не  имел
двигателя-деформатора или переместителя.
     Джез замолчал.  Фел наклонилась  вперед, уперев локти  в колени и  сжав
ладонями подбородок. Он увидел, как она переместила назад вес и поморщилась,
и решив,  что ей неудобно на жесткой  каменной скамье,  приказал  одному  из
роботов в хижине принести несколько подушек.
     -- Хотя у мозга есть внутренний деформирующий  узел, но он предназначен
для того,  чтобы путем расширения микроскопических  ячеек  памяти  создавать
больше  места в  тех информационных отделах, которые он желает погасить. Они
имеют форму элементарных частиц-спиралей  третьей степени. Нормальный предел
объема такого деформирующего узла меньше кубического миллиметра. Мозг как-то
его перестроил, чтобы  он охватил  все его тело и заставил появиться  внутри
поверхности   планеты.  По   логике   вещей,  он  искал  большое   свободное
пространство, и туннели Командной Системы предложили себя. Мозг  сказал, что
собирается их обследовать.
     -- Верно.  --  Фел  кивнула. --  Хорошо.  Ну  а эти...  ох... Возле нее
появился маленький робот с двумя большими подушками.
     --  Хм,  спасибо. -- Фел  подтянулась  на одной  руке  и подсунула одну
подушку вниз,  а другую под спину.  Маленький робот уплыл обратно  в хижину.
Фел уселась поудобнее. -- Это ты попросил принести подушки, Джез?
     -- Нет, -- солгал Джез, втайне радуясь. -- Что ты хотела спросить?
     --  Эти туннели. -- Теперь Фел  наклонилась вперед с большим удобством.
-- Командная Система. Что это такое?
     --   Если   говорить  кратко,  она  состоит  из  извивающихся,  попарно
проложенных туннелей диаметром двадцать два метра на глубине пяти километров
от поверхности. Они тянутся на многие сотни километров.  В военное время  по
ним  должны были двигаться поезда -- передвижной  командный пункт одного  из
государств на этой планете. Тогда  она находилась на  третьем уровне, в фазе
среднего  интеллекта.  В то время  самым  высокотехнологичным  оружием  были
ядерные  заряды  радиоуправляемых транспланетарных ракет. Командная  Система
должна была...
     --  Да. -- Фел быстро взмахнула ладонью.  --  Командная Система  должна
была быть мобильной, чтобы ее не разбомбили. Верно?
     -- Да.
     -- А какое-нибудь защитное покрытие в них было?
     -- Гранит.
     -- Батолитический?
     -- Секунду. -- Джез к кому-то обратился. -- Да. Верно. Батолит.
     -- Батолит? -- Фел вскинула брови. -- И больше ничего?
     -- Больше ничего.
     -- Это что, мир с малой силой тяжести? Или с толстой корой?
     -- И то, и другое.
     --  Ага. Значит, мозг прячется  внутри этой... -- Ее  взгляд заскользил
вдоль террасы,  ничего по-настоящему не замечая. Но  своим внутренним взором
она просматривала километры темного туннеля (и думала,  что  над  ним должны
вздыматься несколько прекрасных и внушительных гор: весь этот гранит, низкие
значения "g",  самая  подходящая  для  скалолазания  местность).  Она  опять
повернулась к машине. --  Это  ведь Планета  Мертвых.  Что  с ней случилось?
Туземцы в конце концов сами себя извели?
     -- Не ядерными бомбами, биологическим оружием. До последнего гуманоида.
Одиннадцать тысяч лет назад.
     -- Хм-м.  -- Теперь Фел стало ясно,  почему  Дра'Азон  сделал  Мир Шара
одной из Планет Мертвых. Если ты являешься супервидом, давно оторвавшимся от
материальной жизни  в Галактике, и если ты придерживаешься точки зрения, что
следует закрыть и законсервировать те или иные планеты в  качестве монумента
смерти и бренности, то Мир Шара своей короткой и грязной историей заслуживал
место в самом верху списка таких планет.
     Тут ей что-то пришло в голову.
     --  Как получилось, что  за  все это время туннель не разрушился?  Ведь
давление на пятикилометровой глубине...
     -- Этого мы не знаем, -- вздохнул Джез. --  Дра'Азон не слишком щедр на
информацию. Возможно,  инженеры Системы разработали  такую  технику, которая
может противостоять давлению столь долгое время. Допустим,  это  невероятно,
но они действительно были гениальными.
     -- Жаль, что они не использовали хоть крупицу своей гениальности, чтобы
остаться  в живых, вместо того чтобы как можно эффективнее провести массовое
уничтожение. -- Фел коротко фыркнула.
     Джез  обрадовался словам  девочки (если не  фырканью), но  одновременно
почувствовал в них смесь презрения и самоуважения, от которых с таким трудом
удерживали  себя люди Культуры, обнаруживая  ошибки менее развитых  обществ.
При этом древние цивилизации, из которых возникла сама  Культура,  совершали
ошибок не меньше. В принципе, они были правы: опыт и здравый смысл учат, что
самый надежный  метод избежать  самоуничтожения -- не вооружаться средствами
для этого.
     -- Значит, мозг прячется  в туннелях. -- Фел постучала пяткой сломанной
ноги по серым камням и опустила  взгляд. -- А  снаружи Дра'Азон. Где граница
Тихого Барьера?
     --  Обычно на  половине  расстояния  до ближайшей звезды:  в  настоящее
мгновение в ловушке Мира Шара триста десять стандартных дней.
     -- И?..  -- Она протянула Джезу руку, подняла голову и  вскинула брови.
Нежнейший бриз заиграл цветами в беседке, и  на  щеках Фел затанцевали тени.
-- В чем проблема?
     -- Ну,  --  сказал Джез, --  причина, почему  мозг  вообще был пропущен
внутрь, в том, что он...
     -- ...был в отчаянии. Правильно. Дальше.
     Джез, который никогда  не сердился, если она его перебивала, еще  с тех
пор, как она первый раз принесла ему горные цветы, продолжал:
     --  На Мире  Шара,  как почти на всех  Планетах Мертвых, есть маленькая
база.   Она,  как  обычно,  заселена   маленьким,   номинально  нейтральным,
нединамичным обществом галактической зрелости...
     -- Оборотни, -- очень медленно сказала Фел, будто ей  только что пришло
решение  вопроса,  беспокоившего несколько часов, хотя  на него  было совсем
просто ответить.  Она посмотрела сквозь перевитые  цветами балки  на голубое
небо,  по которому медленно  тянулись  белые облака,  потом  снова  перевела
взгляд на машину. -- Ведь я права, да?  Этот Оборотень,  что...  и Бальведа,
агент "ОО"... и место, где,  чтобы действовать, надо быть стариком. Люди  на
Мире Шара -- Оборотни, а  этот мужчина... -- Она замолчала и наморщила  лоб.
-- Но я думала, он погиб.
     -- Теперь  мы  уже  не уверены  в этом.  Судя по  последнему  донесению
контактного корабля "Нервная энергия", ему будто бы удалось уйти.
     -- Что с контактным кораблем?
     --  Не знаем.  Связь прервалась, когда он, вместо того чтобы уничтожить
идиранский корабль, попытался его захватить. Вероятно, оба взорвались.
     --  Захватить идиранский корабль? -- раздраженно спросила  Фел.  -- Еще
один  мозг-хвастун. Но все  дело  именно в  нем,  правильно?  Идиране  могут
внедрить этого человека... как его имя? Оно известно?
     -- Бора Хорза Гобучул.
     -- А у нас нет ни одного Оборотня.
     -- Есть  одна женщина, но  она выполняла важное задание на другом конце
Галактики,  которое не имеет отношения  к этой  войне.  Понадобится полгода,
чтобы доставить ее сюда. Кроме того, она никогда не была на Мире Шара. Самое
щекотливое в этой проблеме то, что Бора Хорза Гобучул там бывал.
     -- Хо-хо! -- сказала Фел.
     --   У  нас  есть  непроверенная   информация,   что  идиранский  флот,
перехвативший убегающий корабль, попытался  небольшим отрядом последовать за
мозгом на Мир Шара. Стало быть, ответственный Дра'Азон может быть настороже.
Может быть,  он пропустит Бору Хорзу Гобучула,  потому что тот раньше служил
при штабе управляющего на планете, но даже в этом нет полной  уверенности. И
уж весьма и весьма сомнительно, что он пропустит кого-либо другого.
     -- Но ведь этот бедняга может быть мертв.
     --  У Оборотней вовсе не такая репутация, что их легко убить,  а потому
рассчитывать на это неумно.
     -- Тебя  беспокоит, что  он  сможет добраться до этого ценного  мозга и
выдать его идиранам?
     -- Такое может случиться.
     -- А если предположить, что это случилось, а, Джез? -- Она прищурилась,
подалась вперед и пристально посмотрела на  машину.  --  Что  тогда?  В  чем
разница?  Что  произойдет,  если  идиране  завладеют  этим   богатым  идеями
мозгом-ребенком?
     --  Мы все  равно выиграем войну, --  задумчиво сказал Джез,  -- но она
может затянуться на целую руку месяцев.
     -- Это сколько?
     --  Примерно от трех до семи, я  полагаю.  Зависит от  того,  чью  руку
использовать.
     Фел улыбнулась.
     --  И проблема  в  том, что  мозг не может  себя разрушить,  не  сделав
Планету Мертвых еще более мертвой. Это превратило бы ее в пояс астероидов.
     -- Вот именно.
     -- Поэтому, возможно, было  бы  лучше, если  бы  этот чертенок даже  не
пытался спастись из корабля, а погиб бы вместе с ним.
     -- Инстинкт самосохранения.
     Джез подождал, пока Фел не кивнула, и продолжал:
     --  Он  запрограммирован  у  большинства живых. -- Робот  устроил  себе
небольшое  шоу, покачав сломанной ногой девочки  в  захвате своего  силового
поля. -- Хотя, конечно, всегда бывают исключения...
     --  Да.  --   Фел  изобразила  улыбку,   надеясь,  что  она  получилась
снисходительной: -- Очень смешно, Джез.
     -- Значит, ты видишь проблему?
     -- Вижу, -- подтвердила  Фел. -- Конечно, мы могли бы  добиться доступа
силой,  при   необходимости  даже  разнести  планету  и  сказать:  "К  черту
Дра'Азон".
     Она улыбнулась.
     -- Да, -- согласился Джез, -- и рискнуть исходом войны, направив против
себя  силу, неизвестные свойства которой столь же туманны, сколь и громадны.
Можно сдаться и идиранам, но мне кажется, этого мы желаем ничуть не больше.
     -- Ну, пока мы только взвешиваем все возможности. -- Фел засмеялась.
     -- Да, конечно.
     --  Хорошо,  Джез,  если  это  все...  дай  мне  немного  подумать.  --
Фел'Нгистра выпрямилась, потянулась и зевнула. -- Звучит очень интересно. --
Она тряхнула головой.  --  Но все в Божьих руках.  Позаботься об информации,
которую сочтешь  важной.  Сначала  я  хочу  сосредоточиться  на этом отрезке
войны. Разыщи все,  что у нас есть  о Сумрачном Проливе... во всяком случае,
сколько смогу переварить. Ладно?
     -- Хорошо, -- ответил Джез.
     -- Хм-м. --  Фел неопределенно кивнула, глядя в пустоту. -- Да... и все
об этой области... я имею в виду в космическом объеме... в общем...
     Она  описала  рукой  круг,   который  в  ее  представлении  должен  был
охватывать многие миллионы кубических светолет.
     --  Отлично. -- Джез медленно исчез из поля зрения девочки, проплыв над
цветами, через полосы света и тени на террасе к хижине.
     Девочка осталась одна; она покачивалась взад и вперед, упершись локтями
в колени и что-то тихо напевая в ладони.
     Вот  такие  мы,  думала она. Мы  убиваем бессмертных  и останавливаемся
только  затем, чтобы помериться силами с тем, кого большинство людей назвало
бы Богом.  И я здесь,  в восьмидесяти, если  не ошибаюсь, тысячах  светолет,
тоже одна из них и должна придумать выход из этой смешной ситуации. Шутка...
Проклятие,  я  ведь  так  хотела,  чтобы  мне  разрешили  работать   полевым
советником,  там, где  что-то  происходит.  А вместо  этого  сижу  здесь,  в
безопасности и  в  такой  дали,  что  понадобилось бы два  года,  чтобы туда
добраться. Ну что тут поделаешь?
     Она села боком,  чтобы  можно было положить сломанную ногу на скамейку.
Потом  повернулась лицом к сверкающим  по ту сторону равнины горам, положила
локти  на каменную стенку и  уронила  на них голову. Глаза ее вобрали в себя
пейзаж.
     Неужели они  сдержали  слово и не  следили за  ней в горах? Она  скорее
поверила  бы,  чт