я под рукой тряпья, он сделал несколько приседаний и простейших упражнений для рук, чтобы слегка снять онемение мышц и отогнать сонливость. Окончательно привести себя в порядок помогло полное ведро холодной воды, опрокинутое на голову. При этом Дарк издал звук, отдаленно на поминающий то ли победный крик боевого слона, то ли одурелый визг кота, которому наступили на хвост кованым башмаком. Ни на Гаврия, ни на Профессора свободная звуковая импровизация не произвела никакого впечатления, зато Ильза подняла опухшие веки.
     На пленницу было страшно смотреть, ее трясло от холода, голода и недосыпа одновременно. Увлекшись вчера разговором, путники не только забыли ослабить веревки и покормить женщину, но и не потрудились хотя бы на время вытащить кляп изо рта. На свете много чудаков, но ни одному из них как-то не приходило в голову попытаться уснуть с туго забитой в рот тряпкой. Если бы любитель острых ощущений все-таки и нашелся, то попытка обязательно провалилась бы.
     Пошарив в мешке, Дарк достал краюху хлеба, сыр и флягу с водой. Минуту поколебавшись, стоит ли идти на риск или нет, подошел к девушке, вынул кляп и развязал руки. Поставив еду перед ней, отошел и встал с обнаженным мечом метрах в двух за ее спиной.
     - Прежде чем есть, советую как следует размять рот и не осложнять никому жизнь ненужными фокусами. Я слежу за тобой и если почувствую, что что-то не так, то колебаться не буду.
     - С чего это ты вдруг снизошел? - с трудом шевеля ртом, выдавила из себя Ильза. - Боишься, что окочурюсь, или надеешься, что в благодарность за жрачку я с тобой "расплачусь"?
     - Ни то, ни другое. Скучно, и я решил немного развлечься кормлением диких амазонок.
     Шутка не удалась, резким движением Ильза схватила флягу с водой и кинула ее назад, через голову, пытаясь, видимо, попасть в обидчика. Бросок был неточным, фляга пролетела мимо и глухо ударилась о стоявшее рядом дерево. Неожиданный шум разбудил Гаврия. Он открыл узкие щелочки глаз и удивленно посмотрел на происходящее. Промямлив что-то типа: "Побалуешься, не забудь связать...", перевернулся на другой бок и снова уснул.
     - Ты всегда так благодаришь людей, кормящих тебя, или только я удостоен такой чести?
     - Ты оскорбил меня, ты умрешь! - тихо, сквозь зубы, процедила она.
     - Ну, во-первых, я тебя развязал и дал поесть, а во-вторых, именно вы, сударыня, начали парад оскорблений, предположив, что за свой бескорыстный поступок я что-то там потребую.
     - А разве нет?!
     - Конечно, я ведь такой простофиля, что буду пытаться склонить амазонку к противным ее сущности действиям, да еще уповая на сомнительное чувство благодарности с ее стороны. Я, конечно, мужчина, и следовательно, дурак, но не настолько же.... Было бы мне нужно "это", я развязал бы не руки, а ноги. Вот о чем я действительно жалею, так что вытащил кляп.
     Ответа не последовало, и на поляне вновь воцарилась тишина, изредка прерываемая звуками леса. От еды девица все-таки не отказалась, уплетала за милую душу, видимо, оскорбление ближнего своего было у амазонок обычным предобеденным ритуалом для поднятия аппетита. Как бы то ни было, а через пять минут еды уже не осталось. Дарк встал на ноги и подошел почти вплотную к Ильзе.
     - Теперь без глупостей, руки медленно за спину и постарайся не делать резких движений.
     Инстинктивно отведя немного руки назад, девушка вдруг остановила движение и нерешительно произнесла:
     - Слушай, мне нужно... в кусты... срочно.
     Проблема была тривиальной. Дарк сразу вспомнил уроки в Академии. Старичок-преподаватель, захлебываясь от негодования слюной, убежденно доказывал хохочущей аудитории, что больше половины побегов военнопленных происходит именно при этих, так сказать, житейских обстоятельствах. Сейчас почему-то смеяться не хотелось. Опустившись на колени, он снова взял меч и разрезал веревки на ногах.
     - Давай, только быстро и здесь!
     - Тогда лучше убей.
     - Ишь размечталась, давай живо!
     - Ты не понимаешь, это позор!
     - Слышь, девица-красавица, неужели ты думаешь, что я, наивный, сам тебя в кусты отпущу, а потом по лесу до утра ловить буду?
     - Не убегу я, слово амазонки.
     - Для меня оно пустой звук. Как понимаешь, имел лишь негативный опыт общения. Смотри на это проще: я не мужчина, я солдат, а ты не женщина, а пленный. Если тебя это успокоит, то созерцание сей захватывающей дух сцены не доставит мне ни малейшего чувства эстетического наслаждения. А ну давай живо!
     Через пару минут ситуация была успешно разрешена, а пленница снова связана. Рот затыкать он все-таки не стал. Конечно же, существовала опасность, что Ильза закричит, призывая на помощь, если ее соратницы окажутся поблизости, или, что еще хуже, на его и так больную голову вновь польется поток ругательств, адресованных и лично ему и всей мужской части человечества, но, слава богу, ни того, ни другого не случилось.
     Отойдя к костру, он решил заняться тем, что уже давно стоило сделать - сменить повязку. Пропитанные кровью и потом бинты удалялись с трудом. Порой приходилось обрывать их или, предварительно смочив теплой водой, осторожно соскребать острием кинжала. Наконец-то титанический труд по санации поверхности головы был завершен, и рана предстала в своей обнаженной красе. К счастью, он ощущал ее только на ощупь, в то время как Ильзе, сидевшей как раз напротив, повезло меньше. Не имея моральных сил смотреть на уродливый, покрытый запекшейся кровью и остатками мази рубец, девушка отвернулась и сидела, искривив шею набок, до тех пор, пока перевязка не была окончена.
     - И чем это? - спросила она нерешительно.
     - Секирой, добили, когда упал вместе с лошадью и пытался из-под нее выползти. Потом не помню, но может быть, еще чем добрые гномы попотчевали.
     - Выглядит паршиво, как выжил только?
     - Да для меня это раз плюнуть, я же колдун! А еще я "больной ублюдок", - со злостью процитировал он слова Ильзы на Совете, - расчленяющий трупы детей и обожающий бросать отрубленные конечности в костер. Неужели забыла?
     - Помню и от слов своих не отрекаюсь. Что сказала, то сказала. А на что еще подумать можно было? Поставь себя на наше место и попробуй разберись, что к чему!
     - На твоем месте я вряд ли когда-нибудь буду, а вот тебе на мое встать, к сожалению, придется, Не думаю я, что ребята Рональда менее искусны в вопросах дознания, чем ваши "сестренки". Кстати, коль к своим вернуться доведется, в чем искренне сомневаюсь, то передай Лее от меня всего три слова: "Мне было приятно..." Она поймет.
     - Тогда поделись опытом, как от конвоя сбег. Мне как раз сейчас пригодится.
     - А я и не сбегал, неужели до сих пор не поняла?
     - Так ты что, всех пятерых?!
     - Нет, одну, только Рею... с остальными мне помогли, но кто, не знаю.
     Неизвестно почему, но он стал подробно рассказывать, что с ним произошло после того, как конвой, ведший его для передачи охотникам, покинул ворота лагеря. Ильза слушала его молча, не перебивая и не пытаясь хоть как-то оправдать действия своих подруг. Он был ей благодарен за это молчание, за то, что она вообще была здесь. Порою наступают минуты слабости, когда человек больше не может нести тяжкую ношу событий, и ему нужен кто-то, кто облегчит ее хотя бы тем, что будет молча сидеть у костра и слушать...
     - Эй, - прервала рассказ Ильза почти уже в самом конце, - а может, плюнешь на них?! Пойдем со мной к Аль-Шар, выполним задание и обратно, в лагерь. Я объясню все Агнете, а она Богорту... Ты ведь совсем другой, чем эти.... Нельзя тебе с ними, пропадешь!
     - Сам виноват, идиот, разболтался. А ты полагаешь, что если меня на откровение вызвала, а теперь улыбки строишь, так я уже готов попутчикам своим глотки во сне перерезать да с тобой пойти?! Можешь свои женские чары на других испытывать. Хитра ты, вправду... - уже почти кричал Дарк, полный обиды прежде всего на самого себя, расслабившегося перед человеком, готовым хладнокровно и безжалостно использовать его ради достижения своих интересов. - Сначала хочешь шкуру свою спасти, задание выполнить, а по дороге в лагерь ваш меня и пришить?! Хотя нет, до этого тебе и опускаться-то не надо. Все проще, гораздо проще - ты меня своим сдашь. Нате, девоньки, смотрите и учитесь уму-разуму, как мужиками тупыми пользоваться надо и их грубыми руками горячие угли таскать!
     - Эх, и дурак ты, однако, - спокойно ответила Ильза, отворачиваясь от него, - делай что хочешь, слова больше не скажу.
     И действительно, до самого утра они просидели молча, иногда тайком косясь друг на друга.
     На этот раз группа шла быстро, точнее, они бежали по лесу, торопясь попасть в район нахождения конечной цели путешествия еще до захода солнца. Суматоха началась часа два назад, когда с трудом отошедшему от похмелья Профессору все-таки удалось узнать местность и вспомнить дорогу к заброшенному храму, который как-то раз был удостоен чести посещения "ученого мужа". Потеряв слишком много ценного времени на бесцельные скитания по чаще леса, теперь приходилось торопиться.
     Солдаты удачи бежали быстро, ловко лавируя между густым кустарником и умело перепрыгивая через стволы поваленных деревьев. Казалось, что возникающие на пути природные преграды не только не снижали темп их передвижения, но наоборот - ускоряли его. К сожалению, о Дарке того же сказать было нельзя. Бег утомил его и почти совсем задушил. Гораздо с большим удовольствием он проскакал бы целых два дня в седле, чем пробежал бы еще несколько метров. Учитывая то, что раньше ему столько никогда бегать не приходилось, он держался неплохо и возможно даже не отстал бы от группы, если бы не Ильза, которую он до сих пор так и тащил за собой на привязи. Несколько раз девушка падала, и приходилось возвращаться, чтобы поднять ее или вытащить ободранное сучками тело из очередного оврага. Порою он проклинал амазонку, порой сочувствовал: не каждому выпадает в жизни попробовать бежать лесной марафон со связанными руками и кляпом во рту. Как бы там ни было, но вскоре их мучениям пришел конец. В очередной раз ставя девушку на ноги, Дарк услышал окрик знакомого голоса. Обернувшись, увидел Гаврия, спокойно бредущего им навстречу.
     - Можешь не торопиться, мы нашли храм, шагов двести-двести пятьдесят отсюда. Профессор остался следить за входом. Пока все тихо.
     - И что теперь? - стараясь не захлебываться воздухом, произнес изможденный бегом Дарк. - Что делать надо?
     - А ничего, пошли. И вынь девице кляп изо рта, ужо можно. Сам бы достал, да боюсь, пальцы откусит. У-у-у-у... злюка! - скорчил испуганную рожу Гаврий, находившийся явно в хорошем расположении духа. - На помощь-то звать она уже не будет, амазонок поблизости нет. Единственно, кто вопли услышать может, так это маркиз, коли он действительно там, но это ей ничего не даст, а на "угощения" нарвется.
     Группа устроилась среди деревьев на пригорке, с которого отлично просматривалась местность перед храмом, если так, конечно, можно было назвать полузасыпанный щебнем проход в пещеру, напоминающий скорее вход в давным-давно заброшенную угольную шахту. Единственное, что еще наводило на мысль о том, что когда-то пещера имела культовое значение, были две поваленные и полуразрушенные колонны, на верху которых некогда красовалась пара каменных идолов. Мелкие осколки и отдельные фрагменты ранее, наверное, величественных статуй были теперь хаотично разбросаны перед входом.
     - Так проходит слава мира, - задумчиво щуря лоб и качая головой, продекламировал Профессор. - Когда-то этим статуям божеств ноги языками вылизывали, а теперича скунсье всякое задами о них трется, территорию метит...
     - Профессор, опять дурь лепишь, - прервал напарника Гаврий, - я, конечно, понимаю, ты о повадках сородичей больше знаешь, но кажется мне, что не настолько уж они глупы, чтоб об острые осколки тереться.
     - Хам ты, Гаврий, и быдло деревенское. Я те о высоком... аллегорию задвинул, продемонстрировал возвышенность мысли, а те все опошлить... Хам и неуч!
     - Ну ладно, муж ученый, ты лекций тут не разводи, скажи лучше, как действовать будем?
     - Ну, как, как? Как всегда, обычная процедура. Скоро солнце сядет, дождемся темноты, ближе к полуночи и двинем. Если он там, то точно уж спать будет. Огонь не разжигаем, факелами не балуемся. Входим вдвоем, Дарк у входа на случай чего останется, а девица у дерева, привязанная, разумеется. Вопросы иль предложения есть?
     - Как же вы без света, в темноте-то?
     - Ну, за это ты не беспокойся, - усмехнулся Гаврий, - энтому мы обучены.
     До начала операции оставалось еще часа три, и диверсанты решили выспаться, оставив на этот раз дежурным проштрафившегося вчера Профессора. Перед тем как заснуть, Гаврий повернулся лицом к Дарку.
     - Слушай, паря, ты с нами впервой идешь, поэтому вот что я те скажу. Когда у входа караулить будешь, о девке забудь, что бы она ни делала, пущай даже бежать попытается - пес с ней... О нас тоже забудь, внутрь не суйся, твое дело - проход охранять, чтоб никто туда не вошел и тем более не вышел. Коли к маркизу подмога подойдет, то те с ней одному разобраться придется. Лучше всего биться в самом проходе - он узкий и темный. Атаковать там самое худшее только по двое смогут. Стой всегда лицом к выходу, так видеть лучше будешь, а враги - наоборот. К тому же следи не только за окрестностями, но и за пещерой. Возможно, мы с ним не справимся, всякое может случиться, тогда вся надежа на тебя. Маркиза живьем взять не старайся, сложно это, да и ни к чему. Нужны только бумаги, найди их и передай Рональду.

***

     Сон пролетел незаметно, как будто его и не было. Вот только закрыл глаза, и снова подъем. В воздухе веяло ночной прохладой и сыростью. Собираться пришлось в темноте, поскольку костра вблизи логова врага разжечь не осмелились. Открыв глаза, Дарк увидел, как Гаврий надевает свой загадочный плащ "тени", а Профессор умело привязывает веревкой амазонку к стволу ближайшей сосны.
     - Торопись, через десять минут выступаем, не забудь проверить оружие! - послышался во тьме наставнический бас Гаврия. - Плащ возьми, иначе замерзнешь.
     Быстрым прыжком встав на ноги, Дарк принялся за проверку амуниции. Первым делом протер мокрую рукоять нордера, сделал несколько пробных поворотов, разминая кисть и привыкая к мечу, который, по какому-то странному стечению обстоятельств, аж целых два дня не держал в руках. Вынул кинжал из-за голенища сапога и пристроил его поближе, то есть за пояс. Носить кинжал было удобнее за голенищем, но доставать быстрее из-за пояса. Одернув куртку и подправив сапоги, Дарк потянулся за щитом, но его внезапно окрикнули:
     - Дарк, оставь ты этот таз, он же громоздкий и гремит, мы на захват идем, а не шеренгу лучников атакуем.
     - Не волнуйся, Гаврий, я знаю, как этой штукой пользоваться...
     При этих словах, он резко закинул щит за спину и туго стянул его крепежными ремнями. Накинутый сверху маскировочный плащ полностью скрыл замысловатую боевую конструкцию.
     - Ты же сам говорил, что мне, возможно, в бой вступить придется, коль подмога подоспеет. А если один против нескольких стоишь, так всегда хитрец найдется, что со спины полезет. Лишняя броня не помешает.
     - Ну смотри, те виднее, но только если при ходьбе греметь, как телега с камнями, будешь, пеняй на себя, я не прощу.

***

     Произведя последние приготовления и убедившись, что ничего не забыли, троица встала в круг. На всякий случай Профессор еще раз повторил несложный план операции, особенно подчеркивая моменты, касающиеся работы Дарка.
     Работая вместе в течение многих лет, диверсанты понимали друг друга с полуслова, и были "на все сто" уверены в правильности действий своего напарника. Участие же в деле нового человека вызывало опасения. Дарк понимал, что в глазах остальных именно он был "слабым звеном". Если провал и произойдет, так, скорее всего, по его вине, считали они. Чрезмерная опека со стороны профессионалов внушила новичку не только чувство ответственности за корректное исполнение поставленной задачи, но и неуверенность в себе, боязнь все испортить.
     После последнего инструктажа солдаты удачи накинули и туго завязали глухие капюшоны маскировочных плащей, затем двинулись вперед, низко припадая к земле и продвигаясь к цели по одному, короткими перебежками. Несмотря на очень медленный темп передвижения, сердце отчаянно билось в груди Дарка, кровь стучала в висках. В какой-то момент он почувствовал, как подгибаются ноги и трясутся руки. Его охватил таинственный, никогда ранее не изведанный страх, и волна оцепенения прокатилась по напряженному телу. Он боялся неизвестности, которая скрывалась там, впереди, в самом сердце пещеры, боялся спугнуть врага неловким движением или случайным шорохом. Такое же чувство охватывает хищника, тихо крадущегося к жертве и готовящегося к решительному прыжку. Азарт охоты куда-то уходит, уступая место страху промахнуться, совершить ошибку, не правильно рассчитать дистанцию или просто подвернуть ногу при броске.
     К счастью, путь до заброшенного храма оказался не настолько долгим, как это показалось в начале. Миновав последние метры почти ползком, группа нырнула в черную дыру прохода пещеры. Встав в полный рост, солдаты расслабились и наконец-то смогли вздохнуть полной грудью. Легкие омерзительный, выворачивающий наизнанку запах плесневелой сырости и трупного разложения.
     Гаврий приблизился к Дарку и тихо прошептал в самое ухо:
     - "Вожмись в камни, лучше всего ляг в пол-оборота и накройся плащом. Не поворачивайся спиной ни к пещере, ни к лесу... - Затем отвернулся и прошептал:
     - Мы пошли, до скорого, паря!"
     Напарники бесшумно исчезли в недрах пещеры, оставив новичка наедине с лесом и его страхами.
     Солдат "бригады Рональда" называли по-разному, в зависимости от того, как к ним относились, то есть боялись или восхищались их мастерством. Среди агентов разведок самым употребительным эпитетом был "палачи". Прозвище подчеркивало безжалостность и холодную жестокость, с которой сотрудники службы безопасности истребляли врагов Республики. В народе же их часто называли "тенями", "крадущимися в ночи", восхищаясь умением и мастерством, с которым им удавалось незаметно добираться до самых сильно охраняемых и могущественных персон.
     И вот теперь двое из них тихо передвигались по темному, усыпанному камнями и остатками костей проходу пещеры. Шли на ощупь, попытки присмотреться во тьме так ни к чему не привели, уж слишком глухим был проход, и, скорее всего, даже днем солнечные лучи не могли пробиться сюда. Сделав еще несколько осторожных шагов, путники остановились и решили пойти на крайние меры.
     Идущий впереди Гаврий что-то тихо прошептал Профессору, а затем достал из полы плаща маленький флакон. Открыв пробку, капнул немного пахучей вязкой жидкости себе на палец и аккуратно, медленно протер слизистую оболочку глаз. Резкая боль заставила его сморщиться и конвульсивно затрясти рукой. Ядовитая жижа проникла в глаза и сжигала их изнутри, по щекам побежали потоки слез. Щурясь и пытаясь дышать медленно, Гаврий ждал, превозмогая боль, пока резь ослабнет, а потом совсем уйдет. Когда этот долгожданный момент все-таки наступил, глаза постепенно открыл.
     Теперь он видел, видел в абсолютной тьме. Экстрактная мазь, регулярно получаемая спецслужбой от магов, сделала свое дело. Взяв за руку Профи, он, как собака-поводырь, осторожно вел его вниз по наклонно спускающемуся проходу.
     Если бы зелье приняли оба, то пошли бы гораздо быстрее, однако могли бы быть совершенно беспомощными перед внезапно появившимся врагом. Дело в том, что загадочная жидкость перестраивала на краткое время сетчатку глаза, неожиданный выход в более освещенное помещение или встреча с врагом, держащим в руках факел, привели бы к временной слепоте, длящейся всего несколько секунд, которых, однако, порой вполне достаточно, чтобы лишиться жизни.
     Как ни странно, но коридор вдруг перестал спускаться, стал немного шире, и под ногами больше не было щебенки, перемешанной с полураскрошенными костями. Каменный монолит совершенн