нейшего преследования и уничтожения". Разрешения, естественно, не последовало, но в Лес прибыла специальная комиссия, чтобы убедиться в правдивости отчета. В течение целой недели королевских инспекторов водили по самым удаленным уголкам леса, показывая захваченные стоянки противника и раненых в бою охотников, которые на самом деле получили увечья при очередной стычке с контрабандистами. Единственное, что никак не смогли показать проверяющим, так это пленных амазонок. "Ну, господа чиновники, вы же знаете... - оправдывался Богорт, - девки-то совсем чокнутые, в плен не сдаются, дуры, а трупы в костер побросали - чего им гнить?" Никто ему не поверил, но придраться было не к чему, и комиссии пришлось признать "полное соответствие отчета действительности". Инспектора еще не успели добраться до столицы, а амазонки уже вернулись на временно покинутые стоянки.
     Жизнь в Лесу - сплошной компромисс, и чтобы просить о помощи, нужно самому помогать в меру сил и возможностей.
     - Ну, так вот, - продолжил Лесничий, выпив залпом еще одну кружку пива, - а два дня назад, как раз когда вы с королем нашим лупасились, Агнета письмо прислала, просит отрядить ей двух-трех бойцов для совместной экспедиции к горе Аль-Тар, что в самой, стало быть, середке Кодвуса. Ни расспрашивать, ни отказать я ей не мог, сам понимаешь... Тебе все равно туда идти, так сделай крюк. Какая разница? Зато не один, а с отрядом пойдешь, всяк надежнее.
     - А не боишься, случаем, что Агнета обидится, когда вместо трех здоровых лесных парней имперского недобитка увидит? Уж очень мне не хочется в тот овраг попасть...
     - Ну, сволочи, ну, трепачи, уже рассказали... Что с теми случилось, не знаю, врать не буду, но тебя не тронут - я письмо дам да повязку посланника. В той повязке по лесу без опаски ходить можно, коль какая зараза на тя руку подымет, так свои же прикончат - закон Леса. А что один пойдешь, так не беспокойся, я о твоих подвигах в письме расписал - обиды не будет, хотя, если хошь, двух своих возьми, чай отберешь из двух десятков тех, что потолковей...
     - Лучше б твоих взять, они и Лес знают.
     - Я сам знаю, что лучше, да не дам. Каждый лук на счету. Не-а, и не проси, тем более у моих мужиков такая, знаешь, "любовь" к лесным девкам, что лучше им уж в одном отряде не быть.
     Разговор был явно окончен, дальнейшие препирательства не имели смысла. Дарк встал, кивнул на прощание и направился к выходу. Богорт неожиданно окликнул:
     - Переночуешь здесь, в тереме, выступаешь завтра утром, до Агнеты тебя проводят. Зайди в кузню и к лекарю, возьми что нужно. Будут артачиться - отсылай ко мне.
     Через некоторое время Богорт почему-то тихо добавил:
     - И еще... вчера тут офицер был, тоже ваш, имперский, крепкий такой вояка, видно сразу - бывалый. Хотел с тобой его послать, да сбег, собака... Ты ему передай, коль пути пересекутся, ему сюда дорога заказана, увижу - сам вздерну!
     - А зовут-то его хоть как?
     - Не знаю. Да и не спрашивал. У него на левом рукаве эмблема такая красная, приметная - оскал волка...

Глава 4
И снова в путь...

     Говорят, что день не удастся, если ты встал с левой ноги. Интересно, как начинается утро для тех, кто просыпается от тычка в бок или от того, что тебя отчаянно трясут, вкладывая в незамысловатое движение "туда-сюда" все свои силы.
     Первое, что он увидел, открыв слипшиеся от сна глаза, - веснушчатое, усыпанное прыщами лицо пятнадцатилетнего подростка, остервенело трясущего его за плечи. Сначала Дарк хотел укусить нахала за нос, но только чувство брезгливости и перспектива раздавить зубами пару крупных прыщей остановила естественную потребность. Пареньку повезло: словив "крендель", он отлетел в другой конец комнаты, абсолютно не повредив при этом своих назревших "украшений". Благородный поступок имперского офицера почему-то не был оценен по достоинству, скорее наоборот. Зулик, так звали добровольца, решившегося на сие рискованное мероприятие, уселся в дальнем углу у двери и подозрительно зашмыгал носом, собираясь то ли заплакать, то ли плюнуть в обидчика. Великое раздумье было прервано по-солдатски громким "Чо надо?". А надо-то было подростку всего ничего: выполняя приказ Богорта, он должен был разбудить офицера и, не мешкая, отвезти его к амазонкам, поведав по дороге об обычаях и порядках лесных див. Выставляя паренька из комнаты, Дарк объяснил, что обычно людей будят словами, а если уж это не помогает, то необходимо быть более предусмотрительным и, во избежание неприятностей, вовремя отскакивать от "вновь проснувшихся". Поделившись с юнцом "мудростью жизни", Дарк приказал ждать его через час у ворот лагеря и выставил нахала за дверь, с трудом поборов в себе желание дать неразумному подростку напутственного пинка.
     Один час - вполне достаточно времени для посещения местного лекаря и кузнеца, чья помощь была обещана Богортом во время вчерашнего застолья. Формировать же отряд для предстоящего похода ему не хотелось по многим, казалось бы, объективным причинам: упадническое настроение солдат, их нежелание покидать только что обретенное лесное убежище, неумение воевать в лесу и т.д., и т.п. Но, прежде всего он не мог решиться на этот шаг по моральным соображениям, которые порой так трудно было объяснить другим, в особенности людям, редко страдающим от угрызений совести. Служа в армии и командуя эскадроном, он всегда знал, что делает сам и что должны делать его подчиненные. Сейчас же он ничего не понимал, чувствовал себя как новорожденный ребенок, впервые увидевший мир и только готовящийся идти по тернистому пути познания окружающего. Он не мог позволить себе учиться жить за счет других, не мог взять ответственность за чужие жизни, подвести тех, кто верит его приказам и полагается на него. Рисковать только своей жизнью было для него сейчас куда проще, куда спокойнее, чем тащить за собой в неизвестность таких же несведущих в лесной жизни солдат, как и он. Дарку было страшно и не хотелось больше видеть трупов в черных мундирах.
     - Да, молодой человек, чудненько над вами поработали. Что это было? Простите за бестактный вопрос, но у меня сложилось впечатление, что вы по пьяни голову под колеса разогнавшейся почтовой кареты положили.
     Маленький толстенький доктор уверенными профессиональными движениями разматывал набухшую от крови повязку, наложенную вчера впопыхах. При этом он причудливо морщил нос и оттопыривал уши, что делало его похожим на ежика, уловившего запах только что упавшего вблизи яблока. Забавная манера разговора настроила пациента на шутливый лад.
     - Вы почти что угадали, доктор, пьяный кузнец спутал мою голову с наковальней.... Кстати, позвольте настолько лее бестактный вопрос. Судя по запаху, то, чем вы мыли руки, перед тем, как лапать мое лицо сильно напоминает...
     - Мочу, - закончил фразу старичок, слегка улыбнувшись, - наверное, потому, что моча это и есть. Я рад, что вы в достаточно приличной форме и можете воспринимать ваше положение с юмором, однако шутка не удалась.... Испокон веков такие вот чудаки, как я, полощут руки этой противной желтой жидкостью, прежде чем перевязывать очередной окровавленный кочан. А что делать? По тем условиям, в которых, как видите, приходится работать, моча грудного детеныша - лучшее средство дезинфекции. Я ее даже покупаю у местных баб и храню как зеницу ока в специальном помещении. Хотите увидеть хранилище экскрементов?
     - Нет, спасибо, я уже поражен. А меня почему-то лекари убеждали, что лучше использовать спирт...
     - И они совершенно правы, но только дифференция в том, что ваши армейские медики имеют этот продукт в совершенно неограниченных количествах, как для дезинфекции, так и для внутреннего потребления. А здесь, батенька, лес... и спирта нет! Использовать же местный самогон не рекомендую.... В нем есть ну очень странные компоненты, - отметил доктор, задумчиво облизываясь.
     Перевязка была закончена. Старичок отошел и начал суетливо убирать в мешок хитроумные инструменты и бинты, аккуратно разложенные на столе.
     - Если честно, - заговорил он вновь, - я удивлен... нет, пожалуй, шокирован. Вы, молодой человек, просто растоптали и выбросили вон весь мой багаж знаний, накопленный за тридцать лет практики...
     Резко развернувшись, лекарь подошел ближе. Умные, знающие глаза смотрели на Дарка в упор, пронизывая насквозь. На какое-то время в комнате воцарилась гробовая тишина, затем врач продолжил тихим вкрадчивым голосом, впечатывая слова в мозг:
     - Не знаю, как выглядела рана сразу после удара, но то, что я увидел сейчас, достойно удивления. Такие глубокие и обширные разрезы мне доводилось видеть раньше только на трупах.... И я не знаю, почему вы живы, не вижу для этого ни одного разумного объяснения.
     Находясь уже в арсенале и занимаясь подборкой оружия для предстоящего похода, Дарк никак не мог успокоиться. Слова лекаря не столько поразили его, он и сам прекрасно знал, что был на волосок от смерти, сколько оскорбили. Впервые в жизни Аламез почувствовал себя не человеком, а беззащитным кроликом, которого любопытные крестьяне потравили протухшей капустой, а затем воодушевленно обсуждают, почему он еще не подох.
     Милые, добрые доктора, насколько чутко они относятся к своим подопечным. Как усердно они пытаются спасти жизнь на операционном столе и как негодуют и даже напиваются, когда это не удается и наглый пациент "совершенно неожиданно" умирает, хотя, по их мнению, должен был выжить. А тут... пришел к лекарю, а он тебе: "Вы труп, батенька, не могли бы объяснить, как это еще ножками по земле стучите? Науке в моем лице хотелось бы это узнать!"
     - Ну ладно, к черту все, - сквозь зубы прошипел Дарк, - забыли, пора делами заняться.
     А дел предстояло много. Никто из охотников, видимо, не служил в армии и не имел ни малейшего понятия, как хранить трофейное оружие. Почти что трезвый кузнец долго возился с ржавым замком и наконец-то открыл дверь оружейной. Привычный к виду до блеска начищенной амуниции, расставленной в идеальном порядке по оружейным полкам, Дарк обомлел, когда увидел порядка шести-семи сотен мечей, палиц, секир, щитов и всевозможных частей лат, хаотично разбросанных по полу и покрытых толстым слоем липкой грязи. Оружие было в ужасном состоянии. Собрав урожай трофеев, охотники свезли его сюда, даже не позаботившись отчистить от крови и грязи.
     Поймав первого попавшегося под руку подмастерья, он направил его к воротам, предупредить Зулика, что их встреча переносится часа на два-три, а сам углубился в поиски хотя бы чего-то, что еще в пригодном состоянии.
     Дубины и длинные ножи были идеальным оружием для охотников, воевавших в основном "из засад", а оружие ближнего боя рассматривалось исключительно как средство добивания противника и выяснения отношений при дележе добычи. Инструментарий армейского образца вызывал, скорее всего, пренебрежение - им редко кто пользовался. Трудно представить себе охотника, крадущегося в кустах или прыгающего по оврагам с тяжелой двуручной секирой в руках - тяжело, неудобно и непрактично. Сваленный же здесь лом должен был пойти на переплавку или на продажу королевскому люду. "Так пущай они и отчищают..." - логика лесного кузнеца была проста до безобразия и в корне неверна: оружие в хорошем состоянии дороже стоит.
     Пока тело ползало на четвереньках по сараю, а руки были заняты разгребанием мусора, голова усиленно размышляла о том, что он все-таки ищет. Двуручные мечи Дарк не любил. Конечно, они наносили куда больший урон и могли при точном ударе разрубить противника пополам, но в то же время имели много недостатков: медлительны, хороши лишь на длинной и средней дистанции, требуют много сил и, самое главное, исключают возможность использовать в бою вторую руку, которая могла бы или держать щит, или умело использовать кинжал. Дубины или одноручные топоры тоже не подходили, так как, во-первых, ими нельзя колоть, что значительно сужает круг используемых приемов, а во-вторых, данные типы оружия дают легковооруженному противнику значительные преимущества в скорости и маневренности.
     При всем богатстве выбора единственным приемлемым решением был легкий одноручный меч. Изрядно вспотев и измазавшись с ног до головы, ползая на карачках по свалке, он все-таки нашел подходящий экземпляр. Им оказался хорошо сбалансированный средней длины "нордер", неизвестно по какому счастливому, нет, просто непостижимому стечению обстоятельств попавший в руки не разбирающихся в оружии лесных жителей.
     Глаза Дарка широко открылись от удивления и восторга. Меч был редким, и знающий боец заплатил бы за него целое состояние, да что деньги, продал бы "душу нечистому"...
     Тонкий слой покрывающей извилистое лезвие ржавчины походил на таинственный покров многовековой пыли, скрывающей от алчных глаз проходимцев настоящую реликвию, артефакт прошлого, о котором было сложено немало легенд.
     В далекие времена становления Империи на северной границе разразилась череда длительных и кровопролитных войн с отсталыми племенами Тугусов и Магрилов. Их орды были плохо организованы, и победа была бы быстрой, если бы не одно обстоятельство, над которым до сих пор ломают голову лучшие ученые мужи цивилизованного мира: "Откуда у прозябающих во тьме невежества, не знающих ремесел дикарей появилось оружие, значительно превосходящее по боевым качествам лучшие образцы имперского вооружения?" Ответа не удалось найти даже после подавления последнего очага сопротивления и проведения ревностных пыток выживших вождей. Загадка осталась неразгаданной, а уникальные экземпляры трофеев нашли новых хозяев в лице имперской знати и высокооплачиваемых наемных убийц, которыми испокон веков кишела Столица и богатые купеческие города.
     В отличие от университетской профессуры, новых владельцев прельстили в оружии северян, конечно же, не мистическое происхождение и не уникальность композитных сплавов, а весьма "прикладные", в полном смысле этого слова, свойства.
     Относясь к разряду прямых мечей, нордеры были не только надежны и прочны, но и имели ряд качеств, обычно характерных для косых сабель. Ими можно было наносить более сильные косые удары как сверху, так и снизу при гораздо меньшем замахе, чем у обычных мечей. Нордер был лучше управляем во время инерционного движения, что позволяло неожиданно для противника прервать атаку, перейдя к обороне, или быстро нанести удар под совершенно другим углом. Длинный волнистый по краям клинок был достаточно прочен, чтобы принять на себя сильный удар двуручного меча, и в тоже время легок и гибок, что позволяло вести бой маневренно и на хорошей скорости.
     Капитан осторожно взял в руки ценную находку и принялся внимательно изучать извилистое лезвие и узкую рукоять. На него нахлынули воспоминания из сказочно безоблачных дней обучения в Академии.
     - Господа, позвольте вам напомнить, что вы будущие имперские офицеры! - Грозно поправив съехавшие на кончик носа очки, начал очередное наставление профессор Отарий Татьеро, один из лучших экспертов по оружию Имперской Академии Наук. - Предупреждаю, что впредь не желаю слышать от вас дилетантских словечек типа нордер, возникающих в обиходе из-за нежелания или потенциальной неспособности некоторых влиятельных при дворе особ выговорить полное и точное название этих великолепных образцов вооружения. Вы не ленивые придворные и не подзаборный наемный сброд, вы профессиональные военные, которые просто обязаны знать, что у них в руках!
     Лектор сделал многозначительную паузу и внимательно обвел взглядом притихший зал, пытаясь понять, дошла ли до сонных кадетов хотя бы половина его слов, проникнулись ли беспечные юнцы глубиной его мысли.
     - Итак, - сурово продолжил Отарий, переходя от убеждения к более эффективному инструменту воздействия, запугиванию, - на предстоящем экзамене я не желаю слышать ни о каких нордерах. Есть только общепринятые в Империи термины для наименования данного класса вооружения: нордхенкер, нордблитцер и норддоннер.
     Дарк всматривался в клинок, пытаясь вспомнить уроки профессора Татьеро и определить, что же у него в руках: Северный палач, Молния Севера или Гроза Севера? Усилия были тщетны, память отказывалась воспроизводить точные критерии идентификации, наспех зазубренные перед выпускными экзаменами.
     "Разве сейчас это важно? - наконец-то прекратил ломать голову Дарк. - Пускай будет нордер, опущусь на время до уровня темного и невежественного дилетанта".

***

     Умело закрепив меч на поясе, Дарк направился к выходу. Найдя такое сокровище, можно было не тратить времени на дальнейшие поиски. Дополнением к экипировке стали круглый кавалерийский щит, лихо перекинутый за спину, и длинный узкий кинжал за голенищем сапога. Ну, вот и все. Солдат снова готов к действиям.
     В отличие от того, как скрытно, пугаясь каждого шороха, он с охотниками пробирался в Лесной Лагерь, дорога к стоянке амазонок казалась легкой увеселительной прогулкой после сытного обеда. Посланники Богорта шли совершенно открыто. Зулик все время забегал вперед, покачивая на ходу длинным тонким шестом, на самом конце которого была намотана желтая тряпка, играющая роль флага посланника. Говорят, что раньше, еще лет двадцать - тридцать назад флаг был общепринято белым, но частые несчастные случаи заставили лесной люд сменить его на желтый, который резко выделялся на фоне зеленой листвы и коричневых стволов деревьев. Кроме флага, на рукаве каждого из них красовалась такого же ядовито-желтого цвета повязка, делавшая их неприкосновенными для обитателей леса.
     Несмотря на столь завидное положение, тревожное чувство не покидало Дарка, он был напряжен и постоянно оглядывался по сторонам, ища хоть малейшие признаки угрозы, притаившейся поблизости. Несколько раз мальчик пытался объяснить офицеру, что бояться им абсолютно нечего, но Дарк все равно не терял бдительности и вздрагивал при каждом подозрительном шорохе, к сожалению, контрабандисты и звери не понимают языка дипломатии.
     Во время долгого пути он пытался разузнать как можно больше о порядках и обычаях племени амазонок, к которому они направлялись. Но, к сожалению, оказалось, что сам паренек знал о них крайне мало. Все, что рассказал Зулик, было или уже известно, или же об этом можно было догадаться: воительницы жили замкнуто, презирали мужчин и редко разговаривали с незнакомцами. За свою бытность посланником Зулик многократно бывал в лагере амазонок, но знакомыми, кроме Агнеты и пары стражниц, так и не обзавелся, несмотря на его выдающуюся непосредственность, энергию молодости и общительность.
     Сама процедура посещения лагеря была на удивление проста и не занимала много времени. По прибытии его сразу же препровождали в сопровождении охраны в палатку предводительницы и по окончании разговора так же быстро выставляли обратно. Только один раз он побыл в лагере немного дольше, и то потому, что у амазонок был какой-то праздник, и его решили покормить. Единственно ценное, что узнал паренек, заключалось в том, что девицы в последние месяцы постоянно тренируются, совершенствуясь как во владении оружием, так и в рукопашном бою. По его словам, с начала лета весь лагерь походил на одну большую арену, на которой места для зрителей не были предусмотрены. Всего однажды он ненадолго задержался после разговора с Агнетой, чтобы понаблюдать за состязанием лучниц. Огромных размеров стражница тут же подскочила к нему, схватила за шиворот и, не говоря ни слова, выкинула за ворота лагеря.
     Время шло, солнце садилось, а дорога становилась все безлюднее и безлюднее. Поначалу им часто попадались навстречу разношерстные группы поселенцев: бортники, бредущие на пасеку; охотники, возвращающиеся в лагерь с промысла; усталые дровосеки; пограничники с рейдов, конвоирующие пленных контрабандистов; затем встречи стали все реже и реже.
     Наконец-то они увидели первый патруль амазонок. Девицы спокойно сидели на поляне, поправляя луки и прочее обмундирование, представляющее собой дикое сочетание кольчуг, укороченных меховых шкур и набедренных повязок. Путники прошли буквально в двух шагах, но ни одна из представительниц "слабого