вают либо врожденные, либо хорошо обученные, прямо как танцовщицы - те тоже либо умеют это делать от рождения, или же долго-долго учатся в нужный момент и в соответствии с музыкой ножки вверх подкидывать... но это уже все равно не то. А вот в тонком искусстве убивать, увы, наличие или отсутствие таланта мало что означает, убить может всякий: и крестьянин с косой, и дура со скалкой, случаи и такие бывали... И я бы на вашем месте как-то не слишком полагался на то, что вам удается убивать так, как и хорошо обученные воины не всегда могут. На всякого талантливого убийцу всегда найдется один очень даже хорошо обученный... Я, кстати, именно такой. Понятно?
     - Ага, - отозвался Серега. Желание поерничать распирало ну прямо-таки до краев, - а позвольте спросить... Убивать вы, случайно, не на курях обучались?
     Оборотень покачал головой и одарил Серегу отечески-укоряющим взглядом.
     - Милорды, мы здесь не для этого, - решительно высказался сидящий рядом с леди Клотильдой седой рыцарь, тот самый, вызвавшийся проследить за размещением Серегиных подельников. - Мы здесь для того, чтобы выслушать приказания нашего господина, герцога Де Лабри. Как прикажете поступить, милорд? В свете последних известий о прибытии сюда Мастера растений... Как я понял из рассказа ваших смердов, вы принесли с собой какое-то средство от этой напасти?
     Серега откашлялся.
     - Э-э... как вы думаете, когда может начаться ЭТО?
     - Перед рассветом, - сказал оборотень, - ОНИ всегда это делают перед рассветом...
     - Охрану стен увеличить, насколько это вообще возможно, - несколько смущенно распорядился он, - мирных граждан... то есть стариков, женщин и детей-всех, невзирая на их происхождение, - разместить по каменным домам, на вторых и третьих этажах. Переписать все подобные дома в городе и поместить в каждом равное количество людей.
     - Купцы, особенно те, которые побогаче, могут и возмутиться, - деловито сказал седой, - отказаться открыть двери. Особенно те, которые были в милости у прежнего нашего господина.
     Серега пожал плечами:
     - И как бы вы поступили на моем месте, уважаемый... сэр рыцарь?
     - Вышиб двери, - просто сказал седой, - и по голове еще добавил бы...
     - Вот и делайте, - распорядился он. - Вышибайте, добавляйте. Теперь следующее. Вам уже сказали о противодействующем заклинании?
     - Всем, милорд.
     - Вот и славно. Внукам тоже как-нибудь непременно расскажите. А теперь проводите меня к крепостной стене...

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Дорогие гости! А не надоели ли вам хозяева?

     А началось это все-таки не перед рассветом. Началось ночью - и причем только следующей. Такая вот маленькая пакость от Священной и Нетленной, поскольку для него это была уже вторая по счету бессонная ночь. И день между ними тоже прошел без сна; он, как дурной, все мотался по отрезку стены между двух башен, все ждал, что вот-вот - и начнется это самое... Однако ничего так и не произошло, а в сон клонило все сильнее. И на вторую ночь, вконец вымотанный ожиданием, он таки задремал возле одной из надвратных башен, усевшись прямо на пол и привалившись спиной к холодной каменной кладке...
     Но зато в нужный момент проснулся сам. Без помощи леди Клотильды.
     Словно подброшенный, дернулся вперед от нагревшейся под спиной каменной кладки и невидящими глазами уставился в небо. Темно-синее полотно над головой судорожно корчилось черными складками, и где-то в глубине его тихо, почти неслышно так перекатывался гром - словно отзвук бушующей вдалеке грозы.
     По башенной лестнице уже грохотали могучие шаги (или прыжки?) баронессы Дю Персиваль. Серега одним движением взмыл на ноги. Зачем-то выхватил из ножен свой эльфийский меч. И побежал по стене от башни - как сказал старичок, произносить нужно непременно с крепостной стены... кто его знает, может, башни подобному заклятию... то есть заклинанию мешают... Бежал и бормотал про себя:
     - Один... два... три...
     Сзади, догоняя его, неслась Клоти.
     Вокруг творилось нечто невероятное. В тишине спящего города по одному начинали взлаивать собачьи голоса. Сливаясь в дружный перепуганный хор... Истерически ржали кони, взревывала прочая скотина. И, перекрывая все это, летели смятенные людские крики. На верхних этажах домов заполошно метались огни. Паника в городе...
     Из мостовой, находившейся метрах в четырех ниже стены, по которой бежал Серега, фонтанами разлетались во все стороны камни и комья земли. А из кратеров от этих взрывов стремительно прорастали вверх ростки чего-то неведомого. Сияющего в ночной полутьме бледно-фосфорной зеленью.
     - Ох ты! - взревела вдруг сзади Клоти. И тут же раздался костяной стук.
     Серега обернулся. Девица-рыцарь отчаянно рубилась своей дедовской оглоблей с толстым пучком зеленых лиан, прихотливо вьющихся вокруг нее. Всякий раз при ударе раздавался костяной стук... но плети растения оставались целыми. И вновь угрожающе лезли на Клотильду...
     Спереди пахнуло горячим воздухом. Он обернулся - как раз вовремя - и едва успел гардой меча оттолкнуть от себя закрученный спиралью ус солидной толщины. Тот не угомонился, взмыл вверх, свернулся в арканную петлю и попытался снова наброситься на Серегу. Удар лезвием эльфийского меча - и на бледной влажной зелени прорезалась черно-коричневая полоса.
     - Леди Клотильда! - отчаянно проорал он, кое-как продолжая считать в промежутках между ором. - Шестнадцать, семнадцать... Эльфийский меч! На них! Восемнадцать, девятнадцать...
     За спиной раздался характерный быстрый посвист - звук, который может издавать только меч, стремительно покидающий свои ножны. Костяной стук начал перемежаться влажными рубящими шлепками... А к спиральному усу перед Серегой добавилась еще и чернильно-синяя лоза, то и дело норовящая распахнуться длинной узкой пастью. С капельками ядовито-синей жидкости по краям. И только взмахи серебряно-сияющего меча в руках Сереги отпугивали ее на более-менее безопасное расстояние, заставляя вновь охлопываться в могучий жилистый жгут толщиной с ногу взрослого мужчины...
     На всем протяжении городских стен стражники отчаянно рубились с озверевшей флорой.
     В городе, куда Серега мимоходом бросил взгляд, обстановка была не лучше. Даже гораздо хуже. Сквозь стены домов густо прорывались мощные побеги, больше напоминавшие не банальные цветочки-росточки, а, скажем, резвящихся среди картонных домиков удавов... или щупальца осьминогов. Земля вокруг домов змеилась, как шевелюра Медузы Горгоны. Побеги, проходя сквозь каменную кладку стен, превращали их в сита. Строения подкашивались, опасно накренялись. Петли щупальцев-побегов рвались вверх, на вторые-третьи этажи, змеями влезали в стены, разносили вдребезги тяжелые ставни на окнах. Мучительного мычания, лая и ржания домашней скотины в городе не было слышно. Видимо, с ними уже было покончено. Зато многоголосо орали и выли по всему городу перепуганные люди... В извивах сине-зеленых, просто зеленых и просто синих плетей, клубками вьющихся вокруг верхних этажей, то и дело мелькали человеческие тела. Иногда устрашающе маленькие - дети... Лозы вокруг них тут же распластывались - и корчащиеся тела исчезали, как будто их и не было. А стволы толстели, раздувались. И выкидывали громадные цветочные почки - до жути напоминающие человечьи головы, срезанные и затем косо прикрепленные к стеблям...
     И только в лагере Священной-энд-Нетленной, вольно расположившемся за стенами города, все было тихо и спокойно.
     Пучок лиан, стремительно вырвавшийся откуда-то снизу, мощным объятием обхватил Серегины ноги, лишая возможности хоть как-то двигаться. И пополз выше, к поясу, покрываясь жжено-коричневыми ссадинами от эльфийского меча, но упрямо продолжая свое движение...
     Ядовито-синяя лоза оскалилась и впилась ему в правую руку. Резко дернула на себя - на отрыв. Связки и кости затрещали...
     - Сорок восемь... сорок девять... Пятьдесят! - прохрипел Серега. - Ябет... виторпус... тенатс ад сел!
     ...И кончилось разом все - все, кроме криков. Лианы и прочие смахивающие на удавов побеги растаяли в воздухе. Будто и не было. По Серегиным ногам шелестнуло холодком, и они враз снова оказались на свободе...
     Клоти за его спиной дышала с тяжелыми хрипящими посвистами. Потом, видимо, ворохнулась, тяжко брякнув доспехами. И вдруг хрипы и посвисты разом затихли - уж не дышать ли перестала?
     Серега крутанулся на подгибающихся ногах. Леди Клотильда, приникнув к парапету, взглядом тоскующей Ярославны вглядывалась в дали за городской стеной.
     - О-о... За стеной смотрите, сэр Сериога! - проговорила наконец она загипнотизированно-медленно.
     И он посмотрел за стену.
     Нет, там не было полчища медузьих побегов. Но в полумраке посветлевшей вдруг отчего-то ночи на уровне дебровских стен материализовались из пустоты кроны деревьев. Гигантские, разлаписто-шумящие - словом, в точности такие же, какие росли во всех здешних лесах. Вот только прежде их тут не было и в помине...
     И теперь люди вопили уже в основном за стеной, а не в городе.
     - Все, - сказал Серега и обессиленно сполз по стене. - Все...
     А потом окунулся в блаженное забытье сна. Прямо у парапета... И не слышал во сне, как прибежали стайкой уцелевшие вассалы, на телеге переправили спящего в замок - со всем почтением, как святые мощи - и на руках занесли в спальню. Сергей Владимирович Кановнин спали-с. Его город тем временем подсчитывал потери, поминал мертвых... - и подбирал на диво богатые и бесхозные ныне трофеи, оставшиеся после воинства Священной комиссии, почти поголовно растворенного в корнях выросшего в одночасье под городскими стенами леса.
     Наутро его разбудила Клоти. С размаху уселась на кровать, мрачно помолчала, зевнула и пробурчала:
     - Сэр Сериога... Плохие вести, но помните, Всевышний нам их посылает, чтобы победа слишком уж медом не казалась...
     Он неохотно разлепил веки. Вяло встал, натянул штаны:
     - Слушаю.
     - Первая - и самая ужасная для вас, сэр Сериога - погиб ваш Тишайший... Понимаю, для рыцаря разлука с конем - это... я даже слов не найду...
     - Дальше.
     Потерю кроткого мерина он как-нибудь переживет. Хоть и грустно, конечно. Добрая была коняга, безответная... И ни разу его не подводила - ни на отдыхе, ни на дороге.
     - Остальное - уже не так страшно. Погиб лекарь...
     Сереге сразу припомнился сухонький бледный старичок, нервно потиравший ладони. Абсолютно никому не нужный в этом мире...
     - Кинулся выдирать у петель ребенка. Его выдрал, а сам... Потом - из ваших смердов, то есть подданных, с которыми вы в город вернулись, уцелело только четверо...
     Они тогда пробрались в лагерь Священной к его истерзанному телу - чтобы спасти. Они и спасли...
     - Еще погибло больше трети ваших вассалов. Но их сыновья и прочие родственники-наследники уже вызваны в город. Примут бесхозные феоды. Ваш... ваши текулли и оборотень - оба живы. А еще прибыл старик... ну, тот - лесной хозяин...
     - Что ему? - довольно равнодушно бросил Серега, подходя к высокому окну. За слегка мутноватым стеклом с печальными криками носились птицы. И казалось ему или нет - но стекло мутнело все больше и больше...
     - Привез Микошку со Слуди. С этим... пока что, наверное, его лучше называть Мишкой... И хочет с вами поговорить о чем-то. Да, а лес растаял - как и не было. К рассвету растаял. То ли почудилось нам, то ли еще чего... Но Священная вместе с ним сгибла вся. Теперь от нее только гардунцы стражи по городам остались да пречлены по замкам. Конечно, может и возродиться...
     - Нет, - холодно сказал он и, ополоснув лицо, направился к выходу из комнаты. Клоти покорно и безмолвно двинулась следом. "Надеюсь, хотя бы ее вороной битюг выжил", - мелькнуло в голове у Сереги. - Думаю, вот как раз сейчас-то и наступает самое время для возникновения из небытия ордена Палагойцев...
     Посреди огромной торжественной залы возился на полу семилетний Мишка... или шестилетний? В компании с годовалым Микошкой - или все же двухгодовалым? - не силен он был в детских возрастах... Вдоль столов толпились его верные вассалы, вернее, жалкие остатки от них.
     А на возвышении, в хозяйских креслах, вольготно расположилась довольно лыбящаяся троица - старинушка лесной хозяин, оборотень, вырядившийся в черные, явно баронские бархаты, и гном Слуди.
     Серега подошел к детям. Отстраненно улыбнулся влюбленно глядящему на него Мишке - то есть малолетнему королю Зигфриду. Королевская особа инкогнито... Поманил пальцем мажордома.
     - Одеть, обуть обоих. И хорошо одеть-обуть, прямо как моих... то есть своих. Накормить. Приставить по няне, камердинеру... Найти учителей. И чтобы вот так на полу больше не сидели! Беречь и любить... пуще меня самого. Вы... ты понял меня?!
     Мажордом испуганно закивал и ринулся было к детям, но Серега небрежно придержал его за фалды ливреи. (Уже сине-черной! Быстро же он в соответствующие цвета мимикрировал...)
     - Не сейчас. После, когда скажу. - И пошел к хозяйскому возвышению. Встал перед лесным хозяином, криво улыбнулся. Обратился, стараясь сохранить в голосе холодно-вежливые интонации:
     - Мне кажется... или и в самом деле мое место занято?
     Выдержал многозначительную паузу, все выше и выше поднимая кверху левую бровь. Старче закряхтел. Пискляво возмутился:
     - А че это ты раскомандовалси? В герцогах-то без году неделя... Хучь бы прежнего герцога постеснялси, что ли...
     И полез с кресла, надсадно вздыхая и охая.
     - Кого?! - несказанно удивился Серега. - Кого-кого?
     - А прежнего герцога, - ехидно ответил старичок и приглашающе так помахал ладошкой - мол, садись, что стоишь. - Последнего герцога Де Лабри. Того самого, что чуть с голоду не помер, выгнанный из собственных владений, как собака, да еще и камнями побитый в придачу. Ох, смотри, молодец! Как это у вас один пиит все баил: его пример другим наука...
     - Это кто же... который? - И под ищущим взглядом Сереги оборотень вдруг странно подтянулся так, выпрямился весь - и надменно выпятил вперед челюсть. Вылитый герцог...
     - Я, милорд. Понимаю, конечно, прошел уже не один век с тех дней... Но оборотни живут крайне долго. Вот и я дожил... Когда эльфы нашли меня в лесной чаще, я умирал. Я не обладал правами на их мандонаду, мои предки просто владели этой землей с незапамятных времен. Тем не менее они меня пожалели и, чтобы спасти, даровали новое обличье. Ныне, конечно, я уже не герцог... да и не могу им быть. Как действующий и законный глава двуликих детей ночи. Человек-герцог стал князем оборотней... Что интересно, право первой ночи и там, гм... А тут вы его так неосмотрительно отменили, увы. Как бы сами потом не пожалели. Но это я так, к слову. А теперь к делу: ваши полномочия на мой майорат моя особа признает с удовольствием. С чувством глубокого внутреннего удовлетворения. Как я уже говорил, вы мне нравитесь, менестрель... Сереженька, ведь так? Но речь идет о том, что вы, так сказать... здесь не навсегда. В каком-то смысле мы все здесь не навсегда... Итак, готовы ли вы наконец объявить своего наследника на все эти земли и титул Де Лабри вместе с мандонадой эльфийской? Отныне, поскольку все Предначертания исполнены, для мощи эльфов на этой земле нет преград. И, надеюсь, долгое время еще не будет...
     - Готов, - сказал Серега и с размаху опустил зад в кресло. - Объявляю! Из этих двух детей, - он царственно протянул руку (по образу и подобию Пети на коне) и ткнул им в возящуюся на полу с собаками парочку, - меньший - мой сын. Признаю его при всех свидетелях и прочих должностных лицах моим наследником Самым что ни на есть прямым. Буде со мной что... - Он запнулся на секунду, но затем твердо продолжил:
     - То препоручаю его заботам друга моего - оборотня, э-э...
     - Герослава Де Лабри, - подсказал оборотень. И состроил скучающую гримасу, мол, спасибо за заботу, а то мне делать больше было нечего...
     - Князя оборотней Герослава Де Лабри и леди Клотильды Персивальской! Вот вроде бы и все...
     - Нет, не все! - И на середину залы из угла скромненько так вышел убеленный сединами старец. Тут и приглядываться не надо было - больно уж могутные плечи торчали из-под длинной белой гривы. Вот и сам главный прапор ордена Палагойцев припожаловали. Приятно все-таки быть провидцем. Священная комиссия почти вся уничтожена, и палагойцы вновь выходят в первые ряды делателей истории. Король умер, да здравствует король... - Не наследника своего должно было первым объявить народу, а короля и императора нашего Зигфрида Нибелунга! - Старец выдержал паузу, гневно пошевелил бровями, понука-юще глянул на Серегу.
     - Ага, ну да... Народ! Объявляю - вот вам и король нашелся...
     - Я забираю его, - зло сказал прапор. - Мы, то есть весь наш орден - детище Нибелунгов. Мы животы положим за-ради наследника престола! Дадим ему достойное образование... вновь возведем на трон! Плотной стеной станем между ним и его... его... - Прапор яростно зыркнул по сторонам. Но, увы, не нашел никого из покушающихся. Благоговейно приблизился к Зигфриду, опустился перед ним на колени. С дрожью в голосе предложил:
     - Не изволите ли ко мне на ручки, ваше величество? Я вам лошадок покажу, уже пора вашему величеству и выездке начинать учиться...
     Мишка робко приблизился.. и обоих враз не стало. Как все здесь ловко скачут по родным просторам - аж дух захватывает. И с переходами тоже обращаются прямо как с наручными часами: захотел - вперед перевел, захотел - назад...
     - Ну, - сказал Серега, - сегодня прямо день откровений какой-то. Как я понимаю, заботы по возведению короля-малолетки на престол отныне с меня сняты? Как-то все разом - и барон уничтожен, и наследник есть. Священную вовсе похоронили, короля между делом тоже пристроили...
     - И Предначертания усе исполнены уже, - тоном базарного барыги подсказал лесной хозяин. - И, стало быть... Не нужон ты тут боле. Пока не натворил еще каких дел - пожалте-ка домой, твое сиясьтво! С эльфами и палагойцами сие уже согласовано...
     Мир начал темнеть. Заворачиваться в темную круговерть...
     - Стой! - завопила с другого конца залы леди Клотильда. И понеслась к нему - разом побледневшая, невыразимо прекрасная. - Стой, я сказала! Не сметь! Сэр Сериога...
     И все исчезло разом. А под носом был только грязный осенний газон - в прели и ржавчине опавших листьев. И он лежал на нем, впечатавшись всем телом в болотисто-раскисшую землю. Одежда на животе и бедрах стремительно пропитывалась льдисто-холодной водянистой грязью...
     Он встал на четвереньки. И увидел рядом длинный сверток и что-то вроде рюкзачка. Открыл сначала рюкзачок.
     В глаза нахально блеснуло золото. И вправленные в него крупные драгоценные камни. Отшлифованные в виде полусфер - ну да, при феодализме их только так обрабатывав. Иначе не умели. В рюкзачке лежали сплошь дамские цацки, никаких монет, никаких подтверждений достоверности всего с ним произошедшего. Цацки есть цацки, их и при царе Горохе могли носить, а вот монета на себе обязательно знаки государственности несет. Слова какие-нибудь, герб...
     Серега потянулся к длинному свертку. И, еще даже не открыв, понял, что там уложено. Мечи - все три. Эльфийский, палагойский и тот, что выдал ему ныне покойный милорд Жанивский (а может, и не покойный пока что - как знать, может же и у паселей не быть аппетита...). Приоткрыл черный бархат, в который было заботливо увернуто оружие. Вкруг его мечей тянулась рыцарская цепь ордена Палагойцев. Намотанная спиралью. И на ней подвесками болтались увесистые золотые шпоры... Рыцарь вернулся в родные Палестины, бля...
     - О! Сируня! - радостно прозвучало сзади. Вот и встречающие прибыли...
     Серега, все еще стоя на четвереньках, обернулся. Не было печали...
     С тротуара на него нахально лыбился накачанный субъект в кожаночке. Недешевой такой, рыже-коричневой. Вован. В просторечье Вова Спицын. Крутая сявка крутых братков микрорайона...
     - Зад тренируешь? - привычно продолжал изгаляться над ним Вован. - Или позицию для отсоса...
     Рядом тормознул джип. Из него высунулись двое