юсь, ты их знаешь.
   - Я всех знаю. И поэтому хочу предложить: оставь их в покое.  Не  езди  в
Анхор. А я воспользуюсь имеющимися знакомствами  и  связями,  напущу  их  на
Риенса. Если удастся...
   Он резко  оборвал,  сильно  замахнулся.  Металлическая  звезда  взвыла  в
воздухе и со звоном врезалась в лоб Кодрингера-сеньера, продырявив полотно и
воткнувшись в стену почти до половины.
   - Хорошо, а? - широко улыбнулся "юрист". - Эта  штука  называется  Орион.
Заморское изобретение. Тренируюсь уже с месяц, попадаю  без  промаха.  Может
пригодиться. С тридцати шагов такая звездочка безотказна  и  смертоносна,  а
спрятать ее можно в перчатке либо за ленточкой шляпы. Уже  год,  как  орионы
поступили на вооружение нильфгаардских спецслужб. Ха-ха, если Риенс, шпионит
в пользу Нильфгаарда, то забавно будет, коли его найдут с Орионом  в  виске!
Что скажешь?
   - Ничего. Это твои проблемы. Двести пятьдесят крон лежат у тебя в ящике.
   - Ясно, - кивнул Кодрингер. - Твои слова означают, что мне  предоставлена
свобода действий. Помолчим минутку, Геральт. Почтим скорую кончину господина
Риенса минутой молчания. Почему  ты  кривишься,  черт  побери?  Не  уважаешь
величия смерти?
   - Уважаю, и слишком сильно, чтобы спокойно выслушивать насмехающихся  над
ней идиотов. Ты когда-нибудь думал о собственной смерти?
   "Юрист" тяжело раскашлялся, долго рассматривая платок, которым  прикрывал
рот. Потом поднял глаза.
   - Конечно, - сказал он тихо. - Думал. И довольно интенсивно. Но тебе  нет
никакого дела до моих мыслей, ведьмак. Едешь в Анхор?
   - Еду.
   - Ральф Блюнден по прозвищу "Профессор", Хеймо Кантор,  Коротышка  Иакса.
Тебе о чем-нибудь говорят эти имена?
   - Нет.
   - Все трое прекрасно владеют мечом. Лучше Мишеле. Так что  я  посоветовал
бы более верное. Дальнобойное оружие.  Например,  нильфгаардские  звездочки.
Хочешь, продам несколько штук? У меня их много.
   - Не куплю. Непрактично. Шумят в полете.
   - Свист воздействует на психику. Парализует жертву страхом.
   - Возможно. Но может и предостеречь. Я успел бы уклониться.
   - Если бы видел, что в тебя кидают, конечно. Знаю, ты  можешь  уклониться
от стрелы, пущенной из лука и даже из арбалета... Но сзади...
   - Сзади тоже.
   - Брехня.
   - Поспорим, - холодно сказал Геральт. -  Я  повернусь  лицом  к  портрету
твоего папы-идиота, а ты брось в меня своим Орионом. Попадешь - выиграл.  Не
попадешь - проиграл.  Проиграешь  -  расшифруешь  эльфьи  манускрипты.  Меня
интересует Дитя Старшей Крови. Добудешь информацию. В кредит.
   - А если выиграю?
   - Добудешь ту  же  информацию  и  покажешь  Йеннифэр.  Она  заплатит.  Ты
внакладе не останешься. Кодрингер открыл ящик и вынул второй Орион.
   - Рассчитываешь на то, что я не приму заклада, - отметил,  а  не  спросил
он.
   - Нет, - усмехнулся ведьмак. - Уверен, что примешь.
   - Рисковый ты парень. Забыл? Я не страдаю угрызениями совести.
   - Не забыл. Ведь грядет Час презрения, а ты идешь в ногу с  прогрессом  и
духом времени. Я же принял близко к сердцу упреки относительно  анахроничной
наивности и на этот  раз  рискну  не  без  надежды  выиграть.  Ну  так  как?
Уговорились?
   - Уговорились. - Кодрингер взял металлическую звезду за один из  лучей  и
встал. - Любопытство всегда брало во мне верх над рассудком, не говоря уж  о
беспричинном милосердии. Отвернись.
   Ведьмак отвернулся. Глянул на густо издырявленную физиономию на  портрете
и торчащий в ней Орион. Потом прикрыл глаза.
   Звезда взвыла и ударила в стену в четырех вершках от рамки.
   - Черт побери! - вздохнул Кодрингер. - Даже не дрогнул. Ну и сукин сын!
   - А чего ради было вздрагивать? Я слышал,  что  ты  бросаешь  так,  чтобы
промазать.
 
*** 
 
   На постоялом дворе было пусто. В углу на лавке сидела молодая  женщина  с
синяками вокруг глаз. Стыдливо отвернувшись,  она  грудью  кормила  ребенка.
Широкоплечий парень, возможно, муж, дремал рядом, опершись спиной о стену. В
тени за печью сидел еще кто-то, кого Аплеггат не мог различить  в  полумраке
комнаты.
   Хозяин поднял голову, увидел Аплегатта, заметил  его  одежду  и  бляху  с
гербом Аэдирна на груди и моментально погрустнел. Аплегатт  привык  к  таким
встречам. Он был королевским гонцом, а королевские декреты говорили  ясно  -
гонец имеет право в каждом городе, в каждом селе, на каждом постоялом  дворе
и гостинице потребовать свежего коня, и беда тому, кто откажет. Ясное  дело,
гонец своего коня оставлял, а нового брал, оставив расписку -  владелец  мог
обратиться к солтысу и  получить  компенсацию.  Но  с  этим  бывало  разное.
Поэтому на гонца всегда смотрели с неприязнью и опаской - потребует  или  не
потребует? Заберет на погибель нашего Злотка? Нашу с  рождения  выкормленную
Краську?  Нашего  вынянченного  Воронка?  Аплегатту  уже  доводилось  видеть
ревущих детишек, вцепившихся в оседланного, выводимого из конюшни любимца  и
друга, не раз смотрел он в лица взрослых, побледневшие от несправедливости и
чувства собственного бессилия.
   - Свежего коня не надо, - сказал он быстро. Ему  показалось,  что  хозяин
облегченно вздохнул. - Я только перекушу, проголодался в дороге. Есть что  в
горшке?
   - Малость похлебки  осталось,  сейчас  подам,  садитесь.  Заночуете?  Уже
смеркается.
   Аплегатт задумался. Два дня назад он повстречался  с  Гансомом,  знакомым
гонцом, и, выполняя приказ, они обменялись посланиями. Гансом взял письма  и
послание  к  королю  Демавенду  и  отправился  через  Темерию  и  Махакам  в
Венгерберг. Аплегатт же, взяв почту для короля Визимира Реданского, поехал в
сторону Оксенфурта и Третогора. Впереди было около трехсот верст.
   - Поем и поеду, - решил он. - Полнолуние, а дорога ровная.
   - Воля ваша.
   Суп был жидковат и безвкусен, но  гонец  не  придавал  значения  подобным
пустякам. Смаковал он дома, женину кухню, а в пути ел, что на зуб  попадало.
Сейчас он медленно хлебал,  неловко  держа  ложку  огрубевшими  от  поводьев
пальцами.
   Дремавший на лежанке кот неожиданно поднял голову, зашипел.
   - Королевский гонец?
   Аплегатт вздрогнул. Вопрос задал человек,  сидевший  в  тени.  Теперь  он
вышел, подошел к гонцу. У него были белые как молоко волосы, стянутые на лбу
кожаной  повязкой.  Черная  куртка  покрыта  серебряными  кнопками,  высокие
сапоги. Над правым плечом поблескивала сферическая головка  перекинутого  за
спину меча.
   - Куда путь держишь?
   - Куда королевская воля пошлет, - холодно ответил Аплегатт.  На  подобные
вопросы он никогда не отвечал иначе.
   Беловолосый какое-то время молчал, внимательно глядя  на  гонца.  У  него
было неестественно бледное лицо и странные темные глаза.
   - Королевская воля, - сказал он наконец  неприятным,  слегка  хрипловатым
голосом, - вероятно, велит  тебе  поспешить?  Надо  думать,  тебе  срочно  в
дорогу?
   - А вам что до того? Кто вы такой, чтобы меня подгонять?
   - Я - никто, - белоголовый неприятно усмехнулся. - И не подгоняю тебя. Но
на твоем месте я бы уехал поскорее. Не  хочу,  чтобы  с  тобой  приключилось
что-нибудь скверное.
   На такие замечания Аплегатт тоже  имел  отработанный  ответ.  Короткий  и
четкий. Незадиристый и спокойный - но однозначно напоминающий,  кому  служит
королевский гонец и что грозит тому, кто отважится тронуть гонца.  Однако  в
голосе беловолосого было что-то такое, что удержало Аплегатта от  привычного
ответа.
   - Надо дать лошади передохнуть, господин. Час, может, два.
   - Понимаю, - кивнул белоголовый и поднял голову, как бы  прислушиваясь  к
доходящим снаружи голосам. Аплегатт  тоже  прислушался,  но  услышал  только
сверчка.
   - Ну что ж, отдыхай. - Белоголовый поправил ремень, наискось пересекающий
грудь. - Только во двор не выходи. Что бы ни случилось, не выходи.
   Аплегатт воздержался от вопросов. Он инстинктивно почувствовал,  что  так
будет лучше. Наклонился  к  тарелке  и  возобновил  поиски  немногочисленных
плавающих в супе шкварок. Когда поднял голову, белоголового в комнате уже не
было.
   Спустя две минуты заржала лошадь, стукнули копыта.
   В комнату  вошли  трое  мужчин.  Увидев  их,  корчмарь  принялся  быстрее
протирать кубки. Женщина с младенцем пододвинулась ближе к дремлющему  мужу,
разбудила его тычком локтя. Аплегатт подтянул к  себе  табурет,  на  котором
лежали его пояс и корд.
   Мужчины подошли к стойке, быстрыми оценивающими взглядами окинули гостей.
Шли они медленно, позвякивая шпорами и оружием.
   -  Приветствую,  милостивые  государи,  -  откашлялся  корчмарь.  -  Чего
желаете?
   - Водки, - сказал один, высокий и кряжистый, с длинными, как у  обезьяны,
руками, вооруженный двумя зерриканскими саблями, ремни которых крест-накрест
пересекали грудь. - Хлебнешь, Профессор?
   - Вполне позитивно, - согласился второй, поправляя сидящие на крючковатом
носу очки из шлифованного голубоватого горного хрусталя в золотой оправе.  -
Если отравка не подпорчена какими-нито ин-градиенциями.
   Корчмарь налил. Аплегатт заметил, что руки у него слегка дрожат.  Мужчины
прислонились спинами к стойке и не спеша потягивали из глиняных чарок.
   - Великомилостивый сударь хозяин, - вдруг проговорил очкастый. -  Полагаю
не без резону, здесь недавно тому проезжали две дамы, интенсивно следующие в
направлении Горе Ведена.
   - Тут много кто проезжает, - проворчал хозяин.
   - Инкриминированных дам, - медленно продолжил очкастый, - ты не мог бы не
квалифицировать. Одна из них черноволоса и сверхординарно красива. Ехала  на
вороном жеребце. Вторая, помоложе, светловолосая и  зеленоглазая,  вояжирует
на серой в яблоках кобыле. Были здесь таковые вышепоименованные?
   - Нет, - опередил корчмаря  Аплегатт,  неожиданно  почувствовавший  холод
спиной. - Не были. Опасность с серыми перьями. Горячий песок...
   - Гонец? Аплегатт кивнул.
   - Откуда и куда?
   - Откуда и куда королевская воля пошлет.
   - Дам, которыми я интересовался, акцидентально не было ль?
   - Нет.
   - Что-то больно прытко ты отрицаешь, - буркнул третий,  высокий  и  худой
как жердь. Волосы у него были черные и блестящие, словно намазаны жиром. - А
мне не показалось, чтобы ты очень-то уж напрягал память.
   - Перестань, Хеймо, - махнул рукой очкарик.  -  Это  гонец.  Не  причиняй
служивому сложностей. Как поименовывается сей пункт, хозяин?
   - Анхор.
   - До Горе Ведена велика ли дистанция?
   - Чего?
   - Верст, говорю, сколько?
   - Я верст не мерял. Но дня три езды будет...
   - Верхом?
   - На телеге.
   - Эй! - вдруг вполголоса проговорил кряжистый, выпрямляясь  и  выглядывая
во двор сквозь настежь распахнутые двери. -  Глянь-ка,  Профессор.  Это  кто
такой? Уж не...
   Очкарик тоже глянул во двор, и лицо у него неожиданно сморщилось.
   - Да, - прошипел он. - Позитивно он. Однако, посчастливилось нам.
   - Погодим, пока войдет.
   - Он не войдет. Он видел наших лошадей.
   - Знает, кто мы...
   - Заткнись, Йакса. Он что-то говорит. - Предлагаю на выбор, - донесся  со
двора хрипловатый, но громкий голос, который Аплегатт узнал сразу же. - Один
из вас выйдет и скажет мне, кто вас нанял. Тогда уедете  отсюда  без  помех.
Либо выйдете все трое. Я жду.
   - Сукин сын, - буркнул черноволосый. - Знает. Что делать будем?
   Очкарик медленно отставил чарку.
   - То, за что нам заплатили.
   Он поплевал на ладонь, пошевелил пальцами и вытащил меч. Увидев это, двое
других тоже обнажили клинки. Хозяин раскрыл рот, чтобы крикнуть, но  тут  же
захлопнул его под холодным взглядом из-под голубых очков.
   - Всем сидеть, - прошипел очкарик. - И ни звука.  Хеймо,  как  только  он
начнет, постарайся зайти ему сзади. Ну, парни, с Богом. Выходим.
   Началось сразу же, как только они вышли. Удары, топот, звон оружия. Потом
крик, от которого волосы встают дыбом.
   Хозяин побледнел, женщина с синими обводами вокруг глаз  глухо  крикнула,
обеими руками прижала младенца к  груди.  Кот  на  лежанке  вскочил,  выгнул
спину, встопорщил щеткой хвост. Аплегатт быстро втиснулся со стулом в  угол.
Корд он держал на коленях, но из ножен не вынимал.
   Со двора снова донесся топот ног, свист и звон клинков.
   - Ах ты... - дико крикнул кто-то, и в этом крике,  хоть  и  закончившимся
грубым ругательством, было больше отчаяния, чем ярости. - Ты...
   Свист клинка. И тут же высокий, пронзительный  визг,  который,  казалось,
разрывает воздух на клочки. Грохот, словно на доски рухнул тяжелый  мешок  с
зерном. Со стороны коновязи стук копыт, ржание напуганных лошадей.
   На дисках снова удары, тяжелые, быстрые шаги бегущего человека. Женщина с
ребенком прижалась к мужу, хозяин уперся спиной  в  стену.  Аплегатт  достал
корд, все еще пряча оружие  под  столешницей.  Бегущий  человек  направлялся
прямо в комнату. Но прежде чем он оказался в дверях, просвистел клинок.
   Человек вскрикнул и тут же ввалился в комнату.  Казалось,  он  упадет  на
пороге, но нет. не упал.  Медленно  сделал  несколько  неуверенных  шагов  и
только потом тяжело рухнул на середину комнаты, подняв пыль, накопившуюся  в
щелях пола. Обмякнув, он повалился лицом вниз, прижал руки и согнул  ноги  в
коленях. Хрустальные очки со звоном упали на доски, превратившись в  голубую
кашу. Под неподвижным телом начала растекаться темная, поблескивающая лужа.
   Никто не шелохнулся. Не издал ни звука.
   В комнату вошел белоголовый.
   Меч, который он до того держал в руке, он ловко сунул в ножны за  спиной.
Подошел к стойке, даже взглядом не удостоив лежащий  на  полу  труп.  Хозяин
съежился.
   - Паршивые люди... - хрипло сказал белоголовый. - Паршивые  люди  умерли.
Когда придет судебный пристав, может оказаться, что за их  головы  назначена
награда. Пусть поступит с ней, как сочтет нужным.
   Хозяин усердно закивал.
   - Может также случиться, - минуту спустя продолжил белоголовый, -  что  о
судьбе этих паршивцев тебя станут расспрашивать  их  дружки  либо  товарищи.
Этим скажешь, что их покусал Волк.  И  добавь,  чтобы  почаще  оглядывались.
Однажды, оглянувшись, они увидят Волка.
 
*** 
 
   Когда три дня спустя Аплегатт  добрался  до  ворот  Третогора,  было  уже
далеко за полночь. Он обозлился, потому что проторчал перед рвом и  надорвал
себе горло - стражники спали мертвецким сном и  долго  не  открывали  ворот.
Чтобы полегчало, он принялся проклинать их аж до третьего  колена.  Потом  с
удовольствием слушал, как разбуженный начальник вахты пополняет  его  упреки
новыми красочными деталями и пожеланиями в адрес кнехтовых матерей, бабок  и
прабабок. Разумеется, о том, чтобы ночью попасть к королю  Визимиру,  нечего
было и мечтать. Впрочем,  это  оказалось  Аплегатту  только  на  руку  -  он
рассчитывал проспать до зари, до утреннего колокола, но ошибся. Вместо того,
чтобы указать гонцу  место  для  отдыха,  его  без  проволочек  проводили  в
кордегардию.  В  комнате  ожидал  не  ипат,  а  другой  человек,  толстый  и
заносчивый - Дийкстра, доверенное лицо короля Редании. Дийкстра - гонец знал
об  этом   -   был   уполномочен   выслушивать   сведения,   предназначенные
исключительно королю. Аплегатт вручил ему письма.
   - Устное послание есть?
   - Есть, милостивый государь.
   - Выкладывай.
   "Демавенд - Визимиру, - выложил Аплегатт, прищуриваясь. - Первое: ряженые
будут готовы во вторую ночь  после  июльского  новолуния.  Присмотри,  чтобы
Фольтест не подвел. Второе: Сбор Мудрил на Танедде я личным присутствием  не
почту и тебе не советую. Третье: Львенок мертв".
   Дийкстра слегка поморщился, побарабанил пальцами по стеклу.
   - Вот письма  королю  Демавенду.  А  устное  послание...  Слушай  хорошо,
запомни точно. Передашь своему королю слово  в  слово.  Только  ему.  Никому
больше. Никому, понял?
   - Понял, милостивый государь.
   - Сообщение такое: "Визимир - Демавенду. Ряженых остановить  обязательно.
Кто-то предал. Пламя собрал армию в Доль Ангре и ждет предлога. Повтори.
   Аплегатт повторил.
   - Хорошо, - кивнул Дийкстра. - Отправишься как только взойдет солнце.
   - Я пять дней в седле, милостивый государь.  -  Гонец  потер  ягодицы.  -
Поспать хотя бы до полудня... Позволите?
   - А твой король Демавенд сейчас спит по ночам? А я сплю? За  один  только
этот вопрос, парень, тебе следовало бы  дать  по  морде.  Перекусишь,  потом
немного передохнешь на сене. А  на  заре  отправишься.  Я  велел  дать  тебе
породистого жеребца, увидишь, скачет как вихрь. И не криви рожу. Возьми  еще
мешочек с экстрапремией, чтобы не болтал, мол, Визимир скупердяй.
   - Премного благодарен.
   - В лесах под Понтаром будь внимателен. Там видели "белок". Да и  обычных
разбойников в тех краях хватает.
   - Ну это-то я знаю, милостивый государь. Знаете,  что  я  видел  три  дня
тому...
   - И что ж ты видел?
   Аплегатт быстро пересказал события в Анхоре. Дийкстра слушал, скрестив на
груди огромные ручищи.
   - Профессор... - задумчиво сказал он. - Хеймо Кантор и  Коротышка  Йакса.
Убиты ведьмаком. В Анхоре, на тракте,  ведущем  в  Горе  Веден,  то  есть  в
Танедд, к Гарштангу... А Львенок мертв?
   - Что вы сказали, господин?
   - Ничего. - Дийкстра поднял голову. - Во всяком случае, не тебе. Отдыхай.
А на заре - в путь.
   Аплегатт съел, что подали, полежал немного, от усталости даже  не  смежив
глаз, и перед рассветом уже был за воротами. Жеребчик действительно оказался
хорош, но норовист. Аплегатт не любил таких коней.
   Спина между левой лопаткой и позвоночником дико чесалась, не иначе  блоха
укусила, пока дремал в конюшне. А почесать не было никакой возможности.
   Жеребчик заплясал, заржал. Гонец дал ему шпорой и послал в галоп.
   Время торопило.
 
*** 
 
   - Gar'ean, - прошипел Каирбр, выглядывая из  ветвей  дерева,  с  которого
наблюдал за большаком. - En Dh'oine evall a straede!
   Oорувьель поднялась с земли, схватила пояс с мечом, препоясалась и носком
ботинка  ткнула  в  бедро  Яевинна,  который  дремал  рядом,  в  яме  из-под
вывороченного дерева. Эльф вскочил, зашипел, обжегшись о горячий  песок,  на
который оперся рукой.
   - Que suecc's.
   - Конник на дороге.
   - Один? - Яевинн поднял лук и колчан. - Эй, Каирбр, всего один?
   - Один. Подъезжает.
   - Прикончим. Одним Dh'oine меньше.
   - Успокойся, - схватила его за  рукав  Торувьель..  -  Зачем?  Наше  дело
разведать - и к бригаде.  Зачем  убивать  штатских  на  дорогах?  Разве  так
борются за свободу?
   - Именно так. Отодвинься.
   - Если на дороге останется труп, первый же патруль  поднимет  шум.  Армия
начнет охоту. Прикроют броды, нам будет сложнее перейти на другой берег!
   - Здесь мало кто ездит. Пока труп обнаружат, мы будем далеко.
   - Верховой тоже уже далеко, - бросил с дерева  Каирбр.  -  Надо  было  не
трепаться, а стрелять. Теперь не достанешь. Тут добрых двести шагов.
   -  Из   моей-то   шестидесятифунтовки?   -   Яевинн   погладил   лук.   -
Тридцатидюймовой флейтой? К тому же тут не двести шагов. Самое большее - сто
пятьдесят. Mire, que spar aen'kee.
   - Перестань, Яевинн...
   - Thaess aep, Toruviel, Эльф повернул  шапку  так,  чтобы  ему  не  мешал
прикрепленный к ней беличий хвост, быстро и сильно, до уха, натянул  тетиву,
прицелился и выстрелил.
   Аплегатт ничего не услышал. Это была стрела с желобком вдоль стержня  для
увеличения жесткости  и  уменьшения  веса,  специально  снабженная  длинными
узкими серыми перьями. Тройной, острый как бритва, наконечник врезался гонцу
в спину между лопаткой и позвоночником. Острия были расположены под углом  -
вонзаясь в тело, наконечник повернулся словно винт, рассекая мышцы, разрывая
кровеносные сосуды, круша кости. Аплегатт повалился грудью  на  шею  коня  и
сполз на землю, словно мешок шерсти.
   Песок на дороге был горяч, раскален солнцем так, что от него шел пар.  Но
гонец этого уже не почувствовал. Он умер мгновенно.
 
   "Сказать, что я ее знал, было бы преувеличением. Думаю, кроме ведьмака  и
чародейки, никто ев не знал по-настоящему. Когда я увидел ее впервые, она не
произвела на меня особого впечатлени