роженности становился гуще, едва поднимались головы, чтобы посмотреть на него. Точильные камни замирали, точа сталь, а затем вновь начинали скрежетать. Луки были их любимым оружием, но каждый также был вооружен тяжелым кинжалом или коротким мечом, иногда даже длинным мечом, и они собрали все копья, алебарды и какие-то пики со странными лезвиями и шипами, которые Шайдо даже не удостоили бы внимания во время грабежа. Копья, к которым их руки уже привыкли, используя в поединках по праздникам длинные посохи, которые не сильно отличаются от пики, только утяжеленные металлом с одного конца. Их лица выглядели изможденными, голодными и замкнутыми.
     Кто-то поднял крик в полголоса: "Златоокий!" Но никто его не поддержал, чтобы подбодрить Перина, как они делали еще месяц назад. Многое изменилось с тех пор, как похитили Фэйли. Теперь тишина была свинцовой. Молодой Кенли Мэрин, чьи щеки были все еще бледны, в том месте, где он соскоблил свою пробивающуюся бородку, избегал встречаться с Перрином взглядами, и Джори Конгар, чьи глаза блестели всякий раз, когда он видел что-нибудь маленькое и ценное, или пьян, когда мог, сплюнул, едва Перрин прошел мимо. Бен Крейв, сильно ударил его за это кулаком в плечо, но тоже не смотрел на Перрина.
     Даннил Левин стоял, нервно теребя толстые усы, которые смешно торчали под клювом его носа. "Будут приказы, Лорд Перрин?" Даннил, казалось, заметно расслабился, когда Перрин отрицательно покачал головой, и снова быстро сел, уставившись в ближайший котел, словно мечтал только об утренней каше. Возможно, так и было: в последнее время никто не набивал живот дополна, а у Даннила никогда не было лишнего мяса на костях. Позади Айрам выразил свое недовольство звуком очень похожим на рычание.
     Помимо двуреченцев здесь были и другие, но и они были не лучше. Вот Ламгвин Дорн, кажущийся неповоротливым парень со шрамами на лице - мелькнул его чуб и гладко стриженная голова. Ламгвин был похож на громилу, трактирного вышибалу, но теперь он был слугой Перрина, когда ему требовался кто-нибудь, что теперь было редко, и он, быть может, просто хотел быть в хороших отношениях с нанимателем. Но Базел Гилл, крепкий, бывший владелец гостиницы, взятый на службу Фэйли в качестве шамбайяна, с преувеличенным вниманием сворачивал свои одеяла, склонив лысеющую голову. А главная горничная Фэйли, Лини Элтринг, пожилая женщина, с постоянным пучком седых волос, из-за которого ее лицо казалось еще уже, чем было на самом деле, выпрямилась над кипящим котлом, сжав тонкие губы, и подняла длинную деревянную ложку, словно желая ей отогнать Перина прочь. Бриана Таборвин, чьи темные горящие глаза, выделялись на фоне бледного лица, сильно нахмурившись, похлопала руку Ламгвина и посмотрела на него. Она была женщиной Ламгвина, если не женой, и второй из трех горничных Фэйли. При необходимости они последовали бы за Шайдо, пока не упали бы замертво, и повисли бы на шее Фэйли, когда найдут ее, но для Перрина только Ламгвин еще сохранил унцию тепла. От Джура Грейди, одного из Аша'манов, бывших чужаками для всех из-за того, кем и чем они были, он, возможно, получил бы больше приветливости - ни один их них не показывал никакой враждебности к Перину. Но, несмотря на шум проснувшихся людей, топчущихся на слежавшемся снегу и проклинающих холод, когда они на нем поскальзывались, Грейди все еще спал, завернувшись в одеяла, под навесом из сосновых ветвей. Перрин шел сквозь ряды своих друзей, соседей, слуг, и чувствовал себя одиноким. Мужчина не может кричать о своей невиновности, если все думали обратное. Сердце его жизни лежало где-то на северо-востоке. Все вновь станет нормально, как только он вернет ее.
     Лагерь окружала чаща из заостренных кольев в десять шагов глубиной, и он направился к краю стоянки гаэлданцев. Здесь были оставлены косые тропинки для свободного проезда всадников, однако Балверу и Айраму пришлось пристроиться за его спиной, чтобы пройти по тесной тропе. Пешему, чтобы здесь пройти, пришлось бы повилять и покрутиться прямо перед двуреченцами. Край леса лежал не больше чем в ста шагах от ограды, и был легко досягаем для двуреченских стрел. Огромные деревья взметали свои ветки высоко в небо. Некоторые из здешних деревьев были для Перрина незнакомы, но здесь были сосны, кожелисты и вязы, некоторые в целых три или четыре охвата, и дубы, которых было больше всего. Деревья были настолько большие, что убивали все, чуть выше кустиков, росших под ними, оставляя между стволами широкие проходы, и заполняющие их тени, темнее ночи. Старый лес. Такой мог проглотить целые армии, и никто не нашел бы даже костей.
     Балвер следовал за ним сквозь ограду, стараясь идти как можно ближе к Перрину, желая привлечь к себе его внимание как можно скорее. - "Масима отправил гонцов, милорд", - сказал он, прикрываясь полой плаща, и бросая подозрительные взгляды на Айрама, пристально глядящего в ответ.
     "Я знаю", - сказал Перрин, - "Ты считаешь, что они направлены Белоплащникам". - Он шел стремительно, стараясь уйти подальше от своих друзей. Он положил руку, сжимавшую поводья, на луку седла, но не стал вставлять ногу в стремя. Ходок нетерпеливо тряхнул головой. - "Масима мог посылать сообщения также и Шончан".
     "Ну раз уж Вы заговорили об этом, милорд... Есть реальная возможность, чтобы убедиться в этом. Могу я еще раз напомнить, что взгляды Масимы на Айз Седай очень близки к взглядам Белоплащников? Фактически, они идентичны. Он желал бы видеть каждую сестру мертвой, если бы только смог. Представления Шончан - более... прагматичны, если можно так сказать. В любом случае, они менее соответствуют взглядам Масимы".
     "Как бы вы сильно не ненавидели Белоплащников, мастер Балвер, но они не являются корнем всего зла. А Масима имел дело с Шончан и прежде".
     "Как скажете, милорд". - Лицо Балвера не изменилось, но от него сильно пахло сомнением. Перрин не мог доказать реальность встреч Масимы с Шончан, и сообщать каждому, как именно он узнал о них, что могло только добавить новые трудности к уже существующим. Это добавляло проблем Балверу. Он был человеком, принимающим только факты. "Что касается Айз Седай и Хранительниц Мудрости, милорд .... Айз Седай, кажется, полагают, что они всегда знают все лучше других, ну кроме, возможно, другой Айз Седай. Я полагаю, что Хранительницы Мудрости фактически такие же".
     Перрин фыркнул, выбросив короткие белые росчерки пара в воздух. "Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Что-нибудь, о том, почему Масури встретилась с Масимой, и почему Хранительницы Мудрости это позволили. Я держу пари на Ходока против выпавшего из подковы гвоздя, что она не сделала бы этого без их разрешения". Анноура это другое дело, но она могла действовать и самостоятельно. Конечно, казалось маловероятно, что она действовала по воле Берелейн.
     Поправляя плащ на плечах, Балвер поглядел назад за ряды заостренных кольев на лагерь, на палатки Айил. Пристально глядя, он словно надеялся разглядеть что-нибудь сквозь стены палаток. "Есть много вариантов, милорд", - сказал он раздраженно, - "Для некоторых, приносящих клятвы, все, что не запрещается присягой, - разрешается, и все, что не является приказом, - может игнорироваться. Другие же предпринимают действия, которые, как они верят, помогут их сюзерену, не спрашивая у него разрешения. Айз Седай и Мудрые, похоже, попадают в одну из этих категорий, но вот в какую их них, я могу только строить предположения, в зависимости от условий".
     "Я мог бы просто спросить. Айз Седай не могут лгать, и если я нажму достаточно сильно, Масури могла бы действительно рассказать мне правду".
     Лицо Балвера исказилось в гримасе, как от внезапной боли в животе. - "Возможно, милорд. Возможно. Весьма вероятно, что она сказала бы Вам кое-что, что-то похожее на правду. Айз Седай весьма в этом преуспели, как Вы знаете. В любом случае, милорд, Масури задалась бы вопросом, от кого Вы узнали, чтобы спросить, и это может вывести ее к Хавиару и Нериону. При этих обстоятельствах, кто может сказать, кому она расскажет? Прямой путь - не всегда лучший. Иногда, определенные вещи нужно делать скрыто, из соображений безопасности".
     "Я говорил Вам, что Айз Седай нельзя доверять", - сказал резко Айрам. - "Я говорил Вам это, Лорд Перрин!" Он затих, когда Перрин поднял руку, но запах ярости, исходящий от него, был настолько силен, что Перрину пришлось сделать выдох, чтобы прочистить легкие. Какая-то часть его хотела втянуть этот запах поглубже и поглотить его.
     Перрин внимательно посмотрел на Балвера. Если Айз Седай могли так жонглировать правдой, что ты смог отличить верх от низа, и действительно так и делали, то насколько сильно ты мог бы доверять им? Доверие всегда было вопросом. Он понял это после тяжелых уроков. Но теперь он был тверд, закален своим гневом. Молотом нужно пользоваться осторожно, а он бил сейчас там, где один промах вырвал бы сердце из его груди. - "Могут ли условия измениться, если некоторые из друзей Селанды начнут проводить больше времени среди Айил? Они хотят быть Айил, в конце концов. Это должно дать им достаточное оправдание. И возможно один из них сможет свести дружбу с Берелейн, и с ее советницей... "
     "Это возможно, милорд", - сказал Балвер после секундного колебания. "Отец Леди Медор - Высокий Лорд Тира, что дает ей достаточно высокий сан, чтобы приблизиться к Первенствующей Майена, и это также может служить причиной. Возможно, один или двое из кайриенцев также имеют достаточно высокое происхождение. Найти тех, кто захотел бы пожить среди Айил будет еще легче".
     Перрин кивнул. Будь внимателен с молотом, как бы ни хотелось разнести все, до чего мог дотянуться. "Тогда сделайте это. Только, мастер Балвер, вы пытаетесь ... подталкивать... меня к этому, с тех пор как Селанда оставила нас. С этого момента, если у Вас найдутся предложения, делайте их. Даже если я девять раз подряд скажу "нет", я все равно выслушаю и десятое. Я - не самый умный человек, но я прислушиваюсь к таким, а я думаю, что Вы из их числа. Только не пытайтесь подталкивать меня в выборе решения, которое вы хотите, чтобы я принял. Я этого не люблю, мастер Балвер".
     Балвер заморгал, затем поклонился, подобрав плащ руками, сложенными на талии. Он пах удивлением. И одновременно удовлетворением. Удовлетворение? "Как скажете, милорд. Мой предыдущий хозяин не любил, когда я предлагал действия, если меня не спрашивали. Я не сделаю ту же ошибку снова, уверяю Вас". Пожирая глазами Перрина, он, казалось, принимал решение. - "Если мне позволят", - сказал он тщательно подбирая слова, - "Я скажу, что нахожу службу Вам... приятной ... чего сам даже не ожидал. Вы - то, чем Вы кажетесь, милорд, без отравленных игл, скрытых в глубине, поджидающих неосторожного. Мой предыдущий работодатель был со своим глубоким умом, но я полагаю, что Вы не менее умны, только иначе. Я полагаю, что буду сожалеть оставляя службу у Вас. Любой мог бы сказать эти слова, чтобы удержаться на своем месте, но я действительно так думаю".
     Отравленные иглы? Перед приходом на службу к Перрину последним местом работы Балвера было место секретаря у мурандийской дворянки, разорившейся в трудные времена, и не способной больше позволить себе его содержать. Муранди, по всей видимости, было местом куда худшим, чем предполагал Перрин. "Не вижу для вас никакой причины покидать мою службу. Только скажите мне, чем бы вы хотели заняться и позвольте мне решить, но не пытайтесь подталкивать. И забудьте о лести".
     "Я никогда не льщу, милорд. Но имею большой опыт по части подстраивания под нужды своего повелителя. Таковы требования моей профессии". - Человечек поклонился еще раз. Прежде он никогда не был настолько формален. - "Если Вы не имеете больше вопросов, милорд, я могу идти поискать Леди Медор? "
     Перрин кивнул. Человечек поклонился снова, а затем пошел, в обратном направлении. Его плащ, трепетал за спиной, придавая ему вид пробирающегося сквозь острые колья воробья, прыгающего по снегу. Он был странным человеком.
     "Я не доверяю ему", - пробормотал Айрам, глядя вслед Балверу. - "И я не доверяю Селанде и ее товарищам. Они заодно с Айз Седай, попомните мои слова".
     "Мы должны доверять хоть кому-то", - грубо ответил ему Перрин. Вопрос - кому? Запрыгнув в седло Ходока, он ударил его по серым бокам. Молот бесполезен, когда лежит без дела.

ГЛАВА 6

ЗАПАХ ИЗ СНА

     Холодный воздух казался Перрину чистым и свежим. Он скакал галопом по лесу, и ветерок подхватывал хлопья белоснежного снега, летящего из-под копыт Ходока. Сейчас он мог забыть о старых друзьях, пожелавших поверить в плохие слухи. Даже Масиму и Айз Седай с Хранительницами Мудрости. Шайдо - вот кем были полны все его мысли. Это была трудная головоломка, которую не разгадать просто так, как ты ее ни крути. Ему очень хотелось решить её самостоятельно, но прежде он никогда не сталкивался с подобной задачей.
     Перрин почувствовал за собой легкую вину, когда после короткой вспышки скорости осадил коня, заставив его идти шагом. Темнота, лежавшая в лесу, была непроницаемой, и между высокими деревьями, прикрытыми снегом, могли быть камни, и еще сотни мест, например норы лисиц или барсуков, где мчащаяся во весь опор лошадь могла сломать ногу. Не было никакой причины так рисковать. Бешеный галоп не освободил бы Фэйли в одно мгновение, да и никакая лошадь не смогла бы поддерживать такой темп долго. Там, куда снег намело ветром, он доходил до колена, да и в других местах был тоже очень глубоким. Перрин отправился на северо-восток, откуда должны были вернуться его разведчики с новостями о Фэйли. По крайней мере, с новостями относительно местонахождения Шайдо.
     Он точно знал, что сегодня, наконец, произойдёт то, о чем он так часто молился. И все же это знание только увеличивало его беспокойство. Определение места было только первой частью решения головоломки. Ярость заставляла его разум метаться от одной мысли к другой и без того, что сказал Балвер. Перин знал, что он в лучшем случае старается думать последовательно. У него никогда ничего не выходило, когда он пытался думать быстро, а при природной нехватке сообразительности ему приходилось использовать определенного рода систематизацию.
     Айрам догнал его, с трудом справляясь со своим серым, и осадил коня, чтобы ехать немного позади и в стороне, подражая гончей. Перрин позволил ему. Айрам никогда не пах удовлетворенным, когда Перрин не разрешал ему ехать рядом. Бывший Лудильщик молчал, но облако ледяного воздуха донесло его запах, запах гнева и подозрения - он был явно не в духе. Он был напряжен как часовая пружина и мрачно наблюдал за лесом вокруг, словно ждал, что Шайдо кинутся на них из-за ближайших деревьев.
     По правде говоря, в этом лесу можно было спрятать что угодно от глаз большинства людей. Там, где небо просматривалось сквозь ветки, оно было уже темно-серого цвета, но именно в такое время, когда лес отбрасывает длинные тени, становится темнее, чем ночью, а деревья кажутся массивными колонами мрака. Взгляд Перрина улавливал все, даже движение чернокрылой галки на заснеженной ветке, перья которой были распушены от холода, и охотившуюся сосновку, чернее, чем сама ночь. Он почуял запах обеих. Из-за огромного дуба с темными ветвями, толстыми как пони, донёсся слабый запах человека. Гаэлданцы и майенцы выставляли свои патрули в окружности нескольких миль от лагеря, но он больше полагался на своих двуреченцев. У него было не достаточно людей, чтобы окружить лагерь полностью, но все же они были привычны к лесу и охоте на животных, которые в свою очередь, могли охотиться на них. И они подмечали такое движение, которое не заметит человек, думающий как солдат. Горные кошки, спустившиеся на равнину после неудачной попытки поживиться овцой, и медведь, и дикий кабан, как известно, бросаются на своих преследователей и даже нападают из засады. Сидя на деревьях на высоте тридцати-сорока футов, часовые могли вовремя заметить какое-нибудь движение и предупредить лагерь, а со своими длинными луками могли подстрелить любого, кто посмел бы пройти мимо них. Присутствие людей и птиц все же слегка отвлекло Перрина от тягостных раздумий. Но сейчас все его мысли были там, за деревьями и ночной тенью, в ожидании первого признака возвращения разведчиков.
     Внезапно Ходок вскинул голову и зафыркал, выдыхая пар. В глазах коня застыл страх, и он остановился как вкопанный, а серый Айрама заржал и отскочил. Перрин наклонился вперед, чтобы потрепать дрожащего жеребца по шее, но рука его замерла в воздухе, когда он уловил запах следа. Запах слабо висевший в воздухе, который заставил его волосы на затылке встать дыбом. Очень похоже на жженую серу, но так только казалось на первый взгляд. Это был сильный запах чего-то... неправильного, чего-то, не принадлежавшего этому миру. След был не новый... вы никогда не смогли бы назвать такую вонь "свежей", но уж точно не старый. Прошел час, возможно даже меньше. Возможно, он был оставлен тогда же, когда Перрин пробудился - одновременно с тем, как он учуял этот запах в своем "волчьем" сне.
     "Что это, Лорд Перрин?" - Айрам с трудом справлялся со своей лошадью, которая гарцевала вокруг, желая сбежать в любом направлении как можно дальше. Он едва справлялся с поводьями, но все же достал свой меч с рукоятью в виде волчьей головы. Бывший Лудильщик занимался с мечом ежедневно, в течение многих часов, когда был не занят, и те, кто понимал толк в подобных вещах, говорили, что он хорош. - "Вы способны отличить снег от деревьев в этой темени, но для меня сейчас далеко не день. Я ничего не могу разглядеть".
     "Убери", - сказал ему Перрин. - "В нем нет необходимости. Все равно от меча не было бы никакой пользы". Ему пришлось уговаривать свою дрожащую лошадь следовать за запахом, рассматривая заснеженную землю впереди. Он знал, что это за запах, и не только из сна.
     Потребовалось некоторое время, чтобы он нашёл то, что искал, и Ходок благодарно кивнул, когда Перрин остановил его возле довольно короткого, похожего на кусок плиты, серого камня шириной в два шага. Снег вокруг был чистым и нетронутым, но на камне были хорошо видны следы собак, словно целая свора взбиралась по нему во время гона. Несмотря на сумрак и тени, они были отчетливо видны. Следы, размером больше ладони его руки, отпечатались на камне, словно это была обычная грязь. Он снова потрепал Ходока по шее. Неудивительно, что конь был напуган.
     "Айрам, возвращайся в лагерь, и найди Даннила. Скажи ему, что я приказал, чтобы он рассказал всем, что примерно час назад здесь была Гончая тьмы. И убери свой меч. Ты не сможешь убить эту тварь мечом, поверь мне".
     "Гончая тьмы?" - воскликнул Айрам, озираясь на темные тени между деревьями. Теперь от него исходил запах большого беспокойства. Большинство людей рассмеялось бы, услышав про чудовище, из историй менестрелей, или сказок для детей, обретшее плоть. Но Лудильщики бродили по всему свету и знали многое, что могло показаться другим людям лишь игрой больного воображения. Айрам с очевидным нежеланием вложил меч в ножны на спине, но его правая рука осталась поднятой на полпути к рукоятке. - "Как Вы убьёте Гончую? Их вообще возможно убить?" С другой стороны, быть может он знал не так уж и много.
     "Успокойся, Айрам. Будь счастлив тем, что не пытался. Теперь ступай, говорю тебе. Каждый должен соблюдать особую осторожность на случай, если они вернутся. Шанс не большой, но всё же лучше быть на стороже". Перрин помнил о своем столкновении со сворой, и убийство одной из них. Он полагал, что он убил одну тварь, после того как поразил её тремя стрелами. Но эти страшные создания Тени не умирали легко. Морейн прикончила её лишь с помощью погибельного огня. - "Надо удостовериться, что Айз Седай и Хранительницы Мудрости тоже знают, и Ашаманы, конечно". Надежда на то, что кто-нибудь из женщин или мужчин знал, как использовать погибельный огонь, была очень невелика, ведь его применение было строго запрещено. А может, они умели что-либо другое, что могло помочь.
     Айрам отказывался оставить Перрина одного, пока тот не прикрикнул на него, после чего Лудильщик повернул обратно к ла