по  голосу,  она не прочь была испробовать и такой
вариант.
     Найнив бы очень  хотелось, чтобы в  ответ у  нее  нашлось  какое-нибудь
разумное  замечание,  а  не  тот  писк,  что  она  издала.  Женщины  шли  по
веревочному коридору. Найнив же видела  лишь одно - отрезок дощатого забора,
который становился все больше. Она даже  не  замечала зрителей. Становящийся
все громче  гул  голосов звучал как будто издалека. А  щит, к которому  вели
Найнив, казалось, на милю отстоял от рубежа, откуда будет стрелять Бергитте.
     -  А  ты  уверена,  что он  поклялся именем...  нашей  матери? - мрачно
спросила Илэйн. Даже так признавать Галада братом ей не доставляло радости.
     -  Что? Да,  да! Я же так и сказала. Разве нет? Послушай,  если Люка  в
городе, то он не узнает, был этот номер или нет, а потом уже поздно будет...
-  Найнив  понимала, что  лепечет самым  жалким  образом,  но язык  будто не
подчинялся  ей.  Отчего-то  раньше  она  не  представляла  себе,  что  такое
расстояние в  сто шагов и как это далеко. В Двуречье взрослые мужчины всегда
стреляли из лука по мишеням с вдвое большего расстояния. Но ведь  тогда этой
мишенью  не была она сама. - Ну, то  есть, уже и так поздно. Тени...  Глаза,
опять же... Нет, лучше это утром сделать. Когда со светом...
     - Если он  так поклялся, - перебила Илэйн, словно и не слыша бормотания
Найнив, -  тогда он  сдержит слово.  Он скорее нарушит клятву  о  надежде на
спасение  и возрождение, чем  такой  обет.  Думаю...  нет,  знаю:  мы  можем
поверить ему.
     Впрочем,  судя   по   голосу,  собственное  умозаключение  не  очень-то
понравилось Илэйн.
     -  Света   еще  предостаточно,  -  заметила  Бергитте  с  еле  заметной
насмешливой ноткой в  спокойном  голосе. - Могу попробовать и  с завязанными
глазами  стрелять. Наверное, этим олухам  хочется,  чтобы все выглядело куда
труднее.
     Найнив  открыла  рот, но не сумела издать ни звука.  А  на  сей раз она
согласна была  и  на  писк.  Должно  быть, Бергитте  всего-навсего  неудачно
пошутила. Безусловно, она пошутила. Или нет?
     Бергитте с Илэйн поставили Найнив к щиту, сколоченному из грубых досок.
Илэйн принялась развязывать узел шали, а Бергитте повернулась и пошла назад,
вытягивая из колчана стрелу.
     - На этот  раз ты точно  сглупила,-  ворчала Илэйн.- Уверена, на клятву
Галада мы можем положиться, но ты же не могла заранее знать, что он сделает.
И  еще к Пророку в гости  заявилась! - Девушка рывком  сдернула шаль с  плеч
Найнив. - Откуда ты могла знать, что он сделает! Никто этого не  знает! И ты
всех переполошила и всем рисковала!
     - Знаю, - с  трудом выдавила из себя Найнив.  Солнце било ей в глаза, и
теперь  она  вообще  не  видела   Бергитте.  Но  та  должна  видеть  Найнив.
Разумеется, она ее видит. Вот что сейчас самое важное.
     - Знаешь? - Илэйн подозрительно взглянула на подругу.
     - Знаю, что всем  рисковала. Мне надо было с тобой переговорить, у тебя
спросить. Да, знаю, я была  дурой. Меня никуда нельзя одну  отпускать, - еле
слышной скороговоркой  причитала Найнив. Нет, Бергитте обязательно должна ее
видеть.
     Подозрительность Илэйн сменилась заботой и участием:
     - С тобой все хорошо? Если ты вправду не хочешь этого делать, то...
     Она,  видно,  думает,  что  Найнив  испугалась.  Нет,  Найнив не  может
позволить  ей  так  считать.  И не позволит. Она  заставила себя улыбнуться,
надеясь, что глаза ее не выдадут. Кожу на лице стянуло от напряжения.
     -  Конечно,  хочу.  Просто  сгораю  от  нетерпения! Илэйн  с  сомнением
посмотрела на нее, потом кивнула:
     - А  ты точно  уверена насчет Салидара?  Не  дожидаясь ответа,  девушка
поспешила отойти  в  сторону,  складывая  шаль. Отчего-то,  когда  ей задали
этакий  вопрос, Найнив не воспылала негодованием,  не возмутило ее и то, что
Илэйн не дождалась ответа. Найнив учащенно дышала, причем у нее промелькнула
смутная мысль,  что из-за глубокого выреза платье и  вправду сползти  может,
однако эта мимолетная мысль даже  не  взволновала ее.  Глаза слепило солнце;
Найнив прищурилась, и  ей вроде бы даже удалось различить Бергитте, но глаза
будто  обзавелись собственной волей  и  тотчас  же широко раскрылись. Ничего
больше она сделать не в  состоянии.  Это ей  наказание  за  то,  что не  раз
безрассудно  шла  на дурацкий  риск. Найнив  лишь  сумела  пробудить в  себе
крохотную  досаду  - ведь  наказывают  ее  после того, как она  столь многое
сделала на благо. И Илэйн еще, ко всему прочему, не верит ей о Салидаре! Что
ж, придется вынести все стоически. Она будет...
     Будто  из  ниоткуда  прилетевшая  стрела,  тюкнув,  впилась  в  дерево,
задрожала возле правого запястья,  и стоическая решимость  Найнив  рухнула с
тихим  стоном.  Найнив смогла лишь  выпрямить подгибающиеся  колени.  Вторая
стрела коснулась другого запястья, исторгнув еще один вскрик. Заставить себя
замолчать  Найнив  могла с тем  же  успехом,  что  и остановить  полет стрел
Бергитте. Стрела за стрелой  ударяли в щит, вскрики становились все громче и
выше,  и Найнив казалось,  будто  толпа  радостным гулом  откликается  на ее
вопли. Чем громче вскрикивала она, тем раскатистей  смеялась и оглушительнее
хлопала публика. Ко времени, когда вся стена вокруг Найнив оказалась утыкана
стрелами, аплодисменты  уже  гремели  громом.  По  правде говоря,  под конец
Найнив  испытала раздражение. Восторженная  толпа  с криками  устремилась  к
Бергитте  и  окружила  ту, а  Найнив  так и  осталась  стоять,  уставясь  на
окружающие ее оперения стрел.  Кое-какие еще  подрагивали. Да и сама  Найнив
дрожала.
     Оттолкнувшись  от  щита,  Найнив  скорым  -  насколько  могла  -  шагом
поспешила к фургонам, пока кто-нибудь  не заметил,  что у нее  подкашиваются
ноги. Вообще-то на нее никто особо внимания и не обращал. Она-то что делала?
Просто стояла  и молилась, чтоб Бергитте не чихнула или  чтоб  у  нее нос не
зачесался. И завтра ей предстоит то же самое испытание. Или так, или Илэйн -
а то и Бергитте, что гораздо хуже, - поймут, что Найнив может и не выдержать
этого.
     Когда этим  вечером  явился  Уно  и  вызвал  Нану,  она велела  ему - в
выражениях, не  оставляющих  места  сомнениям,- беспрестанно,  насколько  он
осмелится,  напоминать Масиме о  лодке.  И приказала также отыскать Галада и
передать ему, что он должен  поскорее  найти корабль, чего бы это ни стоило.
Потом Найнив,  не поужинав, улеглась в  кровать  и постаралась поверить, что
сумеет убедить Илэйн  и Бергитте, будто заболела  и не  в состоянии встать у
щита. Да только  Найнив не сомневалась, что они поймут, какая у нее хворь. А
то, что Бергитте, скорей всего, выкажет ей сочувствие, еще  более усугубляло
терзания  Найнив.  Нет, ну хоть один-то  из  этих дураков-мужчин обязательно
должен отыскать какую-нибудь лодку!



        ГЛАВА 41. Ремесло Кина Товира


     Положив ладонь на  эфес меча, сжимая в другой руке обрубок  шончанского
копья с  бело-зеленой кистью, Ранд стоял на опушке  редкой рощицы на вершине
холма.  Не  обращая  внимания на своих  спутников, стоявших рядом  с ним, он
рассматривал  в  свете утреннего  солнца три раскинувшихся внизу лагеря. Три
отдельных лагеря - и в этом-то вся  загвоздка. Это все кайриэнские и тирские
войска,  которые  находятся  в  его распоряжении.  Остальные,  кто  способен
поднять меч или взяться  за копье, заперты в городе  или прячутся один  Свет
знает где. По  пути  от горных перевалов Джангая  до самой  столицы  айильцы
согнали сюда  целые  толпы беженцев,  немногие  прибрели  сами, привлеченные
слухами,  что эти  айильцы по крайней мере не убивают всех, кто им на  глаза
попадается.  Были  среди  беженцев  и  впавшие  в  унылую  апатию,  им  было
безразлично, где  и когда умереть, а здесь  хоть  кормили.  Чересчур  многие
считали, что  им предстоит погибнуть - то ли  от рук айильцев,  то ли от рук
Возрожденного Дракона,  то  ли вообще в  Последней Битве,  которая, как  они
думали,  разразится в любой день.  Общее число беженцев было внушительно, но
по  большей части это были фермеры, лавочники,  ремесленники.  Кое-кто знал,
как пользоваться луком или пращой, чтобы добыть кролика, но в этой толпе нет
ни  одного солдата, и времени обучать их нет. Сам город Кайриэн  находился в
пяти или  чуть больше милях к  западу - некоторые из легендарных поднебесных
башен Кайриэна виднелись за леском. Столица располагалась на холмах  у самой
реки Алгуэнья, окруженная Шайдо Куладина и теми, кто примкнул к ним.
     В длинной неглубокой лощине виднелось беспорядочное скопление палаток и
костров  - здесь находилось около восьмисот латников из Тира. Почти половину
составляли Защитники Твердыни  в начищенных  до  блеска кирасах  и шлемах  с
коваными   околышами;  широкие,   будто  раздутые  рукава   курток   были  в
черно-золотую   полоску.  Остальные  -  рекруты,  набранные  десятком-другим
лордов,  чьи  флаги и  вымпелы  развевались  в центре лагеря вокруг  стяга с
серебряными полумесяцем и звездами - гербом Благородного Лорда Вейрамона. По
периметру лагеря выстроилась цепь караульных. Боевое охранение - будто они в
любое время ожидали нападения на своих лошадей.
     В  трехстах шагах в  стороне  от первого раскинулся второй  лагерь, где
лошадей охраняли не  менее бдительно. Животные были разных пород,  несколько
лошадей выгнутыми шеями походили на превосходную породу из Тира, а некоторые
из стоящих у коновязей,  если Ранд не ошибался, раньше ходили под плугом или
тянули  повозки.  Кайриэнцев  насчитывалось  на сотню больше  тайренцев,  но
палаток  у  них было меньше, и  среди них  чаще встречались  не раз латаные.
Знамена же и коны  представляли  семьдесят  с лишним лордов. Мало у  кого из
кайриэнской знати  осталось много вассалов, а армия раскололась  еще в самом
начале гражданской войны.
     Последний бивак располагался еще в пяти сотнях шагов в стороне.  Больше
всего здесь было кайриэнцев,  однако от  остальных лагерей его  отделяло  не
только большее  расстояние.  В  этом лагере, гораздо большем, чем два других
вместе взятых, палаток и  лошадей  было мало.  Знамен не было вообще, и лишь
офицеры  носили  коны - небольшие  флажки-  вымпелы однотонной  окраски,  их
прикрепляли за спину, и по ним подчиненные  отличали своих командиров. Здесь
коны использовались  именно для этого, хотя обычно  с их  помощью определяли
принадлежность  воина  к  какому-то  знатному   Дому.  Пехота  необходима  в
сражении, но редко какой лорд  - Тира ли, Кайриэна ли - соглашался с этим. И
уж наверняка ни  один из них не пожелал бы  стать во главе подобного отряда.
Тем  не  менее  порядка в этом  лагере было  куда  больше, чем  в  других, -
костерки горели ровными рядами; длинные  пики составлены так,  чтобы в любой
миг находиться под рукой, тут и там  между шатров виднелись группки лучников
и арбалетчиков.  Если  верить  Лану,  солдатам помогает  уцелеть в  сражении
дисциплина, но пехота, судя по  всему,  усвоила  эту истину  куда лучше, чем
кавалерия.
     Все   три  отряда,  как  предполагалось,  были  объединены   под  общим
командованием  - вчера в конце  дня  их  всех  привел сюда  Благородный Лорд
Вейрамон.  Тем  не менее оба лагеря  всадников косились друг  на друга с  не
меньшей настороженностью,  чем они взирали на айильцев,  занявших  окрестные
холмы; на тех  тайренцы смотрели с изрядной долей презрения. По отношению же
к  третьему биваку от них не  отставали в высокомерии и кайриэнцы. Пехотинцы
же, в свою очередь,  на всех остальных глядели угрюмо. Сторонники Ранда, его
союзники - и  готовы сразиться  друг с  другом,  а  не только  против общего
врага.
     По-прежнему делая  вид,  что  разглядывает  лагеря, Ранд  искоса изучал
лорда Вейрамона. Тот был без шлема и стоял прямо, будто вместо хребта у него
железный штырь. Двое  мужчин помоложе,  тайренские лорды помельче, держались
на шаг  позади командира.  Их темные бородки  были подстрижены и  напомажены
точь-в-точь как у Вейрамона,  только у него в  бороде  серебрилась седина, и
золотая  отделка  их кирас,  надетых поверх ярких полосатых  камзолов,  была
чуточку  победнее,  чем у  него.  Застыв поодаль, отдельно от всех прочих на
этом холме, однако рядом с Рандом, тайренцы держались так, словно находились
при  королевском дворе в  ожидании некоей воинской церемонии, несмотря на то
что их по лицам обильно катился пот. Впрочем, они и его словно не замечали.
     Гербу   Благородного   Лорда   недоставало   нескольких   звезд,  чтобы
превратиться  в  копию  печати  Ланфир,  однако длинноносый Вейрамон  не был
сменившей обличье Отрекшейся - изрядно  поседевшие  волосы напомажены. как и
борода,  и зачесаны в  тщетной попытке  скрыть  их скудость. Вейрамон  шел с
подкреплением из Тира на север, когда прослышал, что айильцы атакуют столицу
Кайриэна.  Вместо  того  чтобы  повернуть  назад  или  тихо  отсидеться,  он
продолжил марш на север в том темпе, какой  могли выдержать  лошади, собирая
по пути все встреченные войска.
     Это были хорошие известия Вейрамона. Плохая новость заключалась в  том.
что бравый солдат ничуть не  сомневался,  будто своими силами рассеет Шайдо,
осадивших Кайриэн.  И по-прежнему пребывал  в этом убеждении.  Вейрамон  был
недоволен  тем,  что  Ранд не позволил ему немедленно  броситься в атаку, не
доставляло ему радости  и то, что  он окружен айильцами. Для  Вейрамона один
айилец  ничем  не отличался от другого.  Впрочем,  другие двое тоже  никакой
разницы  не видели. Один  из  молодых лордов  при каждом взгляде на айильцев
подчеркнутым  жестом  нюхал  надушенный  шелковый  платочек. Ранд терялся  в
догадках, долго ли осталось жить этому малому. И еще Ранд не знал, что нужно
будет предпринять, когда того убьют.
     Вейрамон заметил изучающий взгляд Ранда и прочистил горло.
     - Милорд Дракон! - отрывисто и скрипуче начал он. - Одна хорошая атака,
и  они разбегутся,  точно куропатки. - Он  громко хлопнул  по ладони латными
перчатками. - Пешему не выстоять против конницы. Я пошлю  вперед кайриэнцев,
пусть всполошат их, а потом навалюсь со своими...
     Ранд жестом оборвал его. Интересно, он считать-то не разучился? Неужели
численность  айильцев, которых  он  видит, не подсказывает ему,  сколько  их
может  быть  вокруг  города? Но  неважно. Ранд его наслушался,  с  него  уже
довольно.
     - Вы уверены в известиях из Тира? Вейрамон заморгал:
     - Известия, милорд Дракон? Что?.. А-а,  это!  Сгореть моей душе, ничего
особенного! Пустяки.  Иллианские пираты частенько пытаются устраивать набеги
на наше побережье.
     Судя по тому, что сам лорд  рассказал по прибытии, сейчас они не просто
пытаются, а добиваются большего.
     - А на Равнине Маредо? Они и там часто нападают?
     - Ну, сгори моя душа, там-то обычные разбойники. -  Это больше походило
на констатацию факта, чем на возражение. - Возможно, они вообще не иллианцы,
но  точно  не  солдаты. У этих  иллианцев  такая каша  в  стране,  никто  не
предскажет,  кто  в  какой  день  над  кем главный -  то ли  король,  то  ли
Ассамблея,  то  ли Совет  Девяти; однако  если они решат выступить,  по Тиру
нанесут удар  войска  под знаменем с Золотыми Пчелами! А это!.. Какие-то там
бандиты  сжигают купеческие  фургоны да приграничные  фермы! Кто ж  еще?  Уж
попомните мои слова.
     - Если вам так угодно, - как можно учтивее откликнулся Ранд.
     Какой бы властью ни обладали Ассамблея  или  Совет  Девяти, или  Маттин
Стефанеос ден Балгар, она была не больше того, что оставил им Саммаэль. Но о
том, что  Отрекшиеся на  свободе, известно сравнительно немногим. Некоторые,
кому следовало бы знать о том, отказывались верить или попросту отмахивались
от подобного факта - будто Отрекшиеся  от такого к  себе  отношения исчезнут
сами собой.  Некоторые же были  убеждены,  что если это когда и случится, то
произойдет в неопределенном  туманном и желательно  отдаленном  будущем. Нет
смысла  убеждать  Вейрамона,  к какой бы группе тот ни принадлежал. Его вера
или неверие ничего, ровным счетом ничего не изменят.
     Благородный Лорд хмуро  взирал на ложбину между холмами. И с  еще более
сумрачным видом - на два кайриэнских лагеря.
     - Коль здесь нет еще должного  правителя, кто возьмется сказать, что за
шваль  потянулась  на  юг?  -  Поморщившись,  Вейрамон еще  сильнее  хлопнул
перчатками и повернулся к Ранду: - Что ж, очень скоро мы их погоним обратно,
милорд Дракон. Если только вы соблаговолите отдать приказ, я могу двинуть...
     Не  слушая.  Ранд прошел  мимо него.  Тем не  менее  Вейрамон  двинулся
следом, по- прежнему  испрашивая разрешения  атаковать. Два других  тайренца
потянулись за командиром. не отставая ни на шаг,  точно преданные собачонки.
М-да, этот болван к тому же и слеп, как булыжник.
     Разумеется, Ранд  и его спутники находились  на  вершине холма не одни.
Точнее говоря, народу тут было хоть  отбавляй. Вокруг Ранда Сулин расставила
с сотню Фар Дарайз Май, и  все до одной выглядели так, словно в любой момент
готовы  нацепить вуаль  - причем даже  быстрее обычного.  Сулин  держала  на
взводе  не  одна  лишь  близость  Шайдо. Ранд  полагал  пустыми,  подозрения
айильцев в  отношении  обитателей лагерей  под  холмом,  но будто в насмешку
Энайла  и  еще две  Девы  никогда не  отходили  далеко от  Вейрамона  и  его
лордиков,  и чем  ближе  те оказывались к  Ранду,  тем  сильнее  становилось
впечатление, что три Девы вот-вот наденут вуали.
     Неподалеку  разговаривала  с  дюжиной  или больше Хранительниц Мудрости
Авиенда. Шали женщин свободно свисали с локтей, и все Хранительницы щеголяли
браслетами и ожерельями, которых не было  у Авиенды. Как ни удивительно, тон
среди них задавала костлявая  седовласая  Хранительница,  годами еще  старше
Бэйр. Ранд ожидал, что главную  роль возьмут на себя Бэйр или Эмис,  но даже
они умолкали, когда начинала говорить Сорилея. Мелэйн стояла рядом с Бэилом,
между  кучкой Хранительниц  и клановыми вождями.  Она  поправляла  что-то  в
куртке Бэилова  кадинсора, словно он сам не  знал, как  одеваться,  а  вождь
стоял с терпеливым видом мужчины, который мысленно напоминает себе, по каким
же  таким  причинам  он  женился.  Дело,  может статься.  было  и  в  личных
отношениях,   однако  Ранд  заподозрил.  что  Хранительницы  вновь  пытаются
воздействовать на  вождей.  Если все обстоит именно так, то очень скоро Ранд
узнает обо всем в подробностях.
     Тем  не менее взор Ранда задержался на  Авиенде. Она коротко улыбнулась
ему и вновь стала слушать Сорилею.
     Улыбка  была дружелюбной, но  не более.  За  этой улыбкой что-то  есть.
решил  Ранд.  После  того,  что  между ними  произошло,  Авиенда  больше  не
набрасывалась  на него, а если иногда и отпускала ядовитые замечания,  то не
резче тех,  каких он мог ожидать от Эгвейн. Кроме одного  раза -  тогда Ранд
опять завел речь о свадьбе. Авиенда так  язвительно его отчитала, что у него
уши горели, посему он решил  впредь этой темы не  касаться. Но пока  девушка
относилась  к  нему дружески,  хотя  теперь  иногда  бывала  беспечна  и  не
смущалась,  раздеваясь вечером в его палатке. Она  по-прежнему настаивала на
том, чтобы спать не далее чем в трех шагах от Ранда.
     Во всяком случае Девы, по-видимому, были уверены, что между их одеялами
гораздо меньше  трех  шагов,  а  Ранд надеялся, что эта  уверенность  если и
распространится,  то не уйдет  дальше  Дев.  Да  хотя  бы  заподозри  Эгвейн
подобное, она обрушится на Ранда подрубленным деревом! Ей-то легко толковать
об Илэйн, а он как и с Авиендой-то быть, не знает, а она - вот, перед ним! И
в итоге вышло так, что он при Авиенде чувствует себя скованно  и напряженно,
куда  хуже  прежнего,  а она кажется против обычного  свободней. А  ведь все
должно бы быть наоборот! АН нет - с Авиендой все представляется перевернутым
с  ног на голову.  Но если  говорить об  этом, Мин -  единственная  женщина,
которая не заставляла Ранда чувствовать себя так, словно половину времени он
сто