е казалось, что я должен помнить точный  момент.  Во  время
смерти Флако? Я был потрясен и опечален,  но  не  помню,  чтобы  в  голове
что-то изменилось. Когда на меня напал  Эйриш?  Или  когда  я  узнал,  что
Панама выдаст меня? Или когда в первый раз увидел, как  Тамара  смотрит  в
потолок взглядом зомби?  Столько  плохого  произошло,  что  одно  из  этих
происшествий послужило спусковым крючком.
     Но я никак не мог вспомнить, когда у  меня  в  голове  появилась  эта
муха. И даже сейчас, отправляясь на войну, я  ничего  о  ней  не  знаю,  а
убийца между тем ждет только возможности ударить. В сущности я лежу в этой
трубе  безоружным,  беззащитным   перед   нападением.   Труба   напоминает
гигантский ящик шкафа: всякий может открыть этот  ящик  и  задушить  меня.
Теперь я в большей опасности, чем когда-либо.
     Руки у меня задрожали, я хотел сбежать из трубы, но ноги прикованы  к
полу. Я попытался проползти к дверце, чтобы открыть ее, но  труба  слишком
узка, и я не мог дотянуться до зажима на ноге. Начал  отчаянно  дергаться.
При встрече с  Эйришем  у  меня  не  было  времени  обдумать  положение  и
испугаться. Но теперь меня залила волна ужаса.  Я,  тяжело  дыша,  пытался
освободиться, пот заливал бока.
     Я вспомнил слова метафизика Пио Бароха: "Для природы характерно,  что
когда она хочет вас  уничтожить,  то  делает  это  основательно".  Похоже,
природа расчетливо привела  меня  в  это  место  -  лишила  меня  места  в
обществе, уничтожила мои планы на будущее, убила  моих  лучших  друзей.  И
когда я обдумывал все плохое, случившееся со мной, словно  какой-то  голос
прошептал мне на ухо: "Помни, что бы ни случилось, худшее еще впереди".
     И уверенность в этом наполнила меня удивлением и  страхом.  Я  лежал,
как мотылек, приколотый к доске. Все мои дерганья и крики  ни  к  чему  не
приведут. Ногу я могу высвободить, но бежать мне некуда.
     Нога заболела от напряжения. Я вспомнил собаку, наступившую на капкан
Родриго. Она потеряла лапу, чтобы освободиться. Мрачный выбор. Но я  знал,
что, подобно этой собаке, мне тоже предстоит сделать выбор. Я утратил свой
дом в Панаме, потерял доброе имя и  лучших  друзей  -  и  кое-что  гораздо
большее. Я утратил контакт с реальностью, понимание того, кем  я  являюсь.
Сумма потерь огромная, но я решил держаться за жизнь.
     По радио начали передавать песню, и под гром  труб  я  повторял,  как
молитву: "Худшее еще впереди",  вырабатывая  в  себе  новую  жесткость.  Я
сжимал кулаки и распрямлял руки. Чувствовал себя сильным и злым.  Я  почти
надеялся, что убийца, человек Джафари, наконец придет. Потому что если  он
откроет трубу, я смогу до него добраться.


     Успокоившись, я заметил  две  кнопки  наверху  и  за  головой.  Глупо
помещать сюда  кнопки.  На  одной  написано:  "Вызов  помощи".  На  другой
"Открыто". Я нажал кнопку "Открыто", и за мной щелкнул  замок.  Моя  койка
выкатилась, и я оказался в пустой операционной. Сел и  освободил  ногу  от
зажима.
     Потом опустился на пол,  стараясь  не  напрягать  раненую  ногу.  Пол
слегка дрожал, и я чувствовал, что корабль находится в полете. В помещении
пахло новым пластиком и стерильностью. Все безупречно и пусто. Я  в  любую
минуту ожидал, что появятся врач или сестра и скажут, чтобы я  возвращался
в постель.
     Свой гроб я оставил  открытым,  чтобы  слышать  радио  из  трубы  для
выздоравливающих. Нашел  рядом  со  своей  трубой  блокнот  с  экраном  на
кристаллах, нажал кнопку и обнаружил, что меня должны выпустить  в  20-15.
На часах блокнота время 20-07. Кости ноги склеились.
     Тамара, когда я принес ее на корабль, была слишком больна,  чтобы  ее
могли поместить в каюту, поэтому я решил проверить другие  трубы,  надеясь
узнать о ее состоянии. Только одна труба оказалась  занятой,  в  табличке,
сообщалось, что здесь пациент мужчина. Я раскрыл тридцать остальных труб и
обнаружил,  что  все  они  пусты.  В   середине   этого   занятия   музыка
прекратилась, и диктор сказал:
     - Говорит Карлос Каррера. Новости Панамы.
     Я перестал  обыскивать  трубы,  удивившись,  что  слышу  передачу  из
Панамы.
     - Полиция Колона установила личность мужчины,  которого  откопали  на
банановой плантации. Это некто "Флако", Алехандро Контенто Ривера,  житель
Колона и прежний друг преступника Анжело Хименеса Осика.
     - Сообщается, что Ривера убит ударом в горло, точно  так  же,  как  и
другая жертва Осика, известный Эйриш Мухаммад  Хустанифад.  Известно,  что
Ривера перед смертью обладал значительным количеством  твердой  валюты,  и
полиция считает, что Осик убил его из-за денег. Позже в тот же день Осик с
помощью этих денег  смог  подкупить  наемников  на  станции  Сол,  которые
помогли ему уйти от правосудия.
     - Полиция обнаружила свидетеля этого второго убийства...
     Женщина с высоким голосом, похожим на щебет  длиннохвостого  попугая,
интервьюировала  чилийку,  которую  я  встретил  на  банановой  плантации.
Чилийка сказала:
     - Флако, он разговаривал со мной в палатке, потом вышел на минуту.  Я
услышала его крик, выбежала и увидела этого дьявола Осика.  Он  стоял  над
Флако, держа в руке нож. Я закричала, и Осик убежал. Я испугалась и хотела
собрать вещи и уйти, но тут вернулся Осик с  лопатой,  он  пригрозил,  что
убьет меня. Он достал из кармана Флако много денег, потом похоронил его  и
сказал, что убьет меня, если я кому-нибудь расскажу. Я очень испугалась  и
потому никому не говорила. До смерти испугалась.
     Женщина прочирикала:
     - Вы уверены, что это был Осик?
     - Да, уверена. Я хорошо его разглядела, - сказала чилийка.
     Каррера продолжал:
     - Помимо  Панамы  и  Западного  Исламабада,  три  других  государства
требуют возвращения Осика на Землю, обвиняя его в разрушении станции  Сол,
убийстве семерых и ранении тридцати шести человек.
     - Полиция,  обыскивавшая  озеро  Гатун  в  поисках  раненой  женщины,
которая в последние дни жила  в  доме  Осика,  перенесла  свои  поиски  на
банановые плантации, где был похоронен Ривера. Свидетель видел Осика и эту
женщину...
     Я захлопнул дверь трубы, чтобы не слышать радио.  Новости  вызвали  у
меня приступ тошноты. Я никогда не верил масс-медиа, и то,  что  я  только
что услышал, подкрепило мое недоверие. Я утешал  себя  тем,  что  поступил
правильно, бежав из Панамы. С такими сообщения в прессе я был бы рад, если
бы  дожил  до  расстрельного  взвода.  Но  постепенно  настроение  у  меня
улучшилось. Полиция ищет тело  Тамары:  что  бы  ни  случилось,  никто  не
заметил ее исчезновения. Джафари и Пехота вполне могут поверить, что Эйриш
убил Тамару и избавился от ее тела, а потом был убит,  когда  вернулся  за
мной. Я едва мог поверить себе: Тамара в безопасности!
     Я снова открыл трубу и переключал станции, пока  не  отыскал  хорошую
музыку, Лос-Анжелес, "Мое сердце плачет". Мысль о том, что Тамара спаслась
от ОМП, наполнила меня таким счастьем, что  мне  захотелось  танцевать.  Я
открывал очередную трубу, когда в операционную вошла женщина.
     Я отскочил от трубы. Вошедшая была химерой с волосами цвета шоколада,
я такого оттенка никогда не видел. Ее единственной одеждой было серебряное
кимоно,   расшитое   красными   драконами.   Загорелые   ноги   оставались
обнаженными. Плечи  у  нее  широкие  и  мускулистые  -  по-женски,  как  у
гимнастки. В руках она несла белую сорочку и  чашку  с  зеленым  супом.  Я
решил, что это медицинская сестра.
     Войдя, она остановилась.
     - Что-нибудь ищете? - спросила, кивая в сторону открытой трубы.
     - Когда я сюда поступил, со мной была подруга. Я подумал,  она  может
быть здесь.
     - Вместе с  вами  сюда  не  приносили  женщину,  -  ответила  она.  -
Большинство ваших друзей со станции Сол в  другом  модуле  корабля.  И  до
Пекаря вы их не увидите. Никому не  разрешается  переходить  из  модуля  в
модуль.
     Я посмотрел в глаза химеры,  темно-карие,  со  странными  серебряными
полосками, как паутинками света, и понял, что никогда раньше ее не  видел.
В числе наемников на станции Сол ее не было. Она насмешливо сказала:
     - Наши возлюбленные наниматели сожалеют, что в целях приличия вам все
же нужно носить эти девяносто пять граммов одежды. - И  бросила  рядом  со
мной  на  койку  пару  белого  белья  и  белое  кимоно,  потом  напряженно
улыбнулась, словно старалась мне понравиться.
     - О чем сожалеют наши наниматели?
     - Я думаю, японцы первоначально планировали нанимать только мужчин, и
в этом случае вы летели бы обнаженным. Девяносто пять граммов, помноженные
на десять тысяч наемников, это очень большой лишний вес, и им жаль платить
за его перевозку. - Она протянула мне чашку с супом,  потом  раскрыла  две
трубы, вытащила их койки, села на одну и знаком пригласила меня  сесть  на
вторую.
     Я почувствовал замешательство. Больничная  рубашка  слишком  коротка,
так что обнажаются запретные места, и слишком открыта на спине. Я подобрал
одежду и оглядывался в поисках места, где можно было бы переодеться.
     - Все в порядке, - сказала женщина.  -  Я  и  раньше  видела  сладкую
картошку. - И они кивком подбородка  указала  на  мои  половые  органы.  Я
решил, что она права, и надел белье. Она отвернулась, глядя в потолок.
     Когда я поверх белья натянул кимоно, она сказала:
     - Вы не были на вступительной встрече вчера, поэтому я решила  ввести
вас в курс дела. Я Абрайра Сифуэнтес, командир боевой группы. Нас в группе
пятеро. С некоторыми из них вы уже встречались: мой старший брат Перфекто.
С Завалой вы скоро встретитесь. В нашей группе  также  Мавро.  Похоже,  вы
удивлены.
     - Я считал, что вы сестра, - ответил я. Мавро,  Бордельная  Крыса.  Я
вспомнил маленького человека с  вытатуированными  слезами.  Живот  у  меня
свело при мысли, что я оказался в одном  отряде  с  ним.  В  своем  бреду,
навеянном наркотиком, я был уверен, что он  послан  убить  меня,  а  такие
впечатления забываются нелегко. Рослая химера, Перфекто, с другой стороны,
казался хорошим человеком. Из чистой вежливости я сказал: - Буду  счастлив
служить под вашим начальством.
     Абрайра рассмеялась.
     - Некоторые приняли бы это как пощечину.
     - Как это?
     - В нашем модуле семьсот  боевых  групп,  и  ваша  единственная,  где
командиром  женщина.  Откровенно  говоря,  я   меньше   подготовлена   для
командования, чем Мавро или Перфекто. Вы будете  служить  объектом  многих
насмешек. И, возможно, не  перенесете  такого  удара  по  своему  мужскому
началу. - Она махнула рукой, отказываясь от этой  темы,  -  типичный  жест
чилийки.
     - Но вы ведь не ожидаете неприятностей от кого-нибудь из нас?
     Она пожала плечами.
     -  Зависит  от  обстоятельств.   Вы   ведь   не   станете   причинять
неприятности?
     Я рассмеялся.
     - Неужели вы серьезно? Кому какое дело до мужского  начала?  Это  так
старомодно! Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь из нас доставил вам
неприятности. - Я не мог  не  смотреть  ей  в  глаза,  на  эти  серебряные
паутинки, они меня гипнотизировали.
     Абрайра задумалась.
     - Вы приняли это за шутку, дон  Анжело,  как  и  полагается  человеку
вашего воспитания. Но для мужчин здесь на корабле мужское начало - это  не
шутка. Многие отобраны из тюрем  Перу  и  Колумбии,  где  люди,  лишившись
всего, цепляются за свое достоинство.  Вы  видели  татуировку  Мавро.  Это
символ храбрости, он убил двух парней в гетто  Картахены.  Вы  никогда  не
были частью его мира, иначе вы знали бы, что мужское начало - не шутка.  А
Завала еще молод и стремится проявить себя.
     - И я должна предупредить вас, что у химер тоже  есть  очень  сильное
чувство,  родственное  мужскому  началу.  -  Она  пыталась  сформулировать
определение. - Назовем это... гордостью своим  положением.  Торрес  создал
химер в качестве солдат - и только мужчины учились сражаться, хотя  с  тех
пор научились и мы, женщины. Но мужчины до сих пор ревниво  охраняют  свою
роль воинов: нам они позволяют сражаться, но командовать, получать  звания
- никогда. Никогда  раньше  женщина  химера  не  командовала  мужчинами  в
сражении. И мы не знаем, как будет реагировать Перфекто. Он может  уважать
мои умения, но этого недостаточно, чтобы контролировать его.  У  нас  есть
еще кое-что общее, надеюсь, эта связь  окажется  прочнее:  мы  с  ним  оба
крещеные католики. Он может обращаться со мной достойно  из  страха  перед
Богом.
     Вероятно,   я   как-то   проявил    свою    недоверчивость.    Только
бродяги-священники  могут  решиться  противоречить  Ватикану  и   крестить
химеру.
     Абрайра заметила это и сказала:
     - Такое случается. Поэтому, возможно, как  католик,  он  будет  верен
мне. Конечно, я хотела бы, чтобы вы с ним поговорили обо мне.
     Я пожал плечами.
     - Если хотите. - Я не думал, что мои слова подействуют на  него.  Она
слегка нахмурилась, расстроившись, что я не дал более твердого обещания. Я
не знал, как будет обращаться с ней Перфекто, но хорошо представлял  себе,
как могли обращаться  вообще  люди.  Мне  встречались  в  Панаме  мужчины,
которые считали мужское начало  идеалом,  но  я  относился  к  ним  как  к
анахронизму. Такой человек действительно может причинить ей  неприятности.
- Мне кажется, что больше  всего  вам  следует  ожидать  неприятностей  от
Мавро. Я точно знаю, что он хочет быть офицером,  но  генерал  сделал  его
рядовым  под  командованием  единственной  женщины-офицера.  Ему  это   не
понравится.
     Она рассмеялась -  высоким  неприятным  смехом,  который  должен  был
обезоруживать.
     - Вы мне нравитесь, - сказала она. - Судя по вашему  тону,  вы  очень
озабочены моими делами... Возможно, вы правы. Я ему не очень  доверяю.  Он
сидит на своей койке и смотрит на меня.
     - Это дурной знак, - предупредил я.
     Она кивнула.
     - Правда. И еще, дон Анжело,  кое-кто  говорил  и  о  вас.  Несколько
правительств требуют вашей выдачи на Землю.  И  кое-кто  боится,  что  ОМП
захватит корабль, чтобы взять вас. Обсуждали возможность вашей  выдачи,  и
Мавро пригрозил, что убьет всякого, кто заговорит об этом.  Он  назвал  их
волами, и теперь они его сторонятся. Но Мавро использует весь этот эпизод,
чтобы доказать свое мужское начало.  Рано  или  поздно  он  начнет  драку.
Может, убьет кого-нибудь.  Всякой,  кто  оказывается  рядом  с  Мавро,  на
расстоянии руки, - в опасности.
     Я обдумал ее слова. Она права.
     - Так что же нам делать?
     Абрайра посмотрела на потолок и пожала плечами.
     - Я подумаю об этом.
     И в  отличие  от  большинства  людей,  которые  только  говорят,  что
подумают, но никогда не делают этого, она замолчала, уставилась  в  пустое
пространство перед собой и погрузилась в размышления, поэтому я взял чашку
с супом и принялся есть. Зеленые водоросли имели  вкус  брокколи.  Нога  у
меня по-прежнему ныла, поэтому я встал, нашел холодильник, а в нем - тюбик
кортизонового крема. Сел на стол в углу и смазал  ногу  кремом.  На  столе
стоял терминал компьютера.
     Подчиняясь  неожиданному  порыву,  я  включил  компьютер  и  запросил
историю болезни Тамары де ла Гарса. Компьютер ответил:
     - Файл отсутствует.
     Я запросил данные о Тамил Джафари. Снова ответ:
     - Файл отсутствует.
     Я  потребовал  список  наемников,  поступивших  со  станции  Сол,   и
компьютер выдал девятнадцать имен.
     В списке Тамары не было, разве что она числилась под  псевдонимом.  Я
запросил медицинскую информацию о всех этих девятнадцати. Никто не лечился
от повреждения мозга. Очевидно, генерал Гарсон не  настолько  глуп,  чтобы
поместить данные о Тамаре в компьютер - под любым именем.
     Пока я занимался этим, Абрайра смотрела на меня.
     - Что вы делаете? - спросила она.
     - Пытаюсь отыскать подругу, о которой я вам  говорил.  Терминал  ведь
можно использовать?
     Она пожала плечами.
     - Тут некому вас останавливать.
     Я затребовал список больных, в данный момент находящихся в трубах для
выздоровления. В списке оказалось  пять  человек;  ни  у  одного  нет  тех
повреждений, что должны быть у Тамары. Итак, через терминал мне ничего  не
узнать.
     Но тут мне пришла в голову другая мысль: один  из  тех  девятнадцати,
что сели на станции Сол, убийца ОМП. Я затребовал их биографии и данные  о
нынешнем размещении, потом отдал  команду  распечатать.  Принтер  выплюнул
стопку тонких листочков с почти микроскопическими буквами. Я начал изучать
файл особенно уродливой химеры, по имени Мигель Мендоза.
     - Да, я чуть не забыла, - сказала Абрайра. - Подарок от  генерала.  -
Она порылась в одежде и извлекла небольшой продолговатый пакет, завернутый
в золотую фольгу. - Он прислал также выпивку и сигары в том  сундуке,  что
вы с собой принесли. Через несколько недель сможете  продать  все  это  за
целое состояние.
     Я спрятал листочки в кимоно, взял пакет и развернул его.
     - Странно, не правда ли? Он обращается с вами, как с собакой,  отдает
под мое начало, а потом посылает  такие  экстравагантные  подарки.  -  Она
улыбнулась,  обнажив  зубы,  маленькие  и  необыкновенно  ровные,  как   у
Перфекто. Что-то в  ее  улыбке  напомнило  мне  ящерицу  или  черепаху.  Я
присмотрелся внимательнее и увидел разницу: у нее  нет  клыков.  Напротив,
все зубы маленькие, круглые и ровные.
     - Пожалуйста, не делайте этого.
     - Чего не делать?
     - Не смотрите на мои зубы. Или в глаза. Или на волосы. Или на  груди.
Вы, люди, всегда так поступаете. Я из-за этого нервничаю.
     - Простите, - сказал я, отводя взгляд. Развернул пакет.  Под  фольгой
оказалась небольшая коробка. Я открыл ее, и оттуда  выпали  два  ножа,  те
самые ножи, которые я взял у Эйриша. Каждый в алюминиевых ножнах,  которые
можно крепить к запястью, с арабскими надписями. Я извлек нож и  удивился,
увидев, что лезвие хрустальное - из искусственного графита, почти  алмаза,
прочнее и острее любого металла.
     - Caramba! [Черт возьми! (исп.)] - сказала Абрайра.  -  Да  одни  эти
ножи стоят целое состояние.
     Лезвие  чуть  длиннее  моей   ладони,   рукоять   легкая   и   хорошо
уравновешенная. Ножи предназначены для метания. Оба ножа одинаковы.  Когда
я вытащил нож, из ножен выпала записка. Я прикрепил ножны к  запястью  под
рукавами кимоно. Ножи совершенно не видны. Занимаясь этим, я  одновременно
читал записку. Вот что в ней было.

     "Сеньор Осик, я уверен, вы теперь  знаете,  что  в  жилых  помещениях
оружие не разрешается. Но сто лет  назад,  во  время  исламского  джихада,
говорят, правоверные использовали эти лезвия как зубочистки,  поэтому  они
так  и  записаны  в  корабельном  журнале.  Вам  могут  понадобиться   эти
зубочистки. ОМП предложила мне огромную сумму, если я выдам  вас.  Пока  я
торгуюсь, играя роль жадного человека, но скоро они поймут, что я не выдам
вас ни за какую цену. Когда это случится, берегите свою спину.
     В вашем распоряжении Перфекто, он уже привязан к вам. Я предпочел бы,
чтобы он был привязан ко мне, но у человека может быть только один хозяин.
Мавро также попросился в вашу боевую группу  -  это  очень  талантливый  и
опасный человек. Вам потребуются такие, как он, друзья."

     Абрайра прочла записку через мое плечо.
     - Что он имеет в виду, - спросил я, - вот  здесь,  где  говорит,  что
Перфекто привязан ко мне?
     Она смотрела на меня, словно взвешивала. Потом неуверенно заговорила:
     - Вероятно, вам следует это знать. Я бы сама не заговорила,  если  бы
не упомянул Гарсон. Между прочим, из-за этого  я  и  пришла  поговорить  с
вами. Помните, как выглядел наш отец генерал Торрес?
     - Старик с седыми волосами,  -  ответил  я,  заметив  сходство  между
Торресом и генералом Гарсоном. - Острый нос и крепкий подбородок.
     - Достаточно близко, - сказала Абрайра.  -  В  старости  Торрес  стал
параноиком, он боялся убийц в собственных рядах. И поэтому когда  мы  были
созданы, некоторые химеры получили дополнител