бортиком. С  километровой
высоты оно напоминало глаз - огромный стеклянный  глаз  Сархата,  пристально
смотревший в фиолетовое небо. Вскоре в глазу появился зрачок, тоже  округлый
и отливавший знакомым изумрудным цветом; он горел в самой середине, но,  как
почудилось  Скифу,  не  на  поверхности,  а  где-то  глубже,  под   защитным
кристаллическим кожухом, заключенным в серую оправу.
   Линза, подумал Скиф; линза из такого же прозрачного материала, как  купол
над токадом и перегородки в сером  лабиринте.  Диаметром  это  чудо  было  в
добрую сотню метров, и на блестящем его покрытии,  так  же  как  на  широком
кольце оправы, не замечалось и следов песка, будто  некий  невидимый  барьер
противостоял  ярости  ветров  и  гневу  бурь.  Кроме  зеленого   зрачка   по
хрустальной поверхности медленно  полз  яркий  оранжевый  блик  -  отражение
солнца, стоявшего сейчас в зените.
   Сарагоса опустил бинокль.
   - Садимся! Правь-ка, сержант, на край, так, чтоб приземлиться между  этой
штукой и песками... Видишь, там бортик есть?
   - Вижу, - отозвался Скиф, плавно опуская  руки.  Сийя,  освободившись  из
объятий кокона, подплыла к нему и обхватила за  плечи;  он  почувствовал  на
щеке теплое дыхание  девушки  и  вдохнул  аромат  ее  кожи,  свежий  и  чуть
горьковатый, как запах амм-хамматских трав.
   - Здесь рождаются демоны? - тихо прошептала она.
   - Скорей всего, ласточка. Спустимся, увидим.
   - Вы уже решили, как с ними поступить?
   "Непростой вопрос", - подумал  Скиф.  Возможно,  звездный  странник,  его
компаньон, и Сарагоса, его шеф, пришли к какому-то мнению,  но  сам  он  еще
колебался.  С  одной  стороны,  была  сфера,  величественный  проект,   были
грандиозные механизмы, космические корабли и врата, ведущие в тайо; с другой
- сотворившие все это сархи являлись,  без  сомнения,  существами  мерзкими,
опасными и недостойными пощады. "Странная ситуация, - промелькнуло у него  в
голове. - Пощады они не заслуживают, но означает  ли  это,  что  их  следует
уничтожить? Иди и сражайся, повелела премудрая Гайра, ни словом не намекнув,
что же делать, если сражение превратится в бойню..."
   Сийя вздохнула у него над ухом, но вопрос свой повторять не стала.
   - Что бы ни решили вы с Джаммалой, это будет правильным, - шепнула она. -
Я вам верю. Верю, клянусь Безмолвными! Ведь мать Гайра сказала, что  души  у
вас чисты... да я и сама это знаю! Вот Cap'Aгocca - дело другое. Хоть  он  и
большой воевода, но богами не взыскан.
   - Почему? - спросил Скиф.
   - Взысканный богами и повелевающий людьми должен иметь к ним жалость.
   - К людям - да! А к демонам?
   Сийя долго молчала, а Скиф,  плавно  опуская  аппарат  к  мерцающему  оку
Сархата, чуть откинул голову и прижался щекой к  ее  щеке.  Наконец  девушка
негромко промолвила:
   - Люди, демоны... Вихрь Небесный! Так ли велика  разница  между  ними?  Я
поняла, что и те, и другие хотят жить. Но иногда предпочитают  жалкую  жизнь
достойной смерти...
   * * *
   - Скоро мне уходить,  -  произнес  звездный  странник,  поднимая  лицо  к
застывшему в зените светилу. - Был Джамаль, и не будет  Джамаля...  Вах,  не
будет! Прощай, Джами!
   Они, все четверо, стояли  в  самом  центре  большого  прозрачного  круга,
схваченного серой оправой с висевшим над ней летательным  шаром.  Круг  этот
являлся крышкой, наглухо закупорившей цилиндрическую шахту, очень похожую на
те, которые Скифу довелось повидать в недрах серого лабиринта.  Колодец  сей
заполняла сизая упругая масса, напомнившая ему Туман Разложения, однако  она
не поглощала, а извергала живую плоть. Словно  в  такт  с  ходом  невидимого
маятника, от нее отрывались бесформенные сизо-бурые комки, всплывали  вверх,
к зеленому окну тайо, сиявшему прямо в пустоте, и  исчезали.  Процесс  этот,
видимо, был непрерывным и не замирал ни на секунду.
   - Не будет  Джамаля,  будет  Ри  Варрат,  -  отозвался  Сарагоса,  мрачно
поглядывая на  цепочку  Перворожденных,  бесконечной  чередой  тянувшуюся  к
изумрудным вратам. Крышка дьявольского котла, на которой они стояли,  вблизи
была прозрачна, как хрусталь, и позволяла разглядеть все, что творилось  под
ногами.
   - Ри Варрат...  Конечно,  будет  Ри  Варрат,  забравший  с  собой  память
Джамаля... Но вот это,  -  звездный  странник  похлопал  себя  по  груди,  -
придется бросить! А жаль!
   - Ну и бросишь. Сейчас нам Ри Варрат нужнее Джамаля, - буркнул Сарагоса.
   "Печально, но факт", - мелькнуло  у  Скифа  в  голове.  Он  покосился  на
компаньона, подумав, что выглядит тот куда солидней, чем в первый миг своего
появления в Амм Хаммате. Не  цветастая  шелковая  пижама  была  на  нем,  но
облегающее одеяние  из  оленьей  замши  и  высокие  сапоги;  с  плеч  спадал
серебристый плащ, с широкого  пояса  свисали  меч  и  нож,  а  смуглое  лицо
казалось суровым, значительным  и  печальным.  Воистину  звездный  странник,
пришедший издалека! Компаньон, миссионер, соратник, друг...  И  предчувствие
близкой разлуки наполнило сердце Скифа  горечью.  Такой  горечью,  будто  Ри
Варрат уносил с собой в галактические просторы не одну лишь память о Джамале
Саакадзе, сыне Георгия, а частицу души Кирилла Карчева.
   Но пока он  был  еще  здесь;  глядел,  прищурившись,  на  солнце,  словно
размышляя о том мгновении, когда превратится в рубиновый луч,  бесплотный  и
быстрый, скользящий в космической  тьме,  неощутимый,  но  живой,  ожидающий
конца долгого странствия, чтобы возродиться в новом теле и в новом  обличье.
"На кого же он будет похож? - подумал Скиф. - Впрочем,  неважно;  сделавшись
телгани, он останется человеком и жителем Земли и  когда-нибудь  возвратится
на свою вторую  родину,  вернется  с  Миссией  Защиты,  принесет  надежду  и
спасение... Вот только когда?"
   Сарагоса,  пошевеливая  бровями,  глядел  на  часы,  что-то   прикидывал,
хмурился и мрачнел. Внизу, в глубине шахты, с  безукоризненной  ритмичностью
отлаженного механизма, продолжали всплывать сизо-бурые  трепещущие  сгустки,
исчезая в зеленом сиянии  врат.  Бесчисленные,  словно  амебы,  и  столь  же
неуязвимые; но в отличие от амеб эти монстры питались людскими душами, коих,
судя по темпу производства, требовалось немалое число.
   - Ну, что скажешь, князь? - закончив свои вычисления, Пал Нилыч посмотрел
на Джамаля. Тот пожал плечами.
   - А что  тут  говорить?  Творец,  как  положено,  творит,  выпекает  свои
пироги... Вот ты и добрался до дьявольской кухни, Нилыч! Теперь доволен?
   - Большая кухня, - пробормотал Сарагоса,  -  и  Сатана  там  правит  бал.
Только кто он такой, Сатана? Или что?
   - Возможно, природный  феномен,  но  мне  кажется,  механизм.  Квазиживой
механизм, запущенный в древности, когда Небесные Вихри носились в  Галактике
и Безмолвные Боги искали знания в тысяче миров - или, быть может, озаряли их
своей мудростью... - Джамаль бросил взгляд  на  Сийю  и  улыбнулся.  -  Наша
красавица верит в это, и я тоже. Почему бы и нет?
   - Не слишком-то они были  мудры,  если  выпустили  на  свет  божий  такую
пакость, - возразил Сарагоса, пристально всматриваясь вниз.
   - Мудрость не в том, чтоб не ошибаться, а в том, чтоб вовремя  исправлять
свои ошибки, дорогой.
   Пал Нилыч полез в карман, вытащил блестящий  диск  с  пляшущей  в  языках
пламени саламандрой и подбросил его на ладони.
   - Думаешь, это их исправит?
   - Не уверен, - сказал Джамаль. - Убить - легче  всего,  Нилыч;  понять  и
договориться - куда труднее. Зато интереснее! Разве не так?
   "Опять начинают прежний спор, - мелькнуло у Скифа в голове. - Но вряд  ли
в этом споре родится истина! Ее, по сути дела, не  было  вовсе;  как  сказал
однажды звездный странник, у истины множество обличий, а значит, каждый  мог
выбрать то, которое считал единственно правильным и верным. Он, Скиф,  видел
свою  истину,  Джамаль  -  свою,  и  у  шефа  был,  разумеется,  собственный
вариант..."
   - Не хочу я их понимать и не хочу договариваться, - сквозь зубы  процедил
Сарагоса. - Вот, погляди! - Его нога в тяжелом башмаке с грохотом опустилась
на блестящее  покрытие.  -  Погляди  на  них!  Я  тут  кое-что  подсчитал...
Нарождаются на свет с каждой секундой! Еще быстрее! Восемьдесят тысяч тварей
в сутки! Почти тридцать миллионов за год! А сколько живет  на  твоем  Телге?
Пять миллиардов? Десять? Звездный странник покачал головой.
   - Телг - не Земля, Нилыч.  Его  население  стабильно  и  долгие  века  не
превышает пятисот миллионов.
   - Значит, когда они, - Сарагоса снова притопнул, -  доберутся  до  твоего
Телга, то высосут его быстрей, чем успеешь глазом моргнуть. Ясно, нет? Да  и
с Землей расправятся за пару столетий!
   - Ну, если на Земле дела пойдут прежним темпом, то через  век  там  будет
вдвое больше народу.
   - Или никого!
   - Или никого, - эхом откликнулся Джамаль. - Но ваше собственное неразумие
прикончит вас быстрей сархов. Не так ли, дорогой?
   - Вот и не будем усугублять сей процесс.  Что  бы  нас  ни  прикончило  -
экология,  озоновые  дыры  или  перенаселение,  -  мы  примем  погибель   от
собственной руки. Не от  тварей,  что  бродят  в  тумане,  не  от  вампиров,
похитителей душ! - Присев на корточки, Сарагоса обрушил кулак на  прозрачную
хрустальную поверхность. -  Толстая,  дьявол!  Метр,  если  не  больше!  Ну,
ничего, прожжем!
   Мрачно сдвинув брови,  он  приподнял  крышку  с  гравированной  маленькой
саламандрой, и Скиф  заметил,  как  над  угольно-черным  кристаллом  зажегся
огонек. Одновременно с этой красной искоркой раздалось мерное тиканье, будто
включился невидимый метроном, торопивший события и  словно  бы  заставлявший
само время уже не шагать с медлительной важностью, но нестись вскачь.
   Итак, предохранитель  был  взведен;  духи  огня  уже  скалили  зубы,  уже
готовились сокрушить прозрачную преграду, ринуться вниз и  -  жечь,  палить,
обращать в прах и пепел! Над колодцем, где Творец сархов в слепом  неведении
метал и метал свою  икру,  сгущались  тучи,  и  пролиться  им  было  суждено
пламенным дождем Апокалипсиса. Древние Безмолвные Боги  не  подавали  знака,
зато бог Земли, безжалостный Саваоф, потрясал кулаком и грозил  обрушить  на
дьявольское семя губительный огонь - такой же, каким спалил он некогда Содом
и Гоморру. У Саваофа были густые брови, небритые щеки и сурово  сжатый  рот;
зрачки его казались двумя застывшими шариками из обсидиана.
   - Все! - Сарагоса поднялся, пошевелил блестящий  диск  носком  башмака  и
вытащил лазер. - Надеюсь, я накрою эту штуку лучом с пятидесяти метров...  -
Он повернулся к серому бортику, прикидывая расстояние.
   - Ты  не  хочешь  рассмотреть  иные  возможности?  -  вкрадчиво  произнес
Джамаль. - Я буду очень торопиться, Нилыч, и я вернусь... вернусь на Землю и
принесу  защиту  и  спасение.  А  ты...  если  ты  сейчас   выстрелишь,   то
превратишься  в  убийцу  целой   расы.   Пусть   злой   расы,   жестокой   и
бесчувственной, но тоже имеющей право на жизнь. И тогда ты станешь таким же,
как эти двеллеры... Подумай об этом, дорогой! Подумай и  не  бери  греха  на
душу!
   - Это - раса дьяволов! А за дьяволами я не признаю никаких прав! - рыкнул
Пал Нилыч, решительно направляясь к серому кольцу оправы. Джамаль, взяв  его
под руку, шел рядом; Скиф с Сийей шагали позади. Лицо девушки побледнело.
   - Все течет, все меняется, - произнес  звездный  странник.  -  Представь,
Нилыч, что душа твоя могущественна, сильна и  способна  превозмочь  разум  и
силу сарха. Вах, почему бы и нет? Он крадет  твою  душу,  а  ты  становишься
хозяином над ним и его плотью... Тебе бы это понравилось, а?
   - Нет. Плоть у меня своя, и я пока что с ней расставаться не собираюсь.
   - Но ведь придется, дорогой, придется! Нагрянет  старость,  посетят  тебя
немощи и боль, а за ними - смерть... Почему бы не пожить еще  пару  веков  в
плоти сарха? Соединив свою душу с его телом в тот миг, когда  душе  твоей  -
грош цена?
   -  Еще  один  дьявол  нашелся...  дьявол-искуситель,  -  с  хмурым  видом
проворчал Сарагоса. - Все это мечты, князь! А реальность -  вот  она!  -  Он
ткнул стволом лазера себе под ноги,  где  продолжали  всплывать  к  зеленому
пятну  врат  сизо-бурые  сгустки.  -  Восемьдесят  тысяч  в  день,  тридцать
миллионов за год! Без сна, без отдыха, без остановки!
   "Не переспорить его Джамалю", - с тоской подумал  Скиф.  Пал  Нилыч,  вне
всяких сомнений, обладал многими достоинствами, но сговорчивость к их  числу
не относилась. Он свою истину уже узрел! Он мог бы внять  доводам  рассудка,
поверить проверенным фактам и отступить, но звездный странник  предлагал  не
факты, а лишь гипотезы и мечты; журавля в небе,  когда  в  ладони  шефа  уже
трепыхалась синица, и стоило лишь покрепче сжать пальцы, чтобы  жалобный  ее
писк замолк навсегда. И хотя Джамалю волею судеб был дарован великий  талант
убеждения, сейчас дар  его  был  столь  же  бесполезен  и  бессилен,  как  в
шинкасском пленении. Упрямством Пал  Нилыч  Ивахнов,  куратор  звена  С,  не
уступал князьку Тха, предводителю банды степных разбойников.
   Они достигли бортика, и Сарагоса повернулся, держа лазер в согнутой руке.
В семидесяти шагах, в  центре  хрустального  круга,  под  солнечными  лучами
переливалась  металлическим  блеском  крошечная  точечка  -  золотое  зерно,
упавшее на грань огромного алмаза. Скоро  оно  прорастет  огненным  стеблем,
полыхнет жаром, пустит корни в  прозрачную  крышку,  расплавит  неподатливый
кристалл... Скоро!
   Джамаль, однако, казался спокойным.
   - Послушай, Нилыч, - произнес он, кивая в сторону Скифа и Сийи,  -  а  их
мнения ты узнать не хочешь? Ты - большой человек, начальник, а компаньон мой
- лицо подчиненное, значит, его  голос  вроде  бы  голос  масс.  Ну  а  наша
красавица должна сказать за Амм Хаммат. Как ни крути, а демоны  бесчинствуют
там еще сильней, чем на Земле.
   Сарагоса хмыкнул и кивнул Сийе, но она лишь молча покачала головой.  Лицо
ее было печальным, руки сложены на груди и не касались ни меча, ни  кинжала.
Пал Нилыч снова хмыкнул, на сей раз с удивлением, и Повернулся к Скифу.
   - Ну а ты что скажешь, парень? Я - начальник,  ты  -  солдат,  а  солдату
надлежит говорить и действовать без колебаний. Кроме того, тебе есть  с  кем
посоветоваться!
   "Насчет посоветоваться он вовремя вспомнил, пронеслось у Скифа в  голове.
-  Только  советоваться  не  с  кем;  Харана,  бог  с  жалом  змеи,  молчал,
уподобившись троице  Безмолвных.  Возможно,  его  молчание  являлось  добрым
знаком, намекавшим, что вс„ закончится хорошо, без локальных  или  тотальных
бедствий и катастроф, в которых Скифу предстояло бы распроститься с  жизнью;
но, возможно, бог не желал вмешиваться в  распри  двеллеров  и  людей  -  ни
подсказывать, ни предупреждать, ни предостерегать. В конце концов Харана был
персональным божеством, опекавшим лично Скифа, и более  масштабные  проблемы
вроде жизни или смерти целой расы могли оказаться ему не по зубам..."
   Так что помощи от Хараны ждать  не  приходилось,  и  Скиф,  памятуя,  что
солдату надлежит говорить и действовать без колебаний, промолвил:
   - Сержант полковнику советов  не  дает,  Пал  Нилыч.  Но  вы  можете  мне
приказать, чтоб я принял решение и действовал - так, как сочту  необходимым.
Вот к этому я готов!  И  если  вы  согласитесь  с  моим  решением,  то  буду
действовать!
   Вытащив свой лучемет, он прижал его к груди. Теперь существовали лишь два
варианта: спрятать оружие в кобуру или, прицелившись в  крохотную  блестящую
точечку, нажать на спуск. И то, и другое было  действием,  актом  милосердия
или мести, пощадой или воздаянием за грехи; и Скиф уже видел свою  истину  и
знал, какой из вариантов будет им выбран. Если ему дадут выбрать!
   Но на это, разумеется, рассчитывать не приходилось.
   - В одном ты прав, сержант, - согласился Сарагоса, - каждый из нас должен
решить за себя, чтоб остаться в ладах с  собственной  совестью.  Я  тоже  не
хотел бы мучиться до конца дней своих - ни воспоминаниями о  свершенном,  ни
сожалением об упущенной возможности. И я не хотел бы,  чтоб  мучились  вы  -
князь, ты или твоя девушка. Но нельзя сделать так, чтобы каждое из  решений,
дурное или хорошее, стало реальностью. Это невозможно!  И  невозможно,  чтоб
всем в мире было хорошо... Кто-то должен умереть, чтоб жил другой, и  кто-то
должен принять решение... Мое решение - вот!
   Он вскинул руку, и фиолетовая молния разорвала  воздух.  Конечно,  он  не
промахнулся; луч накрыл блестящую точку, омыв ее жаркой стру„й огня,  окутав
раскаленным дыханием  плазмы,  впившись  пламенной  тонкой  иглой,  пронизав
безжалостным разрядом. И саламандра взревела! Но не от боли, не  в  смертной
муке, а торжествующе, с яростным  и  хищным  ликованием,  как  дикий  зверь,
почуявший свободу. Огненный смерч взвился в небо,  обжигающий  ветер  ударил
Скифу в лицо, но он,  не  пытаясь  защититься,  все  смотрел  и  смотрел  на
багровую колонну, взметнувшуюся перед ним. Багровый смерч вытягивал вверх  и
в стороны  пламенные  языки,  разбрасывал  искры  и,  дрожа  и  приплясывая,
вращался посреди алмазной грани. Материал ее был, видно, прочен и поддавался
с трудом, но саламандра грызла, терзала и плавила его с  бешеным  упорством,
рыча и завывая, как целый сонм демонов.
   "Все, - подумал Скиф, - все! Пять минут,  десять  или  пятнадцать  -  без
разницы; плазменный вихрь одолеет,  пробьет  дыру  в  хрустальной  крышке  и
ринется вниз... Падет смертоносной кометой с багряным хвостом... И вс„ будет
кончено! Останутся, как сказал Сарагоса, лишь воспоминания  о  свершенном...
Или сожаления?"
   Он посмотрел на Сийю и Джамаля.  Щеки  его  возлюбленной  помертвели,  но
звездный странник взирал на огненный столб с нерушимым спокойствием  -  так,
будто его уговоры привели к нужному результату и милосердие восторжествовало
над местью и желанием  воздать  за  грехи,  предоставив  несчастных  демонов
Сархата собственной их судьбе. В зрачках Джамаля плясали алые искорки, губы,
всегда сочные и яркие, плотно сомкнулись, а  морщины  на  лбу  и  складки  в
уголках рта отметили лицо выражением непривычной  суровости.  Он  словно  бы
готовился к чему-то  -  к  чему-то  важному  и  сложному,  что  должно  было
свершиться с минуты на минуту.
   "Скоро уйдет", - решил Скиф и потянулся к компаньону. Джамаль -  или  уже
Ри Варрат? - сбросил плащ, снял с запястий изумрудные браслеты, сунув их Пал
Нилычу, потом расстегнул пояс и вложил его в руки Скифа вместе с кинжалом  и
мечом. В глазах его застыла грусть, но объятия были крепкими,  а  сильный  и
звучный голос перекрывал рев огня:
   - Пора, генацвале, пора! Пора возвращаться домой!  И  мне,  и  тебе,  мой
талисман... Не все сделано, как хотелось  бы,  но  не  законченное  Джамалем
завершит Ри Варрат. И уйдет! Вернется на Телг, а ты  вернешься  на  Землю...
вернешься не один, и это хорошо. Ибо демоны  тоски  и  одиночества  страшнее
демонов Сархата, обитающих в сером тумане...  А  ты  уже  не  одинок!  -  Он
наклонился к Сийе  и  поцеловал  ее.  -  Да  хранят  тебя  Безмолвные  Боги,
красавица! Счастья вам! Тебе и твоему мужчине.
   - Пусть будет твой путь быстрым и прямым, Джаммала. А память пусть  будет
долгой. - Сийя улыбнулась, склонила голову, стараясь не глядеть  на  ревущий
огненный столб, и коснулась ладонью бороды Джамаля. Скиф заметил, что пальцы
девушки сложены знаком куума.
   "Всякий путь быстр и прям для светового луча, - подумал он.  -  А  вот  о
памяти ласточка верно сказала: пусть память будет долгой. Такой же, как путь
от Телга до Земли, и от Земли до Амм Хаммата и до этого мира красных пустынь
и древних развалин. Ибо, когда человек свершил предначертанное, что остается
с ним, кроме памяти?"
   Скиф покосился на Пал Нилыча, стиснувшего в кулаке браслеты и  с  мрачной
решимостью взиравшего на танец огненного смерча. Джамаль стоял теперь  перед
ним, однако в глазах звездного странника не было  ни  гнева,  ни  осуждения;
лишь печаль и смутная тень надежды.
   - Уходишь? - Сарагос