еских  времен.
Недаром же ему  захотелось  выбрать  темой  диплома  скифов!  Племя  степных
наездников, вольнолюбивых и  непокорных,  казалось  символом  Хаоса  -  или,
вернее, таинственного и пленительного Вдруг,  антитезой  железного  римского
порядка, в конце концов павшего  под  напором  восточных  орд.  Быть  может,
мелькнуло  у  Кирилла  в  голове,  он  унаследовал  каплю  крови  тех  диких
степняков? И Сарагоса, мужик бывалый и догадливый, присвоил ему кличку не по
наитию, а по праву?
   Что ж, кому суждено быть повешенным, тот не утонет...
   Пытаясь собраться с мыслями, он вытащил сигарету, закурил и  с  нарочитой
небрежностью произнес:
   - Значит, фэнтриэл... все, как на самом деле, и никаких иллюзий... Почему
же вы мне сразу не сказали? На челе Сарагосы заиграла усмешка.
   - А если б сказал, ты бы поверил? Э?
   "Он прав, не поверил бы", - пронеслось в голове. Кирилл  выдохнул  дым  в
окошко, наблюдая, как горбоносый  брюнет  размахивает  тростью  и  о  чем-то
горячо толкует с механиком из гаража. Потом оба  направились  к  слидеру,  и
хозяин приподнял капот. Судя по экспансивным жестам и богатой мимике, он был
кавказцем - скорее всего армянином или грузином. Не спуская с него  взгляда,
Кирилл сказал:
   - Вот вы говорили, что спасаете толстосумов от скуки...
   - Э? - Сарагоса привстал, посмотрел в окно на брюнета, хмыкнул и  кивнул.
- Да, такова одна из наших задан. Я бы  сказал,  главная  -  в  коммерческом
отношении.
   - И много находится охотников эдак поразвлечься?  Крезы  наши,  они  ведь
осторожные... берегут шкуру... а в этих снах - не снах  всякое  бывает...  -
Кирилл потер разбитые в кровь костяшки.
   Короткопалая  волосатая  лапа  шефа  протянулась  к  компьютеру,  любовно
огладила клавиши; монитор ответил вспышкой розоватых огней, затем по  экрану
сверху вниз побежали ровные строчки.
   - Наш архив! - не без гордости  произнес  Сарагоса.  -  Ты  не  поверишь,
сержант, какая выстроилась очередь! Вот, пришлось целую картотеку завести...
Да, целую картотеку... - Его глаза лукаво блеснули, и  Кирилл  подумал,  что
шеф чего-то не договаривает. - Видишь ли, - продолжал он, - с  развлечениями
у нас не густо... ну, с развлечениями для богатых... очень богатых... Казино
там, девочки, кабак, эротический массаж с чесанием  пяток...  Собственно,  и
все. А если двинуть в заокеанские края в поисках чего-нибудь этакого... - он
снова хмыкнул и пошевелил пальцами, - то тут возникают  всякие  сложности  -
языки, визы, провоз валюты, время, нервы... Мы же доставляем экзотику  прямо
к порогу, Скиф, и экзотика наша вне конкуренции!
   -  К  порогу,  это  точно,  -  заметил  Кирилл,  разглядывая  кавказца  с
механиком, увлеченно копавшихся во внутренностях серебристого "Твинго". -  И
местечко вы нашли подходящее... Поближе к клиентам,  э?  -  Сарагоса  строго
шевельнул бровями, но смолчал, и Кирилл, решив, что дерзость  сошла  с  рук,
опустился на диван. - Может, вы поведаете все  как  есть,  шеф?  Про  сны  и
фэнтриэлы, про Доктора и эту вашу экзотику... ну, которая вне конкуренции?
   - Поведаю. - Строгое выражение внезапно исчезло с  лица  Сарагосы,  и  на
полных его губах тенью промелькнула улыбка. - Поведаю, парень, отчего же  не
поведать... Только сперва сдай-ка казенное имущество.
   - А! Универсальную валюту! - Поднявшись, Кирилл полез в  карман,  нашарил
колечки,  вздрогнул  и  вдруг   застыл   подобно   кариатиде,   придавленной
неподъемным грузом. Прошло, наверное, с полминуты, пока ему удалось вытащить
руку из кармана и раскрыть ладонь.
   Колец было три!
   Некоторое время он взирал на золотые ободки, весело  сиявшие  у  него  на
ладони. Казалось, они искрятся  загадочно  и  насмешливо,  точь-в-точь,  как
карие глаза Сарагосы, словно намекая,  кто  тут  записной  враль,  а  кто  -
доверчивый простак. "Может быть, - подумал Кирилл, - пробуют  меня  на  зуб?
Испытывают? На первое - гипноз, на второе - порция баек от шефа плюс  намеки
на наркотики... Вполне разумная мысль,э?"
   Он поднял взгляд на Сарагосу - тот откровенно ухмылялся.
   - Значит, все-таки сон... - протянул Кирилл, ощущая под сердцем  какую-то
пустоту. - Зачем же вы так?.. Язвительная улыбка на губах шефа исчезла.
   - Ну-ка, проверь в другом кармане! - резко приказал он. - Что там у тебя?
   Кроме родимой валюты - "мишек", "димок" да  "юрок",  там  было  с  дюжину
синеватых купюр: одна - с треугольником и выпученным багровым глазом, четыре
- с квадратом, из коего, словно из клетки, скалился  неведомый  зверь,  быть
может, шайкал или трипидавр, а остальные - с  кружком.  Кирилл  взглянул  на
деньги, затем на кольца и осторожно, словно хрупкую фарфоровую вазу, положил
и то и другое на краешек стола. Нет, произошедшее не было сном! Внезапно  он
вспомнил про свои руки - костяшки пальцев саднили, и кровь - там,  где  была
содрана кожа, - только начинала подсыхать.
   - Ну, ценности сданы, - с удовлетворением заметил Сарагоса, пряча  золото
в ящик и небрежно сметая синюхи в  мусорную  корзинку.  -  Теперь  послушай,
сержант...
   * * *
   Когда Кирилл покинул апартаменты фирмы  "Сэйф  Сэйв",  в  голове  у  него
гудело, а перед глазами расплывались радужные  ореолы.  Точно  сомнамбула  в
полнолуние, он промаршировал к воротам,  не  замечая  уже  ни  бассейна,  ни
фонтанов, ни мраморных скамей, вышел на  улицу,  окинул  невидящим  взглядом
кирпичную крепость кондоминиума и направился мимо длинной шеренги киосков  к
автобусной остановке. Мужики, толпившиеся у пивного  ларька,  проводили  его
сочувственными взглядами. Похоже, перебрал кореш - читалось в них; перебрал,
а похмелиться не на что... Ну отчего бы не составить компанию честным людям?
   Однако ни у ларька, ни на остановке Кирилл не задержался. Он шел  и  шел,
не поднимая глаз на металлические штыри  с  желтыми  прямоугольниками,  пока
улица  не  уткнулась  в  парковую  зону.  Тогда  он  свернул  на  поперечную
магистраль и двинулся дальше, словно хотел добраться пешком с южной  окраины
до своей Гражданки, отмерив километров двадцать пять, а то и  все  тридцать.
Долгий путь, немалое расстояние! Но сейчас в голове у него кружились  совсем
другие мысли.
   По словам Сарагосы, который действительно оказался отставным полковником,
только железнодорожных войск, получалось, что фирма "Спасение"  названа  так
недаром. Тут и вправду спасали - если  не  от  смерти,  так  от  радикулита,
подагры  и  остеохондроза,  отпаивали  целебными  настойками  язвенников   и
сердечников, лечили иглоукалыванием и гипнозом, снимали  бородавки,  родимые
пятна  и  нервные  стрессы.  В  штате  фирмы  числилось  несколько  отличных
специалистов  по   массажу   и   мануальной   терапии,   пяток   гомеопатов,
гипнотизеры-профессионалы и  пара  загадочных  личностей,  именовавших  себя
народными целителями. Правда,  деятельность  всей  этой  медицинской  братии
осуществлялась в филиалах, разбросанных по городу, особнячок же  в  шикарном
новом кондоминиуме был предназначен для иных целей.
   Главным  в  нем  являлся  Сарагоса,  совмещавший   должности   менеджера,
рекламного агента и первого инструктора-проводника, - главным, но  не  самым
важным.  Несомненно,   красноглазый   альбинос   был   поважнее   отставного
полковника,  ибо  на  нем,  на  его  уникальных  паранормальных  талантах  и
держалось все предприятие. Хотя он именовался Доктором, но лечить  не  умел,
так что титул сей можно было рассматривать как  почетное  прозвище  -  точно
такое же, как Скиф, Сентябрь или Самурай. По сути дела Доктор  обладал  лишь
одной способностью - навевать сны, жуткие или сладостные, смотря по  Желанию
пациента. Человеком он был нелюдимым и странным, что, однако, не мешало  ему
трудиться с потрясающей эффективностью; как утверждал Сарагоса, в  голове  у
него пощелкивало быстрей, чем в любом компьютере.
   Но больше всего шеф Кирилла толковал не о Докторе, а о  том,  что  Доктор
мог и чего  не  мог.  Результат  манипуляций  красноглазого  экстрасенса  он
называл то Сном, то  Погружением,  то  фэнтриэлом  или  странствием  в  иную
реальность, либо эфемерную и воображаемую, либо существовавшую да самом деле
где-то в иных пространствах и временах, в прошлом или будущем, на расстоянии
ногтя или по другую сторону Млечного Пути. Оба эти предположения имели право
на жизнь, ибо факты в пользу той или другой гипотезы, накопленные за  три  с
лишним сотни путешествий, распределялись поровну, а значит,  ценность  их  в
части установления истины была близка к нулю.
   С одной стороны, Тот мир мог оказаться настолько  невероятным,  настолько
невозможным с точки зрения логики и здравого рассудка, что его полагалось бы
счесть сновидением, с другой - его воздействие  было  столь  же  явственным,
столь же осязаемым, как зубная боль  или  чувство  голода.  Свет  и  краски,
ароматы и запахи, жар и холод, звуки, вкус, тактильные ощущения... Если  это
и был сон, то поразительно реальный!
   Но может ли одинаковый сон  сниться  сразу  нескольким  людям?  Можно  ли
пропутешествовать в сновидение с  мешком,  набитым  припасами,  с  ножом  на
поясе, с  золотыми  кольцами  в  карманах?  Можно  ли  надеяться,  что  твои
спутники,  снаряженные  всем  Необходимым  для   пикника,   для   охотничьей
экспедиции или для праздного времяпрепровождения  в  каком-нибудь  курортном
местечке, не исчезнут, не растают, как дым?
   Однако  они  не  исчезали.  В  снах,  в  которые  погружал  Доктор,  люди
оказывались вместе, и все, что они  брали  с  собой,  все,  что  можно  было
повесить за спину,  на  плечо,  сунуть  в  карман  или  прицепить  к  поясу,
оставалось при них - палатки и оружие, рюкзаки и фонари, консервы  и  фляги,
надувные лодки,  рыболовная  снасть,  драгоценности  и  коробки  с  дорогими
туалетами. Все, что нужно для романтического вояжа в горы и джунгли или  для
отдыха в более цивилизованных краях. Обвешанные  всем  этим  добром  путники
садились в кресла и - фьють! Как выразился Сарагоса, они попадали туда, куда
стремились их души; если же говорить точнее - в сновидение  или  реальность,
заказанную и описанную Доктору. Ее соответствие желаемому было  тем  полней,
чем более детальную информацию  заказчик  мог  предоставить  экстрасенсу,  и
Кирилл  не  удивился,  узнав,  что  многие   использовали   с   этой   целью
документальные или художественные видеоленты.
   Итак, компании не распадались, люди не исчезали, отправляясь в Мир  Снов,
но - что самое поразительное! - и место старта тоже не было пустым. Радужная
дымка скрывала путников - на миг, на час, на день или  неделю,  затем  туман
пропадал, и странники, пробуждаясь, раскрывали глаза. Так это  выглядело  со
стороны, и случалось, что малое время в земной  реальности  растягивалось  в
волшебном сне на сутки или месяцы, если не на годы или на целую жизнь.  Пока
самый долгий вояж длился всего сто пятьдесят дней, и этот срок  был  слишком
незначительным,  чтобы  подметить  возрастные  изменения.  Возможно,  их  не
существовало вообще. Способен ли постареть человек,  погруженный  в  сон  на
пару дней или на долю секунды?
   Значит, все-таки сон? Может быть, да, а может быть, нет, говорил Сарагоса
с неопределенной усмешкой. Может быть, клиент-сновидец  никуда  не  исчезает
под своим радужным колпаком, как и его снаряжение,  и  все  потерянное,  все
истраченное во сне на самом деле остается при нем, словно в иной  реальности
он питается запахом взятого  с  собой  хлеба,  тратит  призрачное  золото  и
убивает дичь не пулей, а звуком холостого выстрела... Все, как  положено  во
сне! Но почему же тогда, пробуждаясь, он  достает  из  кармана  камешек  или
травинку, птичье перо, монетку или цветок - нечто реальное,  принесенное  из
мира сновидений?
   Сновидений ли? А травмы, ссадины и синяки,  любые  телесные  повреждения,
полученные Там? Разве они мираж, фантом, иллюзия? Раны  болят  и  ноют,  они
мучительны и столь же опасны, как если  бы  их  нанесли  на  Земле...  Плоть
человеческая, в отличие от мертвого металла, от дерева или ткани,  сохраняет
знаки  иного  мира  -  быть  может,  потому,  что   сотворен   он   разумом?
Воображением? Ментальной силой? Но, что бы и каким бы способом ни  создавало
этот мир, можно ли считать его  иллюзией?  Бывает,  что  кровь,  пролитую  в
подобном сновидении, удается остановить лишь на Земле...
   Так утверждал Сарагоса. Возвращаясь, путник приносит с  собой  не  только
безобидные сувениры вроде фотографий, перышек и монеток,  говорил  он,  тыча
пальцем в разбитые кулаки Кирилла.  Ссадины,  царапины  -  пустяк,  но  если
клиент подвергся нападению хищника?.. Если стал жертвой стихийного бедствия,
бури, наводнения или пожара?.. Если получил стрелу под лопатку  или  пулю  в
живот?.. Если ему переломали руку или - упаси боже! - свернули  шею?..  Если
его  прикончили  одним  из  сотен  способов,  изобретенных   иномирянами   и
практикуемых, как правило, на подозрительных чужаках?
   Допустить  такое  было  нельзя.  И  потому,  если  даже  клиент   выбирал
идиллический отдых на каком-нибудь безлюдном атолле в теплых морях или желал
посетить  уже  проверенную   и   безопасную   реальность,   ему   придавался
проводник-инструктор,   персональный    ангел-хранитель,    отвечавший    за
подопечного головой. Как правило, любая  подобная  экспедиция  в  чужой  мир
занимала от нескольких дней до месяца, и Доктор умел программировать  момент
возврата с исключительной точностью практически  до  минуты;  если  все  шло
гладко, клиенту не мешали наслаждаться плодами собственного воображения весь
оплаченный срок. Предусматривались, однако, и аварийные ситуации, когда лишь
быстрое возвращение могло спасти его  здоровье  или  жизнь.  Тут  все  решал
проводник;  он  мог  попытаться  ликвидировать  опасность  на   месте   либо
произнести кодовую фразу и вернуться. Фирма "Спасение" обычно  рекомендовала
второй путь; ей были не нужны трупы и увечные клиенты.
   Этим предупреждением Сарагоса и завершил инструктаж или, вернее,  ту  его
часть, которая попахивала не  то  мистикой,  не  то  фантастикой.  Затем  он
перешел к вещам более прозаическим, сообщив, что зовут его  Пал  Нилыч,  что
фамилия его - Ивахнов, а прозвище себе он взял, как и остальные инструкторы,
по самому звучному слову из персональной кодовой фразы: "Над Сарагосой ясное
небо". Проводников же, лихих  парней  с  воображением,  крепкими  нервами  и
тяжелыми кулаками, в настоящий момент насчитывалось трое,  и  Кирилл  должен
был стать четвертым; Скиф замыкал список, в который, кроме шефа, уже входили
Сентябрь, Сингапур и Самурай. Ожидалось  и  новое  пополнение.  Фирме  "Сэйф
Сэйв" были нужны люди,  и,  как  понял  Кирилл,  шеф  разыскивал  подходящих
кандидатов уже не первый день.
   Заверив, что новобранцу  предстоит  познакомиться  с  коллегами  в  самом
ближайшем будущем, Пал Нилыч принялся заносить сведения о нем  в  компьютер.
Делал он это не спеша, басовито хмыкая и  осторожно  прикасаясь  к  клавишам
толстыми волосатыми пальцами; невольно чудилось, что ему привычней  нажимать
на курок или выдергивать чеку  из  гранаты.  Почти  механически  отвечая  на
вопросы шефа, Кирилл пытался отыскать алмаз истины в  сверкавшей  перед  ним
груде соблазнительных побрякушек. Он верил -  не  мог  не  верить!  -  этому
человеку, который, как опытный фокусник, сначала вытащил кролика из шляпы  и
лишь потом пустился в объяснения. Но были ли показанные им чудеса всего лишь
развлечением для богатых?  Экзотическим  сафари,  оплаченным  долларами  или
пачками зеленых "толстовок"? Отдыхом для избранных, бегством в странные сны,
навеваемые красноглазым экстрасенсом?
   Что-то в голосе Сарагосы подсказывало Кириллу, что дела  обстоят  не  так
просто, не столь прямолинейно, как виделось с первого  взгляда.  Но  никакие
доводы рассудка, никакие предчувствия и расчеты уже не могли остановить его,
слишком необычным и манящим  являлся  предложенный  ему  выбор.  Собственно,
выбора уже не было: затарахтел принтер, и Пал Нилыч Ивахнов, новый его  шеф,
протянул Кириллу бланк  контракта.  Бедная  мама,  подумал  он,  ставя  свою
подпись; кажется, мечты о тихом месте учителя, охранника или санитара канули
в Лету!
   Но это его совсем не расстроило. Скорее,  наоборот!  Он  был  готов  хоть
сейчас доставить  в  кабачок  папаши  Дейка  любую  компанию  толстосумов  -
любителей пожировать в иных мирах. Они тоскуют? Они желают поразвлечься? Они
готовы раскрыть кошельки? Прекрасно! Получат  массу  свежих  впечатлений,  и
фирма "Спасение" в самом деле спасет их от скуки!  Развеет  тоску,  доставит
экзотику прямо к порогу! Что ж, если  шефу  хочется  убедить  в  том  нового
сотрудника... Почему бы и нет, э?
   Он решил, что ничего не скажет родителям. Отец, возможно, поверил бы,  но
мама... Мама скорее всего подумает, что он ввязался в  какое-то  странное  и
темное дело, в какую-то новую авантюру, еще похлеще, чем пресловутая команда
"Зет"... И она, пожалуй, будет права! Кирилл не представлял, чем и как  смог
бы ее успокоить - разве что солдатскими байками насчет  бдительного  Хараны?
Харана и в самом деле молчал; выходит, смерть Кириллу не грозила. По крайней
мере в ближайшие двадцать четыре часа.
   ...Поперечная улочка закончилась тупиком, и он очнулся. Он стоял у ветхой
пятиэтажной "хрущевки", столь же  прозаической,  сколь  и  неприглядной,  но
напротив нее шаловливые летние ветры играли в чехарду среди древесных  крон,
серебристая поверхность пруда выглядела стартовым полем  для  космолетов,  а
темные стволы дубов вздымались вверх подобно башням рыцарского замка.
   Парк, как страна фей... А что  за  ним?  Другой  мир,  другая  Вселенная?
Сказочный сон фэнтриэла, в котором скифские всадники стремительно мчатся  по
степи, торопясь поспеть к закату на пир в родном становище?
   Сунув руку в карман, Кирилл нащупал позабытую там  синюшку,  вытащил  ее,
расправил и подарил ветрам.
   Глава 6
   Земля, Петербург
   ночь с 22 на 23 июля 2005 года
   Чертов "слухач"! Напророчил бед, хоть топись! Да, несчастный  мужик  этот
Синельников Петр Ильич, плохи его дела... С Вышними Силами не поспоришь!
   Куратор резко вдавил педаль газа, проскакивая перекресток; в этот поздний
час все светофоры дружно подмаргивали желтым. Машина у него была не из новых
слидеров, четырехколесная модель, однако мощная и  надежная  -  "Аккорд-145"
образца   прошлого   века.   'Собственно,   принадлежала   она    журналисту
Синельникову, и, вспомнив об этом, куратор почти  автоматически  свернул  по
Некрасова направо, к  мальцевским  домам,  где  находился  его  персональный
"пресс-центр"; сегодняшней ночью ему хотелось  поразмышлять,  не  выходя  из
своей журналистской ипостаси. "Аккорд" мягко взял  поворот,  урчания  мотора
почти не было слышно.
   Отличная  машина,  но  -  прошлого  века...  Ха!  Звучит  так,  будто  он
разъезжает на колымаге с паровым двигателем...  А  до  века  этого  -  рукой
подать! Детишки, что родились в двухтысячном, еще и в школу не пошли! Однако
- прошлый век... прошлый, язви его в корень... И сам он - человек  прошлого,
хоть занимается делами не совсем обычными... просто  невероятными,  если  не
сказать больше! Взять хотя бы этого "слухача"...
   "Слухачи" не относились к его постоянному штату, а работали сдельно, если
только занятия их можно было считать  работой.  Люди  среди  них  попадались
всякие - и физики, и лирики, и доморощенные колдуны, и откровенные шарлатаны
либо шизоиды. На таких кликуш да юродивых Россия всегда была щедра,  и  хотя
куратор относился к подобной братии весьма подозрительно, но платил исправно
- разумеется, тем, кто этого заслуживал. Монах же,  которого  он  покинул  с
полчаса назад, был из лучших в  его  коллекции  экзотов  и  эмпатов  и  свои
гонорары отрабатывал в поте лица, с зубовным скрежетом, стонами,  воплями  и
прочей впечатляющей атрибутикой. Таким являлся его  профессиональный  имидж,
неизменно включавший полумрак, оплывающие свечи и бутылку  водки