дной рукой он гладил и возбуждал ее  стоящие  торчком  небольшие
груди. Потом, смочив губы глоточком бренди, он нежно облизал  каждый  ее
сосок, так что она застонала и запустила руку в его волосы.
   - Ты вкуснее, чем бренди, - сказал он, прикоснувшись  к  ее  учащенно
стучащему сердцу.
   Медленно он перестал ласкать ее и выпрямился, ожидая, пойдет  ли  она
дальше. Его брюки  становились  все  более  неудобными.  Он  напоминающе
пошевелил бедрами, и ее глаза остановились на заметно вздувшемся месте у
ширинки. Ее пальцы дрожали, когда она протянула руку, чтобы  расстегнуть
его брюки.
   - Для храбрости, - предложил Рис, протягивая ей бокал.
   Тори отпила глоток и продолжила раздевание. Когда она расстегнула ему
брюки, то они, к ее сожалению, не соскользнули сразу на пол, как было  с
ее нижним бельем. Они были туго  натянуты  на  его  длинные  мускулистые
ноги, и их пришлось стягивать с усилием. Она  стала  спускать  их  ниже,
снимая одновременно и нижнее белье. Ей надо было встать на колени, чтобы
справиться с этой задачей. Когда она встала на  колени,  то  с  тревогой
заметила, что он стоит в ботинках - Башмаки, - бессмысленно  воскликнула
она.
   - Они тоже промокли и застыли, - ответил  он,  забавляясь.  Ему  надо
было отвлечься, иначе он мог не удержаться.
   - Дай подумаем, - она замолчала, соображая, как правильно выговорить.
- Давай придумаем, как это лучше сделать. Если ты  ляжешь,  то  я  смогу
стянуть их с тебя.
   Рису было непонятно, что она имеет в виду - башмаки или брюки,  но  в
любом случае он согласился. Он лег на спину и  поднял  одну  ногу.  Тори
мгновение смотрела на башмак, потом ухватилась за него и сильно дернула.
Ботинок соскочил с ноги, а она отлетела и  уселась  в  центре  пушистого
ковра Лицо ее выражало недоумение. Рис сдержал ухмылку и  наблюдал,  как
она встает на колени и поглаживает свою аккуратную попочку.
   Стараясь ей помочь, он поднял другую ногу.  На  этот  раз  она  более
внимательно взялась  за  дело.  Началось  перетягивание,  она  тащила  и
крутила башмак, а он тянул ногу к  себе.  Тори  хихикала.  Рис  хохотал.
Наконец башмак слетел с ноги и она еще раз шлепнулась на пол.  Пока  она
удивленно сидела на полу с башмаком в руке, он быстро снял с себя  брюки
и стянул с ног носки, мгновенно бросил все на стул и встал перед ней  на
колени, взял башмак из ее рук и отбросил его в сторону.
   Тори стояла на коленях и смотрела на него широко раскрытыми  глазами.
Он  был  просто  потрясающе  красив  в  танцующих  отсветах  пламени   -
бронзового цвета, мускулистый, очень смуглый по  сравнению  с  ее  белой
нежной кожей. Она протянула свою руку к его руке, он поднес ее ладонь  к
своим губам и горячо поцеловал ее.
   - Теперь тепло? - спросил он.
   - М-м-м, - промычала она задумчиво, обвив руками его шею.
   Она начала целовать его, покрывая поцелуями рот, щеки, глаза,  виски.
Она расцеловала  все  кусочки  этого  сильного  стройного  тела,  такого
необычайно красивого, прижавшись своим  изящным  телом  к  его  сильному
волосатому торсу.
   Рис не мешал ей ощупывать себя, всеми  силами  сдерживая  сумасшедшее
желание. Дикая дрожь пробежала по его телу, когда она  притрагивалась  к
нему, целовала его и,  наконец,  накрыла  своими  губами  его  губы.  Он
приоткрыл губы, впустив к себе  в  рот  ее  изучающий  язычок,  пахнущий
бренди, горячо поцеловал его. Медленно он стал опускаться на пол  вместе
с прильнувшей к нему Тори, слившейся с ним в затяжном поцелуе, и лег  на
спину, держа ее на себе.
   Тепло от пламени согревало ее кожу,  но  тепло  из  камина  не  могло
сравниться  с  адским  жаром  тела  ее  мужа,  лежавшего  под  ней.  Она
чувствовала, как его твердый член настойчиво пробивается между  ее  ног.
Экспериментируя и подчиняясь инстинкту, она туго  сжала  свои  ноги.  Он
ответил ей резким выдохом и возгласом удовольствия. Это вызвало  у  Тори
ощущение власти над ним. Она стала извиваться,  он  застонал.  Рукой  он
гладил ей спину, потом сжал ее ягодицы, когда она опять прильнула к  его
устам своими губами.
   Их языки прикоснулись друг к другу, извивались,  танцевали.  Тори  не
отпускала его, когда он перекатился по ковру поближе к камину. Он гладил
рукой ее бок, обращенный к золотистому пламени. Рис мягко  отстранил  ее
от себя и положил на спину. Ее волосы  рассыпались  золотистым  ореолом.
Руки она вытянула  по  швам,  лежала  открытая  для  него,  взвинченная,
жаждущая, ждущая. Рукой он погладил ее груди,  потом  впалый  животик  с
золотистыми завитками в низу его. Он приподнялся,  достал  с  низенького
стола бокал с бренди, отпил глоток и поставил бокал обратно.  Рис  опять
лег возле нее, поцеловал ее  груди,  потом  языком  стал  облизывать  ее
соски. Деликатный инструмент  удовольствия  заскользил  ниже,  к  пупку,
облизал его по кругу, потом Рис засунул кончик языка в  углубление,  так
что она вся выгнулась в забытьи. Но когда его губы спустились еще  ниже,
прижавшись к завиткам, которые он только что гладил рукой,  она  охнула,
выйдя из состояния отрешенного транса.
   - Но ты не можешь! - удивленно прошептала она.
   - Нет, могу, - тоже шепотом ответил он, одной  рукой  придерживая  ее
изящное бедро, а другой раздвигая ей ноги. Она попыталась  сомкнуть  их,
но  он  оказался  проворнее.  Он  перекатился  и  широко  раздвинул   ее
шелковистые бедра.
   Со все возрастающим беспокойством Тори наблюдала, как опускается  его
рот, но ничего не сделала, чтобы остановить его губы,  которые  достигли
своей цели. "Не обожжет ли ее бренди?"

Глава 21

   Тори даже  представить  себе  не  могла,  какое  она  может  получить
чувственное удовольствие. Ртом и языком он вершил  необычное,  отчаянное
волшебство. Она лежала обессилевшая, вне  времени  и  пространства,  она
превратилась  в  неразумное  создание,  чьи  чисто  животные   инстинкты
контролировали все фибры ее существа.
   Рис  ощущал  ее  неподвижное  тело,  наслаждаясь  его  сладостью.  На
какое-то мгновение он пожалел о том, что так поступает.  Может,  она  от
потрясения замерла? Но звуки, издаваемые ею, были стонами  удовольствия.
Ее ноги оставались широко раздвинутыми. Он продолжал свое занятие мягко,
неторопливо. Как бы  вознаграждая  его  за  настойчивость,  ее  пальчики
углубились в его волосы и царапали его голову. Прижимая его к себе. Тори
побуждала его к действиям.
   Во всем остальном Виктория вела себя как дама. Но с ним наедине,  вот
в таком виде, она  училась  быть  женщиной.  Кровь  в  нем  торжествующе
забурлила,  когда  она  начала  двигать   бедрами.   Голова   ее   стала
раскачиваться из стороны  в  сторону,  и  Тори  стонала,  приближаясь  к
кульминации.  Он  на  вкус  ощущал  ее  медовую   нежность,   чувствовал
конвульсивное подергивание ее извержения, и это вселяло в него  радость.
Хотя сам он весь  переполнился  и  болезненно  ощущал  неудовлетворенное
желание, он лишь поднял голову и любовался ее насытившимся телом,  следя
за отсветами танцующего пламени  на  ее  атласной  коже.  Она  была  его
золотой мечтой. Его любовь! Его жена!
   Когда туман экстаза начал рассеиваться, Тори медленно раскрыла  глаза
и посмотрела в глаза Риса.  Она  оцепенела  от  этого  нового  странного
ощущения, так остро и так  чудесно  отличавшегося  ото  всего,  что  они
испытали до сих пор. "Я, должно быть,  испорченная",  -  эта  мимолетная
мысль сразу пропала, едва Рис скользнул по ней и накрыл ее своим  телом.
Жар его тела обжигал Тори, а щетка жестких волос на его  груди  щекотала
ее шелковистую кожу и вызвала новую волну ощущений, не такую новую,  как
до этого, но все равно удивительно приятную.
   - Прижмись ко мне, Виктория, - прошептал он, целуя ее  шею,  запустив
руки в ее волосы, наматывая их на пальцы, вдыхая фиалковый аромат.
   Ее руки обвились вокруг него, и она издала негромкий, знакомый  стон,
когда он скользнул в ее жаждущую теплоту. Она почувствовала, как он весь
задрожал и на мгновение замер,  глубоко  проникнув  в  нее.  Ногами  она
обвила его узкие бедра, подгоняя его.
   Рис отчаянно боролся, чтобы не вышло из-под контроля желание излить в
нее  семя.  Медленно,  осторожно   он   начал   возвратно-поступательные
движения. Тори подхватила - этот ритм, притянула его голову к  себе  для
горячего, жадного поцелуя.
   Она могла почувствовать собственное  дыхание,  когда  он  своим  ртом
накрыл ее рот. На его страсть она отвечала своим безумством, подбрасывая
его и корчась, понукая его продолжать, еще сильнее, чаще! Когда его член
запульсировал  и  нырнул  в  нее  в   последний   отчаянный   раз,   она
почувствовала, как он весь напрягся в момент  излияния,  увлекая  ее  за
собой.  Они  закружились  от  взрыва  эмоций,  слепые  ко  всему,  кроме
испытываемого ими невероятного  блаженства.  Рис  упал  на  нее,  и  она
прильнула к нему.
   Когда Рис отдышался и смог перекатиться через нее, чтобы прижаться  к
ней боком, она уже заснула. Отяжелевшие от  насыщения  ресницы  медленно
закрылись, погружая его в теплый кокон сна с одним  словом  на  устах  -
"Виктори".

***

   Тори проснулась от веселого лая. Грязнуля  промчалась  по  спальне  и
облизала ей лицо, влажным языком. Собачонка  прыгала  возле  ее  головы,
продолжая резко и громко лаять. Она села и тут же опять упала  навзничь,
ударившись головой о пол. Ее голова! Она, наверное, распухла от  ужасной
головной боли. Тори приложила руки к ушам, чтобы приглушить лай Грязнули
и чтобы  ее  хрупкий  череп  не  раскололся.  Лохматый  щенок  продолжал
носиться колесом возле нее, она оттолкнула его.
   - Пошел прочь! Ох, я заболела! Пощади!
   Рис стоял в дверях, глядя на  свою  взлохмаченную,  обнаженную  жену.
Даже неубранная, она  была  великолепна!  Стеганое  одеяло,  которое  он
набросил на нее ранним утром, эта чертова  собачонка  постепенно  с  нее
стягивала. Щенок схватил своими острыми зубками угол  одеяла  и  потащил
его, обнажив восхитительные груди.
   Поежившись от прохладного воздуха, который охватил ее  согретое  сном
тело, Тори села и завернулась в одеяло, глядя со все возрастающим ужасом
на комнату. Вокруг валялась одежда ее и Риса - его  ботинки,  ее  туфли,
нижнее  белье,  платье,  его  шелковая  рубашка  и  брюки.  Одежда  была
разбросана повсюду - на полу, на стульях, на спинке кровати, а сама  она
лежала голая возле камина, уцепившись за одеяло, чувствуя  себя  жестоко
избитой.
   - Вот это может снять твою головную боль, любовь моя, - произнес Рис,
подходя к ее скорчившейся фигуре,  очень  маленькой  и  несчастной.  Она
взглянула на его понимающую ухмылку. Вакханалия минувшей ночи всплыла  в
ее сознании! Ее щеки  зарделись,  она  зажмурилась,  потом  с  ужасом  и
праведным гневом раскрыла их.
   - Это ты все наделал, - выпалила она и закашлялась.
   Грязнуля  не  оставляла   своих   попыток   стащить   одеяло.   Какая
великолепная новая игра!  Тори  повернулась  к  собачонке,  не  в  силах
смотреть на самодовольную ухмылку  Риса,  который  сел  рядом  с  ней  и
поставил на пол поднос с  кофе  и  горячими  булочками.  Она  подхватила
прыгающего щенка и крепко прижала его к себе просто для того,  чтобы  он
перестал тявкать и не усиливал еще больше ее головную боль. Рис налил  ,
кофе из большого фарфорового кофейника в изысканную чашечку и  подал  ей
так, как будто они сидели в ресторане гостиницы  "Джорджтаун",  -  Выпей
это и почувствуешь себя лучше.
   -  Я  уже  никогда  не  почувствую  себя  лучше,  -  прошептала  она,
уткнувшись лицом в густую шерсть Грязнули.
   - Сиди смирно, паршивая собачонка, а не то сдеру с тебя кожу и сделаю
перчатки.
   - 0-о-ох! - Даже говорить было больно. Ее язык пересох, как будто она
целыми пригоршнями жевала собачью шерсть. В желудке тоже было не  лучше,
а Грязнуля  извивалась  и  дергалась,  пытаясь  еще  раз  лизнуть  ее  и
поздравить с добрым утром.
   Рис поставил на поднос чашку, терпеливо взял у нее  комок  крутящейся
шерсти, потом снова протянул ей кофе. - Я подержу ее, пока ты придешь  в
себя. Все еще не глядя ему в глаза. Тори взяла чашку и стала отпивать из
нее. Небесная прелесть! Она подула на горячую жидкость, от  которой  шел
пар, и,  почти  не  отрываясь  выпила  всю  чашку  несколькими  большими
глотками. Когда она протянула руку,  чтобы  налить  себе  вторую  чашку,
одеяло соскользнуло с нее до талии. От досады она прикусила себе губу, а
Рис улыбнулся, наблюдая, как она опять старается прикрыть грудь.
   - Не смей надо мной смеяться, - яростно прошептала она, злясь на свой
жгучий румянец. - Вчера ты напоил меня. Это.., все это... -  жестом  она
обвела комнату с разбросанной одеждой, - все это натворил ты.
   - Я не смеюсь над тем, что произошло вчера  ночью,  любовь  моя.  Все
было прекрасно.., во всяком случае, то,  что  происходило  здесь.  -  Он
взирал на разбросанную одежду с нежными воспоминаниями. - Я сожалею, что
выехал  с  тобой  в  метель.  Своим  неразумным  решением  подверг  тебя
опасности. Я допустил ужасную ошибку.
   - Вообще  все  было  ужасной  ошибкой,  -  прошептала  она,  вспомнив
бесстыжую развязность, с которой она раздевала его.
   А еще хуже, гораздо хуже было то, что он делал  с  ней  потом,  прямо
здесь на полу. И она позволила ему это сделать.., не  только  позволила,
но  и  сама  притягивала  его   к   себе,   побуждая   его   свершить..,
неестественный  акт!  Тори  еще   сильнее   зажмурила   глаза,   которые
наполнились горючими слезами. Ее охватил жгучий стыд.
   Рис подхватил песика и быстро  вынес  его  в  коридор,  дав  ему  для
утешения булочку. Он прикрыл дверь  и  возвратился  к  изящной  фигурке,
съежившейся на ковре. Встав на колени рядом с ней,  взял  ее  под  руки,
когда она попыталась подняться, прижимая  к  себе  одеяло.  Тори  хотела
оттолкнуть  его,  но  не  могла  тягаться  с  ним  в  силе  и  безвольно
склонилась, упав в его объятия. - То, что между нами было..,  то  что  я
делал вчера ночью. Тори, совсем не ужасно. У нас была интимная  близость
и я доставил тебе наслаждение. Именно так и должны  поступать  мужья  со
своими женами.
   - И  я  думаю,  что..,  поступая  таким  образом,  ты.  тоже  получил
наслаждение? - она замолкла.
   - Между прочим, получил, и очень большое, - спокойно ответил Рис. Она
вся застыла.
   - Тебе доставляет удовольствие унижать  мое  достоинство,  играть  со
мной так, будто я шлюха из салуна!
   - Это не правда. Тори! Ты сама обманываешь  себя.  Твои  сдерживающие
начала были ослаблены с помощью бренди, но все, что мы делали, тебе  так
же понравилось, как и мне.
   - Ты напоил меня, иначе бы я никогда.., я  бы  никогда  не  позволила
тебе... - она всхлипнула,  но  разозлилась,  что  проявила  слабость.  В
отчаянии она начала молотить кулачками по его груди. - Я не твоя  шлюха.
Не хочу, чтобы со мной обращались, как с Джинджер Вогель.
   Он резко приподнял  ее  подбородок,  так  что  ее  заплаканные  глаза
встретились с его глазами.
   - Ты действительно наивный человек. Тори, если думаешь,  что  мужчина
может и со шлюхой делать то же, что мы вчера.
   Она замотала головой и закрыла уши руками.
   - Мне наплевать! Не хочу слышать о тебе и твоих женщинах!
   Рис вздохнул. Наверное, ему не следовало  торопиться  использовать  с
ней такой прием. Но, черт подери, она же его жена!
   - Ты моя женщина, Виктория.., единственная моя женщина.
   Тори шмыгнула носом, ненавидя себя за то, что ведет себя  недостойным
дамы образом.
   - Действительно, твоя женщина! Твоя "деловая партнерша" унизила  меня
вчера вечером в общественном месте перед родителями! - если бы только  в
ее голове перестало стучать и она могла бы обдумать то, что срывается  с
ее уст.
   - Так, значит, мы опять вернулись  к  Джинджер?  Ты  ревнуешь.  Тори,
хочешь ты признаться в этом или нет. Джинджер пришла в ресторан с другим
мужчиной. Мои отношения с ней чисто деловые.
   - Мы все знаем,  в  чем  заключается  ее  бизнес,  верно?  -  холодно
спросила она. - Моя голова разламывается, все тело ноет, я хочу поскорее
принять ванну. Будь любезен, отложи эту  дискуссию.  Сейчас  я  нахожусь
явно в невыгодном положении. - Она оттолкнула его, и  на  этот  раз  Рис
отпустил ее.
   Рис позволил ей опять укутаться в одеяло, сохраняя остатки уязвленной
гордости. Он наблюдал, как она пошла к гардеробной за халатом.
   - Я велю горничной подготовить горячую  ванну  и  поеду  в  город,  -
сказал он деловым  тоном.  Направляясь  к  двери,  он  переступил  через
разбросанное белье и задел один из своих башмаков.
   Не удержавшись, он добавил:
   - Пока  ты  будешь  ждать  ее  прихода,  можешь  подобрать  некоторые
вещественные доказательства.
   Тори смущенно вздохнула. Именно эта мысль пришла на ум и ей.

***

   Рис наблюдал, как Руфус очищает широкую дорожку от  пушистого  белого
снега, поднимая большую лопату со снегом с такой же легкостью, как  если
бы он орудовал метелочкой для пыли. Утро выдалось  солнечным  и  чистым.
Ветер затих, воздух стал сухим и прозрачным. Он терпеливо ждал у  дверей
конюшни, пока Ли седлал Блэкджека, и наконец подвел к нему жеребца.
   - Ниже по дороге много нанесло снега. Вы уверены,  что  все  будет  в
порядке, мистер Дэвис? - с беспокойством спросил паренек.
   Занятый своими мыслями. Рис кивнул.
   - Блэкджек пройдет. Я вернусь до наступления  темноты.  Поосторожнее,
не  заблудись  сам  в  снежных  заносах,  -  предостерег  он  невысокого
круглолицего китайчонка и уехал.
   Жеребец привык к глубокому снегу и с легкостью пробивался через него,
позволив хозяину обдумывать свои проблемы.
   - Вчера с Тори  я  слишком  поторопился  сломать  преграды.  Поступил
дьявольски глупо,  особенно  после  неожиданной  встречи  с  Джинджер  в
ресторане, - бормотал он себе и лошади.
   Когда он проезжал мимо глубоких сугробов, где они застряли вчера. Рис
выругал себя за свою глупость. Людям пришлось откапывать коляску.  Им  с
Тори повезло, что снег прекратился, иначе  они  могли  бы  замерзнуть  в
полумиле от своего дома.
   Он подъехал к повороту, где  дорога  огибала  острые  скалы,  жеребец
захрапел и пугливо отпрянул.
   - Спокойно, малыш, спокойно. Рис пригнулся к гриве,  чтобы  успокоить
животное, и в этот момент над ним,  лишь  в  нескольких  дюймах  от  его
головы, просвистела пуля. Когда неизвестный,  спрятавшийся  среди  скал,
послал в него вторую пулю. Рис скатился со спины лошади в сугроб на краю
дороги. Он выхватил ружье, притороченное к седлу, и теперь крепко сжимал
его в руках, увернувшись от еще  нескольких  выстрелов.  Он  Прополз  по
снегу и нашел для  себя  укрытие  за  валуном,  пригнулся,  держа  ружье
наизготовку, осматривая скалы, откуда раздавались выстрелы.
   На  его  счастье,  яркое  утреннее  солнце  светило  ему   в   спину.
Нападавшему пришлось прятаться, выглядывать украдкой, его слепила  белая
пелена снега, расстилавшаяся вокруг Риса. Если этот  человек  покажется,
то Рис легко заметит его. Но преступник, наверное, спускался по  боковой
стороне скалы, чтобы улизнуть.
   Рис подождал некоторое время и  услышал  шорох  посыпавшихся  камней.
Преследуемый стал преследователем. Рис  прыгнул  и  побежал  через  снег
глубиной в фут. Он держал путь к торчавшей каменной гряде и взобрался на
нее в то время, когда его противник спускался  вниз  по  противоположной
стороне. Рики Барлоу услышал, как винчестер лег на камень  над  ним.  Он
почти добежал до лошади, но поскользнулся и свалился. Он знал, что Дэвис
убьет его! Рики повернулся и несколько раз выстрелил в  силуэт,  который
расплывчато виднелся  на  вершине  гряды.  Солнце  ослепило  его,  и  он
промахнулся.
   Рис нагнулся и быстро прицелился. Пуля отбросила карточного шулера  в
снег у подножия холма.  От  громкого  звука  выстрела  его  лошадь  было
рванулась,  но  остановилась,  пробежав  всего  несколько  шагов.  Опять
воцарилась  полная  тишина.  Рис  спустился  к  подножию  холма,   чтобы
осмотреть тело Барлоу.
   - Проклятый идиот! Стоило ли платить такую цену р