ь слишком разношерстной.  К  вящей
неразберихе  сенсационный  процесс  над  Альфредом  Пекером   закончился
плачевно. Адвокатам  осужденного  людоеда  удалось  подать  апелляцию  в
верховный  суд  штата  и  потребовать  пересмотра  дела   на   основании
технических погрешностей. А так как судья был убежденным  демократом,  а
сторонники Пекера были  республиканцами,  то  политическая  потасовка  в
районе Скалистых  гор  разгорелась  еще  жарче.  Завязался  спор  вокруг
отмененного приговора.
   Рис вел дела с шахтерами, купцами, скотоводами,  транспортниками.  Он
даже присматривался к возможностям  железнодорожного  строительства:  по
слухам, узкоколейка должна была пройти до Старлайта. Необходимость ее не
вызывала сомнений. Деньги были нужны обеим  партиям,  и  Рис  никого  не
чуждался. Принимая впервые гостей в качестве  хозяйки  дома,  Тори  явно
волновалась, все ли гладко пройдет в зале танцев.
   Рис не отпускал ее от  себя,  когда  они  приветствовали  прибывающих
гостей, гордо представляя ее благоговейно трепетавшим  хозяевам  шахт  и
овцеводам. Хотя он был  знаком  с  большинством  богатых  деловых  людей
города, он еще не встречался с друзьями Стоддарда из столицы штата. Тори
знакомила его и  поражалась,  как  быстро  его  принимали  эти  люди  из
цитаделей  власти  и  богатства.  Их  жены,  от   которых   Тори   ждала
воздержанности  и  холодности,  как  от  Хедды,  в   большинстве   своем
поддавались дьявольскому очарованию Риса.  Невысокая,  толстенькая  жена
сенатора Гейтса буквально ловила каждое  его  слово.  Все  шло  довольно
гладко, и Тори, проверив, как идет подготовка  обеда,  начала  понемногу
успокаиваться. Когда она возвратилась в зал для танцев,  к  яркой  толпе
присоединился Чарльз, вышедший из прихожей. Он  опоздал.  Его  волосы  и
одежда слегка намокли под дождем, который только что припустился  вовсю.
Выражение его лица соответствовало погоде. Он  осмотрел  зал,  не  скрыв
отвращения при виде Майка Меньона и овцевода по имени  Рудольфе  Васкес.
Потом он заметил Риса, и его холодные, темные глаза прищурились.
   К нему подошла Лаура и начала с ним болтать, но Тори знала,  что  как
хозяйка она должна сама занять протеже отца. Она подошла, когда Чарльз с
Рисом сухо приветствовали друг друга.
   Видя,  как  этот  надутый  осел  пожирает   глазами   Тори,   Рис   с
удовольствием взял ее по-хозяйски под руку и произнес с усмешкой:
   - Конечно, вас не надо представлять миссис Дэвис?
   - Любезно с твоей стороны пригласить меня, Виктория,  -  обратился  к
ней Чарльз, потом повернулся к Рису. - Полагаю, что ввиду моей давнишней
дружбы с Викторией, вы позволите мне такую фамильярность - обращаться  к
ней по имени?
   Тут вмешалась Лаура:
   - Тори, прием проходит просто прекрасно. Вы  отлично  постарались.  -
Она наблюдала, как двое мужчин задиристо поглядывают друг на друга.
   - Тори великолепно делает все, за  что  ни  берется,  -  с  гордостью
отозвался Рис. В его глазах запрыгали чертики, когда он переводил взгляд
с Лауры на ее деверя, лицо которого потемнело от гнева.
   - Дикая вещь, эта  история  с  Пекером,  -  произнес  сенатор  Гейтс,
подойдя со  Стоддардом  к  хозяевам.  -  Добрый  вечер,  Чарльз,  миссис
Эверетт. Великолепный прием, миссис Дэвис,  -  приветствовал  их  пухлый
пожилой сенатор  штата,  склонившись  над  рукой  Тори.  -  Примите  мои
наилучшие пожелания в связи с вашим бракосочетанием!
   - Спасибо, сенатор, - любезно поблагодарила Тори,  обрадованная  тем,
что старый грубиян не стал ее спрашивать о неожиданной смене жениха.  Но
ее благодарность оказалась преждевременной.
   - Вас, Эверетт, я  могу,  по  крайней  мере,  поздравить  со  скорыми
выборами. В этой кампании вы, несомненно, выиграете мое место, даже если
вам не удалось завоевать руку этой милой дамы.
   - Сенатор, не ставьте на это все свои наличные, - вмешался в разговор
Майк Меньон с плутоватой улыбкой. - У нашего кандидата шансы занять  это
место после вашей отставки несколько предпочтительнее.
   - Дэвис, вы любите держать пари, - холодно заметил Гейтс. -  На  кого
бы вы поставили?
   -  Майк  знает  о  моих  политических  взглядах,  а  Стоддард  -  мои
банковские вклады. - Он многозначительно посмотрел на Лафтона, который в
замешательстве  поглядывал  то  на  сенатора,  то  на  своего  зятя.   -
Сенатор-республиканец от нашего округа  -  обтяпает  сделку  о  железной
дороге с людьми из Денвера, на чем я заработаю кучу денег.., но именно в
данном случае я могу принести деньги в жертву принципам.
   - Вы толком не понимаете запутанность политических  дел  в  Колорадо,
Дэвис, да  и  вы  тоже,  Меньон,  -  возразил  Эверетт  с  презрительной
усмешкой. - Наш штат выиграл  бы,  если  бы  вы  оба  убрались  на  свою
варварскую кельтскую родину.
   - Нашему штату, молодой человек, больше  пользы  принесут  ирландские
волкодавы, чем такие, как вы,  -  ответил  Меньон,  намеренно  усугубляя
ирландский акцент. -  Ничего  удивительного  в  том,  что  республиканцы
подключают неразборчивых  стяжателей-демократов,  желая  остановить  наш
прогресс! Почему бы вам не двинуть в сенат Пекера?
   Рис рассмеялся:
   - Цивилизованные колорадцы  и  варвары-кельты,  так?  Думаю,  что  вы
попали в небо, Чарльз.  В  Уэльсе,  во  всяком  случае,  когда  человека
приглашают на обед, то он знает, что его фамилия  будет  фигурировать  в
списке для гостей, а не в меню.
   - Джентльмены,  джентльмены,  -  запротестовала  Лаура,  одной  рукой
удерживая  сенатора,  другой  Чарльза.  -  Почему  бы  вам  не  обдумать
стратегию выборов или заняться другими свойственными сенаторам делами. -
И увлекла их к столу с закусками.
   - Думаю, что  пришло  время  подавать  обед,  -  сказала  Тори  Рису.
Стоддард хотел было  взять  дочь  под  руку,  но  Рис  ловким  движением
опередил его. - Да, если это вас интересует, Майкл. Тори сегодня угощает
нас жарким из свинины.., не из демократов.
   - Вы оба - ужасные люди, - прошептала она на пути в столовую.
   Обед был обильным, продолжался долго и проходил гладко,  если  учесть
противоречивые характеры гостей.  Тори  тщательно  продумала,  кого  где
посадить.
   Хедда  вертела  в  руке  хрустальный  бокал  с  немецким   рислингом,
наблюдая, как ее дочь выполняет роль любезной хозяйки. На  другом  конце
стола, на месте главы семьи, сидел Рис Дэвис, много смеялся  и  говорил;
Хедда замечала каждый его горячий  взгляд  в  сторону  Виктории.  Глупая
девчонка,  казалось,  физически  чувствовала  на  себе  его  взгляды   и
постоянно краснела от его  неприлично  страстных  взглядов.  Между  ними
произошло  что-то  такое,  о  чем  Хедда  и  не  могла  подумать,  когда
согласилась с предложением Стоддарда пойти на этот ужасающий  мезальянс.
Она содрогнулась от отвращения. Что произойдет, когда...
   Именно в этот момент в прихожей  раздался  громкий  шум,  за  которым
последовали крики и ругань. В залитую светом парадную столовую  ворвался
Вилли Уилкокс, нос картошкой, от которого не отставали дворецкий  и  две
служанки. Его трудно было узнать. Он с ног до головы был покрыт грязью.
   - Рис! Оползень на дороге к "Леди". Половина чертовой горы  свалилась
вниз. Все завалило!
   Рис вскочил на ноги, бросил на тарелку белую полотняную салфетку.
   - Кто-нибудь пострадал?
   - Мы пытались удержать воду от дождей дамбой из породы. Гоняли  шесть
больших повозок, загруженных до краев. Мулы и извозчики, все там. С нами
увязались десять  -  двенадцать  шахтеров.  Они  тоже  влипли.  Надо  их
выручать!
   - Я сейчас же выезжаю, Вилли. Доктор Ранси? - вопросительно  произнес
Рис, глядя вдоль длинного стола на врача.
   - Врачебный саквояж всегда  в  моем  экипаже,  Рис.  -  Седой  доктор
извинился перед присутствующими,  вставая  из-за  стола,  еще  несколько
человек сами вызвались принять участие в спасательной операции.
   - Эту дорогу надо держать открытой, - произнес Абель  Котни,  богатый
шахтовладелец. Его Собственные  владения  находились  в  районе  той  же
предательской горной дороги, как и прииски Риса "Леди Виктори".  -  Если
на следующей неделе пойдет снег, то мы до следующей весны не  увидим  ни
добытого серебра, ни наших людей.
   - С серебром ничего не станет, а  люди  погибнут,  -  бросил  Меньон.
Уилкокс кивнул:
   - Мы не можем терять время. Люди и повозки  съезжают  все  дальше  по
западному склону. Если до утра этот дождь не  прекратится,  то  все  они
погибли.
   Рис обратился к Джеймсу Аллену:
   - Полагаю, вы дадите нужное  мне  в  кредит,  Джим?  Нам  потребуются
лопаты, кирки,  веревки,  ведра;  Эбл,  вам  поручается  забрать  это  в
магазине Аллена.
   - Идет. Пошли, Эбл, - согласился торговец. Через несколько минут  все
мужчины, находившиеся в зале, удалились, получив различные поручения.
   Рис подошел к Тори и взял ее за руки.
   -  Будешь  хозяйничать  без  меня,   любовь   моя.   Попроси   старых
джентльменов проследить за тем, чтобы все дамы  безопасно  добрались  до
дома. Жаль, что первый званый обед заканчивается таким образом.  До  сих
пор все шло  великолепно,  -  весело  добавил  он,  обнял  ее  и  крепко
поцеловал.
   Слишком потрясенная, чтобы стыдиться присутствующих, Тори с нежностью
прижалась к нему.
   Когда он выпустил ее из своих  объятий  и  направился  к  двери,  она
окликнула его:
   - Рис, тебе надо переодеться! Ты же не будешь  копать  грязь  в  этом
одеянии?
   Рис пожал плечами и улыбнулся ей.
   - Тори, сейчас не до переодеваний. - Он усмехнулся. - Будь душечкой и
закажи моему портному  новый  вечерний  костюм.  Потом  он  оглянулся  и
увидел, что рядом со Стоддардом и сенатором Гейтсом  сидит  Чарльз.  Это
бросилось в глаза, поскольку из молодежи Чарльз остался  в  единственном
числе. - У вас, конечно, нет запасного костюма, дружище Чарли? -  уколол
его Рис и вышел из зала.
   - Я полагал, что эти негодные  шахтеры  справятся  сами,  -  произнес
Эверетт, ни к кому конкретно не обращаясь, но уловил выражение презрения
на лице Виктории.
   - Чарльз, на избирателей произведет плохое впечатление,  если  вы  не
примете участие в этой спасательной операции, - цинично заметил сенатор.
   Недовольно бормоча что-то, Чарльз посмотрел на Викторию и произнес.
   - Очень хорошо, лишний человек им не помешает.
   - Только будь поосторожнее, Чарльз, при переходе через  мосты,  -  не
могла  удержаться  Тори,  чтобы   не   подразнить   его,   несмотря   на
предупреждающий взгляд матери.

***

   Наступило серое, безрадостное утро, похожее на похоронную  процессию.
Ранним утром дождь, наконец,  прекратился.  Тори  успела  поспать  всего
несколько часов после того, как проводила последнего гостя  и  наблюдала
за множеством слуг, занятых уборкой после  парадного  приема.  Привыкнув
уже к теплу и объятиям Риса, она вертелась до пяти утра на их просторной
холодной кровати, потом встала, оделась и стала ждать его возвращения.
   Когда наступил полдень, а из гор  не  приходило  вестей,  она  начала
беспокоиться. Потом приехала взволнованная Лаура.
   - От Риса все еще ничего не слышно? - спросила  она,  отряхивая  свою
намокшую шерстяную шапочку и передавая ее служанке.
   - Ничего, - ответила Тори, которой передалось волнение Лауры.
   -  Я  только  что  из  клиники  доктора  Рэнси.  Его  медсестра   все
подготовила для приема пострадавших. Троих уже  привезли.  Джекоб  видел
однажды человека, задохнувшегося в грязевом потоке. - Она  содрогнулась.
- Я лишь молюсь, чтобы без дождя им стало полегче.
   Тори вся побелела.
   - Там ведь люди и повозки Риса. Он же полезет в самое опасное  место.
Я поеду туда и сама посмотрю. Брови Лауры удивленно изогнулись.
   - Ты всего несколько недель назад  заявляла,  что  презираешь  своего
мужа, а теперь, похоже, резко изменила свое отношение к нему.
   - Мне не обязательно его любить, Лаура. Но он мой муж,  и  я  обязана
быть преданной ему. - Она понеслась наверх,  приказала  Мэй  достать  ей
дорожные башмаки и теплую одежду для верховой езды.
   - Преданной, вот как? - повторила Лаура с довольной улыбкой.
   Тори осторожно ехала по расползшейся от грязи дороге,  радуясь  тому,
что дождь прекратился и что ее смирный мерин  был  подкован.  Добиралась
она целый час. Перед  очередным  поворотом  неширокой  дороги,  вившейся
вокруг горы, до нее долетели звуки врезавшихся в щебень и  грязь  мотыг,
ржание мулов, ругань мужчин.
   С левой стороны от нее был ужасающий обрыв в  несколько  сотен  футов
высотой. На крутом склоне торчали несколько зубчатых  скал  и  несколько
скрюченных  от  ветра  низкорослых  сосен.  С  наступлением  зимы   горы
Сан-Хуана становились неприветливыми.  Тори  повернула  коня  на  правую
сторону узкой дороги и приготовилась встретить то, что ждало ее впереди.
Вскоре она увидела картину  разрушений.  Огромная  красноватая  масса  с
валунами и вырванными корнями  деревьев  буквально  стерла  узкую  ленту
дороги. На расстоянии сотен футов от нее, на  крутом  подъеме  увязли  в
потоках грязи несколько громоздких фургонов Мерфи. Впряженные в них мулы
рвались и отчаянно натягивали постромки, но другие, утонувшие по живот и
даже по плечи,  выбились  из  сил  и  не  шевелились.  Покрытые  грязью,
пострадавшие возницы лежали на мягкой сырой земле, рядом с оползнем.  Их
по очереди осматривал доктор Рэнси.  Рабочие,  вооружившись  лопатами  и
ломами,  прокапывали  траншею  в   потоке   грязи,   разыскивая   других
пострадавших и пытаясь вызволить  бьющихся  мулов.  Изредка  раздавались
выстрелы - добивали безнадежно увязших мулов.
   Тори обвела взором адскую картину, ища Риса. Но все так перепачкались
красноватой грязью, что невозможно  было  отличить  одного  от  другого.
Потом она услышала  его  громкий  и  повелительный  голос.  Рис  посылал
дополнительных рабочих к краю пропасти. Ею вечерний костюм был полностью
испорчен, и струйки грязи и пота стекали  с  его  лица.  Он  надрывался,
стараясь вытащить засыпанного мужчину из-под  камней  и  щебня.  Возницу
придавил большой валун.
   - Несите ломы, - кричал он. - Нам надо убрать этот камень с его  ног.
Доктор, подойдите сюда и посмотрите, чтобы мы не сделали ему  еще  хуже,
когда станем его вытаскивать.
   Старый доктор, с перепачканной  до  неузнаваемости  седой  шевелюрой,
прихватил свой кожаный саквояж и  подошел  к  Рису,  стоявшему  рядом  с
Майком Меньоном. Проходя мимо Чарльза, который стоял, опираясь на кирку,
доктор любезно попросил его помочь. Тот неохотно последовал за  доктором
к краю обрыва.
   - Майк, вы с  Чарльзом  приподнимите  ломами  валун.  А  вы,  доктор,
наблюдайте и крикните, если возникнет  опасность  еще  больше  повредить
ногу. А я вытащу его, когда валун приподнимут.
   - Мне это не нравится, Дэвис, - заметил Эверетт. - Грунт тут  слишком
мягкий и скользкий. Весь этот участок может обрушиться, если мы  сдвинем
камень. Тори спрыгнула с седла, подошла к ним  поближе  и  услышала  его
слова. Никто не заметил ее в безумной суматохе.  Ее  башмаки  утопали  в
грязи, подол юбки волочился по земле, становясь все тяжелее с каждым  ее
шагом. Она увидела, с каким отвращением Рис взглянул на Эверетта. Чарльз
сделал шаг назад  и,  повернувшись,  заметил  Тори.  Ее  неодобрительный
взгляд подействовал на него так, как не  мог  подстегнуть  презрительный
взгляд ее мужа.
   - Ладно, давайте попробуем, - сердито проворчал Чарльз.
   Тори видела, что Рис наклонился в  опасной  близости  к  самому  краю
скользкой дороги, готовясь вытащить пострадавшего. Чарльз и Майк  стояли
с правой стороны от Риса, за камнем. Он сделал им знак, и они  подсунули
концы стальных ломов под валун, придавивший  ногу  потерявшему  сознание
человеку, уперлись в мягкий грунт, приподняли валун и  подвинули  его  к
краю пропасти.
   - Нога свободна. Тяни, Рис, - крикнул врач, схватив пострадавшего  за
руки, в то время как  Рис  потянулся  под  покачивающийся  валун,  чтобы
вытащить ногу.
   -  Осторожнее,  не  уроните  камень  на  нас,   -   предупредил   Рис
обливающихся  потом,  напрягшихся  мужчин,  -  мягкий  грунт   понемногу
проминался.
   Майк крепко держал свой лом, пока Дэвис освобождал ногу  мужчины,  но
когда  они  с  доктором  уже  вытащили  возницу,  ноги  Чарльза   начали
скользить. Он испугался и отпустил свой лом, отпрыгнув с  проклятиями  в
сторону. Приземистый ирландец изо всех сил напрягся, но не смог удержать
одним ломом неожиданно возросшее  давление  на  себя.  Валун  накренился
влево и, продавив край дороги, полетел в пропасть, увлекая за  собой  на
дно ущелья огромные глыбы земли, камни и деревья. Майк стоял вплотную  к
валуну и тоже полетел вниз, когда опора под его ногами исчезла.
   - Дай ему руку, Эверетт! - завопил Рис, перепрыгнув через потерявшего
сознание человека. Даже если можно было еще больше приблизиться к  краю,
он вряд ли смог бы исправить то, что  натворил  в  панике  Чарльз.  Рис,
который стоял  теперь  на  коленях  по  другую  сторону  образовавшегося
провала, не смог дотянуться до своего друга.
   Из груди Тори вырвался вопль, когда она увидела, как Рис зашатался  и
стал съезжать к краю, но находчивость доктора спасла  его.  Тот  схватил
стальной лом, брошенный Чарльзом, плюхнулся на живот  прямо  в  грязь  и
протянул его Рису. Осторожно, не торопясь, Рис вскарабкался  наверх,  на
более прочную почву. На мгновение их взгляды встретились,  в  ее  глазах
отражался ужас, в его - изумление. Но он тут же позвал людей с веревками
и опять наклонился над краем провала. - - Майк, сукин ты  сын,  не  смей
погибнуть при мне, - завопил он, отчаянно всматриваясь в ужасающий след,
который оставил после себя валун, когда, сметая все на своем пути, летел
вниз с горы.
   Снизу отозвался слабый голос:
   -   Разве   я   могу   быть    таким    непочтительным    со    своим
коллегой-демократом. Рис, дружище?
   Меньон  повис  примерно  в  тридцати  футах  ниже  дороги,  ненадежно
уцепившись одной рукой за неровный кусок скалы,  а  другой  рукой  обвив
скрюченную сосенку. В любой  момент  и  та,  и  другая  опоры  могли  не
выдержать.
   - Держись, я спускаюсь. Тебе чертовски  повезло,  что  валун  полетел
впереди, а не позади тебя, а то пришлось бы теперь пожимать руку  самого
Люцифера.
   -  Ирландское  счастье,  приятель,  но  не  думаю,  что  тебе   стоит
спускаться сюда - простому валлийцу может так  не  повезти.  Сбрось  мне
веревку. - Едва он  выкрикнул  это,  корни  сосенки  подались  и  он  на
некоторое время потерял точку опоры.
   - Разве ты сможешь схватить веревку и не сорваться?  -  завопил  Рис,
обвязывая конец толстой пеньковой веревки вокруг своего пояса, потом дал
знак трем крепким рабочим отпускать веревку.
   Тори стояла  за  этими  мужчинами,  прикусив  побелевший  кулачок,  и
наблюдала, как ее муж скрывается за краем обрыва. На  кончике  ее  языка
вертелись слова, которые  она  не  могла  произнести  вслух,  отражавшие
чувства, в которых она никогда бы не призналась: "Я люблю тебя. Рис!"
   Последнее, что увидел Рис, спускаясь за край обрыва, было  мучительно
встревоженное лицо  Тори,  ее  впившиеся  в  него  аквамариновые  глаза.
Отражает ли ее беспокойство более  глубокие  чувства?  У  него  не  было
времени разбираться в этом, он быстро начал скользить вниз, к Майку.
   - Господи, помилуй нас обоих,  не  дай  оборваться  этой  веревке,  -
бормотал он.
   - Я уже молился святой Богородице и всем святым  угодникам,  конечно,
на всякий случай, - сообщил Майк, когда Рис поравнялся  с  ним.  В  этот
момент корни сосенки вырвались, с шумом посыпалась земля, и другая  рука
Майка еще крепче вцепилась в крошащийся сланцевый выступ.
   - Держись, - выдохнул Рис, хватая Майка одной рукой за пояс, а другой
рукой и ногами упираясь в стену обрыва. - К счастью, ты  не  родственник
Эвана Меньона, иначе бы ты, тощий маленький ирландец, полетел вниз. Твой
однофамилец раза в три был тяжелее меня.
   - В данный момент, дружище, я радуюсь тому, что не самый  тяжелый  из
всех Мень