оей  помощи.  Чего  ты
боишься? Неужели считаешь  меня  негодяем,  который  может  сначала  нарочно
вселить в ребенка надежду, а потом одним махом ее разрушить? - мягко спросил
Гибб. - Или опасаешься, что я ее не разрушу?
   Линдсей посмотрела ему прямо в глаза.
   - Конечно, разрушишь, Гибб, - рано или поздно. Ты ни  на  что  другое  не
способен. - Она повернулась на каблуках  и  поспешила  за  группой,  отлично
сознавая, что Гибб смотрит ей вслед.
   Через час экскурсия подошла к концу, и в фабричной  столовой  Бен  раздал
детям игрушки, работающие на батарейках.
   Кэти Рассел пробормотала:
   - Слава Богу, что сейчас все разъедутся по  домам.  Не  представляю,  что
было бы, если бы в классе стояло такое жужжание.
   Линдсей улыбнулась:
   - Я предлагала отцу дарить им  что-нибудь  менее  шумное  -  какие-нибудь
фонарики, например. Но он не послушался, потому что сам обожает  эти  глупые
игрушки не меньше детей.
   Во время их разговора в  столовую  вошел  Дейв  Джонас,  у  которого  был
перерыв на обед. Он презрительно фыркнул:
   - Только не обращайтесь с этим к нашему глубокоуважаемому эксперту, а  то
он вообще отменит все подарки. - Дейв  бросил  монету  в  автомат  и  достал
оттуда конфету, потом налил себе кофе из огромной кофеварки. - Ходят  слухи,
что он собирается брать с нас плату и за кофе или заставит приносить свой.
   - Ты же не думаешь, что Гибб на самом деле способен на что-нибудь  такое,
Дейв?
   - Только не говори, что ты на стороне своего бывшего, Линдсей.
   - Нет. Но Гибб умный  человек.  Он  понимает,  что  подобными  действиями
ничего не добьешься. Можно сэкономить несколько  центов,  при  этом  потеряв
хорошее отношение работников, стоящее тысячи долларов.
   - А какое ему до этого дело? Он же здесь ненадолго. Но ты права,  кофе  -
это мелочь,  не  стоящая  внимания.  Последней  новостью  было  то,  что  он
просматривал все контракты работников фабрики. - Дейв  уселся  за  ближайший
столик и развернул конфету. Задумчиво обронил:
   - Не знаю, но может быть,  кому-то  следует  предупредить  Гарднера,  что
такие штуки могут оказаться оч-чень вредными для  его  здоровья.  У  Линдсей
сжало горло.
   - Это угроза?
   Дейв передернул плечами.
   - Думаю, можно понимать и так. - Сунув конфету в рот, он добавил:
   - Послушай, Линдсей, не надо на меня так смотреть. Я не  первый,  кто  об
этом говорит.
   К тому времени, когда Линдсей помогла усадить гомонящую толпу  малышей  в
автобус и вернулась в столовую, перерыв Дейва кончился,  и  он  вернулся  на
свое рабочее место.
   Досужие   сплетни,   сказала   она   себе.   Ситуация   неясна,   поэтому
неудивительно, что работники недовольны и беспокоятся. Дейв не разбирается в
тонкостях экономики, и его угроза, скорее  всего,  могла  быть  высказана  в
порыве раздражения из-за неизвестности.
   Погруженная в свои мысли, Линдсей побрела в главную контору. Раз  уж  она
здесь, можно забрать почту "Траста Арментраута". Хотя отец и обещал  завезти
ее позже, но у него слишком много дел, чтобы обо всем помнить.
   Секретарши Бена на месте не оказалось, но Линдсей знала, где Луиза хранит
почту  траста.  Таковой  оказалось  немного  -  пара  писем  с  просьбами  о
финансовой помощи, банковское извещение и  кое-какие  бланки,  требующие  ее
подписи.
   Она полезла в  ящик  стола  в  поисках  ручки,  когда  вдруг  позади  нее
открылась дверь кабинета Бена.
   - Луиза, вы не могли бы... - начал Гибб, но  тут  же  осекся.  -  Привет,
Линдсей. Надеюсь, ты нашла, что искала.
   - Я не лезу не в свои дела, Гибб, - язвительно ответила Линдсей. - Просто
хочу найти ручку, чтобы поставить подписи на этих бумагах.
   - Попробуй  поискать  в  подставке  на  углу  стола,  -  Гибб  указал  на
керамический стакан, набитый карандашами и ручками. - Надеюсь, хоть в  одной
из них есть чернила.
   Линдсей  прикусила  губу.  Она  терпеть  не  могла  попадать  в  неловкую
ситуацию, а Гибб определенно обладал талантом ставить ее  в  затруднительное
положение. Уходить он явно не собирался, наоборот,  сел  на  край  стола  и,
скрестив руки на груди, уставился на Линдсей.
   Под этим взглядом она чувствовала себя на редкость  неуютно,  и  ее  руки
дрожали. Подпись вышла в виде  какой-то  странной  закорючки,  но  исправить
ничего уже было нельзя, так  что  она  сложила  бланк  и  сунула  обратно  в
конверт.
   - Отец здесь? - обратилась она к Гиббу. - Я оставлю ему записку, если  ты
мне позволишь выбраться наконец из-за этого стола.
   Гибб только устроился поудобнее.
   - Конечно. Я ничем помочь не могу?
   - Нет. Но мне нужно узнать, сколько денег траст может ожидать в следующем
месяце, чтобы иметь возможность наметить их распределение. - Найдя  блокнот,
она вырвала оттуда листок. Гибб как-то странно смотрел  на  нее,  и  Линдсей
вспомнился их разговор о том, что ее  вообще  нельзя  допускать  до  средств
траста. - Или, - добавила Линдсей, - поскольку это не совсем касается  меня,
я могу предложить, как их использовать, и представить вам на одобрение.
   - Полагаю, твои  планы  распространяются  далеко  за  пределы  следующего
месяца.
   - Нет, ошибаешься. Деньги должны приносить добро. Если они  будут  лежать
на счету в банке, никому, кроме банкиров, от этого лучше не станет.
   - Ты хочешь сказать, что на руках у тебя нет денег, чтобы  сразу  послать
их в ответ на эти просьбы о поддержке?
   - Мы, в отличие от большинства  организаций,  стараемся  не  зависеть  от
случайных поступлений, поскольку  имеем  постоянный  ежемесячный  приход  от
прибылей фабрики. Мне только надо точно знать, сколько будет на этот раз.  -
Линдсей осеклась и с беспокойством покосилась на Гибба. Что-то в его тоне не
то... - Только не говори, что  ты  читал  нашу  корреспонденцию,  -  сердито
бросила она. - Я видела, что конверты вскрыты, но никак не ожидала,  что  ты
сунешься и сюда.
   Он даже не потрудился отрицать это.
   - Мне нужно знать, что делается во всех отраслях этого дела.
   - Траст к фабрике не относится!
   - Может быть, технически - да, но, поскольку он получает часть прибыли, я
должен знать все. Думаю, нам лучше пройти в мой кабинет и поговорить с глазу
на глаз. - Он встал и подошел к двери кабинета Бена.
   - Твой кабинет? - сухо поинтересовалась Линдсей. - Мне  кажется,  что  на
двери написано имя моего отца.
   Она ожидала, что ее замечание хоть немного его  смутит,  но  Гибб  только
пожал плечами.
   - Здесь все нужные  мне  документы.  Бен  решил,  что  ему  проще  самому
перебраться в другой кабинет, нежели перетаскивать все эти горы бумаги.
   Логика была, конечно,  неоспоримая,  но  это  только  разозлило  Линдсей.
Неудивительно, что работники на фабрике  недовольны,  подумала  она.  У  них
могло создаться впечатление, что Бен  Арментраут  полностью  сложил  с  себя
полномочия.
   Гибб пропустил ее вперед и предложил сесть. Но Линдсей отказалась.
   - Так вот, значит, как обычно работает "Триангл"? - ядовито спросила она.
   - Именно. А как иначе можно спасти тонущее предприятие, если не  иметь  в
нем полное влияние и возможность свободно действовать?
   - Никакое это не "тонущее" предприятие! Есть некоторые  трудности,  но  о
полном крахе и речи быть не может.
   - Выслушай меня, пожалуйста,  очень  внимательно.  Если  бы  не  серийный
выпуск пальчиковых батареек для игрушек - тех самых, которые так любит  твой
отец, - то вся фабрика уже сейчас пошла бы  ко  дну.  Или  тебе  неизвестно,
сколько Бен теряет из-за того, что теперь, по  окончании  "холодной  войны",
многие подрядчики остались без заказов?
   Линдсей покачала головой.
   - Первый раз об этом слышу.
   - Ты только и  думаешь  о  том,  как  потратить  прибыль,  -  думаю,  мне
следовало этого ожидать. Она гневно вздернула подбородок.
   - Послушай-ка, Гибб...
   - Вот для того я и позвал тебя сюда, - продолжал он, словно не слыша  ее.
- Вопрос о прибылях. На данный момент, как видишь, их нет вообще, и  в  этом
месяце рассчитывать на  проценты  "Траст  Арментраута"  не  может.  И  я  бы
советовал тебе не рассчитывать на них в ближайшее время.

Глава 6

   У Линдсей задрожали колени. Она бессильно опустилась в кресло.
   - Ты все это говоришь, только чтобы мне отомстить, да, Гибб?
   Он медленно покачал головой.
   - Нет, Линдсей. Если хочешь, я могу показать  тебе  бухгалтерские  книги.
Прибылей нет вообще - фактически фабрика может разориться уже в этом месяце.
Помочь может только чудо.., учитывая, что одна линия не оправдывает расходов
уже в течение года.
   - Но это  какая-то  нелепица!  Да,  в  последнее  время  прибыли  немного
сократились - поэтому отец и обратился в "Триангл", - но ничего похожего  на
то, о чем ты говоришь, и в помине не было. Да и в любом случае, не можешь же
ты просто взять и закрыть траст!
   - Почему не могу? Потому что для тебя это будет невыгодно?  Черт  побери,
Линдсей, когда ты перестанешь воображать, что все  мои  поступки  преследуют
цель как-то задеть лично тебя? Это только чистая экономика.
   Линдсей покачала головой:
   - Я совсем не то имела в виду. Если распространится слух,  что  в  трасте
нет денег - так это будет на  самом  деле  или  нет,  неважно,  -  в  городе
начнется паника. Все в Элмвуде знают, откуда идут  поступления  в  траст.  С
таким же успехом можно встать на  площади  и  кричать  о  том,  что  фабрика
закрывается. - Она глубоко вздохнула. - Хотя, может  быть,  так  было  бы  и
лучше. Это положило бы конец большинству глупых сплетен.
   Глаза Гибба сузились, но голос по-прежнему звучал ровно:
   - Не лучшая идея была поставить траст в зависимость от  доходов  фабрики,
не так ли? Вероятно, всем в городе известно, какой именно процент от доходов
идет в траст, так что все могут высчитать и сами доходы - если они есть - до
последнего гроша?
   - Конечно, нет.
   - И слава Богу. Теперь уже поздно  как-либо  исправить  ситуацию,  но  по
крайней мере хотя бы проясняются причины того, что твой отец делал в прошлом
месяце.
   Линдсей нахмурилась.
   - Ты о чем? Я же говорила тебе, что в прошлом месяце  прибыль  у  фабрики
была - пусть не огромная, но вполне  нормальная,  -  и  траст  получил  свой
процент. А теперь, всего тридцать дней  спустя,  ты  хочешь  заставить  меня
поверить, что прибылей нет совсем? Что  произошло  так  внезапно?  -  Она  с
подозрением  посмотрела  на  него.  -  Единственное  новшество  -  это  твое
появление, Гибб.
   - Значит, ты думаешь, что я специально сфабриковал ложные  данные,  чтобы
представить картину в более мрачном свете, чем есть на самом деле?  А  зачем
мне это нужно?
   Она молчала.
   - В прошлом месяце тоже не было прибыли, но твой отец потихоньку  передал
в траст обычную сумму. Это были его собственные  деньги,  и  он  сделал  все
возможное, чтобы никто ничего не заметил.
   Линдсей фыркнула:
   - И что же здесь противозаконного?
   - Ничего. Его поступок ничем не  грешил  ни  против  законов,  ни  против
этических норм. Это его деньги, и он вправе поступать  с  ними,  как  хочет,
если его действия не причиняют никому вреда.
   - Которого они, естественно, не причиняют, - сказала Линдсей с горечью.
   - Я этого и не говорил. Но едва ли мудро со  стороны  Бена  было  держать
тебя в неведении относительно происходящего. Я  готов  поклясться,  что  его
беспокоила не столько реакция горожан, сколько твоя. Ему слишком тяжело было
говорить тебе о приближающемся крахе, поэтому он предпочел выдать деньги  из
своего кармана, надеясь, что за месяц удастся все уладить  и  ты  ничего  не
узнаешь.
   - А теперь появился ты, чтобы сообщить мне радостную новость, что  только
ухудшил положение!
   - Меня это совсем не радует, и не я причина убытков. Только я думаю,  что
Бену пора перестать оберегать свою дорогую девочку от жестокой реальности  -
даже если ты в нем из-за этого разочаруешься.
   Линдсей гневно уставилась на него. Можно подумать, он  много  знает!  Да,
когда-то Бен действительно старался укрыть ее от суровой жизни, но это  было
давно. И как Гибб смеет судить о ней по событиям, происшедшим  целых  девять
лет назад?
   - Может быть, не стоит  забывать,  что  ты  заинтересован  в  том,  чтобы
состояние фабрики выглядело плачевным, - резко сказала Линдсей.
   Гибб нахмурился.
   - Я?
   -  Конечно.  Чем  хуже  выглядит  дело,  тем  большим  героем  ты  будешь
представляться для своих хозяев в "Триангл".
   - Это, конечно, так, - невозмутимо согласился Гибб.  -  Если  только  мне
вообще удастся что-либо здесь спасти.
   Линдсей задохнулась.
   - Не можешь же ты просто закрыть фабрику!
   - Не совсем.
   Она с облегчением вздохнула. Надо  было  понять  сразу,  что  он  угрожал
только для того, чтобы  преувеличить  опасность,  -  а  она,  сама  того  не
замечая, повела себя именно так, как он и ожидал.
   - Сначала придется продать наиболее прибыльные цеха, - продолжал Гибб,  -
а уж потом избавиться от всего остального.
   - Отец никогда не допустит...
   - Бен больше здесь ничего не решает. Решаю я.
   Линдсей, не веря своим ушам, смотрела на него.
   - Или он не сказал тебе, что "Триангл" берется за работу только на  таких
условиях? Мы предпочитаем сохранять фирмы, потому  что  так  можно  получить
больше прибыли, чем от простой продажи. Но это не всегда возможно.
   Линдсей вскочила на ноги.
   - Теперь я начинаю понимать. Значит, ты уже заранее  решил,  что  фабрика
разорится?
   - Не совсем. Это зависит от обстоятельств.
   - От каких? - Линдсей проглотила вставший в горле комок. Предположение ее
было  слишком  невероятным,  но,  прежде  чем  она  это  поняла,  слова  уже
вырвались:
   - Ты что, намерен шантажировать меня, Гибб?
   Он улыбнулся, но в глазах его смеха не было.
   - Едва ли, - сухо ответил он. - Не представляю, что  у  тебя  может  быть
такого, что мне бы понадобилось. Разве только... - тут он замолчал и подошел
к ней вплотную.
   Линдсей почувствовала себя словно заяц в чистом поле, над которым  кружит
ястреб, выжидающий удобного момента, чтобы схватить свою жертву.
   - А если я позвоню твоему начальству в "Триангл"  и  сообщу  им,  что  ты
здесь из-за личных интересов...
   - Не говори глупостей. Здесь нет ничего личного, - ответил Гибб.
   Линдсей не видела, что делает Гибб, но, если бы и  видела,  вряд  ли  это
помогло бы: она не способна была пошевелиться. Его рука  обняла  Линдсей  за
плечи, а губы  накрыли  ее  рот  в  страстном,  обжигающем,  требовательном,
жестоком поцелуе.
   Она не смогла высвободиться и принялась отчаянно колотить его кулаками по
спине. Но Гибб, кажется, даже не заметил ее протеста.
   Поцелуй продолжался не дольше минуты, которая, однако, показалась Линдсей
вечностью. Ей вспомнилось то  давнее  время,  когда  его  поцелуи  мгновенно
заставляли ее кровь загораться. Как теперь все по-другому - и в то же  время
как похоже на прошлое, подумала она. Прежде она и не подозревала, что до сих
пор хранит в памяти вкус его губ.
   Наконец Гибб отпустил ее, и Линдсей отступила на шаг, прижимая  пальцы  к
губам, чтобы скрыть их дрожь. Нет, она дрожит от ярости, твердо сказала  она
себе, и скрывать тут нечего! Она занесла  руку  для  удара,  но  Гибб  ловко
перехватил ее и заставил Линдсей сесть обратно в кресло.
   - Теперь ты довольна,  зная,  что  ничего  личного  тут  не  замешано?  -
хрипловато спросил он. Задыхаясь, она сказала:
   - Если еще раз посмеешь...
   - Это была просто демонстрация, Линдсей. - Он  посмотрел  на  нее  сверху
вниз черными глазами и холодно добавил:
   - Теперь ты понимаешь, каким глупцом  я  был  бы,  если  бы  строил  свои
решения на этом?
   Последнее слово, как  показалось  Линдсей,  было  полно  отвращения.  Она
сглотнула комок в горле. Прошло много  лет  с  тех  пор,  как  она  утратила
иллюзии насчет отношения к ней Гибба. Но ведь когда-то они  друг  для  друга
были всем на свете, и поэтому его слова все же причинили ей боль.
   Гибб взял визитную карточку, лежавшую на столе, и написал  что-то  на  ее
обратной стороне.
   - Вот телефон "Триангл". Лучше тебе поговорить с...
   Линдсей покачала головой.
   - Нет. Если я позвоню, ты используешь это против отца.
   - Твой отец тут ни при чем, Линдсей. - Казалось, что он говорит о чем-то,
не имеющем к нему никакого отношения. - Использовать данные о фабрике я могу
только против тебя, но, учитывая, какие между нами отношения,  едва  ли  это
многое изменит.
   Конец дня Линдсей провела за работой, хотя мало что сделала.  В  ее  душе
кипел неугасимый гнев.
   Гнев - и боль. Боль была не физическая: хотя Гибб и  обладал  достаточной
силой, чтобы, к примеру, выкрутить ей руку, он этого не сделал. Хотя губы  у
нее ныли и казались распухшими, в зеркале никаких следов  от  этого  поцелуя
видно не было. Так что Линдсей пришлось признать, что ее чувства  относились
вовсе не к области физических ощущений.
   Столь тщательно выстроенная против него плотина в  ее  душе  теперь,  под
напором его поцелуя,  прорвалась,  и  на  Линдсей  страшным,  все  сметающим
потоком хлынули воспоминания девятилетней давности.
   Вот они с Гиббом в бассейне местного клуба играют  в  салки;  вот  сидят,
прижавшись друг к другу в одном кресле  перед  электрическим  камином  в  их
маленькой квартирке. Помнила Линдсей и тот полусонный ласковый взгляд, каким
он одаривал ее, просыпаясь рано утром, когда еще  оставалось  время  до  его
ухода на работу и они могли...
   Это было каким-то сумасшествием.
   Как глупо с ее стороны придавать такое значение  поцелую.  В  особенности
этому поцелую. Да, в нем была страсть, но вызванная  отнюдь  не  любовью,  а
гневом. Ничего не было в этом поцелуе, что воскресило бы их  прежнюю  нежную
любовь. Он мог напомнить только их скандалы и ссоры.
   Линдсей вспыхнула, поняв, что Гибб таким  образом  продемонстрировал  ей,
что он гораздо хладнокровнее и сдержаннее, чем она. Если не  считать  легкой
хрипотцы в голосе, он полностью контролировал себя. Гибб всегда сохранял  то
непоколебимое самообладание, нарушить которое  не  мог  даже  самый  сильный
гнев. Он и на этот раз сказал только то, что хотел, и не больше.  А  теперь,
несомненно, снова с головой погрузился  в  проблемы  фабрики  Арментраута  и
напрочь забыл о Линдсей.
   Не замечая, что делает, Линдсей упаковала подарок к свадьбе в  розовую  и
голубую бумагу с нарисованными детскими  погремушками  и  большими  цветными
буквами алфавита и сконфуженно извинилась, когда  покупатель  указал  ей  на
ошибку. На замечание другой клиентки о том, что весна в этом  году  ужасная,
она кивнула, а через полминуты заметила, что  на  улице  прекрасная  погода.
Увидев изумленное лицо женщины, Линдсей испугалась, потому что совершенно не
помнила своих слов.
   Когда посетители ушли и в магазине снова стало тихо, Линдсей прислонилась
к кассовому аппарату и  шепотом  выругалась.  Откуда  вдруг  такая  страшная
неловкость? Ведь она должна быть смертельно обижена. Гибб не имел права  так
поступать. И он заслуживал самой звонкой пощечины.
   Но  выпущенного  из  бутылки  джинна  загнать  обратно  было  практически
невозможно, и до самого вечера Линдсей преследовали призраки  прошлого.  Все
вокруг  казалось  ей  ярче,  громче,  запахи  сильнее  -  и  все  воскрешало
воспоминания. Аромат кофе напомнил Линдсей о том, что Гибб предпочитал очень
крепкий, и каждое утро ее будил этот восхитительный запах. Теплые  солнечные
лучи, проникавшие  сквозь  стекло  витрины,  напоминали  о  медовом  месяце,
проведенном на Карибских островах.  А  перезвон  церковных  колоколов  -  их
взаимные клятвы у алтаря. Линдсей до мельчайших подробностей вспомнила  день
свадьбы - гладкую ткань подвенечного платья, тепло отцовской руки, когда  он
вел ее к жениху, аромат роз и взгляд Гибба, ожидавшего ее...
   Его лицо казалось необычайно мягким, и в то же время была в нем  какая-то
напряженная гордость и что-то еще, что  разгадывать  тогда  у  нее  не  было
времени.
   Жаль, что он не сбежал прямо из-под