и
обхватывая руками кружку.
   Я рассказываю ей все по порядку: какая толпа была в баре,  как  пили,
флиртовали, танцевали, как мы ушли с вечеринки и он проводил меня домой,
как курили, сидели рядышком на полу. И про наш РАЗГОВОР. К тому  моменту
мы с Джеком, попивая виски и  развалившись  на  полу  у  дивана,  словно
старые приятели, уже обсудили все - за  исключением  сексуальной  жизни.
Бутылка была почти пуста, когда в беседе всплыла эта скользкая  тема,  -
то, чего я так боялась и морально и физически.
   - И кому же повезло  с  такой  девушкой,  как  ты?  -  спросил  Джек,
подливая виски мне в бокал.
   Я сидела, разминая в пальцах теплый воск, капавший со свечи. И тут-то
виски ударило мне в голову. Я вдруг поняла, что очень  сильно  пьяна,  и
мне стало себя ужасно жаль.
   - Никому, - прошептала я.
   Джек тронул меня за руку и заглянул в глаза:
   - Извини, я что, наступил на больную мозоль? - Да нет, не то чтобы...
Да, наверное. Просто...
   - Просто - что?
   - Так, ничего.
   Жалость к самой  себе  захлестнула  меня,  и  я,  почувствовала,  как
крупная слеза упала мне н/ колено. Джек убрал волосы с моего лица.
   - Ну что ты. Не надо, ведь не все так плохо, да?
   - Ох, Джек, - всхлипнула я, а слезы вперемешку с тушью и соплями  уже
бежали по лицу. - Со мной, наверное, что-то не так.
   - В каком смысле?
   - У меня уже сто лет не было секса. Я  совершенно  не  умею  заводить
отношения с мужчинами. Думаю, они считают меня уродиной.
   Джек мягко рассмеялся и погладил меня по шее.
   - Глупенькая. Ты очень симпатичная. - Да, а вот Мэтт так не считает.
   - Мэтт? - Пальцы Джека замерли.
   - Да, типичный пример. Он пригласил меня  на  вечеринку,  а  когда  я
пришла, он разочаровался во мне.
   Джек выпрямился, вид у него был потрясенный.
   - Тебе нравится Мэтт? Я тупо кивнула в ответ.
   - Но это  же  бессмысленно,  да?  -  шмыгнула  я  (безрезультатно)  и
подтерла нос подолом платья. - Он никогда не захочет переспать со  мной.
Придется с этим смириться. Никто меня не хочет. Даже ты, так ведь?
 
*** 
 
   Все, сил моих больше нет повторять это. Мы с Хел  уже  перебрались  в
гостиную и теперь сидим друг напротив друга в разных концах  дивана.  От
стыда я закрываю лицо  руками.  Она  сочувственно  кладет  мне  руку  на
колено.
   - Думаю, ты слишком серьезно все это  воспринимаешь,  -  выносит  она
свой вердикт. - Хорошо, может быть, ты его немного напугала, но это  еще
не конец света. Может, ему это даже польстило. Она что, не слушала меня?
Или просто не понимает всей глубины моего стыда? Этот  случай  еще  хуже
того, когда я пыталась соблазнить  Бориса,  сексапильного  фотографа  из
Германии, который тоже учился в нашем  колледже.  Уверенная,  что  между
нами проскользнула искра взаимного  притяжения,  сгорая  от  страсти,  я
заявилась к нему в комнату ночью в черном кружевном белье  и,  вызывающе
извиваясь, двинулась к его постели. И когда  я  уже  спускала  бретельку
бюстгальтера с плеча, призывно надув губки, он отложил журнал и сообщил,
что он гей.
   Так вот, случай с Джеком намного хуже.
   - Хел, - воплю я, - ему это не польстило!
   - Может быть, он заволновался, что не сумеет... ну, понимаешь...  это
сделать.
   - Да он мне сто раз дал  понять,  что  я  ему  нравлюсь,  пока  я  не
сказала, что пошла на вечеринку ради Мэтта! - взрываюсь я.
   - Ну и зачем тогда ты ему об этом сказала? Хороший вопрос.
   Я встаю с дивана и  начинаю  нервно  ходить  по  комнате,  -  точнее,
семенить по одному квадратному метру незахламленного пространства  перед
окном.
   - Не знаю. Я была  пьяна,  расчувствовалась,  и  у  меня  это  просто
вырвалось. Дело  в  том,  что  он  мне  понравился.  Мне  так  давно  не
попадались парни, с которыми можно просто  поболтать.  А  он  и  танцует
хорошо. И такой симпатичный. Все было здорово, пока я не...  Господи,  я
такая дура!
   Последнюю фразу Хел игнорирует.
   - Уверена, что он тебе еще позвонит.
   - Как? Он ушел, даже не взяв мой номер.
   - Но он знает, где ты живешь. А для чего существуют справочные?
   - Ты не понимаешь.
   - Слушай. Вы распили бутылку виски на двоих. Ну сболтнула ты лишнего.
И что с того? Немного откровенности и ранимости - ничего страшного.
   Ранимость, откровенность -  это  одно.  Это  даже  неплохо,  если  ты
признаешься в невинных и милых вещах, например в том, что иногда спишь в
обнимку с плюшевым мишкой или все еще любишь  фильм  "Топ  ган".  А  вот
признаться первому встречному (который тебе к тому же нравится), что  ты
самая отчаявшаяся, несчастная, изголодавшаяся по сексу женщина в мире, -
совсем другое дело.
   - Если ты и правда думаешь, что он может  мне  позвонить,  ты  просто
сошла с ума. Он не позвонит. Я уверена, - угрюмо объявляю я.
   В эту самую секунду звонит телефон.
   Мы с удивлением смотрим на него,  а  Хел  многозначительно  поднимает
брови, словно говоря: "Вот видишь!"
   - Что мне ему сказать? - впадаю я в панику.
   - Не знаю, но возьми трубку!
   До меня, несмотря на мое похмельное состояние, доходит, что Хел может
быть права и что Бог, наверное, и вправду существует. Но я слишком долго
мешкала. Как  только  я  поднимаю  трубку,  включается  автоответчик.  В
результате этой механической ошибки в трубке начинается какофония гудков
и щелчков, после чего  линия  отключается.  Я  с  удивлением  смотрю  на
телефон, а потом стучу себе трубкой по лбу.
   - Набери 1471, - говорит с энтузиазмом Хел, выпрямляясь и кладя  ногу
на ногу.
   Набираю.
   - Извините, входящий номер не зафиксирован. Извините, входя...
   Я швыряю телефон.
   - Черт!
   Мы замолкаем, обдумывая происшедшее.
   - Сомнений нет, это был он, - говорит Хел, обнимая подушку.
   Я знаю, что это не так, но стоит рассмотреть все возможности.
   - Хорошо, на секундочку предположим - но только на секундочку, -  что
это мог быть он. И как мне ему объяснить, что вчера спьяну я  наговорила
глупостей, что я без ума от него, и Мэтт мне совсем не нравится?
   - Когда он тебе перезвонит, вообще не вспоминай о прошлой ночи.  Будь
веселой, беззаботной. Скажи, что, наверное, слишком много  выпила  и  не
помнишь, что вчера было.
   - Ага, щас!
   - Неважно, что ты ему  скажешь.  Раз  он  позвонил,  значит,  ты  ему
нравишься. Значит, пять минут твоей глупости  не  свели  на  нет  восемь
часов приятного общения.
   Хел знает, как меня ободрить и  поддержать,  поэтому  должность  моей
лучшей подруги всегда остается за ней.
   Неуверенно я соглашаюсь, что, возможно, еще не все потеряно. Что Джек
и правда мной  увлекся  и  обязательно  позвонит,  что  я  достойна  его
внимания, и, когда (не если, а когда)  он  позвонит,  я  буду  спокойна.
СПО-КОЙ-НА!
   Проходит пять минут, и телефон снова звонит. Хел скрещивает пальцы на
удачу, я строю раздраженную мину  и  закатываю  глаза.  А  сама  пытаюсь
придать  своему  голосу  наибольшую  сексуальность,  поднимаю  трубку  и
мурлыкаю в нее: "Алло-о".
   -  Дорогая,  это  ты?  Слава  богу,   ты   отключила   свой   ужасный
автоответчик.
   Это  моя  мама.  Последний  тлеющий  огонек  надежды  гаснет.  Хел  с
пониманием жмет мне руку, а я киваю ей в ответ.  Протягиваю  ей  трубку,
чтобы она могла услышать  знакомый  мамин  голос.  Я  нахожусь  в  таком
упадке, что не успеваю вовремя среагировать и соглашаюсь пойти  с  мамой
по магазинам. Кладу трубку и тру виски.
   - Ты чем сегодня занимаешься? - спрашиваю я. Хел  пристально  смотрит
на меня.
   - Во всяком случае, не собираюсь по магазинам с твоей матерью.
   Я молитвенно складываю ладони:
   - Ну пожалуйста! Пожалуйста-препожалуйста! Одна я этого не вынесу.
   - Придется. И вообще, тебе полезно - отвлечешься.
 
*** 
 
   Нет, меня это не отвлекает. Все вокруг стало мне напоминать о  Джеке.
Вот  сейчас  мама  едет  ко  мне  из  Баркинга.  "Баркинг"  -   там   мы
познакомились с Джеком. Вот, пожалуйста!  У  ворот  Ноттинг-Хилла  висит
плакат с Леонардом Росситером . Росситер - Росситер. Опять!
   Между Шепардз-Буш и Ланкастер-Гейт я убеждаю себя, что с  Джеком  еще
не все потеряно. Между Ланкастер-Гейт и Марбл-арч я  прихожу  к  мнению,
что Джек хороший человек и не сможет так просто забыть, как здорово  нам
было вместе, пока я не заговорила о Мэтте. Между Марбл-арч и  Бонд-стрит
я уверена, что нам суждено быть вместе. Между Бонд-стрит и Оксфорд-стрит
я осознаю, что мы рождены друг для друга и Джек - мой идеал.
   Да что там, с первого взгляда все понятно. Прекрасный  рост  -  около
метра восьмидесяти, выразительные  шоколадные  глаза,  отличное  чувство
юмора, милый шрам на брови, оставшийся после выстрела  Мэтта  (бедняжка,
ему, наверное, было больно). Классные шмотки - футболка от  Пола  Смита,
дорогая одежда, значит, при деньгах. Дом стильный - переделали  из  паба
(ни больше ни меньше!). И еще сад, судя по всему большой,  раз  они  там
устраивают барбекю. Но самое главное - он  художник!  Настоящая  история
успеха творческой личности!
   ВАУ!
   Я смутно понимаю, что брожу по платформе станции метро, как печальная
корова, но мысли мои далеки от реальности, и я начинаю размышлять вслух.
У меня с Джеком столько общего. Ладно, я  наврала  о  своей  работе  (не
могла же я сознаться, что работа  у  меня  временная),  но  я  и  правда
изучала начальный курс истории искусств, так что, теоретически, я  могла
бы работать на аукционе Сотбис. Помимо работы, мы  оба  любим  индийскую
кухню, оба состояли в отношениях, которые длились больше двух  лет.  Как
ни взгляни - все сходится.
   Он рассказал мне о Зое,  своей  бывшей,  а  я  старалась  не  слишком
распространяться об Энди, своем бывшем. Я рассказала ему только  хорошее
- что Энди был старше меня (ему было тридцать лет), что  он  был  богат,
работал  биржевым  маклером,  и  некоторое  время  мы  жили   вместе   в
Ислингтоне, в пентхаусе. Конечно, я не  стала  говорить,  что  Энди  был
бешеный ревнивец, пассивный и агрессивный придурок, и что отношения наши
кончились полным крахом. А все потому, что нас с Энди  связывало  только
одно: мы оба были влюблены в него.
   Такого я больше никогда не допущу, в этом я поклялась Хел. И с Джеком
все будет по-другому, потому что Джек - Другой. Поднимаюсь по  лестнице,
шагая через две ступеньки, и выхожу на  Оксфорд-стрит,  сердце  поет  от
восторга. Неужели это первый трепет любви?
   Мама ждет меня в кофейне "Диккенс и Джоунс" (это традиция).  Она  уже
заказала  мне  сдобную  булочку  и  чай,  и  я  не  могу   скрыть   свое
разочарование. С похмелья я лелеяла мысль об  огромной  бутылке  колы  и
бутерброде с беконом. Но, думаю, придется ограничиться тем, что дают.
   - Ты разобралась с квартирой?  -  спрашивает  она,  пока  я  медленно
стекаю в пластмассовое кресло.
   - М-м... ну да... почти.
   Это не правда. Я переехала сюда четыре недели назад, но  до  сих  пор
толком не разобрала вещи.
   Порывшись в своей сумке, мама вытаскивает блокнот.
   - Я составила список необходимых  тебе  вещей.  Думала,  мы  с  тобой
кое-что прикупим.
   Очень мило с ее стороны, но я совершенно не в настроении.  В  мамином
списке полезных  вещей  наверняка  будет  розовое  меховое  сиденье  для
унитаза и такой же розовый коврик для туалета.
   - Да у меня уже все есть, правда, -  весело  отзываюсь  я.  -  Все  в
лучшем виде, и очень уютно.
   Она разочарованно кладет блокнот на столик.
   - Ну хорошо, тогда давай купим тебе какую-нибудь симпатичную  одежку.
Как ты найдешь себе приличного парня, если будешь  все  время  ходить  в
этих дерюжках?
   Нормально! Можно подумать, она - сама  элегантность.  На  ней  сейчас
"универсальная футболка", ну, из  тех,  что  можно  носить  как  пляжную
сумку, или вечерний топ, или головной убор, в зависимости от  того,  как
ее сложить. Мама подарила мне такую же на Рождество и чуть не умерла  от
горя, когда я  сказала,  что  эта  "удивительная"  вещь  потерялась  при
переезде. Спустя какое-то время я устаю отбиваться от нее, и мы идем  по
магазинам.
   Через три часа двадцать минут, добравшись до "Маркс  и  Спенсер",  мы
уже едва сдерживаемся, чтобы не поругаться. Я моментально превращаюсь во
вспыльчивого четырнадцатилетнего подростка.
   - Нет, мне не нужна прозрачная зеленая блузка, на  работу  я  хожу  в
футболках. Нет, нет, мама! Положи обратно это велюровое платье, лето  на
дворе, жара!
   В конце концов она соглашается пойти в другой магазин и  морщится  от
громкой музыки. Я  примеряю  платье  на  тонких  бретелях  и  выхожу  из
примерочной, чтобы покрасоваться.
   - Дорогая, тебе не кажется, что оно какое-то бесформенное?
   - Так и задумано, - огрызаюсь я в ответ. Мама смотрит на ценник  и  в
шоке делает глубокий вдох.
   - За два куска ткани!
   В эту секунду у меня полностью пропадает чувство юмора.
   - Да у тебя же нет никакого вкуса! И  вообще,  мне  оно  нравится!  -
выкрикиваю  я  и  бросаюсь  обратно  в  примерочную   кабинку,   яростно
отдергивая занавеску.
   К тому времени, когда я переоделась, она уже ждет меня на улице.
   - Я просто хотела помочь, - всхлипывает она. - Зачем же так грубить?
   - Прости меня, - вздыхаю я и  беру  ее  под  руку.  -  Пошли,  выпьем
чего-нибудь.
   В пабе для нее слишком  накурено.  А  мне  нравится.  Ужасно  хочется
курить, но достань я сейчас сигареты, и гнев ее падет на  меня  со  всей
яростью. Думаю, мама знает, что я курю, но я по-прежнему  продолжаю  это
скрывать, щадя ее чувства.
   Мы садимся в уголке, я открываю окно и угощаю ее  бодрящим  джином  с
тоником, чтобы она наконец-то оттаяла.
   - Дорогая, я просто за тебя волнуюсь. С работой у  тебя  нет  никаких
перспектив, и вообще это ненормально -  вот  так  жить  здесь  в  полном
одиночестве. Почему бы тебе не  заняться  серьезным  делом,  не  сделать
карьеру? Ты могла бы снова пойти в  колледж,  выучиться  на  бухгалтера,
например. Вот у Барбары Тайсон дочь прекрасно живет  -  зарплата  у  нее
большая, да и...
   Я отключаюсь. Это я слышала уже сто раз. Мне такая карьера на фиг  не
нужна. Уж лучше работать на скотобойне, чем в бухгалтерской  конторе.  И
меня возмущает, что она считает меня неудачницей, - конечно,  ведь  моей
работой перед соседями не козырнешь.
   И вообще, что она о себе думает? Да я  бы  ни  за  что  на  свете  не
поменялась с ней местами.  Все  атрибуты  сытой  жизни  в  пригороде,  с
посещением фитнес-клубов, торговых центров "Домашний  уют"  плюс  теплое
местечко в местном муниципалитете. По-моему, все это не есть  показатели
успеха. Равно  как  и  желание  денно  и  нощно  корпеть  над  циферками
квартальных отчетов.
   Но я знаю, почему меня все это  бесит,  -  потому  что  отчасти  мама
права. Успеха я ни в чем не добилась и сама с ужасом замечаю,  насколько
циничной стала за последние три года. Когда я окончила колледж, все было
по-другому. И я была другой.  Я  была  полна  энтузиазма,  надеялась  на
блестящую карьеру. Я хотела работать в  индустрии  моды.  Мне  было  все
равно, с чего начинать, главное - шанс. Но шанс так и  не  выпал.  После
шести месяцев рассылки своего  резюме  со  слезными  мольбами  о  любой,
абсолютно любой вакансии  я  сдалась.  И  теперь  работаю  на  временной
основе. С девяти до пяти. Не  тороплюсь  ничего  менять,  пока  не  решу
окончательно, что буду делать дальше.
   - Временная работа - это  даже  хорошо,  -  с  наигранным  оптимизмом
говорю  я,  прерывая  ее  монолог  привычной  фразой.  -  Работа  всегда
интересная, и это отличная возможность осмотреться, понять, что  и  как.
Если мне  где-то  понравится,  всегда  есть  возможность  устроиться  на
постоянную должность. Конечно, если захочу, - добавляю я.  -  У  меня  и
сейчас масса предложений.
   Я говорю очень убедительно, и мама удовлетворенно кивает. Ненавижу ее
за то, что она так легко мне верит.  Кто  угодно  знает,  что  временная
работа ни к чему не приводит. При нынешнем положении вещей у меня больше
шансов стать первой женщиной-астронавтом, высадившейся на Марсе,  нежели
остаться на постоянной должности там,  где  будет  не  слишком  противно
работать. Так или иначе, это мой  выбор,  и,  да,  меня  он  устраивает.
Спасибо, что спросили.
   - И вот еще что, - смущаясь, говорит мама, теребя в  руках  картонную
подставку под стакан.
   О, неужели? Наконец-то мы дошли до главной цели нашей встречи.
   - Знаешь, в твоем возрасте я уже была замужем и думала о детях. И,  в
общем, я вот подумала...
   - О че-е-ем?
   - Ну, я знаю, что вы с Хелен  очень  близкие  подруги...  И  если  ты
хочешь мне в чем-то признаться.. Ну, про ваши отношения...  Я  бы  могла
попытаться понять.
   Поверить не могу! Моя мать считает меня лесбиянкой!
   Отлично.
   Я прерываю ее бредовые домыслы, пока она  окончательно  не  испортила
мне репутацию.
   - Мама, не волнуйся. -  Я  делаю  глубокий  вдох,  скрещиваю  пальцы,
надеясь, что это положит конец моему невезению.  -  Я  встретила  одного
человека. Парня. - Ударение на последнем слове делаю специально.
   Представляю, как в маминой  голове  в  это  мгновение  церковный  хор
пропел "Аллилуйя!".
   - Наши отношения в самом начале, - добавляю я, взбешенная  выражением
полного  счастья  на  ее  лице,  -   поэтому   пока   не   буду   сильно
распространяться на эту тему.
   - Дорогая (от радости у нее дыханье  сперло),  это  же  замечательно!
Теперь я спокойна, а то у меня уже были подозрения.
   - Я знаю, какие у тебя были подозрения, - цежу я сквозь зубы.
   Наконец до нее доходит, что тон у меня угрожающий.
   - Конечно, для тебя сейчас это деликатная тема. И все же любовь - это
так прекрасно. Уверена, кое-кто еще пожалеет об этом.
 
*** 
 
   Ненавижу   воскресенья.   Самый   омерзительный   день   недели.   По
воскресеньям абсолютно нечем заняться, кроме как смотреть сериалы. А для
одиночек это вообще полный мрак. Конечно, если у тебя есть любовник,  то
воскресенье - совсем другое дело. Парочки в  этот  день  уединяются  для
милого совместного времяпрепровождения.
   Всех их ненавижу.
   Сидят сейчас в кафе, держатся за руки под  газеткой,  удовлетворенные
неспешным  утренним  сексом.   Или   разъезжают,   нарядные,   в   своих
кабриолетах, веселые и беззаботные. Или еще хуже,  уехали  за  город  на
пикник со своими парными друзьями. Или вообще просто валяются на диване,
смотрят вместе видео. И что самое мерзкое, я уверена,  все  они  думают,
что по-другому не бывает. Уроды!
   Настроение у меня дрянное. Джек не позвонил, а  сейчас  уже  половина
второго.  Все  утро  я  мечтала,  что  он  позвонит,  предложит   вместе
пообедать, потом прогуляться по парку и, может быть, сходить в  кино.  Я
так подробно все это обдумала, что сама чуть не поверила.  Но  этого  не
будет. Телефон у меня перед глазами, и  он  молчит.  С  розеткой  все  в
порядке, и на линии сбоев нет - я звонила на АТС, чтобы удостовериться.
   Я лежу на диване, прижавшись щекой к подушке, и разглядываю пятно  на
ковре. Позвонить никому не могу - вдруг в этот  момент  он  наберет  мой
номер, а у меня занято; не могу поесть -  вдруг  он  пригласит  меня  на
обед. От скуки я уже три раза довела себя до оргазма, но возбуждение  не
проходит.  Я  даже  пыталась  посылать   ему   телепатические   сигналы.
Бесполезно. На улице чудный день, а я сижу дома. Пленница своих  надежд.
Когда позвонила Хел, я чуть из штанов не выпрыгнула.
   - Новостей нет?
   - Не-а.
   - Мы идем в паб, пойдешь?
   - Даже не знаю. У меня еще дела есть, - вру я.
   - Сегодня же воскресенье!
   - Ну и что? Хел вздыхает.
   - Ждешь его звонка, да? Ты же понимаешь, что это бесполезно. Если  он
позвонит, то позвонит.  Какой  смысл  гипнотизировать  телефон?  Ты  так
свихнешься.
   Мне противно, что она так хорошо меня изучила.
   - Ничего я не жду. Мне некогда. Собираюсь в спортзал, - блефую я.
   - Куда?
   - В спортзал. Место такое, где занимаются.
   - Ладно, делай что хочешь. Если что, ты знаешь, где нас искать.
   - Спасибо.
   - Извращенка, - бормочет она.
   Я