ию, охватывающую
пространство от Тюмени до Гродно и от Свердловска до Севастополя,  а  по
времени простирающуюся от начала двадцатых годов ("Сигнал горниста")  до
минимум ХХII века ("Я иду встречать брата").
   Хотя особое внимание писателя приковано к мальчишкам от шести до  че-
тырнадцати лет и отчасти к девчонкам этого возраста, они  являются  лишь
частью целого, пусть и главной его частью. Ибо подход Крапивина к  проб-
леме - комплексный, и это самая большая его заслуга, ставящая его произ-
ведения на порядок выше произведений его честных и  талантливых  коллег,
кроме разве Радия Погодина, почти сравнявшегося с Крапивиным  в  таланте
писательском, а в тематике несомненно дотянувшегося до того  же  уровня,
хотя в иных координатах карты страны детства, а потому оказавшегося  вс„
же не КОМИССАРОМ детской литературы, хотя и  одним  из  лучших  е„  бой-
цов-одиночек.
   Правда, необходимо отметить, что высказанная  одним  из  крапивинских
героев мысль: "Мне всегда двенадцать лет"  -  относится  в  значительной
степени и к самому Крапивину, в ч„м не только его сила, но  и  его  сла-
бость, ибо будучи полпредом двенадцатилетних, то есть человеческих дет„-
нышей, ещ„ не достигших половой зрелости, и рассматривая весь мир  с  их
точки зрения, он может иной раз поставить на рассмотрение проблему,  ко-
торую взрослые и не заметят с высот своего положения, но - не решить  е„
до конца, ибо двенадцатилетние на это неспособны. Оговорка эта необходи-
ма. Но, повторяю, тут сила и слабость смешаны нераздельно, и  важна  уже
сама постановка  вопроса,  превращение  проблемы,  бывшей  для  взрослых
"вещью в себе", в объект изучения.
   На первом плане - дети? Да. Но и родители (или их отсутствие). И  со-
седи. И общественность - без кавычек и с оными. И вся  жизнь  вокруг.  И
причины, вызывающие неполадки в этой жизни. И любовь автора к одним, вы-
нужденное  терпение  к  другим,  насмешка  над  третьими,  ненависть   к
четв„ртым, безудержная ярость к пятым. И прямые вопросы, и  очень  ясные
ответы на них. И рекомендации - как держаться в том или ином  случае,  и
как добиться поставленной перед тобою цели... Друзья,  враги,  союзники,
равнодушные, обитатели "болота", кулачь„ и подкулачники, лидеры и  рядо-
вые, "спецы" и неумейки... Желающие дружить, ищущие друг друга - и  уни-
женные парии, холуи (вроде Шурупа из "Белый щенок ищет хозяина" или Пис-
каря из "Бегства рогатых викингов")...
   ...Педагоги разных типов - "учителя божьей милостью" и нелюди в  учи-
тельском обличье, средне-годные ремесленники и терпеливые мученики,  ре-
тивые администраторы различных рангов и не очень-то успешно им противос-
тоящие директора и педколлективы. И - продукция этих педагогов.
   А в той продукции - родители, выросшие все при советской власти,  ко-
торая за их качество в ответе. От таких, что завидуешь их детям, до  та-
ких, что при чтении кулаки сжимаются. И - продукция этих родителей.
   Мир Взрослых в целом - и Мир Детей и Подростков в целом - и результа-
ты взаимодействия этих миров.
   Шпана - от сравнительно пока безобидных Митьки  с  компанией  ("Белый
щенок ищет хозяина") и Тольки Самохина со Шпуней (из повестей  о  Джонни
Воробь„ве) до Дыбы и Тюли (в "Колыбельной для брата"), преступников Эди-
ка и Феди (в "Ковре-самол„те"). И откровенные враги-фашисты в "Каникулах
Вершинина-младшего".
   И сложные взаимоотношения взрослых (особенно в "Трое с площади карро-
над" и "Журавл„нке и молнии"). И - как взрослые своим недомыслием,  неу-
мением думать и жить, нередко не по их вине возникшими, бьют  по  детям,
иной раз гибнущим из-за этого...
   И биение пульса строящей и борющейся страны, и отзвуки побед и  пора-
жений со всего мира - из Кубы и из Чили,  с  фронтов  охраны  окружающей
среды и борьбы в науке...
   И увлеч„нные своим делом ребята - художники и моряки, стрелки и  фех-
товальщики, горнисты и барабанщики.
   Вожатые - официальные (как Равенков в "Валькиных друзьях и  парусах")
и прирожденные (как Сандро и Валька там же).
   Ребячьи комиссары - и пути, по которым они дошли до понимания  своего
призвания...
   И ещ„ множество оттенков в классификации людей всех возрастов...
   И животные - собаки, кошки, петухи, кони, лягушки, крабы - реальные и
сказочные...
   И особо - о девочках, девчонках: о ябедах и "вредных",  о  благонаме-
ренных дурах, но и о верных товарищах, "мальчишках в юбке", и о  "Золуш-
ках", которым нужен принц для дружбы и присмотра за ним... О будущих ма-
мах будущих детей.
   И вообще о самых разных мамах (в гораздо большей степени, чем  о  па-
пах) и об отношении к ним.
   Нельзя не отметить уже здесь, в самом начале,  что  Крапивин  вв„л  в
детскую литературу психологическую прозу, как ввели е„ в жанр фантастики
братья Стругацкие.
   И вс„-таки Крапивин не мог бы быть назван КОМИССАРОМ, преемником Гай-
дара и Кассиля, если бы его произведения были лишь богаты фактами и  ум-
ными мыслями, но не были сигналами тревоги, набатным звоном. Если  бы  в
них помимо только описания болезней, поразивших наше общество и в первую
очередь ударивших по детям, не было и призыва  к  беспощадной  борьбе  с
этими болезнями и порождающими их двуногими вирусами не было  бы  прямых
указаний - как именно бороться.
   Крапивин не с самого начала подош„л к комиссарскому уровню. Он  впер-
вые прикоснулся к теме обличения зла и борьбы  с  ним  в  "Палочках  для
Васькиного барабана", а  на  таранную  прямую  вышел  уже  в  "Валькиных
друзьях и парусах", с тех пор с не„ не сворачивая. Но и то надо сказать,
что мало вступить в бой - надо ещ„ увидеть всю силу врага, а она выявля-
ется лишь в ходе сражения. В этом смысле Крапивин (на начало 1986  года)
ещ„ ид„т напролом через первые шеренги вражьего строя, ещ„ не зная всего
комплекса вражьей силы, а потому и ответа на поставленные им самим  воп-
росы не дал полного, а решил их пока что лишь отчасти. Но - решил!  Мно-
гое из реш„нного им было для меня совершенной новостью,  хотя  за  сорок
лет жизни до знакомства с Крапивиным я немало шишек получил от тех  вра-
гов, которых он описал и разоблачил. Но я их во весь рост только теперь,
прочитав его, увидел. Спасибо ему! Он видит и дальние  перспективы,  что
видно хотя бы из "Я иду встречать брата"; он видит силы, которым суждено
идти в бой и довести его до полной победы. И он сам среди  этих  бойцов,
он их КОМИССАР.
   КОМИССАР, повторяю, это тот, кто не только знает, что такое хорошо  и
что такое плохо, кем быть, что делать и кто виноват, но ещ„ и делает то,
что нужно делать самому при таком знании и к тому же и другим это знание
да„т, не думая о последствиях для себя, думая лишь о победе.
   А думать о себе писателям-коммунарам поневоле  приходится.  После  ХХ
съезда партии небывалый взл„т испытал жанр фантастики в нашей  литерату-
ре. Ефремов, Стругацкие, Савченко, ряд их коллег не только показали  нам
сверкающую панораму коммунистического общества, но и высветили  те  пре-
пятствия, которые возникают на пути к достижению этой цели. В итоге жанр
претерпел беспощадный разгром и влачит жалкое существование.  Ныне  жанр
детектива пытается показать причины ряда негативных явлений в нашей жиз-
ни - и тоже подвергается атакам. Жанр историко-художественный  загнан  в
последний угол и отбивается из последних сил. А тут Крапивин  в  детской
литературе за то же взялся! Это ему даром не пройд„т! И вот в 1981  году
имели место съезды писателей РСФСР и почти сразу же за ним - СССР. И  на
обоих выступил автор многосерийного "Дяди Ст„пы" и ряда многократно  пе-
ределанных из одной в другую пьес ("Вес„лые сновидения" - "В стране игр"
- "Новые похождения кота в сапогах") и ряда сугубо описательных и  разв-
лекательных стихов, родной брат тех казахских акынов, которые делали се-
бе имя, голося на всю степь, что "жереб„нок худ, а стригун жир„н" - Сер-
гей Владимирович Михалков. Кому, как не ему, после смерти  Чуковского  и
Маршака докладывать о детской литературе! Он же навечно зачислен  в  но-
менклатуру указанием свыше...
   И оба раза он не упомянул среди детских писателей Владислава Крапиви-
на. Других, куда меньших калибром и потому безобидных помянул, а его  не
изволил заметить. На республиканском съезде хоть постарался внести уточ-
нение Анатолий Алексин, а на всесоюзном и он промолчал - видать, разъяс-
нили ему, что для него хорошо и что плохо, и что ему делать, чтобы  было
хорошо... Удастся ли Крапивину продолжать работу?  Удастся  ли  доводить
свои доводы до советских людей всех возрастов? Не знаю. Зато знаю,что во
всех до единой экранизации его  произведений  умышленно  калечатся  зак-
люч„нные в этих произведениях мысли или вовсе  выбрасываются.  Последний
тому пример - экранизация "Колыбельной для брата". Ну, об этом ещ„ будет
разговор дальше. Но знаю, что сделанное им уже имеет громадное значение.
Не "огромное", а именно "громадное".
   Попробуем же рассмотреть некоторые его произведения  с  точки  зрения
взаимоотношения МИРА ДЕТЕЙ с МИРОМ ВЗРОСЛЫХ - и последствий этого  взаи-
моотношения.
   Н е с к о л ь к о о б щ и х м ы с л е й и в ы в о д о в .
   Если прочесть произведения Крапивина в том порядке, в котором они вы-
ходили в свет, то мы увидим, что одну и ту же ситуацию он  рассматривает
в нескольких произведениях подряд, прич„м всегда с  некоторым  смещением
огневой позиции. Например, проведение  в  классах  сборов  завучами  или
классными руководителями мы найд„м и в "Валькиных друзьях и парусах",  и
в "Мальчике со шпагой", и в "Колыбельной для брата", и в "Трое с площади
карронад", и в "Журавл„нке и молнии", прич„м и  действия  начальства,  и
противодействия ребят показаны по-разному, да и результаты этих столкно-
вений тоже различны. Или - проблема дружбы - е„ поисков, борьбы за  не„,
отстаивания е„ перед взрослыми - в "Л„тчике для особых поручений",  "Ко-
лыбельной для брата", "Трое с площади карронад", "Журавл„нке и  молнии".
И ряд других проблем также переходит из книги в книгу, из произведения в
произведение, прич„м рассматриваются разные варианты и разные концы,  от
трагических - допустим, результатов гибели "АнтАркТиДы" в  "Л„тчике  для
особых поручений" до отчаянного боя, данного Тимкой Селем в защиту друж-
бы со Славкой и выигранного им - в "Трое с площади карронад".
   Второй особенностью крапивинских произведений является то, что в  них
рассматриваются не совсем обычные условия. Герои  их  попадают  в  самую
крутую переделку, в такую, в которой подавляющее большинство ребят обре-
чены на поражение. Подобно тому как в жюльверновском "Таинственном  ост-
рове" колонисты смогли добиться успеха лишь потому, что на острове  ока-
залось совершенно невероятное сочетание флоры, фауны и полезных ископае-
мых, а сами они в очень небольшой группе имели  двух  энциклопедистов  в
теории и практике - Герберта и Сайруса Смита, да и прочие были отнюдь не
безрукими, - так и Максим Рыбкин, к примеру, в  повести  "Болтик"  сумел
выстоять в схватке с вожатой лишь потому, что в один день и в хоре соли-
ровал, и пожар потушил, и с очень хорошим и умным человеком поговорил  о
делах важнейших, и с  чудесной  девочкой  познакомился,  и  страшного  и
сильного врага сумел победить. А не много ли удач? Сверх всякой  вероят-
ности... Но в ходе описания этих не очень-то вероятных в сво„м сочетании
событий писатель да„т своим читателям такую информацию,  которая  станет
теперь частью их собственного жизненного опыта и поможет им  выстоять  в
таких условиях, в которых до прочтения его книг они были бы обречены  на
беспощадный разгром. так что это - художественный при„м, вполне допусти-
мый и многими с успехом применяемый. Так, Емельян Ярмагаев в  историчес-
кой повести "Возвращающий надежду" (Л. "Детская литература.  1971)  св„л
воедино детали ряда восстаний крестьян и горожан в разные годы и в  раз-
ных регионах Франции. Во время реальных событий в Байонне, действительно
имевших немалый размах, не было там ни Жана Босоногого, ни "армии  Стра-
дания" - они были в другое время в Нормандии. Но это не  сделало  роман-
тичную историю "Возвращающего надежду" менее достоверной - не голая точ-
ность является идеалом (хотя я и сам стремлюсь к  ней  максимально,  ибо
мой жанр не художественный, а исследовательский, "поиском истины" имену-
емый), а максимум влияния на читателя - ради его, читателя, поумнения  и
его, читателя, более разумного и отважного поведения  в  сходных  в  ка-
кой-то мере условиях. И этого Ярмагаев добился - его герой  выше  своего
современника д`Артаньяна и может служить лучшим примером для детей, под-
ростков и взрослых. Иное дело, что тираж этой книги  безнад„жно  отста„т
от "Тр„х мушкет„ров", но это уже не вина автора.
   Третьей особенностью крапивинских произведений, пока что очень кратко
мною отмечаемой, является особое внимание к развитию способности мыслить
у детей. И основная масса его персонажей, к сожалению для нас, советских
людей, не относится к числу мыслителей, а по-настоящему думать  начинают
очень немногие. И это - факт, обычно огульно отмечаемый, но в  последние
годы вс„ более заставляющий себя признать. Герои Крапивина -  именно  та
небольшая часть советских детей, которые способны думать на уровне,  по-
ложенном "хомо сапиенсам", "человекам разумным". Увы, далеко не все дву-
ногие из этого рода, входящего в отряд  приматов  класса  млекопитающих,
таковы. Но это - особый разговор. А пока просто отметим внимание  Крапи-
вина к процессу поумнения, к его фазам. И - перейд„м к разбору его  про-
изведений с уч„том упомянутых тр„х особенностей.
   С ч е г о н а ч а л о с ь п р е в р а щ е н и е р я д о в о г о п и с
а т е л я в К О М И С С А Р А ?
   Началось оно с повести "Палочки для Васькиного барабана", точнее -  с
одного эпизода в ней. Пятиклассник Игорь  Васильков  поймал  невиданного
жука, добыл у девятиклассников эфира, усыпил добычу и, уложив е„ в коро-
бочку, успел вовремя на урок немецкого.  Урок  давала  студентка-практи-
кантка и на уроке присутствовали "очень солидные дяди и  т„ти,  наверно,
из гороно или института". Произошла путаница,  вместо  коробки  с  мелом
студентка открыла коробку с усыпл„нным и, следовательно,  абсолютно  уже
безопасным жуком...
   "Раздался звон покатившейся крышки и визг.
   Визжала студентка здорово. Не очень громко, но зато мелодично...
   Визг длился долго. Кое-кто уже успел придти в себя,  а  Павлик  Седых
даже сказал:
   - Во да„т!
   Только тут увидел Игорь жука. Жук лежал на спине, скорбно сложив лап-
ки на ж„лто-сером брюшке. Игорь бросился к своему сокровищу.
   Решительная рука ухватила его за плечо.
   - Как это называется?
   - Я ещ„ не знаю, я его недавно наш„л, - растерянно пробормотал Игорь,
и его ясные голубые глаза встретились с холодными очками полной дамы.
   - Вон! - сказала дама.
   Чьи-то осторожные пальцы брезгливо взяли жука промокашкой, и он  отп-
равился в свой последний пол„т - через открытую форточку.
   Стоило так визжать! Ведь рогатый жук был м„ртв!
   Бедняга! Лучше бы он бродил среди свежих травинок и  грелся  под  ап-
рельским солнцем. Вс„ равно ему не суждено было украсить коллекцию.
   И как это безголовая Ленка Маслова ухитрилась перепутать жестянки?
   После уроков Игоря и Павлика, который сказал "во да„т", водили к  ди-
ректору. Потом Игорь и Павлик водили к директору родителей...
   В общем, дальше ничего интересного не было. Интересно другое. На сле-
дующий день про случай с жуком знала вся школа. Девятиклассники сказали,
что достанут Игорю хоть цистерну эфира".
   Вот и весь эпизод. С юмором написано. Только  смех-то  сквозь  сл„зы.
Что  взять  с  дуры-практикантки,  описанной  весьма  иронически   -   с
прич„ской, похожей на извержение вулкана Этны, розовым маникюром и мело-
дичным визгом. Но ведь потом-то в дело вступают куда более бывалые педа-
гогические волки! И какое может быть ко всей  этой  педагогической  буре
отношение у ребят? Как должны они относиться к грозному директору и  его
мерам? Будет ли у них иметь авторитет  вс„  взрослое  школьное  и  надш-
кольное начальство? Ответ - в заявлении девятиклассников, что они не по-
жалеют усилий для помощи герою, устроившему этот развеселивший всю школу
"бой быков"... Это - первый серь„зный случай, замеченный  Крапивиным-пи-
сателем, первое его обращение к неблагополучию в нашей школе.  И  больше
мы об этой повести говорить не будем, а перейд„м к "Валькиным друзьям  и
парусам".
   П о в е с т ь " В а л ь к и н ы д р у з ь я и п а р у с а" и ф и л  ь
м " В а л ь к и н ы п а р у с а ".
   В вышедшей в 1967 году повести "Валькины друзья и паруса" было сказа-
но достаточно ч„тко то, что думал автор о вожатых типа Равенкова и заву-
чах типа Анны Борисовны. Так было сказано, что покровители и размножите-
ли оных сразу учуяли неладное и при имевшей место в 1979 году  экраниза-
ции этой повести для телевидения сумели выкинуть из сценария вс„ злобод-
невное и острое. Кстати,  то,  что  такая  повесть  была  экранизирована
только через 12 лет, тоже результат немедленной их реакции. Так вот -  в
фильме получилась миленькая и меленькая  историйка,  где  не  потому  не
пош„л Валька собирать металлолом, что считает глупостью бегать  за  кон-
сервными банками, когда вот - перед носом у всего города -  ржавеет  без
пользы и применения многотонный механизм, а только потому, что он рассе-
янный художник и слишком уж увл„кся рисованием и забыл о воскреснике.  И
конечно же Анна Борисовна перестала быть той, о  которой  Валька  понял,
что "Анна Борисовна устала. И что ей, наверно, очень  хочется  домой  и,
может, по дороге ещ„ надо зайти в булочную, которую скоро закроют; а по-
том прид„тся готовить ужин, возиться с посудой  и  думать  о  завтрашних
уроках... И он, Валька Бегунов, только маленькая частичка многих  забот.
И, возможно, она вовсе не была уверена, что его следует исключить из пи-
онеров, но раз уж к этому пошло дело, надо доводить до конца. Надо,  по-
тому что нельзя поддаваться слабости и усталости, когда на тебя  смотрят
ученики..."
   От такой Анны Борисовны на экране и следа не осталось, а  вместо  не„
появилась молодая и красивая, очень искренняя и обаятельная учительница,
которая чистосердечно объясняет детям, что хотела для них только хороше-
го, но они не поняли; что в этом и е„ вина, но  она  надеется,  что  вс„
разъяснится, что все друг друга поймут и будет мир на земле и в  челове-
цех благоволение...
   И то, что такие учительницы безусловно есть, что я от всей души желаю
им самого наилучшего, отнюдь не снимает моего  убеждения  об  умышленной
преступности той вивисекции, которой постановщики подвергли крапивинскую
повесть. Это было именно преступление, направленное теми, кому  выгодно,
чтобы именно такие Анны Борисовны брали за горло Валек Бегуновых, дикто-
вали свою волю пионерским организациям и калечили души советским  детям,
чтобы вожатыми были Равенковы, а не такие, как в той же повести  описан-
ный лагерный вожатый Сандро, чтобы Вальку Бегунова вс„ равно выгнали  из
пионеров, раз уж он не смирился с тем, что его в школе забыли принять  в
пионеры, и в лагере вс„ равно пионером стал  -  при  помощи  такого  вот
Сандро... "Это куда ж мы пойд„м, если советские по генам  дети  будут  в
пионерских галстуках, а потом с комсомольскими значками у сердца, а  по-
том с партбилетами у сердца же? Этак они и коммунизм построить смогут...
Братцы, за что боролись?! Не позволим! В повести  проскочило  -  ч„рт  с
нею, критики о том помолчат, мы им укажем, а вот в  фильме,  который  не
тысячи читателей прочтут, а миллионы зрителей посмотрят, мы уж свой  по-
рядочек навед„м, вс„ кастрируем..."
   Крайне интересно описание классного собрания, а в этом описании очень
интересен образ Володи Полянского. - Разрешите, я скажу, - попросил  Во-
лодя Полянский и, не дожидаясь ответа, вышел к столу.
   Высокий, в отутюженом ч„рном пиджачке, подтянутый и какой-то  слишком
взрослый. Казалось, что Полянский считает себя умнее остальных