е прямо за летным полем, - указал часовой. - Только
он сейчас спит.

Последних слов Краснобаев уже не слышал, потому что со всех ног побежал к
дому, в котором генерал жил. Прибежал, а в какой квартире генерал живет, не
знает. Забыл у часового спросить. Но не обратно же бежать?

[Image]- Товарищ генерал! - закричал тогда изо всей силы Иван Иванович.
Очень он боялся, что слишком долго до командира своего добирается и что
генерал наверняка на него за это сердится. А на часы от волнения даже не
посмотрел и не знал, который сейчас час. - Товарищ генерал! Вы в какой
квартире?

Естественно, что он не только генерала, а всех жильцов дома перебудил.
Зажегся свет в окнах, стали из них выглядывать заспанные и удивленные
физиономии. А Краснобаев в них всматривается, лицо Бочкина найти пытается.

- Товарищ генерал! - кричит.

А Бочкин и его жена Настасья Филипповна крепче всех в доме спали и его
криков совершенно не слышали. Проснулись они, только когда им в стены
соседи стучать начали. Проснулись и спросонья ничего понять не могут.
Наконец сообразили и крики Краснобаева услышали.

- Это тебя, Вася! - испуганно прошептала жена Бочкина. - Неужто война
началась?

И со слезами бросилась она обнимать Бочкина и прощаться с ним.

А Краснобаев все за окнами орет, вокруг дома бегает - совсем растерялся и
расстроился.

- Ну что ты, Настена, - успокаивает ее Бочкин. - Это не война, это меня
новичок зовет.

Лейтенант Краснобаев. И чего ему от меня понадобилось?

Очень он рассердился. И жена его Настена тоже рассердилась.

- А ну-ка иди, всыпь ему по первое число! - ткнула она мужа в бок своим
большим кулаком, да так, что генерал как колобок с большой двухспальной
кровати в угол покатился.

Подбежал он к окну и уже собрался Краснобаева отборными и самыми
неприличными ругательствами облить, как зазвонил телефон.

Чудо спасло Краснобаева. Чудо в виде маршала авиации Штопорова. Потому что
это именно он звонил.

- Бочкин? Это ты? - спросил маршал.

- Так точно, Бочкин у аппарата, слушает. - И генерал, как был в трусах и
майке, вытянулся по стойке "смирно". Стал слушать, что ему маршал говорит.

А Краснобаев полностью потерял надежду генерала найти, сел на скамейку
перед подъездом и пригорюнился.

Тут Бочкин выскочил - одевается на ходу, штаны с лампасами застегивает,
галстук завязывает.

- По вашему вызову младший лейтенант Краснобаев явился! - вскочил перед ним
Иван Иванович, и лицо его засияло счастьем, оттого что он своего генерала
увидел, когда уже совсем отчаялся его отыскать.

[Image]- За мной, Краснобаев! - крикнул Бочкин и побежал к аэродрому.
Краснобаев за ним.

А тут из подъезда жена Бочкина выскочила - Настена. А в руках у нее узелок
с едой. Вернее, даже не узелок, а самый настоящий мешок. Как у Деда Мороза.
Догнала она Краснобаева и узелок ему в руки сунула - Краснобаев под его
тяжестью аж согнулся и чуть не упал.

- Ты, милок, моего мужа покорми ровно в семь часов, - стала наставлять его
генеральша. - У Василия Митрофановича язва, ему без еды нельзя. К тому же
отощает он, сердешный мой.

- Есть накормить товарища генерала! - пообещал ей Иван Иванович и побежал
догонять Бочкина.

Догнал, а тот ему на бегу стал объяснять ситуацию:

- Маршал к нам в семь утра прилетает. Лично сам товарищ Штопоров. На своем
личном самолете.

- Понятно, - ответил Краснобаев. - Мы должны его встретить? Почетный эскорт
организовать?

- Нет. Мы должны произвести метеоразведку и доложить товарищу маршалу о
высоте облаков, скорости и направлении ветра, разреженности воздуха и так
далее. Понятно? Сейчас мы с тобой полетим на твоем "кукурузнике". Такое
важное дело я никому другому, кроме себя, доверить не могу. Это же сам
товарищ маршал!

И побежали они к "Ану", который в стороне от всех остальных самолетов стоял
- от разных там истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков - одинокий и
грустный.

Но тут по приказу Бочкина к "кукурузнику" машина подъехала и стала его
горючим заправлять, а Бочкин с Краснобаевым подошли. Так что одиночество
его кончилось, и пропеллер засиял от радости.

Через десять минут Бочкин с Краснобаевым уже в кабине были, а еще через
пять минут, после того как доставили нужные метеорологические приборы,
вырулили они на взлетную полосу и начали разбег.

И почувствовал Иван Иванович, как у него тревожно забилось сердце - в
ожидании полета, в ожидании высоты, встречного ветра и кудрявых облаков.
Раскраснелся он, разволновался. Посмотрел на него Бочкин и понимающе
кивнул:

- Волнуешься? Правильно. Я тоже всю жизнь волновался, когда разбег начинал.
Как артист, который на сцену выходит. Уже, казалось бы, в тысячный раз,
вроде привыкнуть должен, а все равно волнуешься.

Взревел двигатель, закрутился четырехлопастный винт самолета, и помчались
они по взлетной полосе. А через минуту уже в воздухе были.

- Взлет произведен, товарищ генерал! - доложил Краснобаев.

- Оценка "четыре", - ответил Бочкин.

- Это почему? У меня за взлет всегда "пять" было.

- Резко поднялся. Словно пьяный воробей взлетел, а не самолет.

- Так мы же торопимся, товарищ генерал!

- Запомни, Краснобаев, - Бочкин строго поднял вверх указательный палец, -
торопятся только при ловле блох. Это тебе мой первый урок.

- Спасибо за науку, товарищ генерал, - искренне поблагодарил его Иван
Иванович и поклялся всегда и в любых ситуациях, даже самых критических,
быть спокойным как египетская пирамида. Иначе летчику нельзя.

Тем временем поднимались они все выше и выше. Добрались до облаков.
Краснобаев вел самолет, а Бочкин аккуратно записывал показания приборов в
свою записную книжку. Целый час вели они метеоразведку, все что надо
выяснили, осталось только разреженность воздуха на высоте пяти километров
проверить.

- Давай выше, - дал Краснобаеву команду Бочкин.

Попробовал Иван Иванович выше подняться, потянул штурвал на себя, а самолет
не слушается. Не хочет выше подниматься.

- Что такое? - удивились Краснобаев и Бочкин.

- Может, горючее на исходе? Посмотрели на датчик расхода топлива: горючего
навалом, хоть в Москву лети. Что же такое? Посмотрели в иллюминаторы и
поняли, в чем дело.

- Обледенение! - воскликнул Бочкин. И точно, крылья их, особенно верхние,
по передней кромке были покрыты льдом. Видимо, слишком долго они в облаках
парили. Там влажность большая и мороз, вот и обледенели. А "Ан-2" - самолет
старой модели, единственный на сегодняшний день, не обеспеченный системой
противообледенения.

- Придется возвращаться, - вздохнул Краснобаев.

- Да ты что? - возмутился Бочкин. - Что я, по-твоему, маршалу доложу? Нет,
мы должны подняться и зафиксировать разреженность воздуха. Понятно?

- Понятно. Но как?

- А вот так. Ты сейчас мне управление передашь, а сам полезешь на крылья и
лед отколешь. Приказ ясен?

- Ясен. Но я же замерзну!

- Не замерзнешь. Я твое дело читал. Ты ведь гимнастикой йогой занимаешься?
Так?

- Так.

- А йоги ни жары стоградусной не боятся, ни холода. Так что вперед,
Краснобаев. Мысленно я с тобой. Бери ледоруб.

Делать нечего. Приказ есть приказ. Передал управление самолетом Иван
Иванович Бочкину, обвязался веревкой, чтобы самолет не потерять, взял в
руки топор, который с пожарного щита снял, и через иллюминатор на крыло
полез.

[Image]Ледяной ветер встретил его со страшной злобой. Такой обморозит
насмерть за десять минут. Ничего и сделать не успеешь.

Тогда Краснобаев действительно вспомнил свои занятия йогой, максимально
расслабился и колоссальным усилием воли убедил себя, что ему нипочем ни
ветер, ни мороз. Ветерок прохладный и приятный, воздух теплый и ласковый.

И странное дело. Получилось. Стало ему и тепло и сухо, и, самое главное,
страх куда-то подевался. Вылез Краснобаев на крыло, прикрыл за собой
иллюминатор и как ни в чем не бывало принялся лед от передних кромок крыла
топором откалывать. Работал с огоньком, усердно и добросовестно. Только
звон стоял в небесах. За пятнадцать минут очистил ото льда все крылья - а у
"Ан-2", как вы, наверное, помните, их целых четыре - и вернулся обратно в
салон самолета. Закрыл иллюминатор, топорик на место повесил. Веревку от
пояса отвязал, снова в моток скрутил, в ящик положил. Руки потер и себя
осмотрел - все ли с ним в порядке?

Все было в норме. Никакого обморожения или другого какого вреда, только
щеки раскраснелись и уши. Довольный, вернулся в кабину и радостно доложил:

- Приказ выполнен. Лед ликвидирован!

- Отлично! - похвалил его Бочкин. Очень он Краснобаевым доволен остался. -
Не разочаровал ты меня, Краснобаев. Что ж, ко мне на базу никогда плохих
пилотов не присылали. Знают, что генералу Бочкину неумехи не нужны.
Принимай управление.

- Есть принять управление!

Краснобаев схватился за штурвал самолета и понял, что за эти двадцать минут
уже успел по нему соскучиться.

Поднялись они на высоту пять километров, все что надо сделали и спокойно
вниз полетели. Пора было возвращаться.

И тут Бочкин увидел у ног Краснобаева сумку с едой, которую ему Настасья
Филипповна дала.

- Что это у тебя такое?

- Это вам жена еду в дорогу дала. Приказала поесть.

- Раз приказала - значит, приказ надо выполнять, - философски заметил
Бочкин и раскрыл сумку.

А там еды было столько, что можно было роту накормить, а не только одного
генерала. Даже кастрюля с супом горячим, завернутая в пуховый оренбургский
платок, стояла. Вот какая заботливая жена была у Бочкина.

- Давай, Краснобаев, угощайся, - сказал Бочкин. - После сделанного дела еда
не грех, а награда. Стали они есть.

Только Иван Иванович много не ел. Во-первых, он вообще обжорой не был,
во-вторых, стеснялся. Боялся, что генерал о нем плохо подумать может.
Попробовал борща, съел один свежий огурец, одну котлету и два пирожка. Один
с яблоками, другой с картошкой и мясом.

Генерал же, в отличие от него, не стеснялся и наворачивал от души. Ел, пил,
нахваливал свою жену, рассказывал, как с ней познакомился, когда еще
молоденьким лейтенантом был и служил в Киевском военном округе под
командованием генерала Разворотенко.

- Вот ведь время было. Золотое было время! Эх, молодость, молодость! -
вздыхал Бочкин и заедал свою грусть по молодым денькам очередной порцией
еды.

Краснобаев даже не заметил, как сумка стала пустой. Зато Бочкин, наоборот,
стал тугим и упругим, словно его воздухом надули, как шину от колеса.

Сидит Бочкин в кресле второго пилота, радуется, что метеоразведку произвел,
хорошо и вкусно поел, сейчас домой вернется и маршалу доложит о состоянии
атмосферы. От радости он даже замурлыкал песенку "Как хорошо быть
генералом", затем надвинул на глаза фуражку и слегка задремал, потому что
час был все еще ранний.

                                  [Image]

                    Глава восьмая. КРИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ.

А Иван Иванович, тоже в самом хорошем расположении духа, продолжал полет.

За бортом самолета ярко светило только что проснувшееся солнце, в его
теплых лучах купались белые облака, в небе появились первые птицы, и
Краснобаев удвоил внимание, чтобы в какую-нибудь из них случайно не
врезаться. Не хотел он начинать свой путь в авиации с убийства живого
существа. Пусть даже и птицы.

Стал он снижаться, потому что пора было идти на посадку, и тут к нему вдруг
один упрямый стриж пристал. Летает прямо перед лобовым стеклом и летает,
того и гляди под винт попадет.

- А ну пошел отсюда! - прикрикнул на него Иван Иванович.

Стриж, разумеется, ничего не услышал. Во-первых, из-за грохота работающего
двигателя, во-вторых, его от Краснобаева отделяло лобовое стекло - а оно
толстое, как броня. Мало того, он еще уселся на радиоантенну и хвостом стал
помахивать. Да так нагло, что Краснобаев обиделся.

- Ах так, ну держись! - воскликнул он и стал делать петлю Нестерова, или,
как ее называют в народе, мертвую петлю.

"Ан-2" - это не пилотажный самолет. То есть непригодный для того, чтобы
совершать на нем фигуры высшего пилотажа. Для этого у него недостаточно ни
скорости, ни силы двигателя. Однако от злости Иван Иванович совсем об этом
позабыл. Так его возмутило поведение стрижа, что он резко повел самолет
вверх и, описав в воздухе большое кольцо, вернулся на прежний курс.
"Кукурузник", которого никто и никогда в жизни ничего подобного не
заставлял делать, видимо, так удивился, что от удивления сделал мертвую
петлю и даже сам не понял, как это у него вышло.

Так Иван Иванович впервые в жизни сделал то, чего никто никогда до него не
делал. Сплел на "кукурузнике" мертвую петлю. Жаль, что никто этого не
зафиксировал, на пленку не заснял, в Книгу рекордов Гиннесса не записал.
Даже Бочкин и тот не проснулся.

А что же стриж, спросите вы?

Этот бедняга чуть не скончался от страха. Да еще его силой давления так к
лобовому стеклу прижало, что он только клюв открыл да, вытаращив глаза,
уставился на Краснобаева.

- Что, не нравится? - незло спросил его Иван Иванович. - Так-то!

Когда самолет снова по прямой траектории полетел, стриж опомнился, обиженно
крикнул и улетел. Только от страха, или, может, от нажима силы тяжести, или
еще по какой причине он все лобовое стекло залил своим склизким белым
пометом. Обгадил, так сказать. Да так обильно, что ничего разглядеть
впереди невозможно стало. Отомстил он, значит, Ивану Ивановичу за его
глупую шутку с мертвой петлей. С тем и улетел, преподав Краснобаеву хороший
урок, что нельзя птиц обижать - ведь они его коллеги, можно сказать.
Воздушные друзья. Небесные братья.

И это в первом же полете!

Краснобаев чуть не заплакал от обиды. Мало того, что ничего не видно, так
еще сейчас товарищ генерал проснется, увидит на стекле эдакое безобразие и
такой ему нагоняй устроит! Кто знает, вдруг еще и летать запретит?

Надо было срочно исправлять ситуацию. Поставил Иван Иванович самолет на
автопилот, схватил тряпку, открыл боковую форточку, высунулся чуть не
наполовину и стал лобовое стекло чистить. А это занятие непростое, особенно
когда под рукой ведра с мыльной водой нет. Он только размазал все по стеклу
равномерно, так что оно все белое стало, матовое, но кое-что разглядеть
все-таки было можно.

Вернулся Краснобаев на место, закрыл форточку, спрятал тряпку. И тут как
раз Бочкин проснулся, смотрит на белое матовое стекло, понять ничего не
может.

- Что это такое? - спрашивает.

- А это, - отвечает Краснобаев, - солнцезащитный слой новейшей разработки.

- Понятно, - кивнул Бочкин, - чтобы глаза не слепило, так?

[Image]- Так точно!

И пришлось Краснобаеву таким хитрым способом идти на посадку при
десятипроцентной видимости. Но это даже и хорошо. Можно сказать, он сам
себе учение устроил. Ведь чего только не бывает в жизни летчиков - и в бурю
приходится садиться, и в снегопад, когда видимость вообще нулевая. Особенно
в полярных условиях. А садиться надо - ситуация заставляет. И все тогда от
мастерства пилота зависит, от его опыта и интуиции.

Совершил посадку Иван Иванович даже лучше, чем если бы стекло чистым и
прозрачным было. Генерал Бочкин его похвалил:

- Вот теперь отлично, Краснобаев! Сел как на мамину кровать. Мягко, плавно,
бережно. Поздравляю тебя с первым твоим полетом. Дай я тебя расцелую!

Громко расцеловал он Ивана Ивановича в обе щеки три раза и так же крепко,
по-генеральски, обнял его своими сильными руками.

- А теперь мне пора в кабинет. Вызови мне по рации машину. Я ее у выхода
буду ждать.

И пошел он к выходу, который находится в хвостовой части самолета. Только
путь его лежал мимо бака для удобрений. А места между баком и бортом
самолета совсем мало было - впритык. Генерал Бочкин когда в начале рейса в
кабину шел и то чуть не застрял, потому что худым его никак назвать нельзя
было, а теперь, после того как все, что ему Настасья Филипповна дала, он
съел, застрял по-настоящему. Вперед двинуться не может, и назад в кабину
ему возвращаться никак нельзя.

- Краснобаев! - закричал он тогда. - Краснобаев! Иди сюда!

[Image]Подбежал к нему Иван Иванович:

- Что случилось?

- Ну-ка, помоги мне. Что-то я не пролезаю. Подтолкни меня.

Поднатужился Краснобаев и изо всех сил стал толкать Бочкина вперед. Но это
не помогло. Генерал от его толчков застрял еще больше. Покраснел весь от
натуги, даже задыхаться начал.

- Тяни назад! - кричит.

Стал его Краснобаев назад тянуть. Только куда там! Он генерала когда вперед
толкал, так крепко вбил, словно пробку в бутылку. Теперь ни вперед, ни
назад. Засел генерал. Застрял так прочно, что не вытащишь.

А генерал кричит и потом обливается:

- Ой, караул! Да что же это такое делается? Как я теперь маршалу
докладывать стану? Ты же меня, Краснобаев, без ножа зарезал! Что же делать
теперь?

- Надо подождать, товарищ генерал, когда вы похудеете, - простодушно
ответил Краснобаев.

От этого его простодушия генерал просто в ярость пришел.

- Что ты такое говоришь? - закричал он на Краснобаева. - Мне через час
маршалу надо докладывать данные метеоразведки, а ты мне похудеть советуешь?
Да я тебя! Кто эту чертову штуку здесь поставил? Кто, спрашиваю?

Тут и Краснобаев испугался.

- Я поставил, - залепетал он, - по вашему приказу.

- А ну, быстро снимай ее обратно!

- Я, товарищ генерал, один ее не сниму, тут в одиночку неделю работать
надо. Тут только один человек снять ее быстро может.

- Кто?

- Прапорщик Окуркин.

- Окуркин? Быстро его сюда! И чтобы никто, кроме него и тебя, о том, что я
здесь застрял, не знал! Понятно? Чтобы меня через полчаса освободили, или
не видать тебе больше никогда самолета, Краснобаев!

Иван Иванович чуть в обморок не упал от того, что услышал. Понесся он
искать Окуркина и, на свое счастье, тут же его нашел, потому что коварный
прапорщик был неподалеку и следил за тем, что происходит в самолете. С той
минуты, как он разбудил Краснобаева по телефону, он с него глаз не спускал.
Следил за каждым его шагом, все ждал, как его генерал наказывать будет.

- Окуркин, в самолет! - приказал ему Краснобаев. - Быстро!

- А что такое? - развязно спросил обескураженный прапорщик.

- Отставить вопросы! - гаркнул на него Краснобаев. - Быстро за мной!

И побежал обратно в самолет. Окуркин плюнул себе под ноги. Но делать нечего
- побежал следом.

А дальше, когда он генерала увидел, чуть не свихнулся.

- Чего смотришь? - закричал на него Бочкин. - Ты эту дрянь сюда поставил?

- Я.

- Убрать сейчас же! Если за полчаса не справишься, уволю из армии к
чертовой матери, и даже твой дядя генерал Чубарик тебе не поможет.

Испугался Окуркин и стал лихорадочно работать. Вместе с Краснобаевым они
мигом демонтаж бака произвели - разбирать всегда легче, чем собирать. Так
что справились они не за полчаса, а за двадцать восемь минут и тридцать
пять секунд.

Освободили генерала.

Бочкин быстро зарядку сделал, чтобы размять затекшее тело, и побежал к
машине, которая его все это время у трапа самолета ждала.

- А бак обратно установить и чтобы уже в полдень начать удобрять поля! -
отдал Бочкин Краснобаеву и Окуркину приказ и уехал в штаб, чтобы доложить
маршалу Штопорову данные метеоразведки.

Так закончился первый полет Краснобаева.

                                  [Image]

                 Глава девятая. БИТВА ЗА УРОЖАЙ НАЧИНАЕТСЯ.

Посмотрели вслед уехавшему генералу Краснобаев и Окуркин, вздохнули и
принялись опять бак на место ставить.

К полудню, как им и было приказано, все было готово. Чтобы ускорить дело,
Окуркин даже привел двух курсантов из сержантской школы - Осликова и
Козликова - и привлек их к работе.

Кончили они и сели рядом с самолетом отдохнуть. Окуркин закурил и даже
протянул пачку с сигаретами "Прима" Краснобаеву.

- Не курю, - вежливо отказался Иван Иванович.

- Что, здоровье не позволяет?

- Нет, здоровый образ жизни!

От такого ответа Окуркин растерялся, угостил сигаретами двух курсантов из
сержантской школы, хотя до этого никогда не позволял младшим по званию
стрелять у него курево.

- Сейчас Колосков приедет, - задумчиво глядя на гор